Глава 12. Сквозь стекло
Кирилл открыл глаза.
Первое, что он увидел — небо.
Но оно было не таким, как должно быть.
Тёмное, изломанное, с багровыми прожилками, словно по нему ползли трещины. Звёзд не было. Только глухой, давящий свет, похожий на пульсирующую боль.
Он сидел в коляске. Настя — рядом, сжав его руку до побелевших костяшек.
Они были посреди огромной пустыни.
Не песчаной — землю здесь покрывали куски зеркал, треснувших и окровавленных.
И в каждом осколке Кирилл видел не своё отражение, а... страх.
Образы его неудач. Его боли. Его одиночества.
Настя медленно поднялась на ноги, оглядываясь.
— Где мы? — прошептала она.
Голос звучал странно — глухо, будто через ватное покрывало.
Кирилл сжал её руку сильнее.
— В ловушке, — сказал он. — В мире, где правила другие.
Настя дрожала.
Кирилл никогда раньше не видел её такой.
Она всегда была светом — теперь свет тускнел прямо на его глазах.
Вдруг зеркальная земля под их ногами задрожала.
Издалека донёсся скрежет — словно кто-то волок железные цепи по стеклу.
Кирилл обернулся.
На горизонте двигались тени.
Высокие, бесформенные, чёрные, как кляксы на старой бумаге.
— Нам нужно идти, — резко сказал он.
Настя кивнула.
Они двинулись вперёд — осторожно, чтобы не порезаться о стеклянные осколки.
Каждый шаг отзывался эхом боли.
Каждое отражение в треснувших зеркалах показывало им что-то своё.
Кириллу — пустую коляску и пустой зал, где он когда-то сорвался с лестницы.
Насте — разорванные балетки и окровавленные пальцы на ногах.
И это было не просто воспоминание.
Это было обвинение.
Они шли долго. Или, может быть, мгновение — время здесь текло иначе.
И чем дальше они уходили, тем больше реальность вокруг начинала рушиться.
Деревья, вырастающие из трещин в стекле, качались, будто выдыхая яд.
Звуки искажались, становились похожими на дикий смех.
И за каждым их шагом, за каждым шёпотом скрывался чей-то взгляд.
Смерть была здесь.
Она не шла за ними.
Она ждала.
Она расставила ловушки, позволив страху работать вместо неё.
Кирилл знал: здесь нельзя терять веру.
Здесь стоит лишь один раз сдаться — и ты пропадёшь навсегда.
Он наклонился ближе к Насте:
— Не смотри в зеркала, — прошептал он. — Ни за что.
Настя снова кивнула, хотя её глаза были полны слёз.
Но в какой-то момент она споткнулась.
И прежде чем Кирилл успел поймать её, Настя упала.
Её рука соскользнула с его пальцев.
И в тот же миг, когда её ладонь коснулась одного из зеркал, земля под ними взорвалась вспышкой ослепительного света.
Настя закричала — коротко, как вспышка страха.
И их обоих утянуло вниз.
Провал.
Падение без дна.
И где-то внизу Кирилл слышал, как Смерть шепчет:
— Один шаг. Одна ошибка. Всё, что нужно, чтобы потеряться.
Падение закончилось так резко, что Кирилл едва не вылетел из коляски.
Он успел ухватиться за обод, удержав равновесие.
Они оказались в другом месте.
Здесь не было стеклянной земли.
Только бесконечный зал, заполненный бесцветным туманом.
Пол был из старого, истёртого паркета, словно в зале для танцев.
И в центре этого зала стояла она.
Смерть.
Высокая.
Невероятно чёткая среди размытого мира.
На этот раз её образ был ещё страшнее: на ней было не рваное покрывало, а тёмное платье балерины, разодранное в клочья, как будто само время пыталось её остановить.
В её руках снова были два серпа — но один из них был ярко-красным.
Кровавым.
Она сделала шаг вперёд.
Кирилл выкатился перед Настей, прикрывая её собой.
— Ты не заберёшь её, — прохрипел он.
Смерть улыбнулась.
Не лицом — её улыбка ощущалась в воздухе, в холоде, пронзившем пространство между ними.
— Кто сказал, что я хочу её забрать? — прошептала она.
Серп в её левой руке засиял слабым, мрачным светом.
— Она ещё может уйти. Вернуться в мир живых.
Смерть подняла правую руку — ту, что держала красный серп.
И направила его остриё прямо на Кирилла.
— Но для этого кто-то должен заплатить.
Туман вокруг начал сгущаться, сжимая их кольцом.
Настя поднялась на ноги, дрожа.
— Нет! — закричала она. — Нет! Он не должен!
Кирилл сжал кулаки.
— Это моё решение, — сказал он. — Моё.
Смерть сделала ещё один шаг.
И в этот момент пол зала вспыхнул изображениями:
Фрагменты их воспоминаний.
Как Настя танцует в заброшенном зале.
Как Кирилл смотрит на неё, впервые осмелившись мечтать о другом будущем.
И рядом — образы возможной смерти.
Пустая коляска, одинокая, заброшенная посреди моста.
Настя, плачущая над чем-то невидимым.
— Ты понимаешь, Кирилл, — шептала Смерть, — твоя жизнь — это замок на её клетке. Откроешь его — и она будет свободна.
Оставишь — и она сгниёт здесь вместе с тобой.
Туман становился плотнее.
Настя бросилась к нему, обняла его сзади.
— Нет! Ты не должен! Я не хочу жить без тебя!
Кирилл чувствовал её слёзы на своей спине.
Он смотрел в пустое лицо Смерти.
И внутри него шла битва.
Между ужасом потерять себя...
И любовью, которая давно уже была сильнее страха.
Смерть разжала пальцы на своём красном серпе.
Он упал к их ногам.
— Выбирай, — сказала она. — Пока ещё не поздно.
И с этими словами она исчезла, оставив их вдвоём в этом зыбком, дрожащем мире.
⸻
Кирилл опустил взгляд на красный серп.
Его лезвие мерцало, словно сердце, готовое остановиться.
Настя рыдала, крепко сжимая его руку.
А сам Кирилл понимал: путь к спасению стал реальным.
И он знал: скоро придётся сделать шаг.
Тот самый.
Не назад.
А только вперёд.
Тишина.
Она давила на уши, становясь почти физической.
Будто весь мир замер в ожидании их решения.
Кирилл опустил взгляд на Настю.
Её глаза были полны ужаса и отчаяния.
— Я не позволю тебе, — шептала она сквозь слёзы. — Никогда.
— Тогда мы оба останемся здесь, — ответил Кирилл спокойно.
И сам ужаснулся своему тону: в его голосе не было колебаний.
Он уже принял решение внутри себя.
Но прежде чем он успел сказать это вслух, пол снова дрогнул под ними.
Из тумана вышла Смерть.
На этот раз она была ближе.
Рука её тянулась вперёд, словно приглашая.
— Я не заберу тебя силой, Кирилл, — её голос был мягким, почти ласковым. — Ты сам должен сделать шаг.
Она указала на красный серп у их ног.
— Или останешься здесь... навсегда.
Вокруг снова заклубился туман.
Из него начали проступать странные силуэты: дети, старики, тени без лиц — те, кто когда-то, возможно, сделал неправильный выбор.
Они стояли в полукруге, наблюдая за Кириллом.
Настя снова попыталась встать между ним и Смертью.
— Уходи! — закричала она. — Оставь его!
Смерть склонила голову набок, будто разглядывая Настю с интересом.
— Сильная девочка, — произнесла она. — Но не настолько сильная, чтобы спасти вас обоих.
Кирилл сжал кулаки до боли.
Он поднял серп.
Тот оказался легче, чем казался.
И одновременно — бесконечно тяжёлым.
Кирилл поднял глаза на Настю.
Она плакала, качала головой, умоляла без слов.
А он улыбнулся ей.
Натянутой, печальной улыбкой.
— Всё хорошо, Настя, — прошептал он. — Всё будет хорошо.
В этот момент мир снова вздрогнул.
Смерть вытянула к нему руку.
Но прежде чем Кирилл смог сделать последний шаг — коснуться серпом своей груди —
Сила, какая-то невидимая, отбросила его назад.
Настя в последний момент вцепилась в него обеими руками и с криком оттолкнула серп ногой.
Серп ударился о пол — и взорвался сотнями осколков красного света.
Кирилл тяжело дышал.
Настя тряслась от ярости.
Смерть стояла спокойно.
— Вы отложили лишь неизбежное, — сказала она.
И шагнула назад в туман, растворяясь в нём.
Вслед за ней исчезли тени.
Исчез зал.
Исчез стеклянный пол.
Они снова падали.
Но на этот раз — вместе.
И падение было не таким страшным, потому что Настя сжимала его руку.
⸻
Когда всё остановилось, они оказались на старой детской площадке.
Пустой.
Ржавой.
Тишина здесь была пугающе плотной.
Но впервые за всё время Кирилл почувствовал:
Они ещё могут бороться.
Ещё есть шанс.
Даже если ему придётся заплатить за это.