Театр без выхода
Темнота.
Хёнджин очнулся не сразу. Он не помнил, как рухнул. Только то, как встал между клоуном и Феликсом. И как страх исчез, уступив место... чему-то тёплому. Светлому.
Теперь же он лежал на полу. Холодном. Влажном. Воздух пах металлом, как в старом театре. Он поднялся, сердце колотилось — и увидел, что стоит на сцене.
Перед ним — зрительный зал. Но в креслах — не люди.
Тени.
Сотни силуэтов, чьи лица были размыты. Они не двигались. Не моргали. Только смотрели. Смотрели на него.
— Где я? — хрипло спросил Хёнджин.
И в ответ... весь зал рассмеялся.
Но не громко. Нет. Смех был как будто заглушенный, затянутый, будто исходил изнутри черепов. Леденящий.
Вдруг из боковых кулис вышли фигуры.
— Хан?! — Хёнджин рванулся вперёд, но замер.
Это был Хан, но его глаза были закатаны. Он как будто шёл во сне. А за ним — Чанбин. Айэн. Сынмин. Бан Чан. Ли Ноу...
Все они двигались как марионетки. Дёргано. Искусственно. Их губы были зашиты красной нитью, но из них всё равно доносился смех.
— Нет... — прошептал Хёнджин. — Это не вы... ЭТО НЕ ВЫ!
Он рванулся к ним — но сцена затряслась. Тени в зале начали подниматься.
Они соскальзывали с кресел, шли на него, руки вытягивались, лица расплывались в жуткие, растянутые улыбки. Их зубы не были зубами — а кусками зеркал.
— Добро пожаловать в Зазеркалье, — произнёс голос, раздавшийся отовсюду. — Это мир, где отражения сильнее сущности.
— Здесь живут те, кто был, кого забыли, кто умер, но не ушёл.
— Ты в мире после клоуна.
И вдруг Хёнджин снова увидел его. Клоуна. Но... детского. Маленького. С глазами, полными слёз.
— Это ты... Нур'кар?
Мальчик кивнул. Подошёл ближе.
— Меня никто не помнил. Все ушли. Все. Я остался. Один. Тогда голос пообещал, что если я стану смехом, я больше никогда не буду один.
— Но ты убивал, — выдохнул Хёнджин. — Ты сожрал их. Своими руками.
— Я не помню, как быть другим, — прошептал мальчик. — Но ты можешь вспомнить за меня.
Хёнджин замер.
Вдруг он понял, что этот Нур'кар — остаток. Душа, выжженная болью. Всё остальное, весь ужасный клоун — это форма страдания, впитавшая весь страх мира. Но здесь, в Зазеркалье, ещё осталась настоящая часть.
И если она есть... значит, Феликс всё ещё в опасности.
— Отпусти моих друзей. Позволь мне уйти. Я обещаю... Я не оставлю тебя.
Мальчик опустил глаза.
— Один из них уже не твой. Он теперь часть меня. Он слышит мой смех.
— ...Феликс? — Хёнджин побледнел.
— Он трещит, — прошептал Нур'кар. — Скоро он сам откроет портал. Его боль вкуснее вашей. Потому что он любит. И любовь, покрытая страхом... — мальчик поднял заплаканные глаза — ...самое сладкое угощение.
Сцена исчезла под ногами Хёнджина. Он упал вниз, в темноту.
И крикнул:
— Я найду его. Даже в аду. Даже среди теней. Я ВЫТАЩУ ЕГО ОБРАТНО!
И тогда голоса в зале впервые замолчали.
⸻
А в нашем мире, Феликс больше не чувствовал время.
Он стоял в квартире, где жил раньше. Квартира была тиха, и мертва.
На кухне звенела ложка.
Он обернулся — и увидел Айэна, сидящего за столом. Как будто живой. Как будто всё было вчера.
— Доброе утро, Хёнджин, — сказал тот.
Феликс моргнул.
— Что?
— Что с тобой? — Айэн встал. — Ты сказал, что пойдёшь за продуктами...
И тогда Феликс понял. Он — в теле Хёнджина.
Вокруг него воспоминания, склеенные из любви и боли. Мир, созданный клоуном. Ловушка.
Феликс посмотрел в зеркало. И увидел Хёнджина.
И за его спиной — своё настоящее лицо, улыбающееся.
— Пора сделать выбор, Ли Феликс, — сказал его собственный образ. — Хочешь быть спасённым — или спасителем?
— Спасай себя... или иди в глубину за ним.
— Я пойду, — прошептал Феликс. — Я пойду.
Он разбил зеркало.
И в ту же секунду провалился в темноту.
⸻
В последний миг он услышал два голоса одновременно:
— Феликс... — Хёнджин звал его где-то далеко.
— Иди ко мне, мой мальчик... — клоун звал с другого конца.
И шаг вперёд означал только одно:
Начинается последний круг.