Зов Дракона

Солнце садилось над Вестфольдом, окрашивая облака в пурпурный оттенок.

Вокруг воцарилась тишина с тех пор, как прибывшие на аудиенцию викинги покинули здешние места.

Харальд, оставшись наедине в своих покоях, обдумывал произошедшие накануне события.

Ярл Хакон и ярл Атли – ближайшие соратники и доверенные особы, зарекомендовавшие себя во многих походах. Они находились подле конунга ещё с тех незапамятных времен, когда мужчина владел лишь Вестфольдом. Ныне Харальд Прекрасноволосый, объединив все прибрежные земли, занимал почётный титул конунга Норвегии.

Мужчина одинаково ценил обоих наместников, служивших ему верой и правдой, поэтому выбор, кому отдать земли, давался ему крайне сложно. Благо все решил случай, ведь викингу не хотелось бросать тень на собственную репутацию, прослыв несправедливым правителем.

Бурная реакция Атли не укрылась от взора конунга, хотя он списал всё на давнюю вражду между ярлами, истоков которой он не ведал.

Несомненно, до него доходили слухи о правителе Гаулара, чьи методы не славились кристальной чистотой. Но, как бы там ни было, сплетнями земля полнилась, а конунг прежде всего ценил преданность. К тому же у них никогда не возникало разногласий, а во вражду между ярлами Харальд осмотрительно не вмешивался.

Раздумья прервал внезапно возникший на горизонте Вигге, правая рука конунга.

— Прибыл гонец из Ирландии на аудиенцию, – объяснил происходящее вошедший в тронный зал викинг.

— Весьма любопытно, что привело его сюда? — холодно произнёс конунг, предвидя неприятную весть. — Пригласи его, — правитель понимал, что появление "незваного гостя" не сулило ничего хорошего, но виду не подал.

Мужчина скрылся за дверьми и спустя мгновение вернулся с парнем, облаченным в европейские одежды с увесистым крестом на шее.

«Чертов христианин!» — промелькнуло в голове у Харальда.

Немногим ранее, пока он обдумывал произошедшие недавно события, стража у ворот Вестфольда поймала дерзкого юношу, прискакавшего на коне верхом и настаивавшего на встрече с владыкой здешних мест. Викинги не восприняли его всерьёз, подумывая отослать восвояси, но вовремя подоспевший Вигге вмешался.

— Я пришел говорить от имени правителя Ирландии, могу ли я побеседовать с конунгом?

— Вы посмотрите какой бесстрашный? Ты думаешь, у него есть время принимать всех желающих и вести с ними задушевные беседы? — отчеканил один из норманнов.

— Что ж, я доложу о тебе. Ступай за мной,— подручный правителя вел себя осмотрительно, узнав в прибывшем парне ирландского гонца, Джеда. Ко всему прочему он был не вправе решать дела государственной важности, да и разногласия с Ирландией им не к чему.

—Моё почтение, конунг Харальд. Я прибыл с посланием от короля Доннхада, — поклонившись, проговорил юноша и достал из кармана письмо, скрепленное королевской печатью.

Забрав весточку, Вигге поднес её правителю Норвегии и незамедлительно зачитал содержимое, попутно переводя на древненорвежский:

«Дорогой друг!

Я глубоко опечален, узнав, что наши меха, доставляемые по морю, не доходят до пункта назначения. Скоро зима и нам крайне туго придется, если мы не уладим ситуацию.

До меня дошли слухи, что вы приложили к этому руку. Уповаю на то, что это лишь сплетни, ведь мне не хотелось, чтобы без того хрупкое перемирие меж нашими государствами пошатнулось.

Искренне Ваш, король Доннхад Дон».

Зная о горячем нраве викингов, Джед изумился внешнему спокойствию конунга, принявшегося тот час писать ответ:

«Уважаемый друг!

Мне очень жаль слышать столь прискорбные вести, но обвинения без доказательств – лишь пустой звук. Предоставьте мне их, чтобы не быть голословным, и лишь тогда я внемлю вашим словам. Надеюсь, Вы не станете делать поспешных выводов.

С уважением, конунг Харальд».

Закончив с посланием, мужчина поставил именную печать и отдал конверт помощнику, в свою очередь передавшему его ирландцу.

— Ступай, — спокойно вымолвил правитель, напоследок окинув посла ледяным взглядом, от которого тому стало не по себе. Несмотря на невозмутимый вид, читавшиеся в глазах эмоции оказались ярче слов, выступая неким предупреждением, что Харальд не потерпит беспочвенных оскорблений.

Джед безмолвно поклонился в знак уважения здешнему владыке и вышел за дверь.

Едва незваный гость скрылся из виду, вскипевший Вигге обратился к конунгу:

— Да что эти ирландцы себе позволяют! Как этот нахал посмел нас в чём-то обвинять. Или он забыл, с кем имеет дело. Нужно преподать ему урок! Вы – великий Харальд Прекрасноволосый, конунг Норвегии. Неужели этот напыщенный индюк решил, что подобные беспочвенные заявления останутся безнаказанными.

Изумлённый полученными новостями правитель слышал о возникших проблемах впервые, но намеревался лично выяснить происходящее. Если кто-то проворачивает подобное у него под носом без его ведома, не сносить ему головы!

— Остынь. Всему своё время. Но пока нам ни к чему распри с ирландцами. Для начала соберу всех ярлов под предлогом грядущего Йоля. Отправь весточки наместникам.

«Этот шут в королевских одеждах еще узнает, каков я в гневе. Сейчас нужно сохранять благоразумие и разузнать, откуда ветер дует. Не бывает дыма без огня» — подумал Харальд, но не стал озвучивать собственные мысли.

— Будет исполнено, — вымолвил Вигге, поспешив выполнить просьбу правителя.

Оказавшись в своих покоях, конунг написал весточки всем пятнадцати ярлам и отправил почтовыми голубями.

Преисполненный глубочайшего уважения к Харальду, норманн давно служил ему верой и правдой, будучи ближайшим соратником, надёжным помощником и бравым воином, всегда готовым прикрыть ему спину. Он наблюдал собственными глазами, как некогда обычный конунг Вестфольда, завоевав юго-восток, становится величественным правителем Норвегии, поэтому поведение короля Доннхада вызвало у Вигге негодование.

Парень примкнул к владыке здешних мест по собственной инициативе, по велению сердца, увидев в Харальде отважного воина и умелого стратега. Он последует за конунгом даже в ад, не сомневаясь, что тот найдет способ выбраться и оттуда.

Тем временем в королевстве всё готовилось к предстоящему празднику средины зимы, особенно почитавшемуся у викингов.

Йоль характеризовался самым коротким днём в году и самой длиной ночью, а далее день начнёт постепенно увеличиваться. Скандинавы отождествляли столь знаковое событие с возрождением и воскрешением солнца.

В королевских палатах покоилась украшенная различными фигурками большая ель – вечнозеленое дерево, символизирующее жизнь, что продлится и после зимних холодов. В неком смысле оно ассоциировалось с древом жизни Иггдрасилем.

Повсюду как снаружи, так и внутри замка были развешены омела, падуб и плющ, чтобы завлечь духов природы принять участие в празднике.

В этот день приносились жертвы богам, в частности Одину, в надежде на удачный новый год. Ходило множество легенд о том, что в канун Йоля все миры пересекаются в Мидгарде.

Спустя несколько дней наместники прибыли в Вестфольд, прихватив с собой бочки с пивом, медовуху, еду и скотину на убой, ведь традиционно пир длился три дня. Гости уже предвкушали прекрасное времяпровождение, один лишь Атли расхаживал с кислой миной. Оно и не мудрено: он нисколько не обрадовался, упустив Согн, располагающийся в удобной близости от границы с Англией.

В камине тлело дубовое полено, по традиции украшенное зеленью, политое элем и посыпанное мукой. Когда ярлы в сопровождении пяти-шести человек собрались в «длинном доме», где столы ломились от всевозможных яств, прибыл конунг.

— Приветствую всех вас, друзья мои. Рад вас видеть в своих владениях. Сегодня великий праздник, — радужно встретил наместников Харальд.

— Слава конунгу Харальду, — воскликнули дружно норманны.

— А сейчас самое время почтить богов, — заявил конунг, направляясь к алтарю с подготовленным заранее кабаном.

Перерезав горло животному и подставив ритуальную чашу, чтобы собрать кровь, владыка Норвегии совершил обряд жертвоприношения. После этого он призвал ярлов подойти и, окунув лежавшие возле жертвенника кисти, окрасить его кровью кабана, а так же «омыть» ею собственные лбы.

Закончив обряд, мясо сварили в располагающихся на полу очагах с казанками.

— Слава Йольфадру! Сколь, — поднял кубок в форме рога Харальд.

— Слава Одину. Сколь, — поддержали викинги, опустошая чаши.

Гуляния шли своим чередом: непомерное количество эля и медовухи поглощалось гостями. Какой же воин откажется от кружки хмельного в зимнюю стужу. Пир сопровождался песнями и плясками, мифами о богах, и легендами о подвигах храбрых героев, отправившихся после смерти в Вальхаллу.

В разгар праздника конунг решил вновь обратиться к поданным:

— Дорогие друзья. На днях ко мне пожаловал ирландский гонец. В Ирландии возникли проблемы с переправой мехов. Вам всем известно, что с недавних пор мы заключили перемирие и в неком смысле на мне лежит бремя ответственности, ведь переправа осуществляется через наши земли.

— Что за чушь. Да как они смеют бросаться подобными обвинениями, —отчеканил ярл Рёнгвальд, наместник Мёре.

— Я знал, что мир с христианами ни к чему хорошему не приведёт. Самоуверенные болваны. Да за чем нам нужны их меха, — воскликнул Торвальд, наместник Агдер.

— Возможно, им стоит поискать кое-где в другом месте. Ни для кого не секрет, что у них разногласия с Англией, — съязвил возмущенный Браги, ярл Ранрике.

Атли, как и Хакон, молчаливо наблюдали за происходящим. Остальные, судя по выражениям на лицах, пребывали в гневе, и вот-вот бы разразился настоящий скандал, но конунг осмотрительно произнёс:

— Достаточно. Вы все мои подданные. Я не стану сомневаться в вашей верности только из-за слов какого-то чужеземца. Но, как бы то ни было, нужно создать отряд для сопровождения ирландских грузов. Моя власть не абсолютна, угроза с юго-запада по-прежнему остается. Война с Ирландией нам не на руку.

Наместники вняли воле владыки, и никто не осмелился оспаривать его решения, чтобы не разгневать. К тому же ярлы осознавали, что в словах дальновидного Харальда просматривался здравый смысл.

Веселье продолжалось, и в какой-то момент конунг, утомленный пьяными речами поданных, встал из-за стола, что не укрылось от внимания Хакона. Ярл Хладира выжидал удобного момента, чтобы переговорить с правителем наедине, ведь после новости о мехах в голову закрались подозрения.

Проследовав за покинувшим пир Харальдом в покои, он попросил аудиенции и получил одобрение.

— Конунг Харальд, мне нужно вам кое-что показать, — достав из кармана подвеску, мужчина протянул её владыке, — я нашел это на землях Согна. Я думаю, вам знаком символ.

— На что ты намекаешь? — забрав кулон, конунг внимательно изучил его и определил владельца.

— Пока это подозрения и доказательств нет.

— Тогда ты понимаешь, что это лишь домыслы, — спокойно промолвил Харальд.

— Но я оставил людей следить за происходящим, — сообщил ярл Ладе.

— Благоразумно. Что ж, жду от тебя вестей, мой милый друг, — мягко закончил разговор владыка Норвегии.

— Тогда осмелюсь покинуть вас, — поклонился напоследок Хакон.

Оставшись наедине, конунг стал обдумывать услышанное мгновение назад. Всё произошедшее ранее и без того казалось крайне странным, но найденная в новообретённых владениях Хакона подвеска Олафа не сулила ничего хорошего. Но самое главное – теперь желание Атли прибрать к рукам Согн во что бы то ни стало не выглядело прихотью. На это определенно существовала веская причина.

Примечание:

1. «Длинный дом» - простороное жилище, в котором собирались гости во время празднования Йоля.

2. Йольфадр или "отец Йоля " — одно из имён Одина.

3. Сколь — тост, означающий " за наше здоровье ".