2.4 Ненавистный он
Когда они приехали в студию Ногучи, Киёи и Анне пришлось спрятаться в маленькой комнате для съёмок и ждать. Начиналось самое сложное.
Хотя количество стилистов и визажистов было сведено к минимуму, менеджер Киритани не отходил от него ни на шаг. Ногучи нужно было как-то заставить его отвлечься.
— Почему я не могу присутствовать на съёмке?
Прислушавшись к разговору за дверью, Киёи услышал голос менеджера Киритани.
— Для меня съёмка портретов в этой студии — это что-то особенное. Не буду вдаваться в детали, но у меня есть личные причины, по которым я редко её использую. Однако на этот раз, учитывая вашу ситуацию, я решил открыть её, чтобы избежать лишних глаз, — Ногучи говорил, подчеркивая свою чуткость.
— Я понимаю, — услышал Киёи неохотное согласие.
Они затаили дыхание и ждали. Вскоре послышался звук открывающейся и закрывающейся двери, а затем раздался молодой мужской голос:
— Прошу вас, пожалуйста.
— Привет, Киритани-кун, давно не виделись.
— Давно не виделись. Извините за беспокойство сегодня. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — как и положено айдолу из крупного агентства, он вежливо поклонился.
— Ну, тогда, Киритани-кун, извини, но не мог бы ты, пожалуйста, запереть дверь??
— Ээ, на ключ?
— Я объясню позже, но ты не должен издавать ни звука удивления. Хорошо?
— Д-да.
— На самом деле, здесь есть человек, который хочет тебя увидеть.
— ...Что?
— Надеюсь, это тот, кого ты больше всего хочешь увидеть.
Киритани прошептал: "Неужели..." — и быстро закрыл дверь на ключ.
— Хорошо. Ребята, теперь вы можете выходить. — тихо сказал Ногучи, и Киёи с Анной выглянули из-за белого фона для съёмок. Киритани не заметил Киёи, его взгляд был прикован только к Анне, которая выглядела, как готическая Лолита азиатского происхождения.
— ...Киритани-кун.
После того, как Анна со слезами на глазах назвала имя Киритани, началась трогательная сцена воссоединения влюблённых. Киёи и Ногучи старались не мешать, как можно более незаметно стоя в углу комнаты. Хира, должно быть, сторожил за дверью.
— Вы все ещё молоды и у вас впереди целая жизнь. Надеюсь, ситуация изменится к лучшему, — сказал Ногучи, и Киёи кивнул в ответ.
— Но во всем этом обвинили Киёи-куна.
— Да, это действительно неприятно. Но проблемы иногда находят тебя, даже если ты стараешься их избегать, поэтому стоит развивать соответствующие навыки, чтобы справляться с ними. Молча терпеть удары — это не для меня, — ответил Киёи.
— У тебя сильная психика для твоего возраста.
— В этой работе это качество имеет свои плюсы и минусы.
— Да, это так. Трудно оставаться сильным, не становясь бесчувственным, — всего одно предложение, но Ногучи точно уловил, что Киёи хотел сказать.
Сила, чтобы не поддаваться мелочам, и чувствительность, чтобы улавливать тонкие эмоции и выражать их, идеальное сочетание этих двух качеств. То, что Киёи раньше считал своим достоинством, теперь стало преградой.
— Откуда ты знаешь Хиру?
— Мы были одноклассниками в старшей школе.
— О, так вы двое друзья? Хотя, кажется, у вас нет ничего общего.
— Ну, у нас особо не было точек соприкосновения, – ответил Киёи.
— Это всегда актуально в старших классах школы, где мало кто пересекается интересами. Представь, наличие самцов и самок разных семейств, родов и видов растений и животных, одновременно запертых в небольшой коробке, должно быть, было сложной средой для роста недоразвитых существ. Если говорить о Хире, единственная связь, которая приходит мне на ум, — это связь между хулиганом и жертвой хулиганства, – усмехнулся Ногучи. — Нет, Хира — это волк в овечьей шкуре, так что это не так уж и несочетаемо.
— Что?
— Он выглядит слабым, но на самом деле он очень упрямый. Обычно он не противоречит людям, молчалив и серьёзен, но у него есть место внутри - святыня, куда никто не может дотянуться. Если кто-то попытается, он сразу покажет клыки. Он легко может сойти с рельсов, и это опасно, — Ногучи хорошо его узнал.
Его наблюдательность — это профессиональная черта фотографа или личный интерес к Хире? Мысль о последнем заставила Киёи почувствовать будто что-то загорелось в груди.
— Это страшно, но это нормально. Творцы, у которых внутри есть святыня, сильны. Вопрос в том, сможет ли он превратить это в своё преимущество или это станет его оковами.
— Вы думаете, Хира сможет превратить это в преимущество?
— Это никто не знает.
— Но вы чувствуете потенциал, поэтому хотите взять его под своё крыло и вырастить, верно?
— Ээ?
Наступила короткая пауза.
— То, что я чувствую к нему, не так уж и чисто.
— ...Тогда что это?
Противоположность чистому — это нечистое.
— Мне неловко, так что это секрет, — его шутливый ответ разозлил Киёи, и то горячее жжение в груди, которое он чувствовал, начало принимать форму тревоги и беспокойства.
Неужели Ногучи - гей? И у него нечистые намерения по отношению к Хире? Но разве он не отвратителен? Киёи хотелось опровергнуть, но он сам оказался в той же лодке, так что не мог отрицать эту возможность.
— Я не могу поверить, что тот студент, который мечтал о премии Кимуры Ихэя - это он, — Ногучи засмеялся, как будто вспомнил что-то, и Киёи временно отложил свои сомнения.
— Это серьёзная награда, да? Думаете, он сможет её получить?
— Сейчас об этом даже говорить рано. Это, как если бы студенческий театр получил "Оскар".
Неужели реальность настолько сурова?
— Но прежде всего, он сказал: "Мне нечего снимать".
— ...А?
— Однажды я спросил его: "Что ты хочешь снять?" Он ответил: "Мне нечего снимать". Чётко, и повторил это дважды.
Внезапно Киёи почувствовал, что в его голове образовалась пустота.
— ...О, это так?
Потребовалось некоторое усилие, чтобы сохранить спокойствие.
— Это нормально. Чем больше ты отрицаешь свои желания, тем больше они проявляются, и рано или поздно придётся их признать. Что ты хочешь? Что тебе нужно? Желания часто выглядят нелепо, но только признав их, ты сможешь встать на стартовую линию.... — Ногучи что-то говорил, но это пролетело мимо ушей Киёи.
Киёи думал, что главный объект съёмки обычно замкнутого Хиры, находящего своё освобождение в фотографии — это он. На самом деле Хира всегда его фотографирует. Киёи интересовало, что он находит интересного в однотипных снимках, как он может вкладывать любовь даже в мизинец на его руке или ноге.
Но он сказал: "Мне нечего снимать"?
***
Хоть и прошло совсем немного времени, Анна и Киритани смогли подтвердить свои чувства друг к другу. Им не удалось обсудить абсолютно всё, но есть моменты, которые проясняются только при личном общении.
Киёи не знал, как ситуация будет развиваться дальше, но думал, что хуже она уже не станет, поскольку их чувства сильны, и агентствам придётся найти компромисс, чтобы избежать ухода Киритани и Анны из индустрии. Агентства не станут уничтожать золотых куриц, несущих золотые яйца.
Когда Киёи вернулся домой, уже стемнело. Он снял свой отаку-костюм и пошёл в душ, рассчитывая, что тёплая вода успокоит его беспокойство, но этого не произошло.
— Киёи, ужин готов. Поедим?
Когда Киёи вышел из душа, стол был накрыт, но он проигнорировал это, взял воду из холодильника и стоя выпил её. Увидев это, Хира навёл на него камеру, и раздался множественный звук затвора. Обычно этот звук был приятным, но сейчас он только подлил масла в огонь раздражения Киёи.
— Не снимай.
Он шагнул к Хире и грубо опустил его камеру.
— Что ты имеешь в виду?
Хира заморгал в замешательстве.
— Ты сказал, что тебе нечего снимать?
— Ээ?
— Ногучи-сан рассказал. На самом деле ты даже не хочешь снимать меня, да?
— Нет, я хочу. Очень хочу.
— Тогда почему ты сказал Ногучи-сану такое?
— Это...
Хирара замолчал и раздражение Киёи превратилось в гнев.
— Говори прямо. — Киёи повысил голос, и Хира поднял голову. Он выглядел крайне растерянным.
— ...Э-это... Ногучи-сан спросил меня, что я хочу фотографировать профессионально. Я думаю, что частная фотография и профессиональная фотография сильно отличаются.
Это был второй шок Киёи за сегодня, и он был сильнее первого.
— Мне нужно более серьезно относиться к своему отношению к объекту съемки, и я не могу просто так играть с фотографиями.
«...и я не могу просто так играть с фотографиями.» Другими словами, для Хиры он всего лишь игрушка.
Смотря на смущенного Хиру, Киёи почувствовал невыразимую досаду. Для творца "любимый человек" и "источник вдохновения" не всегда совпадают. Блюда, которые шеф готовит в ресторане, и те, что он готовит дома, — это разные вещи. Песни, которые певец исполняет на сцене, и те, что он напевает дома — это разные вещи. Киёи это понимал. Однако после всего того времени, как Хира его боготворил, Киёи не думал, что для него это остается вот так.
Что, если однажды у Хиры появится муза для творчества? Если это будет что-то вроде пейзажа или предмета, то ладно. Но если это будет человек, то каково будет место Киёи? Муза — это муза, а любимый человек — это любимый человек, но он не мог с этим смириться.
«Я не могу этого допустить»
Хира, не предлагающий свою любовь всем сердцем и душой, бесполезен.
Внутри Киёи всё будто закипело. Этот глупый Хира полон эгоизма и даже не осознает, насколько он эгоцентричен, делает всё, как Киёи хочет, но на самом деле он полон своих правил, даже не осознавая, что он сам себе хозяин. Киёи думал, что он для Хиры на первом месте, он верил, что это он находится в его "святыне", о которой говорил Ногучи. Именно потому, что Киёи верил в это, он терпел его бесчувственное эгоцентричное поведение.
Ему хотелось топнуть от досады, схватить Хиру за шиворот, избить и накричать.
«Смотри только на меня. Я должен быть твоим источником вдохновения. Скажи, что хочешь снимать меня»
— ...Чёрт, — из его рта вырвался мучительный звук.
Что это вообще такое? Это до смерти стыдно. Киёи просто ревнивый дурак, который злится из-за желания обладать своим парнем. Почему Хира всегда заставляет его выглядеть так жалко? Когда они начали встречаться, в итоге это Киёи сделал первый шаг. Когда они решили съехаться и жить вместе, инициатива тоже исходила от Киёи. Всегда, всегда только Киёи.
— ...Ладно, хватит.
— Что ты имеешь в виду?
Киёи направился в спальню и достал чемодан из шкафа.
— Киёи, что ты делаешь?
— Ухожу.
Хира широко раскрыл глаза.
— Что?
— Я не хочу быть с тобой.
Лицо Хиры побелело.
«Вот так вот. Ты не единственный, у кого есть Джокер. Понял? Извинись. Хотя бы раз проиграй» —Киёи уставился на него самым пристальным взглядом, на какой был способен, и Хира медленно опустил голову.
— ...Понял.
— А?
— Но это я уйду. Эта квартира принадлежит твоему агентству.
Хира начал складывать свои вещи в сумку.
«Погоди-ка. Не сдавайся так легко. Постарайся избежать кризиса»
Но Хира вышел из спальни с сумкой в руках, затем он вернулся в гостиную, взял свою камеру и ноутбук со стола и положил их в неё.
...Ты действительно собираешься уйти?
Киёи был тем, кто это начал, поэтому он не мог его остановить. Хира молча направился к двери, посмотрел на Киёи мёртвым взглядом и, не сказав ни слова, поклонился и вышел.
Звук его шагов затих за дверью.
Хотя это Киёи выгнал Хиру, но именно он почувствовал себя брошенным.
***
Прошло десять дней с тех пор, как они разъехались с Хирой, и ситуация до сих пор оставалась тупиковой.
Хира не звонил и не писал в LINE, и, конечно, не просил помириться. Это не только сейчас — Хира вообще редко о чём-то просит. Он считает, что просить что-то у Киёи — это слишком.
Вместо этого в агентство приходили письма от фанатов с отзывами о фотосессиях и интервью Киёи, которые были опубликованы до скандала. В попытке немного подбодрить Киёи посреди травли, сотрудники офиса отправляли ему электронные письма с шутками вроде: "Еще одно письмо от Подозрительного-куна". Но, честно говоря, это только злило Киёи ещё больше.
В письмах не было ничего личного. Только восхищение тем, как Киёи выглядел на фото, или тем, как остроумно он отвечал на вопросы. Чем больше он их читал, тем больше раздражался.
«Ты ведь мой парень, а не просто фанат. Просто напиши мне в LINE: "Прости за прошлый раз". Это было бы намного проще, и именно этого я жду. Но почему?»
Поскольку он не предлагает начать заново, Киёи тоже не мог ему написать. Он устал от дней, проведённых в размышлениях о том, есть ли способ загладить свою вину, сохранив при этом лицо.
На работе, однако, появился свет в конце туннеля. Агентство Киритани, поняв, что чувства Киритани и Анны непоколебимы, наконец смягчило свою позицию. Вероятно, они тоже искали способ выйти из ситуации. Анна — актриса, которую любят известные режиссёры, и её высоко ценят за границей. Если бы они разрушили её карьеру ради защиты своего артиста, это бы слишком сильно запятнало репутацию агентства Киритани и им бы стало сложнее работать в киноиндустрии.
Прежде чем ситуация превратилась в грязную войну, оба агентства начали работать над её урегулированием. Сначала они признали отношения пары, а теперь решали, как сообщить об этом общественности. Пресса уже получила соответствующее уведомление, и травля по телевизору и журналах прекратилась. Они действительно очень материалистичны.
Благодаря этому Киёи смог вернуться к работе. Он начал с записи радиопередачи, чтобы не привлекать слишком много внимания, но было волнительно оказаться на съемочной площадке после столь долгого перерыва. Запись прошла гладко, и Киёи смог ненавязчиво упомянуть, что весь этот скандал был недоразумением, и это стало для него облегчением. Те, кто продолжает обсуждать, просто хотят нагнать шумихи, так что их можно игнорировать.
Когда они с менеджером покинули радиостанцию на машине, у въезда Киёи ждала группа фанатов. Их губы шевелились, произнося его имя. От мысли о том, что они ждали его возвращения, несмотря на всю суматоху в СМИ, Киёи почувствовал благодарность за время, потраченное ими на ожидание снаружи места проведения мероприятия.
— Менеджер, езжай как можно медленнее.
— Да, да, я знаю.
Машина медленно двигалась, и Киёи улыбался и махал фанатам через окно. Некоторые девушки плакали, увидев это.
Фанаты, которые тянутся к недосягаемому айдолу.
Киёи оказался в сцене, которая запечатлелась в его памяти ещё в начальной школе.
Немного в стороне от девушек Киёи заметил знакомую мужскую фигуру. В шапке, солнечных очках и маске, он выглядел крайне подозрительно и пристально смотрел в его сторону.
«Хира, чёрт возьми. Если ты так по мне скучаешь, почему бы просто не сказать: "Вернись, пожалуйста"? Он совершенно ненавистный человек.»
Машина медленно проехала мимо, и они поехали по красивой аллее, усаженной гинкго.
— Киёи-кун, ты давно не работал, наверное, устал. У тебя больше нет дел на сегодня, поедем сразу домой? Или, может, заедем куда-нибудь перекусить?
Менеджер, видимо, старался быть внимательным, учитывая, что это первый день Киёи после возвращения. Но образ Хиры, которого он только что видел, не выходил у него из головы. Только что он был в хорошем настроении, а теперь... Киёи грубо провёл рукой по волосам.
— Я хочу кое-куда зайти, высади меня здесь.
— Но гулять одному опасно. Это же твой первый день.
— Я слишком долго сидел в квартире, хочу немного прогуляться.
— Ладно, тогда хотя бы надень солнечные очки и маску.
Менеджер остановил машину у обочины. Киёи кивнул, пообещав сразу позвонить, если что-то случится, попрощался и вышел из машины.
Он шёл под золотыми деревьями гинкго, опустив голову и засунув руки в карманы. В правом кармане он сжимал телефон.
«Хира всё ещё где-то рядом?»
Это не должно было так закончиться. Непроизвольно Киёи нахмурился.
Почему всё всегда идёт не так, как хочет Киёи? С тех пор, как они начали встречаться с Хирой, это сплошная череда "это не должно было так закончиться". Они любят друг друга, но 80% их отношений — это непонимание. Киёи всегда считал, что это Хира странный, но, возможно, дело не только в нём.
На самом деле они могут быть просто вообще несовместимы.
Настолько, что даже любовь не может это исправить.
...Я не из тех, кто первым извиняется.
...И Хира тоже не из тех, кто первым идёт на примирение.
Когда двое таких людей ссорятся, ситуация только ухудшается. Киёи думал, что нет человека более упрямого, чем он, но Хира — еще упрямее, поэтому в конце концов единственным способом загладить вину было протянуть руку первым. Но Киёи это раздражало.
«Почему это всегда я?»
...Фу, даже думать об этом становится утомительно.
Это совсем не похоже на Киёи. Пока он размышлял об этом, он обнаружил что сошел с главной улицы в безлюдный переулок. Где он? Киёи остановился и глубоко вздохнул.
... Давай быстрее разберёмся с этим.
Киёи решился, достал телефон из кармана и начал писать Хире в LINE. Но он точно не хотел извиняться. Он думал, как бы написать сообщение, которое помирит их без извинений, как вдруг услышал голос:
— Извините, а здесь поблизости есть книжный магазин? - когда человек в солнцезащитных очках обратился к нему, Киёи ответил, повернувшись:
— А, — сказал Киёи, указывая в сторону главной улицы, — Идите прямо, выйдите на большую улицу, поверните направо, и там будет большой книжный магазин.
— Спасибо, Киёи-кун.
Услышав своё имя, Киёи обернулся и в тот же момент его шею стиснули. Рука на шее сжималась все сильнее и, как бы он ни боролся, вырваться не получалось.
.....Это... плохо...
Кровь отхлынула от лица, и он потерял сознание.
***
Когда Киёи очнулся, он увидел грязный татами и носки грязных ботинок. Его запястья были связаны за спиной, а ноги стянуты кабельными стяжками, так, чтобы он не мог встать. Он перевел взгляд, чтобы осмотреть место, но, похоже, это был пустой дом, в котором уже давно никто не жил, поэтому Киёи не мог точно определить, где он находился.
— Очнулся?
Киём грубо схватили и перевернули на спину. Он посмотрел на мужчину, который стоял надо ним, и удивился. Это был фанат Анны, который часто был с Хирой на встречах с фанатами. Кажется, его звали Ситара. Понятно. Это последствия скандала с отношениями. Теперь Киёи понял его мотивы.
— Пароль?
У мужчины в руке был смартфон Киёи, который он, вероятно, взял, когда тот был без сознания.
— Умри, ублюдок, — выплюнул Киёи, и его изо всех сил ударили в бок.
От удара перехватило дыхание. Ситара схватил Киёи за волосы и приподнял, а после опустился на одно колено, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Говори.
Киёи тут же размашисто ударили по лицу ладонью.
— Говори.
И снова Киёи сильно ударили. Теплая жидкость стекла по его губам, и во рту стал ощущаться привкус железа. Он продолжал бить его по лицу, не обращая внимания на то, что брызги крови летели на его лицо и рубашку. Лицо Ситары оставалось бесстрастным, только глаза налились кровью.
...Он совсем спятил.
Киёи не выдержал и назвал пароль. Ситара отшвырнул его, как ненужную вещь, и разблокировал телефон своей испачканной в крови рукой. Он начал звонить кому-то. Киёи смотрел на этого ненормального, пока боль пульсировала по всему лицу.
— Алло, Анна?
Услышав имя, Киёи нахмурился.
— О, точно, это телефон Киёи-куна. Я хотел позвонить тебе, поэтому одолжил его. Голос по телефону звучит немного иначе, да? Немного ниже и взрослее, чем по телевизору. Ээ? Меня зовут Ситара. Я твой фанат. Я всегда прихожу на встречи. Ты, наверное, не помнишь меня, — голос Ситары был мягким, что делало его ещё более жутким, — Ты можешь прийти сюда одна, чтобы забрать Киёи-куна? Никому не говори. Если ты не придёшь, я убью его. Я не шучу. Я серьёзен. Ты ведь понимаешь, что мы вместе, раз я использую его телефон. Если ты не придёшь, я действительно убью его. Это будет твоя вина. Поняла?
— ...
— Хорошо, я тебе скажу, — он назвал адрес. Они были недалеко от того места, где Киёи вырубили.
— ...Между Анной и мной ничего нет. Мы просто друзья, — сказал Киёи, катаясь по полу, но Ситара даже не взглянул в его сторону.
Он сел, скрестив ноги, на потертый и грязный татами, достал свой смартфон и что-то включил. Из динамика о комнате разнесся саундтрек.
Он включил фильм Анны. Её дебютная работа, которая получила награду на Берлинаре. Повернув голову вбок, Ситара пристально посмотрел на экран, полностью погруженный в экстаз. Это было ужасно тихо и страстно, и напоминало то, как Хира смотрел на Киёи.
Ему не хотелось признавать, что человек, произносящий эти угрозы, похож на Хиру, поэтому Киёи крепко зажмурился. Пока звучали только диалоги и музыка из фильма, в дверь тихо постучали.
Выражение лица Ситары изменилось. Он медленно посмотрел в том направлении, словно пробуждаясь ото сна.
— ...Анна.
Ситара встал и вышел из комнаты. Это была входная дверь? Анна пришла одна? Нет, этого не может быть. Она, наверное, связалась с президентом или менеджером. Если они придут вдвоём, всё будет в порядке. Проблема в том, что Киёи здесь один. Что взбешённый Ситара с ним сделает...
— ...Хира-кун? Ээ, что ты здесь делаешь?
Послышался растерянный голос Ситары. Хира?
— Ты звонил Анне с телефона Киёи, да?
Это был голос Хиры, значит Анна связалась с ним.
— Где Киёи?
— Почему Анна и Хира-кун общаются? — в голосе Ситары послышался оттенок беспокойства.
Киёи изо всех сил пополз к выходу.
— Хира!
Через мгновение раздалось несколько громких звуков, следующих один за другим, звук подошв обуви, ударяющихся об пол. Он быстро достиг комнаты, где находился Киёи. И вот Хира стоит по другую сторону открытой двери.
В тот момент, когда Киёи приподняли и обхватили руки Хиры, он почувствовала облегчение.
— Киёи, у тебя кровь...
Хира смотрел на него со слезами на глазах. Киёи не хотел, чтобы он увидел его опухший, окровавленный нос и губы. Когда Хира попытался поднять Киёи, чтобы они могли немедленно отправиться в больницу, Ситара ударил его ногой сзади.
— Не лезь не в своё дело.
— Что ты сделал с Киёи?
Хира пристально смотрел на Ситару снизу вверх.
— Я просто немного его ударил, не надо драмы...
Хира встал и ударил Ситару, отшвырнув его к стене. Он схватил его за воротник рубашки, собираясь ударить снова, но Ситара ударил его по ногам. Хира упал лицом вниз, и из носа пошла кровь, и в этот момент Ситара перевернул его и сел.
— Хира-кун, какие у тебя отношения с Анной?
— Это тебя не касается.
— Я её фанат.
— Если ты её фанат, зачем ты ранишь её друга?
— Друга? Это же ее парень.
— Ты веришь таблоидам больше, чем Анне?
— ...Заткнись!
Ситара, сидя верхом на Хире, положил руки на его шею.
— Я верил в Анну. Я хотел верить в неё, и я даже смог простить Киритани. Я был разочарован, что она встречается с пустоголовым айдолом, но Анна с подросткового возраста была полностью поглощена работой, так что я думал, ей нужен отдых. Но потом фанаты Киритани начали бездумно критиковать Анну, не понимая разницы в их уровне. Поэтому я думал, что мы, фанаты, должны поддержать её. Но... — Ситара начал сжимать руки на шее Хиры, — Анна даже не извинилась, а теперь тайно встречается с этим молодым, поверхностным новичком. Она думает, что фанаты никогда не уйдут, что их любовь — это что-то само собой разумеющееся. Это просто издевательство!
Глаза Ситары налились кровью, из горла Хиры вырвался хриплый звук. Это было опасно. Связанный по рукам и ногам, Киёи отчаянно пополз к ним.
— ...Ты всегда говоришь эгоистичные вещи... Перестань это говорить!
Хира схватил руки Ситары и оторвал их от своей шеи. Он резко поднялся и ударил Ситару лбом в лицо. Раздался глухой звук, и Ситара, зажав нос, согнулся от боли. Возможно, Хира сломал его.
— Если ты начинаешь пытаться заставить другого человека сделать то, что тебе нужно, то ты больше не фанат, — Хира, кашляя, произнёс это, а лицо Ситары исказилось от ненависти.
— Я не хочу контролировать её. Но разве не работа знаменитостей — дарить нам мечты? У них есть обязанность не разочаровывать нас. Я просто хочу, чтобы они оправдывали наши ожидания.
— Ты сам создаёшь ожидания, сам чувствуешь себя преданным, разве это не ты поступаешь эгоистично?
— Ты такой же фанат.
— Я не жду ничего. Я просто счастлив, что Киёи существует.
— Я тоже. Анна — это моё доказательство существования.
— Мне достаточно, что Киёи существует в этом мире. Ему не нужно ничего доказывать.
...Вы оба сумасшедшие.
Это было искреннее чувство Киёи. Видя их окровавленные лица, он вспомнил, как менеджер называл их двумя гигантами среди фанатов. Но, в отличие от непоколебимого Хиры, в глазах Ситары была неуверенность.
— ...Хватит, хватит! Что ты, беззаботный студент, можешь понять? Ты знаешь, сколько я пожертвовал ради Анны? Я смотрел все её фильмы, телешоу, спектакли. Я бросил работу, чтобы устроиться на ночную смену на фабрике, чтобы всегда быть готовым прийти к ней. Моя жизнь — это Анна, Анна, Анна, с утра до вечера. Я посвятил свою жизнь Анне. А она всё разрушила.
— Если тебе не нравится, просто остановись, — слова Хиры заставили Ситару скривиться, как будто он вот-вот заплачет.
— ...Я не могу остановиться, потому что люблю её.
При этих словах глаза Хиры дрогнули.
— ...Эй, Хира, ты ведь понимаешь силу, с которой Анна притягивает. Если надоело, просто остановиться? Я знаю. Но я не могу. Анна не позволяет мне сделать это.
Слёзы скапливались на краях глаз Ситары. Он выглядел как беспомощное летнее насекомое, которое, видя горы мёртвых собратьев, всё равно летит на свет. Хира болезненно нахмурился:
— ...Я понимаю, — на лице Ситары появился слабый проблеск света, — Я понимаю, но так делать нельзя. Ни в коем случае. Если тебе так больно, что ты хочешь убить другого человека, то ты должен умереть первым. Это гораздо проще, чем убить другого человека, и я думаю, что тебе тоже будет легче.
Киёи был поражен, что такое убеждение оказалось возможным. Он впервые видел, как кто-то подталкивает кого-то к самоубийству, чтобы помешать ему убить. Он что, монстр? Но слова Хиры, каким-то загадочным образом, дошли до сердца Ситары. В его налитых кровью глазах начал возвращаться рассудок.
— Но... умереть страшно.
— Да, мне тоже страшно. Например, если бы я потерял Киёи, то, как бы я ни был в отчаянии, я не думаю, что смог бы так легко умереть. Поэтому, основываясь только на своих собственных чувствах, я бы выбрал способ остаться связанным с Киёи навсегда.
— Оставаться фанатом?
— Ты же сам сказал, Ситара. Знаменитости продают мечты. Фанаты их покупают. Так что просто продолжай покупать и продолжай мечтать. В мечтах ты можешь делать всё, что захочешь, допустим ты можешь жениться на Анне, завести детей.
Это было отвратительно. Но, с другой стороны, если подумать, это, возможно, идеальные отношения между фанатом и знаменитостью. Замкнутый круг, в котором фанат видит только те мечты, которые хочет видеть. Это искажённая утопия, где чем больше фанат отдаёт своё сердце, тем больше одиночества и отчаяния.
— ...Киёи-кун, — прошептала Анна. Прямо за спиной Киёи, пока он лежал на татами, находилась следующая комната и Анна, похоже, сумела спрятаться в ней, — ...Не издавай ни звука. Я сзади. — кажется, она пряталась в тени раздвижной двери, — Не двигайся. Я сейчас перережу кабель.
Руки Анны дотянулись до провода, связывающих руки Киёи. Он почувствовал, как что-то вроде ножа режет их. Она, протянув руку через щель раздвижной двери пыталась это сделать, поэтому её движения были неуклюжими.
— Анна, остановись. Позвони президенту и в полицию, — прошептал Киёи.
Ситара был сосредоточен на Хире и не замечал, что происходит за его спиной.
— Я уже рассказала президенту о ситуации. Они скоро приедут. Но Хира-кун не мог ждать и пошёл сюда, так что я тоже поспешила за ним.
— Ты глупая? Убирайся отсюда. Что, если он тебя увидит?
— ...Но это сделал мой фанат.
Анна со слезами на глазах продолжала резать шнур. Ситара услышал её всхлипывания и обернулся. Он посмотрел в их сторону, затем широко шагнул к ним и резко открыл раздвижную дверь.
— ...Анна, — Ситара широко раскрыл глаза.
Сначала на его лице появилось выражение радости. Но когда он увидел, что Анна пытается освободить Киёи, его лицо быстро исказилось от отчаяния.
— ...Что это такое? — пробормотал он, — ...Что за... что за... что за...!
Он опустил голову, сжал кулаки и начал топать ногами. Затем внезапно затих. После минутного молчания он поднял голову, и Киёи ужаснулся.
— ...Достаточно.
Киёи никогда не видел, чтобы лицо человека так менялось. Его глаза сверкали, как металл. Он окончательно сорвался. Ситара достал что-то из кармана, и это оказался нож-бабочка. Раздался звук раскрывающегося лезвия, и он начал медленно приближаться. Киёи оцепенел от страха и не мог пошевелиться.
Поскольку Ситара не мог мыслить трезво, Хира пнул его и отшвырнул на несколько шагов. Ситара упал на грязный татами, но всё ещё держал нож в руке.
— Киёи, беги!
Но он всё ещё был связан и не мог встать. Хира подхватил Киёи и попытался увести в соседнюю комнату, в этот момент за его спиной Ситара, шатаясь, поднялся.
— Хира-кун, сзади! — закричала Анна.
Хира резко бросил Киёи в соседнюю комнату.
— Анна, бери Киёи и беги на улицу.
— Т-ты же...
— Я в порядке, просто поторопись!
— Нет, мы вместе... – начал Киёи.
— Заткнись! Поторопись! — это был очень громкий крик.
Хира захлопнул раздвижную дверь перед глазами Киёи.
«Хира... сказал "заткнись"?»
...Я говорил, что было шумно?
— Киёи-кун, давай быстрее.
Анна подставила Киёи плечо, чтобы помочь ему встать.
— Сначала освободи мои руки.
— Но...
— Пожалуйста.
Киёи посмотрел на неё с отчаянием в глазах, и Анна закусила губу.
— Прости. Ты прав. Ты не можешь просто убежать, оставив здесь того, кого любишь.
Анна приложила нож к проводу на его запястьях.
Тем временем из-за двери доносились голоса Хиры и Ситары.
— Уйди с дороги.
— Держись подальше. Не поднимай руку на Киёи.
— Заткнись. Я убью и Анну, и Киёи Канаду, и Киритани Кэйсуке, — после слов Ситары наступила короткая пауза.
— ... Если ты хоть пальцем тронешь Киёи, тебя убью я.
Киёи ужаснул низкий, пронзительный голос Хиры, который он слышал впервые.
Всё что он слышал, — это звук дыхания двух людей.
Сердце Киёи забилось, когда он почувствовал взрывоопасную ситуацию. «Разрежь провод сейчас же» — пока Киёи молился, чтобы это произошло поскорее, пластик внезапно лопнул. Его руки, наконец-то свободны. Затем Анна приложила нож к кабелю на лодыжках Киёи.
— Хватит. Я сам разберусь с ногами, а ты просто беги.
— Я не хочу быть единственной, кто сбежит.
— Ты и так сделала достаточно. Пожалуйста, просто уходи.
— ...Я немедленно позову помощь.
Анна вылезла через окно и убежала, а Киёи приложил нож к пластику на лодыжках. В спешке он порезал кожу, и пошла кровь, но было не больно. Главное — быстрее помочь Хире...
Из соседней комнаты доносились звуки борьбы. Они сталкивались с мебелью, что-то кричали, но их слова были неразборчивы. Это было похоже на драку зверей.
...Скорее, скорее, у Ситары нож.
Стяжки на лодыжках наконец разорвались, и Киёи встал, как вдруг раздался громкий звук. После короткого стона в соседней комнате наступила тишина.
Киёи осторожно повернул голову и увидел, как из-под двери течёт красная жидкость, и его сердце бешено заколотилось. Он распахнул дверь и увидел, как они оба лежат на татами, один на другом.
— ...Хира?
Киёи поднял Казунари и начал трясти, но он не открывал глаза. Оба фаната были без сознания, их рубашки были залиты кровью от груди до живота. Рядом лежал нож.
— ...Хира, эй, открой глаза, — зовя его, Киёи чувствовал, как что-то тяжелое и мрачное начало медленно кружиться в его мыслях. Его слух и зрение искажались. Он вдруг вспомнил, когда в последний раз нормально разговаривал с Хирой. Десять дней назад, когда они поссорились.
Он так хорошо это помнил.
...Я не хочу быть с тобой.
Киёи почувствовал, будто его ударили большим, твёрдым камнем. Неужели это были последние слова, которые он сказал Хире? Киёи подумал, что странно спокоен, думая о таких вещах. Как он может быть таким спокойным? Но это хорошо. Киёи кивнул, сказав себе, что всё в порядке, но вдруг его дыхание стало тяжелым.
«А? Я не могу дышать. Тяжело.»
Киёи вдыхал, но воздух не поступал в легкие.
Тяжело. Дыхание перехватывало. Киёи схватился за Хиру, умоляя о помощи.
«Ему не нужно меня понимать.
Это нормально — хотеть сфотографировать кого-то другого, а не меня.
Пусть я буду делить тебя с кем-то ещё, но останься рядом со мной.
Я был бы никем без Хиры»
— Киёи-кун, отойди. Скорая приехала.
Прежде чем Киёи успел опомниться, президент уже стоял рядом с ним, также менеджер, и Анна, и парамедики в синей форме и полицейские.
Все пытались оттащить Киёи от Хиры, но он отчаянно сопротивлялся. Они говорили что-то вроде "успокойся" или "всё в порядке". Его лицо было мокрым, и в голове пробежала мысль: «Я, наверное, плакал.»
Стена, которая всегда сдерживала меня, полностью разрушилась, и я не мог себя контролировать.
Так всегда. Всегда, всегда Хира заставляет меня выглядеть жалко.
Только он, а не кто-то другой, может так меня разрушить.
***
Когда Киёи сказали, что для перестраховки Хире нужно остаться на ночь в больнице, но завтра он сможет уйти, он почувствовал такое облегчение, что чуть не рухнул на колени. Одновременно Киёи было так стыдно за самую большую ошибку в его жизни, что ему хотелось, чтобы он просто испарился.
Оказалось, что это Ситара был ранен, и вся кровь была его.
Похоже, он случайно ударил себя ножом во время борьбы, но его жизни ничего не угрожало. Сейчас он пришёл в сознание и даёт показания полиции. Ситаре предъявят обвинения в похищении, угрозах и нанесении телесных повреждений. Он не достиг ни одной из своих целей и закончил тем, что сам себя ранил и был арестован нелепым образом.
Конечно, Хира был жив. Когда Ситара толкнул его, он ударился затылком о столб и потерял сознание. Если быть точным, он только растянул правое запястье.
Киёи хотел поговорить с Хирой, но это было невозможно. Полиция сразу приехала, и Хиру, как пострадавшего, оставили в палате, а Киёи и Анну допросили в участке в качестве свидетелей. К тому времени, когда допрос закончился, уже было поздно, и они пошли ужинать с президентом и менеджером.
— Я очень рад, что все в безопасности. Но когда я приехал на место, у меня кровь застыла в жилах, — когда на круглом столе появилась китайская еда, президент с облегчением вздохнул.
Когда он увидел Киёи, обнимающего Хиру, с лицом, залитым кровью и слезами, он подумал, что его карьера актёра под угрозой. Если бы он вытер кровь, он бы увидел, что у Киёи лишь слегка опухшая щека, так что это не повлияло бы на его работу, но...
— Я думаю, что с этого момента мы будем видеть все больше и больше подобных инцидентов, — измученный менеджер крутил круглый стол. Президент жаловался, что в эпоху, когда каждый может свободно выражать свои мысли в социальных сетях, традиционные отношения между знаменитостями и фанатами полностью разрушились.
— Крайняя любовь и ненависть — это часть работы знаменитостей, но в последнее время это всё обострилось, и я не знаю, где предел удовлетворения фанатов. Раньше айдолы были, как звёзды в небе — они могли отдавать всё, что у них есть, и оставаться невредимыми.
Но сейчас фанаты могут напрямую обращаться к знаменитостям, а знаменитости могут отвечать и высказывать свои истинные чувства в реальном времени. Звёзды, на которых можно было только смотреть, стали такими же людьми, как и все. И в этот момент прежняя дистанция разрушилась.
Это касается не только знаменитостей и фанатов. Обычные друзья, пары, коллеги, начальники и подчинённые — все отношения меняются, потому что то, что раньше было невидимым, теперь проявилось.
Особенно заметна травля знаменитостей из-за простой логики чисел. У одной звезды могут быть десятки тысяч фанатов. Каждое отдельное высказывание может быть маленьким, но вместе они становятся большой силой. И достаточно лишь правильного нажатия, и все может вывернуться наизнанку и внезапно стать вредоносным.
— Такие случаи будут только учащаться. Время не повернёшь вспять. Поэтому мы не должны отворачиваться от фанатов, говоря, что они плохие. Мы должны вместе с ними создавать новые правила. Это будет сложно, но мы должны найти способ снова безопасно делиться красивыми мечтами, — после слов президента все посмотрели на еду с довольно серьезным выражением лица.
— ...Да, это так. Я помню его. Он всегда ждал меня после выступлений. Возможно, это я сама превратила такого преданного фаната в монстра.
— Анна, не вини себя.
Менеджер утешал Анну, пока Киёй выпил улун одним глотком.
— Почему Анна винит себя? Все, что я чувствую — это злость, — все взгляды устремились на Киёи, — Не все преданные фанаты совершают преступления. Нельзя обобщать и перекладывать ответственность на себя в особых случаях. И я, и Анна хорошо выполняем свою работу. И если мы встречаемся в личной жизни, что в этом плохого? Это вина СМИ, которые выносят на свет вещи, которые не нуждаются в обсуждении.
— Но СМИ тоже просто делают свою работу.
— Да, это их работа. Но почему всегда страдаем мы? Это СМИ разрушили мечты Ситары, а не Анна. Они свободно выставляют чужую личную жизнь напоказ, разрушают жизни, но сами не несут никакой ответственности. Это бесит, — когда он это произнес, выражения лиц других тоже изменились.
— Ну, да, ты прав. Помимо поиска новых способов, важно строго осуждать то, что неправильно. И, конечно, мы будем бороться с теми, кто ранит наших артистов. Мне нужно поучиться твоему железному характеру, Киёи-кун.
— СМИ уже учуяли эту историю, так что завтра начнётся настоящий хаос.
— Сначала нам нужно защитить Анну и Киёи от СМИ, – в этот момент президент ел чрезвычайно острый мапо-тофу с сычуаньским перцем и сказал, что не сдастся в этой борьбе.
— О, но кто бы мог подумать, что этот Подозрительный-кун— парень Киёи-куна, — внезапно сказал главный так, словно только что что-то вспомнил, и сердце Киёи забилось от неприятного чувства.
— Да, вот именно. Этот красавчик — тот же человек, что и Подозрительный-кун! — Менеджер энергично кивнул.
Киёи хотел, чтобы эта тема закончилась. Его непоколебимая уверенность начала рушиться, и он старательно делал вид, что не слышал, но допрос продолжался.
— Ну же, почему ты скрывал? Если бы ты был честен, всё было бы проще.
...Как я мог сказать? Что мой парень — это тот самый подозрительный тип?
— Ты злился, когда мы шутили про странного парня, потому что он был твоим парнем?
...Конечно. Вы выставляли чужого парня дураком и называли его неудачником.
— Почему твой Подозрительный-кун преследует тебя, если он твой парень?
...Я бы сам хотел это знать.
— Эй, Киёи-кун, ты всё же познакомишь нас с Хирой-куном? Его талант к перевоплощению потрясающий. Я всегда думал, что у него лицо актёра, но после этого случая я уверен, что он создан для актёрской игры.
— Нет, это невозможно.
— Почему?
— Он хочет стать фотографом. Он уже учится у Ногучи-сана.
Президент и менеджер были удивлены. Они, похоже, тоже слышали слухи о помощнике Ногучи, которого он в последнее время держит при себе. Тот самый Ногучи, который заботится только о качестве и не ни о чем другом.
— Если Ногучи-кун возлагает на него такие надежды, то Подозрительный–кун действительно так многообещающ?
— Ну, кто знает.
Киёи не входил в число объектов, которые хочет сфотографировать подающий надежды Хира. Вероятно, поняв, что Киёи находится в ужасном настроении, президент и менеджер незаметно сменили тему.
Они увлечённо обсуждали слухи о том, как президент Ниндзёзата ввязался в ножевую драку со своей любовницей и, как главный босс индустрии развлечений наконец-то принял меры для решения проблемы перевода популярного кумира. Анна, сидевшая рядом, тихо заговорила с Киёи.
— Киёи-кун, я хочу взять свои слова назад, те что сказала раньше.
— Что?
— О том, когда мы спорили. Я сказала, что ты не знаешь, что такое душевная боль.
— А, это...
....Актеру нужна сильная психика, но ты, Киёи-кун, слишком силён, чтобы понять чувства слабых людей. Как ты можешь играть эмоции, если сам не знаешь, что такое душевная боль?
Эти слова до сих пор сидели в нем, и он не знал, как от них избавиться.
— Я беру свои слова назад. Прости. Это было огромное заблуждение — думать, что ты не знаешь боли. Я впервые видела тебя таким.
Киёи не нужно было спрашивать, о чём она. Его щёки начали гореть.
— Ты плакал и звал Хиру-куна.
— Я не помню.
Он быстро отвернулся. Его раздражало, что его уши начали гореть.
— Ты был в панике, с лицом, залитым кровью и слезами. В тот момент ты не был королём с железной психикой или сияющей звездой. Ты был обычным человеком, безумно влюблённым в своего парня.
Она засмеялась, а Киёи грубо прервал её:
— Замолчи.
— Нельзя так разговаривать с семпаем, — снова засмеялась Анна.
Киёи оставалось только нахмуриться и отвернуться.
— Если бы ты мог показывать это в работе, ты был бы непобедим, — сказала Анна и положила в рот кусочек курицы с кешью, — Это очень вкусно.