26. Меч «Буцзин» (7)
Кругом было множество преследователей, поэтому, оказавшись на окраине города, Цзян Чжо применил заклинание невидимости и, сделав несколько кругов, наконец-то смог оторваться от них. Затем он незаметно вернулся в город, чтобы отправиться на тот постоялый двор, где ранее останавливался, и забрать свою мантию, расшитую узорами в виде огненных рыб.
Из-за «Собрания десяти тысяч кланов» все гостевые дома были забронированы: сейчас в них жили последователи различных кланов. Когда Цзян Чжо пробрался внутрь, увидел, что на заднем дворе были развешаны флаги двух школ, а несколько учеников, стоящих на дежурстве, беседовали между собой.
Один из них предупредил:
– Глава клана сегодня очень разозлился. Когда увидите его, будьте осторожны, осмотрительны в словах и поступках. Не задавайте лишних вопросов.
Остальные кивнули:
– Да, мы услышали старшего брата. Но что случилось на сегодняшнем собрании? Из-за чего такой шум?
Старший ученик сказал:
– Туда внезапно пришёл последователь школы Посуо. Сначала он непочтительно обратился к главе Янь, а затем заявил, что восхищаться Ли Юнъюанем…
Цзян Чжо воспользовался моментом, пока они разговаривали, поднялся по лестнице и нашел свою комнату. Внутри стояла тишина - никого не было. Юноша вошёл, не издав ни звука, и повернул за ширму к шкафу, после чего тихо произнес:
– «Первый приказ неба».
Эта фраза является секретным заклинанием, необходимым для того, чтобы развеять иллюзию. Так как в этом гостевом доме постоянно принимают заклинателей, в комнатах установлено множество потайных отсеков с секретными кодами. Они нужны, чтобы позволить гостям спокойно оставлять на хранение редкие сокровища. Обычно нет конкретного шифра, способного разрушить заклинание и нет способов открыть отсек.
Когда Цзян Чжо закончил фразу, шкаф превратился в длинный лакированный ящик. Мужчина открыл его и достал красное пао с узором в виде огненных рыб, после чего вернул отсек в исходное состояние, чтобы он восстановил прежнюю форму. Когда Цзян Чжо собирался встать, на деревянной лестнице вдруг раздался скрип.
В знакомом голосе слышалась улыбка:
– Благодаря тому, что глава Янь присутствовал сегодня на «Собрании десяти тысяч кланов», оно прошло без происшествий. В противном случае все могло прийти в хаос, и я бы попал в затруднительное положение.
Его собеседник ответил:
– Он не умеет держать себя в руках и любит привлекает внимание. Ему идеально подходит роль ведущего на этом собрании.
Мужчины открыли дверь и вошли внутрь. Цзян Чжо затаил дыхание, смотря на тени из-за ширмы. Он узнал пришедших: оказывается, их обоих он видел днём. Первый - Сун Инчжи, второй - глава Пан. Действительно, для врагов всякая дорога узка*.
* 冤家路窄 (yuān jiā lù zhǎi) - для врагов всякая дорога узка. (аналог нашего выражения “мир тесен”).
Два человека прошли вглубь комнаты и сели на чиновничьи кресла. Глава Пан глубоко вздохнул и сказал:
– Не скрою от тебя, брат: после того, как услышал, что Ли Сянлин прибудет в город, я не мог нормально уснуть несколько дней. Сегодня мы могли воспользоваться ситуацией с учеником школы Посуо и отобрать у нее меч Шаньху, но она оказалась слишком сильной… Увы! Мы упустили хороший шанс. Я лишь надеюсь, что рана старшего брата Цзяна скоро заживет, и он сможет вернуться в город, чтобы помочь мне.
Сун Инчжи уговаривал:
– Старший брат Пан, не нужно огорчаться, это не срочное дело. Важнейший вопрос сейчас - как прибрать к рукам город Сяньян. К тому же Цзин Юй получил серьёзные травмы, и ему необходимо оставаться какое-то время на пике Ляньфэн, чтобы поправиться.
Цзян Чжо был поражен этими словами. Глава Пан и Сун Инчжи называли друг друга братьями, а это, скорее всего, значит, что они тайно союзничают. Но когда мужчины упомянули Цзин Юя, свет в глазах юноши невольно поблек.
Глава Пан сказал:
– Я никогда не спрашивал, но как, в конце концов, Цзин Юй получил эти травмы?
Сун Инчжи, налив себе чай, неторопливо произнес:
– Он был слишком нетерпелив. В ту ночь, когда в городе Сяньинь произошло несчастье, он, не дождавшись меня, в одиночку атаковал Ли Юнъюаня и в результате был ранен его мечом.
Глава Пан кивнул, поддерживая Сун Инчжи:
– Я думаю, что он так нетерпелив, потому что хочет забрать все почести себе. Не говоря уже о другом, но спасение городка Сяньинь явно твоя заслуга, а теперь, когда он вмешался, вся слава досталась ему.
Сун Инчжи сохранил достоинство:
– Мне не важны заслуги, мы делали это, чтобы спасти людей.
Глава Пан сказал:
– У тебя доброе сердце, как можно не восхититься? К тому же, говоря о расчетах и планировании, ему не сравнится с тобой, брат. Если бы ты не был таким мягкосердечным и не отказался от соперничества, должность «Главного министра сельского хозяйства» уже давно была бы твоей.
Сун Инчжи неторопливо потягивал чай:
– Между «Министром сельского хозяйства» и «Главным министром сельского хозяйства» всего одно слово. Если он хочет соперничать, пусть соперничает. Кроме того, если бы не его стремление к славе, я бы сейчас не имел возможности выпить чашку чая с братом Пан.
Мужчины улыбнулись друг другу и продолжили чаепитие.
Стоящий за ширмой Цзян Чжо восхищенно подумал:
«Вот уж и правда улыбающийся тигр*! По словам Сун Инчжи, он руководил делами в городке Сяньинь, но не ожидал, что Цзин Юй, стремясь получить все почести, не станет дожидаться его и бросится атаковать Бессмертного мастера Юнъюаня. Но когда я упал в воду, на мастера уже было наложено заклинание, так как же Цзин Юй мог получить ранения от его меча?»
*笑面虎 (xiàomiànhǔ) - улыбающийся тигр. (обр. двуличный человек, волк в овечьей шкуре.)
Размышления Цзян Чжо прервали слова главы Пан:
– Как говорится, старик с границы потерял лошадь, не к счастью ли это*? Сейчас Цзин Юй восстанавливается на горе Ляньфэн, и ты, брат, как раз можешь проявить свои способности. Однако, судя по тому, что я сегодня видел, Ли Сянлин настроена решительно и, боюсь, не уступит нам городок Сяньинь так легко.
* 塞翁失马，焉知非福 (sàiwēng shīmǎ, yānzhī fēifú) - старик с границы потерял лошадь, не к счастью ли это (лошадь вернется, приведя с собой ещё одну). (обр. нет худа без добра)
Сун Инчжи сказал:
– Она не в том положении, чтобы решать уступать или нет. Старший брат Пан, ты помнишь, что она ответила сегодня, когда глава Янь спросил её, можно ли исключить Ли Юнъюаня из списка учеников?
Глава Пан произнес:
– Она сказала, что «так не пойдёт».
Сун Инчжи взял чашку и с лёгкой улыбкой продолжил:
– Верно, она сказала, что так не пойдёт. Стоит отметить, что школа Лэйгу такая влиятельная в Чжунчжоу, потому что Ли Сянлин всегда поступала справедливо и следовала моральным устоям - все уважали ее за это. Но теперь, когда ее школа допустила ошибку, она не соглашается исключать Ли Юнъюаня из родового реестра и не хочет уступать город Сяньинь. Как такое возможно? Ведь если бы кто-то другой совершил ошибку, Ли Сянлин поступила бы по справедливости, но когда дело коснулось ее самой, оно не хочет нести ответственность?
Услышав это, глава Пан взволновался:
– Тогда неудивительно, что ты сегодня днем так строго допрашивал ее. Вот что ты имел ввиду. Брат, даже я, не говоря уже о Цзян Юее, не смог бы все так грамотно рассчитать. И сам в подметки тебе не гожусь.
Услышав это, Сун Инчжи покачал головой и сказал:
– Откуда у меня могут быть такие замыслы? Я просто хочу себя обезопасить. Но, старший брат Пан, если ты желаешь получить город Сяньинь, будь осторожен с Цзин Юем.
Глава Пан поспешно спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Сун Инчжи ответил:
– Согласно правилам департамента Тяньмин, «Великий министр сельского хозяйства» может принимать зависимые территории и покровительствовать им. Если глава нашего департамента захочет вознаградить Цзин Юя, то, вероятно, тот заинтересуется землёй, на которой находится город Сяньинь.
Слова Сун Инчжи напугали главу Пан:
– Да… Да! Он убил Ли Юнъюаня и свечу-божество, теперь весь мир восхищаться им. Если Цзин Юй попросит землю под городом Сяньинь, ему не откажут.
Сун Инчжи сказал:
– Верно, изначально не имело значения, кому будет принадлежать этот город, но сейчас я подумал и понял, что по сравнению с Цзин Юнем, вы, старший брат Пан, более подходящий кандидат. Несмотря на твое благородное происхождение, я очень восхищён тобой как личностью… Хм, у меня есть идея, как разрешить вашу тревогу.
Глава Пан сказал:
– Какой способ? Быстрее расскажи мне!
Темную комнату освещала только свеча, Сун Инчжи слегка подался вперёд, словно говорил о какой-то тайне:
– Меч Ли Юнъюаня все еще находится в руках Цзин Юя, если старший брат Пан сможет его достать, все будет решено.
Глава Пан заволновался:
– Почему?
Высокая и низкая тень падали на ширму, мужчины шептались, замышляя что-то. Сун Инчжи сказал:
– Ли Юнъюань перед смертью использовал против Цзин Юя тайное оружие, его клинок собрал в себе молнии, и на нём остались следы убийства злых духов. Старший брат Пан, ты и сам знаешь: Цзин Юй говорил, что когда он увидел Ли Юнъюаня, тот уже сходил с ума...
Обезумевший туншэнь не стал бы использовать тайное оружие, чтобы убивать злых духов. Даже если мы передадим школе Лэйгу хотя бы осколок его меча, этого будет достаточно, чтобы доказать, что Цзин Юй лжёт. Поэтому он и забрал клинок с собой.
Глава Пан наконец понял:
– Так вот в чем с ним дело… Но если эта вещь так важна, то он наверняка надежно спрятал её, нам будет нелегко найти.
Сун Инчжи сказал:
– Пик Ляньфэн такой большой, старший брат Пан, отправь туда людей для тайного расследования, ему никуда не деться… Кто здесь?!
Оба мужчины, услышав шум, резко встали. Они обошли ширму, но увидели только покачивающиеся ставни окон. Глава Пан широкими шагами подошёл к подоконнику и выглянул наружу. На улице поднялся ветер.
– Кажется, будет дождь, - он закрыл окно, - Милый брат…
Под окном, затаив дыхание, стоял Цзян Чжо. Заклинанию невидимости его обучила старшая сестра. Ей постоянно приходилось спасаться бегством, поэтому она хорошо запомнила эту технику. Кто бы мог подумать, что сегодня оно окажется так кстати. Юноша убежал не сразу, а подождал какое-то время. Как и следовало ожидать, хотя глава Пан и говорил, что всё в порядке, но и на шаг не отходил от окна. Прошло ещё какое-то время, прежде чем оба человека ушли.
Как только Цзян Чжо оказался на земле, тут же пустился бежать. Из-за большого количества преследователей он не осмеливался расслабляться на протяжении всего пути, и только выйдя за пределы города, снял заклинание невидимости. В этот момент время близилось к часу инь*, на небе не было и проблеска света. Ветер в поле, словно морские волны, бил в лицо. Он взял коралловую подвеску:
– Приятель, мы должны отправиться к горе Ляньфэн, ты знаешь, как туда добраться?
*寅时(yínshí) - час тигра. Время с 3 до 5 часов утра.
Коралловая подвеска засветилась и указала ему дорогу. Но Цзян Чжо не сделал и нескольких шагов, прежде чем заметил что-то необычное - энергия подвески была такой сильной, что казалось, будто она хотела утянуть его за собой. Он попытался отозвать её, но та неподвижно застыла в воздухе.
Цзян Чжо сказал:
– Это ты?
В широком поле слышался лишь шум ветра, но Цзян Чжо знал, что перед ним кто-то стоит. Через некоторое время, человек выдавил «Мм», будто был бессилен перед этим юношей.
Цзян Чжо спросил:
– Ты следил за мной?
На лице молодого господина редко можно было увидеть смущение, он слегка повернул голову, будто не хотел, чтобы кто-то видел его нынешнее неудобное положение. Юноша сильно испачкался, да и преследовали бранили его на протяжении всего пути, поэтому он лишился своей непринужденной манеры.
Незнакомец ответил:
– Нет.
Цзян Чжо сказал:
– Поклянись.
Человек замер на мгновение:
– Нет, я просто следую за тобой.
Эти слова прозвучали несколько двусмысленно, но раз он отрицал преследование, то Цзян Чжо поверил ему. Ветер легонько покачивал меч Буцзин, висевший на поясе у молодого господина, и он придержал его рукой:
– Ты знаешь дорогу?
Мужчина ответил:
– Не знаю.
Цзян Чжо произнёс:
– Я собираюсь отправиться на горный пик Ляньфэн.
Собеседник спросил:
– Идешь за мечом?
Цзян Чжо ответил:
– Верно.
Незнакомец отпустил коралловую подвеску, и Цзян Чжо, решив, что он уступает дорогу, шагнул вперед, но неожиданно столкнулся с мужчиной. Тот, ничего не сказав, поднял руку и накрыл глаза юноши ледяной шёлковой лентой. Больше не было каменной стены, разделяющей их, поэтому волосы и рукава этого человека касались плеча Цзян Чжо. От них исходил необычайный аромат, похожий на запах сожженных благовоний.
Цзян Чжо спросил:
– Почему ты закрываешь мне глаза?
Мужчина крепко завязал ленту, рассматривая при этом юношу:
– Потому что я не человек, если ты увидишь меня, то испугаешься.
Цзян Чжо не поверил, но не стал продолжать расспрашивать об этом:
– Твои глаза восстановились?
Незнакомец произнес:
– Восстановились.
Он опустил руки и крепко сжал запястье Цзян Чжо. Юноша невольно съежился, потому что ладонь мужчины была обжигающей - даже горячее, чем в пещере. Возможно, такая реакция заставила второго человека забеспокоиться, но длинные пальцы скользнули вниз и обхватили кисть Цзян Чжо.
– Подожди немного, - сказал незнакомец, будто уговаривая, - когда пойдет дождь, я перестану быть таким горячим.