30. Случай в Эрчжоу
От воспоминаний о мече в сердце Цзян Чжо появилось горькое чувство, но лицо его осталось спокойным. Рядом, подперев подбородок ладонью, сидел Ло Сюй и смотрел на него. Была ли это случайность или нет, но их руки соприкасались.
– Что за тайну скрывает в себе этот веер? - прозвучал приятный голос с ноткой теплоты - Почему так долго смотришь на него?
Цзян Чжо пришёл в себя. Так как они сидели очень близко друг к другу, его взгляд упал на руку Ло Сюя. В ясном небе светило солнце и он мог хорошо ее рассмотреть: изящную и сильную, с четко очерченными линиями, очень красивую; такую же, как он видел однажды в пещере. Молодой господин не подал виду, а лишь только сказал:
– Я услышал упоминание о пике Ляньфэнь и вспомнил некоторое события прошлого.
Ло Сюй посмотрел ему в глаза и спросил:
– Что за события, занявшие твои мысли так надолго?
Уголки губ Цзян Чжо приподнялись, полностью сняв тень печали с его лица. Молодой господин произнес загадочным тоном:
– Они действительно очень глубокие и незабываемые.
Мужчины говорили между собой, а Ань Ну продолжал вздыхать:
– Так значит ты - Цзян Чжо. Я должен был сразу догадаться, ведь такое красное пао с огненными рыбами… есть только у тебя. Другого такого нет на свете!
Цзян Чжо спросил:
– О? Оказывается я так известен в Эрчжоу*?
*Эрчжоу - вторая провинция.
Когда слова прозвучали, он задумался:
«Верно, я убил Цзин Юя, его младший брат ненавидит меня до мозга костей. Должно быть он много меня бранил, когда был тут министром сельского хозяйства».
Как и ожидалось, Ань Ну действительно сказал:
– Известен, очень известен, потому что ты убил Цзин Юя. Его младший брат Цзин Лунь не выносит упоминания «школы Лэйгу» и «Цзян Чжииня». Он даже отдал приказ, запрещающий повозкам с горы Бэйлу заходить на территорию второй провинции.
Цзян Чжо произнёс:
– Они запрещают то одно, то другое. Каждое сказанное ими слово становится законом. А что, если я всё же решу войти?
Ань Ну ответил:
– Тогда он отдаст приказ об аресте во всех городах, отправит людей в белых одеждах во все уголки Эрчжоу и перекопает землю на три фута в глубину, лишь бы схватить тебя.
Тянь Наньсин полюбопытствовала:
– А что будет, если схватит?
Ань Ну сказал:
– Если бы мы говорили о простых людях, то их бы изгнали из родных мест, понизили до статуса грязных рабов и отправили в охотничьи угодья страдать. Но если речь идёт о Цзян сюне*... то, вероятно, его сначала будут мучить и пытать, и только потом уже отправят в охотничьи угодья.
*兄 (xiōng) - старший брат; уважаемый друг.
Ло Сюй поднял веки, наконец решив уделить немного внимания этому «Цзин Луню»:
– Этого он хочет?
Ань Ну произнес:
– Без сомнений, он ненавидит Цзян сюна.
Цзян Чжо спросил:
– Что такое «охотничьи угодья»? Только что в пещере я слышал, как сват упомянул о них.
На лице Ань Ну появилась тень боли и он схватился за голову:
– Это место, где шаманы подчиняют духов и тренируются в заклинаниях… Я помню очень смутно, знаю только, что было полно заключённых. Я и мои соклановцы умерли именно на этой площадке. Там было очень страшно: кругом полно духов и… люди, поедающие людей! Туншэнь ещё могли себя как-то защитить, они обладали духовной энергией и могли продержаться какое-то время, но обычные люди, вошедшие туда, были словно овцы, попавшие в пасть тигра*. Они погибали сразу же, даже тела не могли уцелеть.
*羊入虎口 (yáng rù hǔkǒu) - овца попала тигру в пасть (обр. оказаться в безвыходном положении; оказаться в смертельной опасности).
Тянь Наньсин тяжело вздохнула:
– Если они так поступают, значит здесь никто не контролирует ситуацию?
Ань Ну сказал:
– Есть, конечно, те, кто пытаются, но сколько всего людей в мире способны, как Цзян сюн, уйти в целости? В ту пору, Верховный жрец нашего клана Сыхо именно этим вызвал гнев департамента Тяньмин и навлек на себя погибель… Если мы затронули эту тему, то события тех дней имеют отношения и к брату Цзян.
Это странно, раньше Цзян Чжо никогда не бывал в этом месте, так как же мог быть связан с делами клана Сыхо? Увидев, что все три человека не понимают о чем он, Ань Ну решил воспользоваться тем, что еще светло и рассказать всю историю.
– Говорят, что двадцать лет назад Цзян сюн убил Цзин Юя на пике Ляньфэн, вызвав ужас у всех жителей Поднебесной. В то время главы различных школ находившихся рядом со второй южной провинцией собрались в городе Сяньинь. Это дело сбило их с толку… Вам, конечно же, интересно почему главы кланов второй провинции были настолько встревожены убийством Цзин Юя. Ах, все началось с двух колонн Чэньтянь на востоке и юге.
Раньше, ещё до того, как гора Наньхуан обрушилась, во второй провинции правила школа Цянькунь. И хотя иногда у них возникали разногласия с другими кланами, но никогда они не доходили до убийства. Однако после того, как гора развалилась, школа Цянькунь исчезла. Люди, словно стая драконов без главы*, стали бороться между собой за территорию, все погрузилось в хаос.
*群龙无首 (qúnlóng wúshǒu) - стая драконов без главы (обр. массы без вождя; остаться без руководства)
В то время, не говоря уже о разных школах, даже внутри одной часто возникали конфликты. Все дружеские отношения и моральные принципы исчезали перед лицом власти… К тому же, если человек становится на путь зла, он делается хуже свиньи или собаки! Ради территории они направляли сюда Туншэнь, чтобы те накладывали заклинания, разрушали и сжигали храмы, вынуждали богов из разных мест покидать земли, оставляя те без защиты. Начались годы страшных бедствий, причиняющих страдания простому народу! Кто бы мог подумать, что как только закончится война в шести провинциях, это место снова заполонят беженцы, умирающие от голода.
Люди лишились крова и были вынуждены бежать на болота. Хотя наш клан Сыхо был известен тем, что стремился уйти от мира, но мы не могли просто сидеть сложа руки. Под руководством Верховного жреца мы оказывали помощь беженцам, а затем уходили в разные уголки Эрчжоу, чтобы вознести молитвы и жертвы богам. Мы успокаивали души умерших, рассеивали обиды и зло в их сердцах и призывали другие кланы к прекращению войны и налаживанию мирных отношений.
Цзян Чжо закрыл веер, подумав:
«Хотя к этому делу их побудили добрые намерения, осуществить его, боюсь, было бы очень нелегко. Как говорится: «Человек не сделал ничего плохого, вина его в том, что есть у него драгоценная яшма». Если клан Сыхо откроет всём, что обладает Истинным огнем Яньян и землями на болотах, то возвращение в мир обязательно привлечет внимание завистников».
*匹夫无罪，怀璧其罪 (pǐfū wú zuì, huáibì qízuì) - человек не сделал ничего плохого, вина его в том, что есть у него драгоценная яшма (обр. вызывать зависть)
Ань Ну уставился на водную гладь, задумавшись на мгновение, его тон стал более угнетенным:
– Если задуматься, мы скрывались много лет, не понимая, каким непредсказуемым может быть человеческое сердце. После того, как мы слепо вмешались в этот конфликт, то стали мишенью для всех кланов… Ради этого дела мы прибыли во вторую провинцию, где вдоволь хлебнули горестей. Эти проклятые люди не только не хотели бросать оружие, но и решили отнять у нас Истинный огонь. Наша группа из двадцати пяти человек - все мастера своего дела - подверглись несправедливости. Мы хотели изменить ситуацию в стране! Но Верховный жрец по своей душевной чистоте не желал убивать. Нам только и оставалось что следовать за ним: скрываться, бродить по Эрчжоу и жить в нищете. Даже возносить молитвы осмеливались только по ночам.
В одну холодную зиму в Мичэне произошла большая беда. Ходили слухи, что некоторые секты во время сражений потеряли контроль над своими заклинаниями, в результате чего погибло множество людей. Как мог Верховный жрец, услышав об этом пришествии, продолжать бездействовать? Ночью мы спешно направились в город. Я помню, что когда мы прибыли, с неба густо падали крупные хлопья снега: вся округа была устлана белым покровом, напоминая пустыню. Грустное зрелище… Верховный жрец шел впереди, снежинки падали ему на плечи и волосы. Обычно он был изящным человеком и любил посмеяться, но в тот момент застыл на месте от ужаса. Оказалось, что на улицах города было множество людей и все они замёрзли до смерти!
Когда еще мы могли увидеть такое леденящее сердце зрелище? Мы были так поражены что не могли и слова выговорить. Некоторые храбрые братья, сразу схватились за оружие, сказав: «Тем, кто совершил это преступление, придется заплатить кровью!». Но кем были эти «те»? Убийцы уже давно скрылись. Мы оказались бессильны и могли только собирать трупы погибших. Некоторые тела смерзлись между собой и их уже невозможно было разделить…
И вот, один из братьев нашел живого человека в разрушенном доме. Мы вытащили его наружу и увидели, что его лицо посинело от холода, он весь дрожал. Мы сняли с себя меховые накидки и укутали его ими. Однако травмы были очень серьезными, и казалось, что мужчина не выживет. Верховный жрец быстро схватил посох Чжухо и мы все начали молиться, призывая Истинный огонь. Где-то через час он наконец перестал дрожать и немного восстановил силы. Мой брат открыл кувшин с вином и дал выжившему, чтобы тот мог немного согреться. Он, будучи настоящим мужчиной, выпил все до дна, расположив нас к себе. Когда мы увидели его величественную манеру держаться, нам стало интересно кто он такой. Человек вытер рот и сказал, что его зовут Тао Шэнван.
Мы скрывались много лет и, кроме нескольких давно прославленных школ, мало что знали о других, поэтому никогда не слышали этого имени. Но он был хорошо знаком с обстановкой в мире и не только не обиделся, но и наоборот рассказал нам некоторые подробности.
По его словам, все произошло из-за неудачных переговоров между кланами. Во время их сражения кто-то использовал приём «Линьшуан*», и всё люди в городе замёрзли. Сам он был учеником маленькой школы и пришел сюда чтобы дождаться разрешения конфликта, но неожиданно оказался втянут в это дело и чуть не погиб. Когда рассказ был окончен, он не мог не обругать эти школы. Закончив браниться Тао Шэнван тяжело вздохнул: «В конце концов пострадал простой народ». Мы были с ним согласны. Он добавил: «Если бы все люди были Туншэнь, никто бы не умер в таких мучениях». Я думаю, что он прав. Эти люди смогли сотворить такое полагаясь лишь на свою духовную энергию. Но позволить всем людям стать Туншэнь - это пустые слова. Даже если человек способен общаться с богами, не каждый способен использовать божественные силы. Путь совершенствования невероятно труден!
*临霜 (línshuāng) - приближатся к инею.
Ещё немного поболтав с нами, Тао Шэнван встал, чтобы помочь сжечь тела. Когда дело было сделано, мы разделили вино, став друзьями. На рассвете мы закончили свои молитвы и должны были спешно перейти на другое место. Мы попрощались у городских ворот. Он сказал, что не может остаться в Эрчжоу, и собирается отправиться на восток путешествовать. Братья пригласили его навестить нас в болотах и Тао Шэнван согласился. Тогда же мы и расстались. Но кто бы мог подумать, что спустя два года, когда мы снова встретим его, он станет главой города Мичэн. Его совершенствование поразительно возросло!
Услышав это, Цзян Чжо легонько постучал веером по голове:
– Фамилия Тао из Мичэна. Почему мне кажется, что я уже это слышал? Подождите, Тао гун из Мичэна, это он?
Ань Ну сказал:
– Ты тоже знаешь его!
Цзян Чжо ответил:
– Нет, нет, нет. У меня тоже есть обида на него.
Ло Сюй спросил:
– Тоже есть обида?
Цзян Чжо скрестил руки на груди:
– Не только у меня, но и у тебя. Забыл? Мы вместе сражались с его сыном в Мичэне. Тот парень, по имени Сяо Тао гун.
Ань Ну был очень удивлён:
– У него есть сын?
Цзян Чжо сказал:
– Верно, его сын - просто бесстыдный неудачник. Ведёт себя высокомерно и бесчинствует в Мичэне. Когда молодой господин угостил его вином, он разозлился.
Под «угостил вином» имеется ввиду тот случай, когда Цзян Чжо выбросил Сяо Тао гуна со второго этажа. Он действительно предложил избалованному господину выпить вина, но не подав кувшин, а вылив алкоголь через окно.
К счастью, никто не стал вдаваться в подробности. Ань Ну был ошеломлен, его глазницы вспыхнули огнём:
– Но как, как такое возможно?
Цзян Чжо произнес:
– О? А почему невозможно?
Ань Ну ответил:
– Потому что Тао Шэнван умер двадцать лет назад. Он не успел завести семью. Не было даже жены, так откуда мог взяться сын?!