2.5 Ненавистный он
После ужина менеджер отвёз Киёи домой. Когда он вернулся, его тело напомнило ему, как он устал, и Киёи рухнул на кровать в тёмной спальне.
Хиру должны были выписать утром, но Киёи не смог бы его встретить. Конечно, его родители уже знали о происшествии, и его мать, должно быть, приехала, пока они давали показания. Она занялась формальностями, чтобы Хира вернулся домой к родителям. Ведь они с Киёи и так жили отдельно.
...Что мне делать? Я очень по тебе скучаю.
Он медленно поднялся и пошёл в ванную, схватил жёлтого резинового утёнка, стоящего на краю, и вернулся в спальню, снова упав на кровать, крепко прижав его к груди. Но как такая игрушка может заменить Хиру? Киёи сам принёс её, но швырнул в стену.
«Чёрт, чёрт, чёрт.»
Как он может спокойно спать в больничной койке, пока Киёи так страдает? Он хотел его видеть.
«Я хочу увидеть тебя прямо сейчас и сказать тебе, что мне жаль.»
В порыве гнева Киёи вскочил и выбежал из дома.
Он поймал такси на главной улице и поехал в больницу, где лежал Хира. Киёи вошёл через ночной вход и направился к его палате. Он пригнулся, проходя мимо ярко освещённой стойки медсестёр, и медленно прокрался по тёмному коридору после отбоя, чтобы пробраться в палату с табличкой "Хира".
Это была двухместная палата, но вторая койка была пуста. Киёи подошёл к кровати, стараясь не шуметь, благо на прикроватной тумбочке горел маленький светильник. Он заглянул в лицо Хиры, растворяющееся в тусклом свете.
— ...Хира, — Киёи позвал его по имени, используя только дыхание
«Неважно, насколько глубок твой сон, просыпайся, когда я тебя позову.
Как бы сильно ты ни был ранен, приди ко мне на помощь, когда я позову тебя.»
Киёи пристально смотрел на него, и глаза напротив медленно открылись.
Увидев его, Хира хрипло прошептал:
— Боже...
Это были его первые слова. Что бы он не испытал, он оставался отвратительным человеком.
— Это не Бог. Это я.
Киёи наклонился ближе к его лицу.
— ...Спасибо, Боже, за такой прекрасный сон, — казалось, он был в полусне.
Тогда Киёи наклонился и поцеловал его. Когда его язык коснулся языка Хиры, тот вздрогнул и окончательно проснулся.
— К-Киёи? П-п-почему ты здесь?
Он приложил указательный палец к его губам.
— Я пришел увидеть тебя.
— Меня?
— Кого ещё?
Хира попытался сесть, но забыл, что вывихнул запястье, и, когда опёрся на правую руку, тут же подвернул её.
— Идиот, не используй правую руку.
— Я непреднамеренно.
— Больно?
Конечно, больно, но на этот глупый вопрос Хира покачал головой.
— Это не больно. Важнее, я рад, что Киёи в безопасности, — оказывается, это были не просто слова о том, чтобы защитить Киёи, Хира готов пожертвовать собственной жизнью.
Даже в полумраке он мог видеть, как Хира смотрит на него. Его взгляд, полный тепла, которое, казалось, исходило изнутри, был не похож на взгляд любого другого человека. Это тепло, которое нельзя назвать ни жаром, ни холодом...
Притягиваемый, как магнитом, сам того не осознавая, Киёи крепко ухватился за Хиру.
—...Киёи, что случилось?
Хира нерешительно обвил его рукой за талию.
— Ещё сильнее.
— А?
— Обними меня как следует... сильнее.
Киёи не мог поверить, что сам так отчаянно цеплялся за него. Но ему невыносимо хотелось увидеть его лицо, прикоснуться к нему. Увидев его, Киёи понял, что просто должен его коснуться. А когда прикоснулся, то захотелось, чтобы он обнял его крепче. Когда он обнял, то извинения уже стали не важны.
Сколько бы он ни извинялся, сколько бы ни говорил сладких слов, от которых зубы сводит, в конце концов этот мужчина все равно поступит по-своему. И все же в самый последний момент он отдает всего себя. Киёи уже не понимал, кто здесь главный. Это не просто любовь, и не просто боль. Киёи злился, хотел топать ногами, и в то же время думал, что ни за что его не отпустит.
— ...Похоже, я совсем запутался.
Киёи чувствовал, будто вся его защита рухнула. От Хиры исходило замешательство, он не знал, что делать. Как же он бесит.
— Ты на меня кричал.
Когда Анна пыталась увести Киёи, Хира впервые накричал на него, когда он упрямился.
....Заткнись! Поторопись!
Вспомнив его крик, Киёи почувствовал странное чувство, будто хотел и плакать, и смеяться одновременно. Раньше он говорил Хире, который был слишком покладистым:
...Неважно, как сильно я плачу или кричу, разве ты не хочешь поднять меня и заставить лечь на кровать, или грубо обнять меня, даже если я этого не хочу, или сделать что-то такое, о чем ты никому не можешь рассказать?
Это смешно. Киёи был таким глупцом, хотя прекрасно знал, насколько эгоистичен Хира, сильнее любого мужчины. Руки Хиры слегка напряглись, когда он обнял Киёи.
— Мне жаль. Но если что-то подобное повторится, я снова на тебя накричу, — тихо сказал Хира, — Если нужно защитить Киёи, я буду кричать хоть сто, хоть тысячу раз.
—...Хм, я понял.
Я понимаю. Полагаю, что так. Этот парень так и сделает. Я сдаюсь.
Он поднял глаза на Хиру.
— Ты можешь на меня кричать. Можешь крутить мной, как хочешь. Можешь любить меня, как хочешь. Но взамен никогда не отпускай меня. Даже если я скажу, что не хочу, оставайся рядом, —Хира выглядел так, будто не мог поверить своим ушам, — Если ты пообещаешь это, я отдам тебе всего себя.
Когда их взгляды встретились, лицо Хиры покраснело даже в темноте.
— ...К-Ки-Ки-к...
— Идем домой.
Не в силах даже выговорить имя Киёи, он всё равно чувствовал, как руки Хиры сжимаются все сильнее. Кажется, он вот-вот раздавит Киёи. Но это даже хорошо. Он хотел, чтобы он сжал еще сильнее, и тепло разлилось в области паха.
....О, плохо. Я хочу это сделать прямо сейчас.
Из глубины тела поднималась мучительная жара, и ширинка слегка изменила форму. Киёи возмутила анатомия мужчины: эмоциональное возбуждение оказалось напрямую связано с нижней частью его тела.
Если они будут так близко, он действительно потеряет контроль. Отстранившись, Киёи увидел, как Хира встал с кровати. Левой рукой он взял его и широкими шагами направился к выходу из палаты.
— Эй, куда ты? — Киёи широко раскрыл глаза.
— ...
— Ты идиот, ты же в больнице... — не дав договорить, Хира обнял Киёи.
— Я прямо сейчас хочу Киёи до смерти, — его губы коснулись его уха, и по позвоночнику побежали мурашки.
Все, я сдаюсь. Хира — единственный, кто может заставить меня чувствовать слабость в коленях.
***
Они вернулись в квартиру на такси и, не включая свет, направились в спальню. Киёи был так возбужден, что ему было трудно одновременно целоваться и дышать. Места за ушами и на шее, где проходят вены, пульсировали, давление внутри тела росло, и дышать становилось все труднее.
Целуясь, они раздевали друг друга, но Хира медлил. Вспомнив, что его правая рука не работает, Киёи грубо стянул с него уродливую больничную пижаму.
— Хира, быстрее.
Киёи обвил его руками и ногами. Прикосновение кожи было настолько горячим, что кружилась голова.
— Киёй...Киёй...
Задыхаясь, он почувствовал, как пальцы Хиры коснулись его груди. Это место было очень чувствительным, и даже легкое прикосновение заставляло твердеть соски, особенно когда его язык коснулся маленькой горошины.
— ...Мм, ах...
Пока его язык и пальцы хаотично дразнили Киёи с обеих сторон, приятное ощущение удовольствия распространилось по нижней части его живота. Сначала соски чувствовали так только при стимуляции, но после того, как Хира обнял его, чувствительность Киёи возросла до такой степени, что он мог достигнуть оргазма, просто прикасаясь к этому месту.
— ...это плохо..
Поскольку в последний раз Киёи делал это уже давно, его возбуждение достигло критического уровня очень быстро, и ему это не нравилось. Он хотел кончить вместе с Хирой, но он ничего не мог с собой поделать. Он не могу устоять перед наслаждением, которое накатывало на него волной цунами.
— ...Ах, ах...
В тот момент, когда язык Хиры коснулся соска, Киёи кончил, изливая горячую жидкость между их телами.
— Эй, давай... поторопись, — голос Киёи звучал постыдно сладко.
Он прижался к нему, торопя, и Хира потянулся за смазкой в тумбочке, но его движения были неуклюжими.
— Не надо, не используй руку, — сказав это, Киёи перевернулся, меняясь с ним местами. Теперь он был сверху. Впервые за все время секса он оказался в такой позиции.
— Киёи, все в порядке. Я могу....
— Нет, я сделаю это сам.
Сидя верхом на Хире, он вылил на ладонь смазку, которую достал, чтобы коснутся ягодиц скользкой рукой и медленно ввести в себя палец.
Было очень жарко. Как только он преодолел первоначальное сопротивление, его тело стало затягивать все глубже и глубже. Киёи уже много раз принимал Хиру, и теперь поверхностной стимуляции члена было недостаточно.
Медленно двигая пальцем, Киёи готовил себя. Он уже знал каково это, и как сделать себе приятно. В том месте, которое так неглубоко, там, где-то под яичками, любое прикосновение стимулирует возбуждение.
В полумраке Хира тяжело дышал, глядя на него. Стыд, от которого горела кожа, превращался в возбуждение, и Киёи хотелось делать еще более неприличные вещи, словно он ехал на машине с неисправными тормозами. Киёи отодвинулся до его колен и наклонился вперед.
Перед ним - напряженный член Хиры.
—...Киёи?
Хира растерялся от неожиданности. Не обращая внимания, Киёи приблизился, и его губы коснулись скользкой головки, с которой сочилась влага. Не колеблясь, Киёи прикрыл член губами, запечатывая.
— Ох...
Хира застонал над его головой. Наверное, он хотел сказать, чтобы Киёи остановился, но был слишком взволнован, чтобы говорить. Его тело было честным, потому что то, что Киёи взял в рот, стало еще тверже.
Обычно Хира всегда делал это с ним, и сейчас он впервые был в такой роли. Но Киёи знал, где ему будет приятно, ведь они оба мужчины. Он облизывал его снизу вверх, обводя языком изгиб пениса. Как будто винтики разума, которые обычно крепко затянуты, вылетели, и Киёи потерял голову.
Прислушиваясь к неприличным звукам, Хира уставился на Киёи, не моргая. Под воздействием его взгляда задняя часть тела Киёи болезненно запульсировала, принимая пальцы. Хира сел и потянулся к груди Киёи.
Он продолжал работать языком, как вдруг свет стал ярче. Киёи отстранился, удивленно смотря.
— ...Прости, не надо?
Хира включил свет. Его дыхание было тяжелым, а глаза блестели от возбуждения. Вид его полностью раскрепощенного состояния во время секса подстегнул Киёи.
— Смотри на меня, сколько хочешь.
Поддерживая зрительный контакт, Киёи снова приблизил свои губы к члену Хиры и погрузил его в рот.
— ...Ах.
Хира коснулся его набухших сосков, наблюдая как его поясница изогнулась от острых ощущений.
— Прекращай это делать... правда... ааах.
Жесткий палец потирал кругами красный, опухший сосок, заставляя место, охватывающее палец Киёи, сжиматься.
Даже если Киёи пытался бы отстраниться, чтобы избавиться от этого, стимуляция его сосков не прекратилась. Его быстро загнали в угол, и он увеличил количество пальцев в себе, как будто пытаясь заставить потерять остатки разума. Эффект был противоположным: полностью расслабленная область начала сжиматься вокруг его пальцев, умоляя о большем.
— Хаа, ах, ах...
Киёи прилагал больше усилий во время орального секса, чтобы справиться с постоянным желанием освободиться. Количество предэякулята, вытекающего из пениса Хиры, увеличилось, и он смешался со слюной, сделав внутреннюю часть рта Киёи чрезвычайно скользкой.
— Киёи, я сейчас....
Хира апеллирует к своим возможностям, сдерживая тяжелое дыхание. Но Киёи не хотел сдаваться. Когда оральные ласки углубились, Хира обхватил его голову. Киёи сопротивлялся, когда его попытались оттащить.
— Ки-Киёи, не надо, серьезно... ах... — после всхлипа, похожего на звук рвущейся нити, член Хиры начал сильно пульсировать, и теплая жидкость с силой влилась в рот Киёи. Повторяющиеся через короткие промежутки времени выбросы, были пойманы его языком, не давая расплескаться. Киёи поджал губы и медленно выпустил его пенис.
—...Ха, ха...Киё, Киёи, прости... Прости.
Лицо Хиры было ярко-красным от эякуляции, по вискам текли капли пота.
— Выплюнь это, выплюнь всё, — Хира сел и протянул обе руки, словно блюдца.
Ох, Киёи хотел сказать, что это отвратительно. Однако, посмотрев на Хиру со слезами на глазах, Киёи сглотнул. Сразу раздалось слабое покашливание, и его кадык задвигался вверх-вниз.
Когда Киёи вдохнул, вкусы реалистично смешивались на его языке: ощущение слизи, вкус соленый, горький и рыбный. Этот вкус ужасный и странный. Он не хотел выносить это на суд, независимо от того, вкусно это или нет. Это не еда, чтобы судить.
Но Киёи был доволен. Странно. Он больше не понимал себя.
— Фу, это плохо.
Киёи, высунул язык, его глаза слезились от изумления, что ошеломило Хиру. Его брови сильно дернулись, затем лицо исказилось, но он пытался сдержать нарастающие эмоции.
—Это очень плохо. Но я тебя прощаю.
Ожидание — пустяковое дело. Теперь Киёи хотел всего Хиру. Он нужен весь целиком.
— ...Хира.
Это вкус Хиры. Единственное, что он мог ощутить — это вкус единственного мужчины, который имел право разрушать его. Киёи рухнул сверху, обнял его и поцеловал.
«Ну почему, почему?» — повторял он про себя снова и снова. Сам толком не понимал, о чём спрашивал.
— Ты мне очень нравишься.
В поцелуе их языки страстно переплетались. Не колеблясь, Хира пососал язык, который, по всей видимости, еще сохранил вкус его собственной спермы. Киёи крепко обняли, но этого все еще было недостаточно.
— Эй, Хира, давай сделаем сегодня вечером все, что ты захочешь.
Поскольку язык Киёи все еще был утомлен ласками, его речь была неуклюжей.
— Ни за что, меня убьют, если я пойду дальше.
— Кто?
— Бог.
— А это имеет значение?
Они целовались, как голодные животные, обмениваясь лихорадочным дыханием и слюной.
— Эй, что ты хочешь, чтобы я сделал? Что ты хочешь сделать?
Если Хира не скажет, чего хочет, если он этого не хочешь, Киёи не сможет успокоиться. Киёи хотел быть удовлетворен, будучи желанным. Желание отдавать включает в себя и собственные желания. Это похоже на гнездовую структуру.
— Эй, просто скажи мне. Если ты этого не сделаешь, я разозлюсь, — угрожающе спросил Киёи, продолжая поцелуи.
Нахмурив брови в нерешительности, Хира отстранился и наконец заговорил.
— Я хочу увидеть, как мы с Киёи это делаем...
— Это можно увидеть постоянно.
— Я хочу взглянуть на это более объективно.
Киёи не понял смысла.
— Я хочу сделать это перед зеркалом.
И наконец пришел в себя. Зеркало? Хира хочет заниматься сексом перед зеркалом?
— Если ты не хочешь, ничего страшного. Этого достаточно.
Как только Киёи это услышал, ему очень захотелось это сделать. Он сам попросил Хиру сказать. Хиру, у которого не было никаких желаний для себя, хотел этого.
— ...Все нормально.
Он слез с Хиры и грубо схватил его за левую руку, помогая ему встать.
— Э, т-ты... все в порядке?
— Ну, пошли.
Несмотря на то, что он был первым, кто поднял эту тему, Хира выглядел сбитым с толку.
«Ты трус»
Он подвел Хиру к зеркалу, прислоненному к стене. Но что делать дальше? Как раз в тот момент, когда Киёи подумал, что, возможно, ему все-таки стоило остановиться, Хира нерешительно взял его за руку.
Казунари сел на пол и потащил его за собой. Киёи хотел быть лицом друг к другу, но Хира сказал, что нужно смотреть в противоположную сторону. Как и было сказано, он сел на колени Хиры, касаясь его спиной.
В этот момент Киёи увидел свое обнаженное тело, отражающееся в зеркале напротив, и рефлекторно отвернулся.
— Киёи, посмотри в зеркало...
— ...Нет.
— Это так красиво, — шепот, мечтательный шепот.
Он поцеловал Киёи в затылок, и по его спине пробежали мурашки. Руки Хиры скользили по его бокам и касались его сосков, которые все еще были теплые от всех ласк.
— Раздвинь ноги.
Киёи покачал головой.
— Тогда оставь это так.
Когда он коснулся возбужденного члена Киёи, тот рефлекторно сжал колени.
Хира покорно отступил.
«Вот дерьмо. Не отступай так легко.»
Если бы он просто заставил Киёи это сделать, ему бы это тоже понравилось. Киёи прикусил губу и расслабил крепко сжатые колени.
Не глядя в зеркало, он медленно раздвинул ноги. Какой он в глазах Хиры? Одна только мысль об этом заставила от стыда покалывать кожу.
— Не закрывайся.
Хира зашептал Киёи на ухо, и он чуть не заплакал. Все еще находясь в этом ужасном положении, он нежно потер его член вверх и вниз, издавая слабый влажный звук. Предэякуляционная жидкость выливалась наружу, издавая звуки в такт движениям его рук. Киёи не мог поверить, что так много пролилось, хотя он только что кончил.
— Вау. Больше, чем обычно.
Киёи понял, что он возбуждался, когда Хира делал с ним нечто непристойное.
— Заткнись... ах..
Бедра Киёи приподняли, и член Хиры лег между его ягодиц. Головка горячего члена была скользкой от предэякулята, и от легкого его трения у Киёи по спине пробежали мурашки.
— Могу ли я войти? — спросил он, тяжело дыша, как собака, которую заставили ждать еды.
Даже после всего происшедшего этот человек продолжал просить Киёи все подтвердить, и от этого он начал чувствовать сильное раздражение.
— ...Все в порядке, просто поторопись.
Когда он давал это разрешение, его голос был постыдно слабым. Его бедра опустили на твердый член, и горячая головка начала расширять узкое пространство. Киёи не мог дышать, чувствуя болезненное проникновение, но это была приятная боль.
— ...Хм, ах, ах, ах, — на полпути его голос дрогнул. Возможно, из-за другого положения член проникал гораздо глубже, чем обычно. Движение наконец остановилось, поскольку страх вырос из неожиданности немедленно достигнуть оргазма.
—...Киёи, посмотри в зеркало.
Хира не забывал, где они занимались этим, целуя его за мочку уха, обжигая горячим дыханием. От одного этого у Киёи по коже побежали мурашки. Он не хотел, поэтому на слова Хиры отрицательно покачал головой.
— Что мне делать? Когда я смотрю на это, у меня такое чувство, будто я сейчас умру.
Киёи почувствовал запах пота Хиры. О, нет. У него закружилась голова, и он начал терять все силы. Он медленно повернул лицо и слегка приоткрыл глаза. Вид того, как он принимает член Хиры между своих широко раздвинутых ног, был настолько ярким, что краска стыда проступила по всему его телу.
— ...Мне это действительно не нравится.
Он отрицательно покачал головой. И все же его возбужденный пенис умолял о ласке, в одно мгновение выдавая его. Расстояние между дискомфортом и удовольствием было настолько мало, что Киёи не знал, что делать. Когда он поднял заплаканные глаза, Киёи был потрясен.
Хотя их взгляды встретились через зеркало, взгляд Хиры не дрогнули. Хира был крайне взволнован, но сосредоточен, как будто он пытался в подробностях запомнить все увиденное. Его глаза обычно были скрыты камерой, и их не было видно, но Киёи всегда было интересно, были ли они такого же цвета, когда он смотрел в видоискатель. Киёи хотел своими глазами открыть то, что было прямо передо ним.
Увидев эти глаза, не скрывавшие своего прямого желания, что-то внутри Киёи всколыхнулось. Быть контролируемым им – Киёи беспомощно поглощен этим ощущением. Он хотел быть еще более смущенным. Он хотел, чтобы его трахали. Он никогда не позволит ему умереть. Киёи хотел, чтобы Хира сделал это с ним.
Его обычное преимущество было легко сведено на нет, словно рубашка, вывернутая наизнанку.
Это было головокружительное чувство свободы.
— ...Хира.
Голос, зовущий его, был сладким и тягучим, как сгущенное молоко.
— Эй, сделай это. Поторопись и двигайся...
Он наклонил голову и попросил поцелуя. Хира коснулся его языка и пососал его.
Когда начались легкие толчки, Киёи онемел от макушки головы до ступней ног.
Поскольку для них обоих это новая позиция, и они не могли свободно двигаться. Хира врывался в него неуклюже, и того чего Киёи хотел, было незаметно упущено, но разочарование только усиливало желание Киёи.
— ...Ах, ах, ещё... Хира, ещё...
Удовольствие нарастало, как скорость катящегося вниз со склона камушка, и смазка выплескивалась наружу, смачивая место их соприкосновения. Постепенно ритм движений начал совпадать. Спина, находящаяся в тесном контакте с Хирой, начала потеть.
Воздух, который окружал их, становится все более влажным.
В зеркале Киёи видел, как его раскачивают, и то как он непристойно раздвинул ноги.
Это невыносимо стыдно, но и невыносимо приятно.
— ...А, ах, ах, я, я, я...
Хира поднял его ноги под коленями и развел еще шире. Киёи теперь точно видел, где они соединены, и отрицательно покачал головой. Хира внимательно наблюдал за ним, зная, что он вот-вот кончит.
— Нет, нет, не смотри, смотри... ах, аххх.
У Киёи было такое чувство, будто вся кровь его тела собралась в члене, а затем из него хлынула белая жидкость. Хира крепко обнял его, пережидая пока Киёи дрожит и достигает оргазма.
— ...Киёи, я люблю тебя, я действительно люблю тебя... — лицо Хиры было ярко-красным, как будто у него была лихорадка, а голова была мокрой, как будто его облили водой.
Он продолжал нежно входить в Киёи во время и после эякуляции.
— Подожди... стой... а, а.
Киёи смог удержать свое тело от наклона вперед в попытке убежать с помощью всего лишь одной руки.
— Извини, это займет некоторое время.
— Н-н-нет, я не могу сейчас... Хира...
Глубоко в животе у Киёи разлилось тепло, а нервы, казалось, вот-вот поджарятся. Он почувствовал прилив сил, в точке, где они соединились, член Хиры дрожал и пульсировал, входя внутрь.
Удовольствие уже переполнило чашу, и оно продолжает литься. Лилось и лилось, а потом превратилось в слезы и вылилось через край. Киёи был удивлен. Почему он плакал, когда ему не грустно? Эта животная связь вызывала необъяснимое чувство эйфории.
— Извини, Киёи, прости, прости.
Увидев рыдания Киёи, Хира пришел в себя и поспешно извинился.
«Ты идиот, теперь уже слишком поздно извиняться»
То, что происходило - был полный беспорядок. Киёи посмотрел сквозь слезы на Хиру через зеркало.
— ...Поцелуй.
— А?
— Поцелуй меня.
Он повернул голову и приблизил лицо к Хире, и его влажные губы робко коснулись губ Киёи.
— ...Солено.
— Извини.
— ...Больше.
— Да?
Он неловко выпятил губы. Слезы Киёи все еще не прекращались, и он уже не понимал смысла происходящего с ним. Но ему не хотелось уходить. Несмотря на то, что их тела уже были соединены настолько плотно, насколько это было возможно, Киёи хотелось быть ближе друг к другу, все больше и больше.
— Оставь след.
Глаза Хиры слегка расширились.
— Это нормально?
— Да.
— Где?
Из-за специфики работы Киёи, он никогда не позволял целовать себя так, чтобы остались следы, и Хира этого никогда не делал.
— Где угодно, и много, — сказал Киёи и Хира прикоснулся губами к его шее.
Ощущение, будто его крепко засасывают, вызывало у него дрожь по спине. Удовольствие распространялось по всему телу. Когда Киёи сказал «еще», он поцеловал другую сторону его шеи. Красный штамп. Подтверждение права собственности. Киёи не позволит коснутся себя другому человеку. Это может сделать только Хира. Только его Хира.
— ...Киёи, я люблю тебя, — Хира обнял его, переполненный чувствами, положил лицо на плечо Киёи и не двинулся с места, — ...теперь я готов умереть.
Киёи был потрясен признанием, которое прозвучало искаженным, искалеченным голосом, и спросил, не идиот ли он.
«Я не могу позволить этому человеку умереть. У меня проблемы, проблемы, проблемы, и я, скорее всего, стану неудачником.»
***
Когда за шторой начало светлеть, Киёи всё ещё не мог заснуть и лежал с открытыми глазами. После множества интимных моментов его тело было тяжёлым, словно впитавшая воду хлопковая вата, но душа всё ещё требовала большего.
Хира обычно человек неразговорчивый, и сам Киёи тоже не из тех, кто много болтает. Поэтому между ними практически не было слов — только поцелуи, объятия, переплетение ног, использование руки в качестве подушки, прикосновения локтей и коленей, их разъединение и снова соединение.
Медленно. Спокойно. Находясь в обществе друг друга, они наслаждались блаженством, когда среди разбросанных по полу вещей Киёи раздался звук телефона.
«Как досадно. Не мешайте.»
Киёи проигнорировал его. Но он продолжал настойчиво звонить.
— В такое время...
— С учётом такого часа лучше ответить. Возможно, кто-то умер.
— Не говори внезапно ничего зловещего.
Однако, подумав, он понял, что если звонок раздался в такое неурочное время, то причина должна быть серьезной. Он протянул руку к полу, достал телефон из кармана пиджака и проверил мобильный. Это оказался пропущенный от президента.
— Извини. Сейчас перезвоню, — это был первый раз, когда президент звонил в такое время. Набирая номер директора, он почувствовал, что хочет пить, и пошел на кухню за водой. Старший ответил сразу.
— Доброе утро. Это Киёи. Вы звонили?
— Доброе утро. Прости за ранний звонок. Подозрительный-кун там?
— Ээ? Да, он здесь.
— О, слава Богу, — затем он услышал, как директор с облегчением вздохнул, — Только что звонили родители Подозрительного-куна. Они сказали, что он исчез из больницы.
Киёи совсем забыл, что Хира был в бегах.
«Черт, это нехорошо.»
— Медсестра, которая обходила палаты ночью, обнаружила, что Подозрительного-куна нет, и сразу же связалась с его родителями. Они попытались дозвониться до него, но телефон Подозрительного-куна остался в палате. Тогда они позвонили мне через Нахо-сан, чтобы связаться с тобой. После того инцидента это чуть не стало поводом для вызова полиции.
— Извините. Я сразу свяжусь с его родителями и больницей.
— Ой, подожди минутку. Раз уж я об этом заговорил, то упомяну, что вчера вечером Уэда-сан спросил меня, придет ли Киёй-кун на прослушивание для следующей пьесы. Если у тебя нет планов, то, конечно.
Он был театральным режиссером, в постановке которого Киёи надеялся появиться уже некоторое время, но каждый раз получал отказ.
— Думаю, он решил, что после всей этой шумихи это будет хорошей темой для обсуждения. Вчерашний инцидент уже попал в СМИ, и я думаю, он узнал об этом от знакомого репортера. Сегодняшние газеты и утренние шоу будут активно обсуждать это, так что он хочет успеть первым.
Киёи почувствовал разочарование, поняв, что его признали не за талант, а за скандал. Но если это единственная причина, по которой он привлек внимание, то это его собственная вина. Он решил принять это и поклялся доказать свою ценность позже.
— Ладно, в любом случае, передай Подозрительному-куну, чтобы он позвонил родителям.
Когда он закончил разговор, сладкое послевкусие полностью исчезло. В боевом настроении он вернулся в спальню, где Хира почему-то держал в руках резиновую уточку-капитана, которую Киёи вчера швырнул в стену.
— Капитан, почему ты в спальне?
Хира наклонил голову, глядя на уточку в своих руках.
— Не разговаривай с игрушками, это отвратительно.
Когда он подошел, Хира, все еще держа уточку, посмотрел на него.
— Киёи, почему капитан в спальне?
— ...Это...
Он так хотел увидеть Хиру, что в итоге взял уточку из ванной, как замену. Но, конечно, простая игрушка не могла заменить человека, в которого он влюбился, и в приступе ярости он швырнул ее в стену — но он никогда бы не признался в этом.
— Не знаю.
Он отвернулся.
Хира пристально посмотрел на уточку и вздохнул:
— Наверное, ты защищал Киёи, пока меня не было.
Он бормотал что-то уточке. Киёи почувствовал дрожь, наблюдая за этой странной, но удивительно доверительной сценой. Ему стало досадно, что эта штука вообще не помогла ему.
— Кстати, что хотел президент? — спросив это, Киёи вспомнил.
— Ты сбежал из больницы, и твои родители волнуются. Ты оставил телефон в палате, верно? Невероятно. Это важнее, чем кошелек. Ты вообще современный человек?
— Там нет ничего, что мне было бы жалко потерять.
Для современного человека, который, казалось бы, использует технологии, но на самом деле зависит от них, Хира, который так легко это сказал, выглядел удивительно круто. Жаль, что он все еще держал в руках уточку.
В любом случае, он передал Хире свой телефон, чтобы тот связался с родителями. Пока Хира звонил, он наполнил ванну. Сидя на ее краю и ожидая, пока она наполнится, он увидел, как Хира заглянул в помещение, в руках он все еще держал уточку.
— Ну, как прошло?
— Они очень разозлились. Сказали, что сразу приедут за мной в квартиру.
На следующий день после того, как они сбежали вместе, сделав кучу приятных вещей, встречаться с родителями другого человека было мучительно. Он подумал о том, чтобы сбежать, но почувствовал облегчение, когда Хира сказал, что отказался.
— Мама поехала в больницу оформлять выписку, так что я тоже вернусь.
— Зачем возвращаться, если ты просто выпишешься?
— Они сказали, что я должен извиниться за причиненные неудобства.
— Ну, ладно. Но сначала прими ванну.
После вчерашнего их тела были липкими от пота и всего остального.
— Я помогу тебе помыть голову.
— Не надо.
— Ты же не можешь пользоваться правой рукой, верно?
— Ээ?
Киёи забрал у Хиры уточку.
Хира выглядел удивленным. Он подумал о том, чтобы швырнуть ее, но решил, что, даже если это просто игрушка, она, видимо, важна для Хиры, и вместо этого он осторожно положил ее в теплую воду, которая слегка пузырилась. Уточка теперь покачивалась на воде.
Хира поблагодарил его, продолжая говорить:
— Капитан Дак долго плыл по грязной воде, так что он, наверное, рад, что теперь в чистой.
Что это было? Он не понял. Странно. Но...
— Ладно, ничего.
Он обнял Хиру за шею. Их глаза встретились, и Хира неуверенно притянул его к себе. Удовлетворенный тем, что его желание было правильно понято, он поцеловал его.
— ... Киёи, я тебя очень люблю.
— Да, я тоже.
Они целовались снова и снова. Да, ничего не поделаешь. Он сам влюбился в этого странного парня, любил его, любит, и... ничего не поделаешь.