Глава 8. Следы во тьме
Утро не пришло.
Когда Кирилл очнулся, небо всё ещё оставалось свинцовым, тяжёлым, будто день сам боялся заглянуть в этот забытый богом уголок мира.
Коляска была разбита. Одно колесо висело под странным углом, скрипя при каждом движении. Но Кириллу было всё равно.
Он был жив.
И главное — он чувствовал: Настя где-то рядом. Она ждёт. Она верит.
Он должен был найти её.
Поднявшись на руках, он кое-как добрался до ближайшей стены, облокотился на неё, тяжело дыша. Ночь, казалось, оставила на нём невидимые шрамы: он чувствовал каждую косточку, каждую рану, но не жаловался.
Кирилл посмотрел вперёд. Улица уходила в бесконечную, пустую даль. И вдруг... он увидел.
На тротуаре, прямо перед ним, в каплях грязной воды, отражалась едва заметная цепочка следов.
Словно босые ноги, маленькие и лёгкие, шли по лужам, оставляя зыбкие отпечатки.
Это был знак.
Он не знал, откуда они взялись, но чувствовал: нужно идти за ними.
Он подтолкнул коляску вперёд, кривое колесо скрежетало, каждый метр давался с невыносимым трудом. Но он ехал.
Следы вели его всё дальше — через пустые перекрёстки, мимо брошенных машин, мимо стен, покрытых странными надписями, которые Кирилл старался не читать.
И чем дальше он ехал, тем сильнее становилось ощущение, что за ним кто-то следит.
Иногда он видел мелькание тени в витринах закрытых магазинов. Иногда ему казалось, что в переулках что-то шевелится.
Но он не останавливался.
Настя. Держись.
Проехав несколько кварталов, он наткнулся на старую церковь. Разрушенную, заброшенную, словно забытый памятник давно ушедшей эпохи.
И на ступенях церкви он увидел очередной след. Только теперь не отпечаток босой ноги.
А красный отпечаток руки.
Маленькой руки.
Настиной.
Кирилл сжал зубы, подавляя ужас. Он понимал: она звала его сюда.
Он подтолкнул кресло к тяжёлым деревянным дверям и, напрягая последние силы, толкнул их.
Двери скрипнули, открывая проём.
И там, в полумраке заброшенного храма, он увидел её.
Настю.
Она стояла у самого алтаря, спиной к нему. В платье, словно сотканном из теней и крови. Она не двигалась. Не отзывалась.
Кирилл хотел крикнуть, но горло сжало судорогой.
И тогда он услышал — прямо за своей спиной — хриплый, чужой шёпот:
— Ты нашёл её... Теперь попробуй забрать.
Кирилл обернулся.
И увидел, что он больше не один.
За его спиной стояли фигуры.
Они не были людьми.
Их тела были слишком тонкими, слишком вытянутыми, а движения — судорожными, ломаными, словно у марионеток на рваных нитях. Лица — если их можно было назвать лицами — были гладкими, без глаз, без рта. Только пустота.
Три... четыре... пять таких существ.
Их шёпоты резали воздух, как ржавые лезвия:
— Оставь её...
— Ты слишком слаб...
— Всё кончено...
Кирилл вцепился в подлокотники, чувствуя, как коляска дрожит под ним. Холод поднимался снизу, словно сама земля пыталась его поглотить.
Но там, впереди, у алтаря, всё ещё стояла Настя.
Она не двигалась. Не оборачивалась.
Настя... Держись... — стучало в висках.
Одно из существ сделало шаг вперёд. Из его длинных пальцев начали вытягиваться тонкие щупальца, тянущиеся к Кириллу.
Он толкнулся вперёд. К коляске скрежетом прилипло что-то липкое, словно нити паутины. Существа смеялись — их смех был тихим, как шорох мертвых листьев.
Каждый метр давался с боем. Щупальца царапали его руки, опутывали колеса, тянули назад. Но Кирилл, стиснув зубы до боли, рвался вперёд.
Каждый их шёпот пытался вбить клин в его разум:
— Она уже не твоя.
— Ты ничего не изменишь.
— Ты лишь груз для неё...
Эти слова ранили глубже ножа.
Но Кирилл закрыл глаза.
Вспомнил Настю — не ту, что сейчас стояла неподвижно у алтаря, а живую. Смеющуюся. Протягивающую к нему руку.
"Ты сильнее, чем думаешь," — словно шептало воспоминание.
С надрывом он вырвался из цепких лап существ и, в последний рывок, покатился к алтарю.
Тени взревели за его спиной. Но не посмели приблизиться.
Он оказался рядом с Настей.
Протянул руку, коснувшись её холодного плеча.
Настя медленно обернулась.
И её лицо...
Оно было настоящим.
И в её глазах плескалась безмерная боль. И безмолвная мольба.
Она открыла рот, пытаясь что-то сказать — но вместо слов из её губ вырвался странный шёпот:
— Помоги мне выбраться...
И тут же её тело начало рассыпаться в прах, как осенний лист под ветром.
— Нет! — закричал Кирилл, обхватив её руками, стараясь удержать.
Но её облик исчезал у него на глазах, таял, унося с собой последний остаток тепла.
А позади снова зазвучал тот самый голос. Тот, кто был всем этим тьмой:
— Ты слишком слаб. Ты потеряешь её...
И тогда Кирилл в последний момент успел схватить что-то в воздухе — тонкий, еле заметный силуэт Насти, как слабый огонёк, который вот-вот погаснет.
Он прижал её к себе.
И впервые с начала этой ночи закричал — не от страха, а от боли, от ярости, от безысходной любви:
— Я тебя не отпущу!
Мир вокруг содрогнулся.
Существа завыли, отступая.
Тьма зашевелилась, будто была ранена.
И вместе с этим странным, невидимым толчком, Кирилл увидел: там, за разрушенным алтарём, открылась узкая трещина в стене. Сквозь неё пробивался тусклый, дрожащий свет.
Шанс.
Шанс спасти её.
Но теперь он знал: дорога туда будет стоить ему всего, что у него осталось.