Глава 3: «Сон, что разбудил ярость»
Дни сливались один в другой, как капли дождя на мутном стекле. Здесь время не имело запаха. Оно было серым.
Каждое утро начиналось одинаково.
Скрип засовов.
Шаги по бетонному полу.
Чужие голоса - их вибрации я чувствовал лишь иногда, как дрожь под лапами.
Они приносили еду. Они открывали вольеры.
И снова уходили.
Я сидел у решётки, всматриваясь в лица. Каждый день.
Я искал его.
Иногда сердце начинало биться быстрее - похожая походка, знакомая форма плеча. Но когда человек подходил ближе - запах подсказывал мне правду.
Не он.
Вольер был мал. Угол, миска с едой, поилка, старая будка с пахнущей гнилью тряпкой. Я редко выходил из будки днём. Только вечером я садился у решётки, вытягивал шею и смотрел на проходящих людей. И снова искал его.
Честера.
Но его не было.
В ту ночь сон был другим.
Я почувствовал это, как только провалился в темноту. Сначала - его запах.
Сильный. Родной. Настоящий.
Я вдохнул глубже. Запах кожаного ремня, отголосок кофе на его одежде, лёгкий табак от других офицеров.
Я обернулся - и он стоял передо мной.
- «Ты мой лучший, Кад. Самый лучший».
Его рука легла мне на загривок. Тепло разлилось по телу. Хвост сам собой затрепетал.
Всё, как было раньше.
Мы снова были вместе на полосе препятствий. Я прыгал, он хвалил. Я находил запахи, он смеялся. Я ложился у его ног - и он гладил меня за ухом.
Это был идеальный сон. Такой ясный, что я забыл, где нахожусь.
Но как любой сон - он кончился слишком быстро.
Я потянулся к нему, облизнул его руку - и она начала растворяться.
Я зарычал, пытался удержать его, прыгнул вперёд - и проснулся.
Я вскочил.
Сердце билось часто, грудь сжалась. Я метался по вольеру. Я выл. Я скулил. Я пытался снова уснуть - но сон ушёл.
Я подошёл к решётке. Ткнулся в неё носом.
Нет. Нет. Нет. Я не хочу снова быть здесь один.
Я ударил лапой по прутьям.
Снова.
Снова.
Я зарычал и с силой вцепился зубами в решётку. Я дёргал её, мотал головой. Я рычал и тянул, тянул - пока зубы не заболели.
Остальные собаки смотрели на меня из своих вольеров.
Некоторые скулили, некоторые лаяли, кто-то отводил глаза.
Они не понимали.
Им не снилось то, что снилось мне.
Он пришёл быстро. Этот человек.
Я знал его.
Он всегда пах злобой, потом и сигаретами. Его ботинки скрипели по полу. Его движения были резкими.
Он не любил нас.
Щелчок замка.
Он распахнул дверь моего вольера, и я замер.
- «Да что ты опять, поганый пёс?! Что за концерт тут устроил?!» - его рот двигался, лицо перекосилось, но я не слышал слов. Только видел. И чувствовал.
Я сделал шаг назад.
Он вошёл и захлопнул за собой дверь.
В руке был поводок. Старый, потрёпанный, с тяжёлым карабином на конце. Я видел, как он поднёс его к лицу, и его губы криво скривились.
Он замахнулся.
Первый удар пришёлся мне по боку.
Острая боль вспыхнула в ребрах. Я вздрогнул, уткнулся носом в пол. Второй удар. Третий. Поводок хлестал по спине, по лапам, по голове.
Я зарычал, сжал зубы.
Я не понимал, за что. Я только искал его. Я хотел только вернуться к нему.
Человек кричал. Я видел, как напрягаются его связки на шее. Он размахивал руками, орал на меня, называл меня чем-то грязным, презрительным. Но я не слышал.
Я видел только его лицо.
Не лицо Честера.
Чужое. Жёсткое. Жестокое.
В какой-то момент он остановился. Поводок упал на пол.
Он махнул рукой, развернулся и ушёл, хлопнув дверцей.
Я остался один.
Я лёг на холодный бетон. Тело болело.
Я медленно облизал бок - язык дрожал.
И тогда пришли мысли.
Тяжёлые, как камни.
Почему?
Почему они такие?
Почему человек, который был моим другом, был таким другим? Почему этот - такой?
Что сделали они с ним?
Почему я страдаю, а они думают, что имеют право бить меня?
Я закрыл глаза.
Внутри было пусто.
Там, где раньше было тепло - остался холод.
Этой ночью я не спал.
Я ушёл в будку и больше не выходил из неё. Я не подходил к миске. Я не пил воду.
Я не смотрел на людей.
Я думал.
Долго. Тяжело.
И в-первые в своей жизни я понял:
Я не люблю их.
Я не доверяю им.
Я не прощу.