11. Ночь в Мичэне
Тянь Наньсин долгое время молча смотрела на Цзян Чжо, а затем спросила:
– Четвертый брат, о чем ты думаешь?
Цзян Чжо ответил:
– Я думаю о том, что ученый - невежда и его нельзя воспринимать всерьез, он не мог сам попасть в склеп Хугуй. Однако среди последователей клана Сыхо есть несколько мастеров высокого уровня. Если они действительно побывали здесь, то могли нанести заклинание «подчинение», чтобы Мин Гун слушал их.
Это предположение возникло не на ровном месте. Символы клана Сыхо оставались лишь на том, что было обожжено Истинным огнем.
Тянь Наньсин сказала:
– Но я не понимаю, почему клан Сыхо поступил так жестоко с Мин Гуном. Они всегда оставались добрыми и не совершали подобных подлостей. У них должна быть на это причина.
Это стало ещё одной загадкой для Цзян Чжо. Большинство людей из племени Сыхо были мягкими и добрыми, они никогда не совершали убийств и поджогов. Даже если дать им возможность, они никогда на такое не пойдут. Если бы символ Сыхо можно было подделать, Цзян Чжо не стал бы их даже подозревать.
Тянь Наньсин посмотрела вперед, на реку Лаосинь, сложила руки на груди и сказала:
– Впрочем, если пройти по горной тропе отсюда, можно обойти стражу департамента Тяньмин и в окрестностях залива Саньюэ найти тайную переправу. С нее есть возможность сразу отправиться на юг к городу Мичэн, а за Мичэном будет граница с Ванчжоу.
Несмотря на то, что Цзян Чжо не разбирался в дорогах, Тянь Наньсин знала расположение всех шести провинций. Ванчжоу была средней префектурой южных болот, и через несколько дней пути от неё можно было достичь места пребывания клана Сыхо.
Тянь Наньсин сказала:
– Если члены клана Сыхо действительно были на горе Мин Гун, то этот путь будет самым надежным, потому что он не проходит через дороги департамента Тяньмин и не проверятся их стражей.
Ритуалы клана Сыхо очень сложны, каждый раз, когда они призывают Истинный огонь, им необходимо сотрудничество двадцати четырех «огненных слуг» с верховным жрецом. Поэтому они всегда путешествуют большими группами, а департамент Тяньмин, охраняющий императорские дороги, назначает шаманов для наблюдения за перемещениями кланов. Поэтому, если клан Сыхо желает скрыть своё перемещение, то этот путь будет наиболее подходящим.
Цзян Чжо забрал чешуйку и восхитился:
– Какая смышленая ученица, она получила истинное наследие учителя! Не будем терять времени, давай пойдём по этой дороге и узнаем, что творится в лагере племени Сыхо.
Он ответил слишком быстро, как будто заранее знал, что скажет Тянь Наньсин. Они достигли тайной переправы и сели на корабль уже поздно вечером. Лишь только тогда девушка поняла, что четвертый брат так легко согласился, вероятно, потому, что давно не спускался с горы и решил воспользоваться этим предлогом, чтобы отправиться на юг и повеселиться!
Через полмесяца корабль прибыл к городу Мичэн. Предположение Тянь Наньсин оказалось верным: как только два человека сошли с корабля, Цзян Чжо оживился. Сначала они перекусили в чайной на пристани, а затем отправились в ближайший переулок, чтобы взглянуть на бои светлячков.
Поскольку пристань была местом для «тайных кораблей», на которых прибывали сомнительные личности, многие из которых тайно перевозили бумажные талисманы, так называемые «соленые люди». С тех пор как департамент Тяньмин ввел проверку документа, удостоверяющего личность во всех провинциях, всё кланы и секты, которые не присягнули на верность, столкнулись с ограничениями в своих путешествиях и заключениях деловых договоров. Таким образом, ранее непопулярные «солёные люди», которых не любили ещё со времён войны шести провинций, внезапно стали объектом всеобщего внимания. Они были знакомы со всеми водными и сухопутными маршрутами трех гор и шести провинций. И если цена достаточно высока, могли доставить что угодно.
Тянь Наньсин дважды выбрала один и тот же корабль, который принадлежал контрабандистам. Они хотели отправиться в Ванчжоу, но чтобы добраться туда, им пришлось бы сесть в грузовые повозки соленых людей. Однако грузовые повозки не всегда были доступны, сейчас близились сумерки, самая ранняя оправлялась только на следующий день. Поэтому после боёв сверчков компания из двух человек просто бродила по городу.
Они увидели, что вдали в два ряда горели фонари. Похоже там что-то отмечают. Цзян Чжо спросил:
– Сегодня какой-то праздник?
Тянь Наньсин лишь крепче сжала свой меч, боясь, что его украдут, ведь на улице так много народу, что взор не мог охватить всех разом. Толпа толкала её из стороны в сторну, и она едва смогла произнести:
– В любом случае… Мы не знаем… что это за праздник!
Цзян Чжо сказал:
– Следи за кошельком, остерегайся, чтобы деньги не украли.
Тянь Наньсин не обратила на его слова внимание, ведь что может быть важнее, чем её меч? Они не знали, куда идут, а рядом вновь собралась болтающая и шумящая толпа.
– Сегодня вечером Лю Цзикуай против Чэнь Сомина, они оба из департамента Тяньмин!
– На Южной Императорской площади выстроились множество экипажей, лошадей, различные дивные аттракционы. Господин Тао собирается поставить на Чэнь Сомина, и я тоже поставлю на него.
– Это весьма затруднительно!
Подслушав их разговор, Цзян Чжо подошёл и поинтересовался:
– Господа, кто такие Чэнь Сомин и Лю Цзикуай?
Его обращение звучало так непринужденно, словно он был один из них. Когда эта группа глупцов обернулась, они увидели элегантность говорящего и были очень удивлены. Цзян Чжо улыбался, и его улыбка была ярче, чем фонари в городе, все раскрыли рты от изумления.
Цзян Чжо подождал некоторое время, но толпа продолжала смотреть на него широко открытыми глазами. Это позабавило его, но он больше не мог ждать и пошёл дальше. Как только мужчина сделал несколько шагов, позади послышался крик:
–Ай-йя! Пожалуйста, остановитесь…
Он подошёл к ближайшей таверне и задал вопросы хозяину. Оказалось, что Мичэн является единственным городом во Второй Южной провинции, который «никогда не спит». Его также называют «городом роскоши». В Мичэне четыре рынка и тридцать шесть улиц, на которых есть всё: таверны, чайные, мясные и овощные закусочные, а также развлекательные заведения. Город оживлен как днём, так и ночью. Также тут есть знаменитая «Южная императорская площадь», где каждую неделю проводятся бои и выбираются сильнейших среди представителей различных городов. Они сражаются голыми руками. Вот почему в эти дни улицы переполнены людьми.
Цзян Чжо не интересовался борьбой, он выпил свое вино и внезапно вспомнил о Тянь Наньсин. Но девушка давно потерялась среди толпы.
На высокой платформе Южной императорской площади раздались хлопки петард, за которыми последовали восторженные возгласы. Цзян Чжо крикнул пару раз «Тянь Наньсин», но она не услышала. Он пошарил в рукаве, но вспомнил, что фигурка трехногой курицы была повреждена им ранее. Цзян Чжо сделал несколько шагов вперед, а потом вернулся и прошептал:
– Плохо, плохо, я совсем забыл о своей соученице!
Но это была не гора Мин Гун, тут собрались тысячи людей, и просто ожидать на месте бесполезно. Цзян Чжо думал о том, что эта суета продлится до рассвета, и лучше придумать другой план. Он допил свои два-три кувшина вина, дошёл до следующего заведения и заказал еще два-три кувшина.
Цзян Чжо унаследовал такую любовь к алкоголю от учителя. Его учитель Ши И-цзюнь часто пьянствовал на горе, поэтому ученики стали один другого безответственней. Но старшая соученица была и того хуже, как только она спустилась с горы первый раз, сразу же пропила все деньги, которые ей дал учитель, а потом дралась весь путь до Чжунчжоу, где её обокрали, после чего она вернулась на гору Бэйлу и получила выговор.
Когда пришла очередь Цзян Чжо и он спустился с горы в Чжунчжоу, его начали преследовать враги старшей сестры. Цзян Чжо только и мог, что отправиться на восток, но и там нарвался на проблемы. На востоке он столкнулся с департаментом Тяньмин - в то время они еще не были такими могущественными, хотя даже если бы и были, Цзян Чжо не боялся. Просто его кое-что беспокоило, когда он находился на горе и когда с нее спустился.
На Южной императорской площади дрожала земля. Цзян Чжо пил вино и вспоминал события двадцатилетней давности, а также свой меч, который давно сломался и больше не может быть извлечен из ножен.
Меч огненной кармы школы Посуо имел пять стилей, начиная от техники «Извлечения клинка» и заканчивая «Нет пути назад». Все смеялись над этими стилями: как меч может не вернуться в ножны после извлечения? Но учитель говорил, что каждое поколение учеников школы Посуо не возвращают меч в ножны - человек умирает, и меч умирает, под горой Бэйлу находится могила сломанных мечей.
На верхнем этаже кто-то играл на пипе, Цзян Чжо поднялся наверх и увидел слепую девушку. Он нашёл свободный стол и сел, чтобы послушать «Путь на север» в её исполнении. На середине песни внизу послышался шум, группа людей толпилась вокруг очень хрупкого юноши. Люди, которые ели и пили чай, начали кричать: «Господин Сяо Тао».
Этот господин Сяо Тао вёл себя очень высокомерно. Он, не смотря на людей, прошел внутрь и сел. Хозяин лично пришёл извиниться, оказывается, отдельная комната сегодня была занята кем-то другим, и этому молодому человеку пришлось сидеть у окна.
Человек рядом с Сяо Тао сказал:
– Ты так дерзок, осмелился отдать личную комнату господина Сяо Тао кому-то другому!
Хозяин смущенно ответил:
– В другое время мы бы не посмели создавать неудобства господину Сяо Тао. Сегодня… Там сидят люди из департамента Тяньмин!
Теперь, когда он упомянул о департаменте Тяньмин, кто из присутствующих осмелился бы возразить? Мичэн не такой дикий и безлюдный, как гора Мин Гун, здесь повсюду уважаемые господа. Люди переглянулись и замолчали. Когда хозяин ушел, человек рядом с Сяо Тао снова заговорил:
– Если бы не… Кто бы мог сравниться с нашим господином Сяо Тао по могуществу!
Сяо Тао пил без остановки, казалось, юноша был в крайне плохом настроении. Он имел довольно привлекательную внешность, но очень худой. Хмурость портила его лицо и придавала некоторую жестокость.
Цзян Чжо знал таких людей, они не могут выносить, когда задевают их гордость, и как только они почувствуют злость, то непременно выплеснут её на других. Не прошло и минуты, как Сяо Тао спросил:
– Что за песня?
Человек, находившийся рядом, ответил:
– Это песня «Путь на север».
Сяо Тао вылил свое вино на пол и сказал:
– Ужасная мелодия, шумит и раздражает! Тупица. Ты, слепая уродка, действительно отвратительна!
Ни в чем не повинная слепая девушка испуганно подскочила со своего места. Старик, сопровождавший ее, быстро извинился:
– Прошу прощения, господин, мы поменяем песню.
Сяо Тао спросил:
– Вы знаете «Голос Южного императора»?
Когда эти слова прозвучали, всем стало понятно, что он просто ищет скандала, потому что «Голос Южного императора» - это очень сложная пьеса, и исполнить её на пипе в одиночку невозможно.
Старик горько произнёс:
– Молодой человек, эту пьесу, боюсь, невозможно…
Сяо Тао резко бросил чашку и выругался:
– Где берутся эти отвратительные нищие! Я спросил, знаешь ли ты, так просто ответь да или нет!
Старик и слепая девушка испуганно свернулись в комок и молили о пощаде, но Сяо Тао не был настроен отпускать их так просто - он хотел наказания. Избалованный господин находился перед толпой людей и хотел показать свою мощь - доказать, что он лучше тех, кто занял комнату! Он указал на старика и девушку и сказал:
– Какая впечатляющая мощь - мой престиж поставлен под сомнение! Если ты не можешь сыграть даже эту песню, то зачем тебе пальцы? Кто-нибудь, сломайте ей пальцы!
С обеих сторон поднялись люди, Цзян Чжо допил последний глоток вина и бросил свой кошелёк перед стариком. Все обратили на него внимание: у внешнего уголка его глаза выделялись три точки, он прижимался к стене, в глазах на долю секунды мелькнула улыбка и тут же исчезла. Мужчина сказал:
– Девушка, старец, я хочу ещё раз послушать «Путь на север».
Эта компания никогда не видела Цзян Чжо, ведь такого человека не забудешь, если повстречаешь.
Сяо Тао внезапно побледнел, повернулся к стоявшему позади человеку и с силой ударил по щеке, гневно крикнув:
– Ты еще смотришь? Вырви ему глаза и сдери кожу!
Человек, получив пощёчину, наконец пришёл в себя:
– Связывание души!
Это заклинание шаманов, способное удержать человека. Но Цзян Чжо не испугался, он наклонил веер и взял палочки для еды.
Человек резко сделал два шага вперед, словно призрак, никто из присутствующих даже не увидел, как он переместился. Он нанёс три удара Цзян Чжо, но всё три раза промахнулся, этот человек собирался отступить назад, но почувствовал тяжесть в области груди - Цзян Чжо использовал палочки для еды, чтобы выполнить приём «Извлечение клинка»!
Группа шаманов оказалась сшиблена с ног, а ширма сбита невидимым мечом. Зал наполнился криками тех, кто только что гордо демонстрировал свою силу. Теперь же эти люди бежали, прикрывая головы. Маленькая слепая девушка оказалась очень смелой и действительно начала играть «Путь на север». Гневные звуки музыки проникали в душу и даже придавали некоторую отвагу.
Цзян Чжо сбивал с ног одного негодяя за другим. Эти ублюдки ползали по полу и прятались под столами, а Сяо Тао всё ещё боялся потерять лицо, поэтому начал угрожать:
– Что ты творишь? Ты не посмеешь меня тронуть —
Не успел он закончить свою фразу, как оказался выброшен из окна второго этажа. Послышались непрерывные ругательства. Цзян Чжо взял открытый кувшин со своего стола, выпил половину, а остальное вылил вниз. Сяо Тао был облит вином с головы до ног и дрожал от ярости:
– Ты, ты!
Дверь личной комнаты внезапно открылась, и вышел человек в белой одежде - служитель департамента Тяньмин. Он сказал:
– Друг мой, успокойся, теперь, когда выпустил весь свой гнев, оставь это. Всегда оставляй путь приоткрытым на случай, если вы встретитесь вновь. Ты знаешь, кто его отец? Если наведешь слишком много шума…
Цзян Чжо очень раздражали люди из департамента Тяньмин, он бросил палочки для еды:
– Не учи молодого господина, убирайся!
Человек сделал паузу, а затем продолжил:
– Ты раздражен, я понимаю. Позволь мне угостить тебя вином, хорошо?
Цзян Чжо насмешливо улыбнулся:
– Я никогда не пью с людьми из департамента Тяньмин!
Сказав это, он разбил кувшин с вином о пол, не сохранив собеседнику и капли достоинства. Мужчина был отвергнут в очередной раз и, наконец, не сумев скрыть раздражение, сказал:
– Я оскорблен!
В этот момент в зале поднялись несколько ледяных клинков. Цзян Чжо успел уклониться, прежде чем они пронзили его тело! Он был слегка пьян, но всё ещё видел меру. Цзян Чжо мог сам нарываться на неприятности, но втягивать в это Тянь Наньсин неправильно! Поэтому он развернул веер и сказал:
– Наказание шумом!
Наказание шумом - это заклинание, которое создаёт пронзительный звук, проникающий в уши, словно игла. Человек в белых одеждах разъяренно втянул воздух и отступил на три шага, поняв, насколько мощное это заклинание! Когда он снова поднял голову, Цзян Чжо уже исчез!
Шум наверху привлекает внимание людей, а Цзян Чжо всё продолжал пить. Он шел, потягивая вино, внимание толпы было приковано к нему, а звуки пипы следовали за молодым господином, словно тень. Цзян Чжо завернул за угол. Его кувшин был уже пуст.
– Хорошее вино - Цзян Чжо развернулся, поднял кувшин и потряс им в воздухе, - Хорошее вино!
Он любил защищать других людей - все ученики школы Посуо имели такую привычку. Учитель никогда не ругал их за то, что они ввязались в проблемы, потому что и сам был таким. Вот только Цзян Чжо время от времени с сожалением вспоминал о своем мече.
– Если нет меча, можно использовать веер, - он легонько покрутил веер в руках и сказал: – Хорошо, что ты не отвергаешь меня…
Говоря это, Цзян Чжо не заметил порог и споткнулся. Он упал вперед, оказавшись в чьих-то объятиях. Цзян Чжо ошеломленно поднял голову.
Это место было запустелой винной лавкой. У входа стоял человек, вероятно, собиравшийся войти. Он был очень высоким, Цзян Чжо моргнул несколько раз, но так и не смог разглядеть лица - видел только волосы. Его черные пряди и высокий рост не были чем-то особенным, но волосы немного вились: они струились вниз по плечам, напоминая Цзян Чжо какого-то ленивого хищника.
Цзян Чжо сказал:
– Мой друг...
Человек отодвинул рукой находившийся между ними занавес, позволяя второму мужчине увидеть его лицо. Красная нить на приподнятом среднем пальце Цзян Чжо в это же время внезапно ярко проявилась. Жар прошелся по всему телу: с кончика пальца до самого сердца, будто заставляя Цзян Чжо крепко-накрепко его запомнить. Незнакомец выделялся среди других: он был довольно высоким, а на лице застыло безучастное выражение, будто бы он ни на что не обращал внимание, ровно до тех пор, пока не опустил взгляд на Цзян Чжо.
Больше не блуждающий, этот взгляд стал сосредоточенным, сменяясь на откровенный и опасный.