Глава 3. С новосельем
Саша
— И кому только пришла в голову идея дать тебе этот класс отморозков? — возмущается Лара, сидящая у меня на кухне с бокалом вина в руках.
Я раскладываю на тарелке только что нарезанный сыр и пожимаю плечами.
— Наверное, решили найти козла отпущения. А кто подходит на эту роль лучше, чем вчерашняя студентка?
Лара хмурит брови и, схватив с тарелки ломтик сыра, цедит сквозь зубы:
— Это все Жанна Аркадьевна, точно тебе говорю. Она, кажется, вообще людей терпеть не может, особенно молодых и красивых женщин. А, ну еще и детей тоже, — она заливисто смеется. — Ей бы надсмотрщиком в тюрьме быть, а не учителем в школе.
— Я уж думала, это она конкретно меня невзлюбила.
— Скажешь тоже. Она меня весь прошлый год шпыняла. То я не так выгляжу, то не так преподаю, то неправильно оценки ставлю. Как-то раз заявила, что я неверно сочинения проверяю и даю детям слишком большую свободу мнения. Но благо она только на словах цеплялась, потому что на самом деле в моем предмете ничего не смыслит, а вот тебе, подруга, не повезло.
Я тяжело вздыхаю — да уж, это я уже и сама поняла.
— Но ничего, не кисни! Максимум, что она сделает — будет таскаться к тебе на уроки и вставлять свое очень важное мнение по поводу твоих компетентности и знаний. Ты, главное, не обращай внимания, и тогда она быстро потеряет интерес. От меня она уже после Нового года отстала, а если в следующем сентябре к нам еще кто-нибудь новенький устроится, то Жанна о тебе и думать забудет — перекинется на свежую кровь.
Ага, а пока свежая кровь — это я. И до следующего года нужно еще дожить, не уволившись и не послав завуча далеко и надолго.
— А если с твоим классом будут проблемы, не стесняйся, сразу вызывай к директору. И можешь еще нашего физрука Семена Михайловича попросить воздействовать — он единственный, кроме директора, кого они в открытую матом не посылают. Потому что боятся получить в ответ — Михалыч церемониться не будет, ему все эти новомодные методы воспитания, где детей и пальцем трогать нельзя, до лампочки.
— Сегодня они вели себя довольно прилично, — замечаю я, делая глоток вина. — А Артем Колмогоров, оказывается, вполне способен решить квадратные уравнения, если предварительно ему их объяснить.
Подруга громко смеется и поудобнее устраивается на небольшом кухонном диванчике.
— Ты только не вздумай такое сказать Жанне Аркадьевне. Она у них до тебя математику вела, и я через день от нее в учительской слышала возмущения по поводу того, насколько они все, а в особенности Колмогоров, непроходимо тупы. И странно, что их вообще отправили учиться в обычную школу, а не коррекционную.
— Ну не знаю, — я почему-то испытываю острую потребность вступиться за своего ученика даже перед Ларой. — Он сегодня легко справился с моим заданием после объяснения.
— Не могу судить объективно. Меня, к счастью, миновала участь вести их уроки, у них другой учитель. Но пару раз я ее заменяла, и мне хватило. Колмогоров у нас вообще звезда школы. Если где-то что-то произошло — он и его дружки точно приложили к этому руки.
— Да что они делают-то? Максимум, что я увидела сегодня — это отсутствие заинтересованности в учебе и уважения к учителю.
— Подожди, Саш, — уверенно заявляет подруга. — Это они просто присматривались. Только за последний месяц прошлого учебного года они успели несколько раз подраться, причем прямо в стенах школы, курили в подсобке, срывали уроки своим поведением или просто на них не являлись всем классом, подложили несчастной биологичке на стол дохлую мышь, а Колмогоров еще и чуть не устроил пожар в мужском туалете. А, точно, еще разбили стекло в окне актового зала прямо во время выпускного — вот там паники было. Ну и, само собой, хамят, грубят, никого слушать не желают.
— А что родители?
— Да кто их знает. Постоянно таскаются к директору, а толку? У Колмогорова, например, только отец, матери нет. И выглядит он вполне прилично, статный такой мужчина, бизнесмен вроде бы какой-то. Яблочко от яблони далеко упало.
Я рассеянно киваю. Обнаружить у себя на столе дохлую мышь мне совсем не хочется, и после рассказов Лары желание уволиться раньше, чем это произойдет, только нарастает. Заметив мое выражение лица, подруга приобнимает меня за плечо, а потом щедро плескает в бокал еще вина.
— Да ладно тебе, Сашуль! Я же говорю, чуть только зубы начнут показывать — к директору их, и пусть Анатолий Семенович сам с ними разбирается.
Я снова киваю и делаю большой глоток вина. Понимаю правильность совета подруги, но не слишком хочу к нему прислушиваться. То ли во мне бурлит еще успевший угаснуть преподавательский энтузиазм, и хочется достучаться до этих ребят, то ли на меня произвел впечатление правильный ответ Колмогорова у доски. Но, мне кажется, не могут все двадцать человек в классе быть глупы и агрессивны. А еще у всякого поведения должна иметься причина, и не просто так у них появилось антиобщественная позиция.
Подруга же пользуется моей небольшой заминкой и выразительно поигрывает бровями:
— Ладно, забудь про детишек. Скажи мне лучше, как тебе Ян?
— Неплохо, — я неосознанно улыбаюсь, вспомнив выразительные зеленые глаза и подкачанную фигуру.
— Неплохо? — возмущенно всплескивает руками Лара. — Да он на десять из десяти! Воспитанный, красивый, обходительный и, главное, свободный. Если бы не Макс, я бы сама за ним приударила, — она смеется. — А еще ты в курсе, кто его отец?
— Нет.
— Он сын Анатолия Семеновича.
— Курбатова? Директора? — удивленно спрашиваю я, будто мы с ней знаем еще какого-то другого Анатолия Семеновича.
— Ага, — кивает подруга. — Поэтому не надо гадать, кто займет директорское место, после того как он соберется на пенсию. Так что Ян еще и перспективный. И, кстати, запал на тебя.
— Что?
— Что слышала. Видела я, какими глазами он смотрел на тебя — так и раздевал взглядом.
— Скажешь тоже, — фыркаю я. — Это еще не показатель того, что он запал.
— Точно тебе говорю, Сашуль! И ты, если не растеряешься, легко можешь прибрать к рукам самого завидного холостяка школы.
Я только отмахиваюсь от ее слов. Мне вообще никакой холостяк не нужен, даже самый завидный. У меня пока другие приоритеты: обустроиться в школе и на новом месте жительства, подружиться со своим классом и вообще заняться карьерой. И отношения находятся где-то на самом дне моих интересов. Да, отрицать тот факт, что Ян привлекателен, сложно и глупо. Но прилагать усилия, даже минимальные, чтобы он стал моим, я не собираюсь.
— Ты знаешь, что романы на рабочем месте редко хорошо заканчиваются? — парирую я.
— Почему это? Вот наши географ и химичка уже лет десять вместе, а когда-то тоже в школе познакомились. — Лара так энергично взмахивает рукой с бокалом, что капли из него разлетаются по всему столу.
Я укоризненно смотрю на нее и протираю столешницу полотенцем. Делаю глоток вина и примирительно сообщаю:
— Ладно, я подумаю, обещаю.
Лариса довольно кивает и принимается подробно рассказывать про свой отпуск, а я радуюсь, что ее удовлетворил такой ответ. И мне не придется весь следующий час слушать, какой Ян замечательный и почему мне жизненно необходимо начать с ним встречаться. Выпустив весь пар, скопившийся после визита к родственникам, Лара, наконец, вспоминает, зачем вообще пришла ко мне в гости, и принимается за распаковку коробок и сумок. Я включаю веселую музыку, подливаю нам еще вина, и мы вместе развешиваем в шкафу вещи, расставляем на кухне посуду и наводим уют.
Через пару часов квартира перестает напоминать приют беженцев, а становится вполне милой и симпатичной. И я с удовольствием отмечаю, что впервые с момента переезда, чувствую себя как дома — комфортно и уютно. Лара откидывается на диван и обводит глазами плод наших совместных трудов.
— Ну вот, совсем другое дело. С новосельем, подруга!
— Спасибо, что помогла.
— Ерунда, — Лариса делает последний глоток вина и с сожалением ставит на стол пустой бокал. — Пора идти домой, а то завтра на работу.
Она недовольно кривится и поднимается на ноги. Обнимает меня на прощание и повторяет, как рада, что я теперь живу неподалеку. Я спускаюсь вместе с подругой на улицу, и мы садимся на лавочку в ожидании такси, которое должно доставить Лару домой. Уже темно, и старый двор выглядит жутковатым и устрашающим: огромные деревья с корявыми ветками, заслоняющие собой небо, облезлые металлические ограждения на детской площадке и протяжно скрипящие от каждого порыва ветра качели. В этот момент мне кажется, что я совершила ошибку, переехав сюда из элитки в центре города, но я тут же отгоняю от себя эту мысль, не давая ей засесть в голове и окрепнуть. Сейчас не время сомневаться в собственных решениях.
Посадив Лару в машину, я поднимаюсь обратно в квартиру. Она встречает меня приглушенной музыкой и чистотой, и я облегченно выдыхаю: сегодня находиться здесь намного приятнее, чем вчера. После рабочего дня, уборки и вина наваливается тяжелая усталость, поэтому я принимаю душ и ныряю под одеяло. Сон приходит сразу же, и я засыпаю быстрее, чем успеваю коснуться головой подушки.