Глава 14.
Анна бежала, но её тело уже не подчинялось полностью, каждая мышца кричала от боли и усталости. В её ушах стоял звон, и она не могла различить звуки вокруг. В горле пересохло, и она лишь издавала слабые взвизги, когда ноги подкашивались. Но она продолжала бежать, словно её гнала неведомая сила, страх перед теми, кто мог быть позади. Ей казалось, что если она остановится, её тут же догонят — мальчик с пустыми глазами, Илиодор, Ассоль, все те, кого она пыталась оставить позади.
И вот, наконец, перед её глазами начали вырисовываться очертания деревни. Крыши домов показались из-за деревьев — сначала один, потом второй, затем ещё несколько. Это был проблеск надежды. Анна ощутила прилив облегчения. Здесь, в этой деревне, должны быть люди. Они смогут помочь ей. Сможет ли она скрыться от этих кошмарных преследователей?
Она спешно подбежала к первому дому и начала стучать в двери, изо всех сил пытаясь дозваться кого-то. Но двери оставались закрытыми. Она оббегала дом за домом, стучалась в окна и двери, но никто не открывал. Деревня выглядела совсем обычной, как будто здесь шла обычная, повседневная жизнь. Домики как в средневековых картинах, аккуратные лавки с фруктами и овощами, резные деревянные изделия, которые стояли на витринах. Всё это казалось нереальным на фоне того ужаса, который только что преследовал её в лесу.
В центре деревни возвышался колодец, над которым висел массивный серебряный колокол. Его металлический блеск казался странно холодным и мрачным на фоне тишины, окутывающей деревню. Анна, наконец, оглянулась назад, ожидая увидеть, что её преследователи уже на подходе, но тропинка была пуста. Илиодора и Ассоль не было. В этот момент ей показалось, что она оторвалась от них, и её сердце замедлило бешеный ритм. Возможно, здесь она наконец-то сможет найти спасение.
Она подошла к лавке, где стоял мужчина, торгующий сырами. Запах зрелого сыра внезапно пробудил в памяти момент из прошлого — она и Лука отмечали годовщину в ресторане, наслаждаясь сырной тарелкой и итальянским вином. Это воспоминание вызвало у неё болезненное чувство утраты.
— Добрый день, — голос Анны прозвучал хрипло, её горло сжалось. — Не могли бы вы подсказать, где здесь местный шериф или полиция?
Торговец поднял голову, его взгляд был странно пустым.
— А ты купи сыра, тогда и расскажу, — его голос был ленивым и тянущимся.
Анна ощутила, как в груди заколотился панический страх. У неё не было денег, ни одной монеты, она не знала, какая здесь валюта.
— Сколько стоит этот маленький кусочек? — спросила она, надеясь, что сможет выкрутиться.
— Для тебя? Всего три драаля, — ответил он, и его губы растянулись в неестественной ухмылке.
Анна снова почувствовала, как сжимается сердце. Три драаля... новая валюта, которой она даже не знала. Отклонившись назад, она тихо прошептала:
— Извините, у меня нет денег.
Она уже собиралась отойти, когда торговец снова её окликнул:
— Девушка, стой. Я могу предложить тебе сделку. Дам тебе информацию, а взамен ты...
В этот момент его голос был прерван — в тишине раздался холодный голос Илиодора:
— Спасибо, добрый человек. Наша Анна просто голодна, голова у неё болит, да и представляется, что она заблудилась, ха-ха. Мы возьмём два куска сыра.
Анна почувствовала, как чья-то рука крепко обняла её за талию. Сердце бешено застучало. Она обернулась, чтобы увидеть Илиодора, стоящего слишком близко, его рука словно стальной обруч держала её.
— Ассоль, будь добра, заплати этому милому торговцу, — сказал он, не глядя на неё, но его взгляд снова был полон скрытого злорадства. — Анна, не убегай больше так далеко. Добралась аж до деревни, похвально.
Анна не могла поверить своим глазам. Они были здесь. Как они добрались так быстро? Она была уверена, что оторвалась. Страх начал сковывать её разум.
— Уберите свою руку, — прохрипела она, но её голос звучал так слабо, что даже она сама едва слышала. — Как вы оказались здесь так быстро? Когда я оборачивалась, вас не было...
Илиодор тихо рассмеялся, его смех напоминал треск сухих костей.
— Ты снова убегала от нас. Уже третий раз, Анна. Но ты всегда возвращаешься. Всегда...
Её глаза округлились от ужаса. Третий раз? Они всё помнили. Илиодор знал о каждом её побеге. Она застряла здесь... Время снова и снова повторялось.
Анна шла, ощущая, как её разум всё глубже погружается в состояние оцепенения. Её мысли были рассеянными, как будто она двигалась в густом тумане. Единственная рука Илиодора, сдавливающая её талию, теперь казалась ей ненастоящей, как будто вся эта сцена — лишь кошмар. Но в голове мелькнула странная мысль: она совсем не чувствовала голода. Это было странно. С тех пор, как она оказалась здесь, у неё не было потребности есть или пить. Она всегда была уставшей, измотанной, но голод не терзал её. Может, это часть ловушки? Может, она действительно застряла во временной петле?
— Мне жарко, отпустите меня, — пробормотала Анна, стараясь отвести от себя эту навязчивую близость.
Илиодор, его глаза сверкающие ехидным блеском, не спешил разжать хватку.
— А ты не убежишь? — его голос был пронзительным, как игла, и с этой полувопросительной ноткой он заглянул ей в глаза, насмешливо выгибая бровь. Он был чуть выше её на полголовы, и это создавало странное ощущение подавления, словно его фигура нависала над ней.
— Если вы перестанете меня пугать, — Анна посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь держаться как можно увереннее, — я не убегу.
Илиодор с лёгкой неохотой отпустил её, но его губы всё ещё изгибались в насмешливой полуулыбке. Они продолжили путь, шаг за шагом приближаясь к чему-то зловещему.
— А куда мы идём? — Анна старалась успокоиться, контролировать дыхание. — И где Ассоль? Я потеряла её из виду.
Илиодор замер на мгновение, стоя перед развилкой улочек. Посох в его руке мягко описал дугу, указывая на тёмную улочку слева. Она была узкой, словно прорезь в стене, и казалась окутанной мраком, несмотря на яркий солнечный день. Этот проход выглядел так, словно солнечные лучи даже не пытались проникнуть в его глубину. Тени лежали так густо, что создавалось впечатление, будто время и пространство там свернулись в один зловещий узел.
— Она там, — Илиодор коротко кивнул в сторону улочки и ускорил шаг, не оглядываясь на Анну.
Анна замедлилась, отставая от него на несколько шагов, и её сердце начало колотиться сильнее. Что-то в этой улице было ужасающе неправильным. Тени, казалось, сгущались вокруг неё, а стены по бокам стали внезапно двигаться. Они медленно, но неумолимо начали сжиматься, как в зловещем фильме, где всё стремится уничтожить главного героя. Шаги Анны становились всё быстрее, её дыхание сбивалось, а ужас накатывал волнами. Она побежала, и её пальцы случайно зацепили мантию Илиодора.
Ткань спала с его плеч, и Анна замерла на месте. Перед ней больше не стоял Илиодор. Там, где только что был его высокий силуэт, теперь стоял тот самый мраморный мальчик с пустыми, чёрными глазами, словно зияющими дырами. Его лицо растянулось в страшную, чудовищную ухмылку, от которой Анна почувствовала, как по спине пробежал холод. Она не могла ни кричать, ни двигаться. Стены вокруг неё всё больше и больше сужались, грозя раздавить её в фарш.
Мальчик медленно открыл рот, и из его глотки вылез огромный мотылёк, словно ночной кошмар, тянущийся к свету. Его тёмные, влажные крылья мерцали в тусклом свете, а изо рта мальчика продолжали появляться тонкие, отвратительные полоски плоти, словно он снимал с себя кожу, как костюм. Это зрелище было настолько мерзким, что Анну накрыло волной тошноты.
Она сделала шаг назад, но стены уже касались её плеч. Воздух вокруг стал плотным, липким, словно он пытался задушить её, поглотить. Мальчик продолжал стоять перед ней, но его тело сотрясалось, как будто изнутри его разрывал на части тот самый мотылёк. В мгновение ока чудовище сорвалось с его тела и устремилось прямо к Анне.
Она не успела среагировать — мотылёк прошёл сквозь неё, как призрак, его ледяные крылья окутали её тело. Холод проник в каждую клетку её существа, а внутри всё сжалось от удушающего ужаса. В её животе закрутилось так сильно, что ей показалось, она сейчас вывернется наизнанку. Мир перед её глазами потемнел, и её пальцы, судорожно сжимающие бок, стали ледяными.
Стены продолжали сжиматься. Анна пыталась сделать шаг назад, но у неё уже не было места. Тени окружили её, как живые существа, готовые поглотить. Тело дрожало, страх завладел каждым её движением, но она не могла сделать ни шага, только стояла, вцепившись в своё тело, надеясь, что этот кошмар скоро закончится.
Анну сдавливали стены так сильно, что ей казалось, будто её тело вот-вот превратится в кашу из костей и плоти. Она чувствовала, как холодные каменные стены прижимаются к её коже, впиваясь в неё, словно хотят вобрать в себя. Воздух стал густым и вязким, его было слишком мало, и каждый вдох давался с трудом, как будто вокруг неё вдруг исчезли все звуки, оставив лишь шепот ужасной тишины.
В момент, когда Анна уже была готова сдаться и поддаться этому удушающему кошмару, стены вокруг неё неожиданно ожили. Они перестали давить, но их текстура изменилась — они начали двигаться, словно стали вязкими, и начали обволакивать её, как мокрый саван. Пол под ногами внезапно исчез, и Анна ощутила, как её тело проваливается в пустоту. Она падала вниз, и её легкие снова забились от паники.
Тело погружалось в темную, вязкую воду, и воздух стремительно покидал её лёгкие. Её руки цеплялись за холодные, влажные камни, которые казались такими гладкими, что удержаться за них было невозможно. Она пыталась поймать хоть что-то, за что можно было бы ухватиться, но всё было бесполезно. Пальцы скользили, раздирая кожу о камни. Её тело всё сильнее тянуло вниз.
Анна снова начала задыхаться. Паника охватила её разум, и каждый вдох приносил ей лишь боль, а не спасительный воздух. Она тонет. Но в этот раз не в воде, а в тягучей чёрной субстанции, как будто сама тьма пытается поглотить её.
Повернув голову вниз, Анна увидела то, от чего кровь застыла в её жилах: тот самый мраморный мальчик, с пустыми чёрными глазами, тянул её за подол юбки, улыбаясь своей страшной, безумной улыбкой. Его руки крепко держали ткань, а его ноги, словно лягушачьи, плавно двигались, утягивая её всё глубже и глубже. Анна почувствовала, как её сердце начинает давить страшная боль. Лёгкие больше не могли сдерживать инстинктивное желание вдохнуть, и она начала вдыхать жидкость, которая разрывала её изнутри. Это не была вода — это была густая, тягучая смесь, словно вязкий чёрный туман, наполняющий её дыхательные пути и уносящий последние силы.
Она отчаянно пыталась сбросить его. Ногами пинала, руками рвала воздух, хватаясь за всё, что попадалось ей под руку. Её нога с силой оттолкнула мальчика, но тот только сильнее вцепился в неё, словно наслаждаясь её беспомощностью. Лёгкие уже горели огнём, каждый вдох был болью, разрывающей грудь на части. Она чувствовала, что теряет себя, что этот раз может быть последним.
Света больше не было. Только непроглядная тьма обволакивала её. Анна поняла, что умирает. Всё стало туманным, а её сознание медленно покидало её. Веки стали невероятно тяжёлыми, а разум терял связь с реальностью. Её тело ослабло, сопротивление прекратилось.
В этот момент мотылёк, тот самый, что вылез из мальчика, снова появился из ниоткуда, зловеще закружив вокруг её головы, будто ждал, когда она потеряет последний проблеск надежды. Его крылья были чернее самой тьмы, и каждый его взмах порождал холодный ветер, усиливая её ужас.
Анна уже не могла двигаться. Её глаза закрылись, а тьма вокруг неё начала поглощать её всё быстрее, заполняя её тело и разум.