Куколка

Шёл четвёртый спектакль за этот длинный и очень душный день. Протягивая руки к облезлым декорациям, Эва думала лишь о том, сколько глотков воды ей удастся сделать, как только она доберётся до общего ведёрка. Пот катился ручьём, оставляя, должно быть, довольно неприглядные разводы грима на бледных щеках. Девушка изо всех сил отводила от себя мысли о бедолаге, который во время утреннего представления зацепился верёвкой, привязанной к ноге, за крючковатую фигуру в центре сцены; он начал дёргаться и окончательно запутался, застряв среди острых обломков. Никто не кинулся его освобождать: актёры - потому что не могли, большие руки - потому что не хотели. Паренька тянули и тянули, пока он не начал неистово кричать; после этого его, изувеченного, с длинной и глубокой раной на ноге, оттащили за кулисы и оставили там дожидаться вечера.

Наконец, наступил момент, когда Эва, исполняющая в последнее время преимущественно главные роли, могла немного отдышаться. В какой-то части спектакля (девушке никак не удавалось уловить, в какой именно) марионеточник делал паузу и сменял «куколку» на другого персонажа. Эва уже заметила, что он способен был играть не более, чем за шестерых актёров сразу. Конечно, и это казалось удивительным, невозможным и не по-человечески талантливым - но именно, что не по-человечески; в том, что Кукловод не имеет ничего общего с нормальным земным миром, ни Эва, ни Вьятт, ни кто либо другой не сомневались.

Как только её отвели за кулису, ноги у девушки подкосились, и она тяжело приземлилась на пол, захватив голыми коленками парочку неприятных заноз. Сверху на неё упали верёвки. Ей запрещалось трогать их: если кто-то предпринимал хоть малейшую попытку к тому, чтобы отвязать свои конечности, он тут же подвергался жёстким профилактическим мерам. Неподалёку лежали несколько других марионеток, среди которых был и Вьятт. Эва чувствовала уже ставшие родными головокружение и слабость; за всё время пребывания в театре она очень побледнела и исхудала настолько, что её тельце стало походить на угловатую, неказистую, словно наспех высеченную из фарфора фигурку.

Эве полагалось просидеть на месте до момента, когда длинные пальцы вновь не поднимут её на ноги. Чаще всего девушка просто забывалась неспокойным и коротким сном. Ей редко когда удавалось нормально поспать ночью: тихий шорох плотоядных крыс за стенками Ящика, бормотание некоторых «кукол» во сне, спёртый и душный воздух, необходимость лежать прямо на твёрдом полу - Эва ворочалась несколько утомительных часов, прежде чем истощённый организм сам не переходил на аварийное отключение. Вначале ко всем раздражителям прибавлялось ещё и изнывающее чувство голода, но вскоре оно прошло; жуткие кошмары, которые снились девушке в первые недели, также прекратились, сменившись глубокой пустотой. Теперь сон походил скорее на голодный обморок, длившийся не более секунды.

Девушка склонила щёку на острый локоток и собралась было прикрыть глаза, как вдруг её взгляд привлёк маленький неспокойный огонёк. Что-то смутно знакомое всплыло затуманенным образом в памяти. Плотные занавеси, волнующиеся свечи… и куклы. Эва приподнялась и, озираясь, подползла к свету, словно мотылёк к последнему пристанищу в холодной ночи.

По неосмотрительности оставленная за алыми шторами свеча дарила своё тепло и свет окружающей тьме в самой глубине сцены. Она доходила Эве до пояса; девушка вытянула над огоньком ледяные ладошки и впервые за длинные дни ощутила некое подобие уюта, которое преподнёс ей горячий воздух. Конечно, в театре было много свечей. Они горели вдоль стен зрительного зала, горели на сцене - но все они были под присмотром орлиного взгляда, нацеленного с высоты; эта же одинокая свечка как будто стала сейчас для Эвы единственным другом, сбежавшим от своих собратьев, чтобы только помочь худому несчастному человеку.

«Такой огонёк мог бы обернуться большим костром, - подумала Эва, – и согреть всех людей, удерживаемых здесь».

Догадка проблеснула в вязком сознании. Девушка почувствовала беспокойство. Что-то вдруг изменилось с той секунды, как ей пришла в голову мысль о большом огне… Словно в бреду, чувствуя, как неистово заколотилось сердце и погнало, погнало по телу застывшую кровь, Эва ухватилась обеими ладонями за жирный воск, навалилась всем телом и опрокинула свечу прямо к обтрёпанным краям ближайшей кулисы.

Вначале ничего не происходило. Каждая секунда капала вечностью. Из зала донёсся раскат хохота. Сердце стукнуло, пробивая рёбра. Затем стукнуло ещё раз.

Язычки пламени, разгораясь и набирая силу с каждым поглощённым куском материи, стремительно стали карабкаться вверх, словно рыжие альпинисты, хватаясь цепкими пальчиками за каждый миллиметр пути. Огонь разгорался, и, ощутив на щеках обжигающие волны, Эва отшатнулась.

Она слышала, как один за другим раздавались удивлённые возгласы в зале. Начиналась суматоха. Пламя тем временем уже захватило деревянные доски сцены. Эва стояла, не в силах пошевелиться; всё происходящее казалось ей чем-то необыкновенно прекрасным в своей абсолютной разрушительности. Огонь поглощал новые и новые порции, и ему всё было мало.

Девушка почувствовала сильный толчок в спину, чуть не сбивший её с ног. Она обернулась. На коленях перед ней сидел Вьятт, отчаянно пытавшийся разодрать верёвки на её ногах. Эва будто очнулась от сильнейшего шока. Действительно большой костёр уже пылал вокруг, и девушке стоило лишь слегка вытянуть руки, чтобы достать до ненасытных язычков. Они с лёгкостью и сумасшедшей радостью пожрали волоски тонких верёвок, и Эва наконец смогла высвободить руки.

Вьятт орал ей в ухо, чтобы она немедленно уходила. Он тоже подполз к огню и нетерпеливо ждал, когда его оковы ослабеют достаточно, чтобы их можно было разорвать. Мужчина не своим голосом прокричал Эве, чтобы она не смела его ждать.

- Беги, Эва! Беги и не оглядывайся!

И она побежала. Мимо бестолково снующих туда-сюда марионеток, мимо полыхающих и проваливающихся досок, мимо искр и воплей - только бы успеть добраться туда, прямо в тёмный и холодный коридор, о котором рассказывал её друг.

Она услышала нечеловеческий рык за спиной, но не смела обернуться. «Куклы» кричали; краем глаза Эва заметила огромную белую ручищу, схватившую одну из них. Девушка думала лишь о том, как бы не споткнуться и не упасть; ей хотелось верить, что Вьятт тоже бежит сейчас прямо за ней, и они, наконец, смогут вырваться из кошмарного царства теней.

Высокая чёрная дверь была приоткрыта, и Эва устремилась прямо к ней, пока не услышала слабый писк, остановивший её. Девушка со страхом огляделась. Ящик впервые предстал её взору с наружной стороны - сучковатый, большой и уродливый. Из-за его дальней стенки выглядывал чуть подрагивающий кончик лысого хвоста.

Несколько крыс пугливо жались за Ящиком, словно пытаясь впечатать свои тельца в его стенку. Эва осторожно заглянула за дверь. Свет от пожара освещал проход лишь на несколько шагов, словно не в силах был пробить густую темноту. Какова вероятность того, что часть крыс, испугавшись огня, ринулась бы в спасительную прохладу?

Гам и вопли мешали думать. Эва судорожно осматривала пол и высоченные шкафы с театральным инвентарём в надежде, что взгляд зацепится за что-нибудь спасительное. Так и случилось. На том самом стуле, который она впервые увидела через проделанное в Ящике отверстие, среди кучи тряпья лежали проржавевшие ножницы. Эва подскочила к находке, но даже встав на цыпочки и подняв высоко над головой руки, она не могла достать до торчащего стального кольца, сколько ни тянулась вверх.

Одна из крыс, почуяв запах дыма, заглянувшего в комнату, в панике рванулась из общей кучи и пробежала мимо девушки прямиком в коридор, чуть не сбив Эву с ног. Длинный хвост задел стоявшую в углу небольшую жестяную банку с засохшей внутри краской; опрокинувшись с глухим стуком, банка прокатилась мимо ног Эвы. Остальные крысы, оставшиеся за Ящиком, забеспокоились. Не теряя ни секунды, девушка схватила банку, вскарабкалась на неё и, наконец, смогла стащить ножницы; они оказались довольно тяжёлыми. В решительном отчаянии Эва обхватила ржавую сталь руками и, не дожидаясь новых лысых хвостов, шагнула в прохладную тьму.

Она шла очень медленно и по возможности бесшумно, хотя ножницы и задевали иногда ледяные стены, отдавая неприятным скрежетом. Эва чутко прислушивалась ко всем шорохам, но различала лишь глухой шёпот гулявшего сквозняка и своё собственное дыхание. Так, шаг за шагом, «куколка» продвигалась всё глубже в темноту и вскоре ей начало казаться, будто время и вовсе остановилось. В голове промелькнула мысль о Вьятте. Сейчас присутствие друга было бы очень кстати. Но где же он? Почему не нагнал её? Девушка мотнула головой, стараясь отогнать ненужные сейчас вопросы, вызывающие лишь новые волны страха и панический комок в горле.

Наконец, впереди замаячила едва различимая полоска тусклого жёлтого света - словно око маяка, обещающее приют заплутавшим путникам. Эва невольно ускорила шаг; через мгновение она почти бежала. Отбросив импровизированное оружие в сторону, девушка отворила спасительную дверь и…

Крысы. Не одна или две, а целая дюжина голодных и напуганных животных. Они разразились чудовищным писком и беспокойно заметались под ногами Эвы. Да, теперь они оказались не выше её щиколоток и не длиннее ладони, не считая длинных хвостов, - именно такие, какими им и положено быть от природы. Эва растерянно огляделась. Всё в комнате, которую скудно описал ей Вьятт, было совершенно нормальных размеров, от которых «куколка» уже начала отвыкать.

Эва подошла к столу. Он не доходил ей и до пояса. Повсюду были разбросаны рваные лоскуты ткани, исписанные обрывки выцветшей бумаги, блестящие пуговицы всех возможных размеров и много, очень много спутанных ниток, свёрнутых в клубки или обвивающихся вокруг ножек стульев, словно разноцветные змеи. В противоположном от стола углу стоял высокий шкаф из дерева глубокого красного цвета. Кое-где на полу валялись склянки с мутным стеклом, наполненные тёмными жидкостями и разноцветными порошками; большая же их часть выстроилась неровным рядком у стены по дальнему краю широкой столешницы.

Из-за двери донеслись яростные ругательства. Голос был резок и срывался на каждом слове. Эва судорожно огляделась. Броситься под стол в надежде спрятаться от жестоких глаз, равно как и спрятаться за дверью было бы слишком опрометчиво и ненадёжно. А вот небольшая щель между массивным шкафом и стеной казалась довольно заманчивым укрытием. Шаги в коридоре стали слишком отчётливыми, и девушка, распихав башмаками попискивающих крыс, втиснулась в узкое убежище за секунду до того, как в комнату ворвался Он.

Бегло осмотревшись и переведя дух, Кукловод сердито зашикал на крыс, выталкивая их в коридор, и под скрипучий аккомпанемент закрыл за собой дверь.

Эва не решалась выглянуть из-за шкафа, боясь лишний раз даже вздохнуть, пошевелиться или, чего ещё хуже, чихнуть от многочисленной пыли, скопившейся вокруг. До её ушей доносилось только тихое поскрипывание досок под весом неторопливо мерящего шагами комнату марионеточника. Пламя свечей беспокойно колыхалось от потоков воздуха, разыгрывая на стенах настоящий театр теней с причудливыми формами и будоражащими воображение узорами. Но сердечко Эвы колотилось так сильно, что ей было не до игр света. Впервые за эти дни сердце ожило и заметалось; к «куколке» вновь вернулось чувство того, что она когда-то была - и, должно быть, осталась - человеком.

- Милая моя… - тихий голос, больше походивший на шёпот, вкрадчиво воззвал к ней из полумрака. Девушка затаила дыхание. Шаги прекратились.

На несколько мгновений воцарилась гнетущая тишина. Казалось, даже время приостановило свой вечный, тягучий ход. Только сердце вновь неслышно подпрыгнуло, перекувыркнулось где-то в груди и стремительно рухнуло вниз.

- Дорогая моя, ты всегда была моей самой любимой куклой…

До Эвы вдруг донёсся всхлип, да так громко, будто марионеточник стоял над самым её ухом, хотя их и разделял громоздкий шкаф.

- Этот проклятый театр - всё, что есть у меня... - Несмотря на дрожь и шёпот, голос звучал так отчётливо, словно раздавался прямо в голове, вытеснив все мысли. - Я больше не трону тебя. Обещаю, - заверил голос. - Прошу, выйди ко мне!

Эва в нерешительности дёрнула плечом. Она не верила ни одному слову безликого кукольника, но и стоять дальше в тесной и пыльной щели, когда её уже обнаружили, было бессмысленно.

Помедлив, девушка всё же сдвинулась и осторожно выглянула из-за шкафа, готовая сорваться в любую секунду.

Кукловод представлял собой жалкое зрелище. Теперь он не был таким великаном, хоть и продолжал возвышаться над ней не меньше, чем на две головы. Его худые и острые плечи сжались под давлением полумрака; глаза смотрели исподлобья, выражая затравленность и безнадёжность.

«Пожалуй, даже слишком усердно», - подумала Эва.

И всё-таки её поразили такие изменения. Она привыкла к мысли о демоническом зле, скрывавшемся по ту сторону верёвок, способном придавить её одним пальцем, как отбившегося от сородичей муравьёнка. Девушка собралась с духом и окончательно вылезла из своего укрытия. От собранной пыли одежда выглядела словно полинявшей.

Кукловод вымученно улыбнулся.

- Наконец-то! Теперь можно и поговорить. - Он протянул к ней руку, но Эва среагировала моментально: она отошла от него на несколько шагов и успела даже схватить одну из обломанных досок, валявшихся кое-где на полу. - Ну что ты так, - вздохнул марионеточник. - Знаешь, я бы предложил тебе чаю, да только кто-то утащил мой любимый чайник…

Последние слова будто эхом отозвались где-то глубоко в уснувшей памяти. Эва почувствовала, как начала дрожать.

- Где Вьятт? Верни меня домой! - выкрикнула она непривычно звонко.

- Ну-ну, успокойся, милая, незачем так кричать, - отмахнулся Кукловод и, обернувшись к двери, слегка приоткрыл её, впуская в комнату отзвуки жутких стонов и завываний. - Криков здесь и так хватает. А ты задаёшь совсем неправильные вопросы.

Эва покрепче перехватила шершавую доску.

- Благодаря тебе, - вновь улыбнулся кукольник, - мы сможем начать тут всё заново. Ты очень храбрая и не сломалась после всего… после всех… приключений, что я приготовил для тебя.

- Приключений? - задыхаясь, повторила Эва.

- Конечно, а разве тебе не было весело? - Кукловод хлопнул в ладоши. - Ты ведь всегда была первым номером! Зрители обожали тебя. Да, возможно, верёвки могли доставить некоторые неудобства и показаться слишком тугими, но теперь-то я вижу, что ты заслуживаешь большего, - он развёл руки в стороны, словно собирался обнять её, и сделал пару шагов вперёд.

- Не говори со мной, как с ребёнком, - Эва вновь отошла, упёршись спиной в стену. Она почувствовала, что рукам было уже не так просто держать доску. Ноги подкашивались; от слабости ей хотелось просто лечь на пол, не думая ни о чём.

Но теперь никак нельзя сдаваться. Девушка ощутила прилив злости.

- Где Вьятт? - повысив голос, она вновь с вызовом выкрикнула эти слова в лицо марионеточника.

- Вьятт? - повторил тот. - Но его никогда здесь не было, глупышка. По крайней мере, таким, каким ты его знаешь. - Кукловод осклабился и опустил руки.

Очередной глоток воздуха застрял в горле Эвы загустевшим комком.

- Это не… - никакие слова не приходили на ум; девушка представила себя брошенной в огромный ледяной океан, не понимая, куда ей плыть и как выбраться отсюда.

- Да что здесь, чёрт возьми, происходит?!

- Тсс, - Кукловод издевательски наигранно приложил к губам палец. - Не стоит ругаться, - произнёс он намного твёрже, чем говорил до этого. Глупый заискивающий тон, наконец, исчез. - Ты - единственный живой… - он замешкался, - сознательный человек в этом театре.

Он замолчал, смерив девушку хищным взглядом, но Эва не произнесла ни слова.

- Я легко могу сделать тебя счастливой - продолжил Кукловод. - Всё это время я боялся, что ты сбежишь от меня, ведь, видишь ли, мой театр не может существовать без живой души. Он питается ею. Одна уже на исходе, но твоя душа сможет стать прекрасной заменой. И если ты пообещаешь остаться со мной, я избавлю тебя от верёвок и…

- Ты лжёшь! - вскрикнула Эва, увидев, как недобро сверкнули бесцветные глаза.

Кукловод начал выходить из себя.

- Послушай, - прошипел он, медленно приближаясь всё ближе. - Я не могу снова сделать тебя куклой. Не могу заставить остаться без твоего согласия, поскольку ты смогла вырваться из плена моих верёвок. Но именно здесь твоё место. Ты должна быть здесь. Разве до сих пор ты это не почувствовала? - Кукловод прищурился. - Разве хоть что-то из прошлой жизни держит тебя? Ты не вспоминала никого из своих родных, потому что там ты - чужая. А здесь у тебя всегда буду я. И этот твой Вьятт. И чудесные зрители! Они всегда были от тебя в восторге.

Он протянул ей ладонь.

- Ну же. Всё будет намного лучше.

Эва не могла видеть его лица, потому что её взор теперь застилали слёзы, превратившие очертания комнаты в сплошные цветные пятна. У неё больше не было сил.

Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и бросила последний взгляд на протянутую Кукловодом руку. Такие же безукоризненно белые перчатки, какие были на нём при их первой встрече. Тогда марионеточник вёл себя совсем иначе. Помнится, у Эвы даже сложилось впечатление, что он сам - словно кукла...

«Что это?»

Вокруг запястья Кукловода еле заметно блестела тоненькая ниточка, больше походившая на паутину, окутанную росой. Она была настолько блёклой, что Эве стоило больших усилий не упустить её из виду, когда Кукловод нетерпеливо дёрнул рукой.

- Ну же! - повторил он.

- Хорошо, - выдохнула Эва, стараясь не выдавать волнения. Она медленно шагнула в сторону от кукольника, проигнорировав протянутую ладонь, но стараясь не упускать из виду ниточку, да причём так, чтобы Кукловод не уловил её напряжённый взгляд. - Допустим. Но ты не предложил мне никаких конкретных условий! - Она остановилась и сделала вид, что осматривает комнату. Ниточка поблёскивала в воздухе, ещё шаг - и Эва может запутаться в ней. Или оборвать.

Интересно, что тогда случится?

- Какие уточнения тебе нужны? - уже совсем не скрывая раздражения, спросил Кукловод.

- Ну, допустим, где я буду жить? Снова в Ящике? Нет, спасибо. - Девушка проследила глазами за паутинкой. Она вела к щёлке между плотно запертыми дверцами шкафа, за которым несколько минут назад Эва пряталась от своего собеседника. - Что по питанию? Посмотри, как я истощена. Придётся разнообразить рацион.

- Слишком наглый у тебя тон, - в голосе Кукловода послышался смешок. - И слишком уж уверенно ты разговариваешь.

Ключ, подумала Эва. Нужен ключ!

Кукловод приблизился к ней так близко, что она упёрлась взглядом в его тощую грудь. Его тело напоминало застывшую статую, словно под маскарадной одеждой скрывался скелет, наспех обтянутый сухой белой кожей. Вначале Эва даже не поняла, что именно её смутило, но потом ей стало ясно: Кукловод не дышал.

Уходящий было страх вновь подскочил к горлу олимпийским прыжком.

- Может, ты думаешь, как сбежать? - прошептал он над самым её ухом. - Учти, милая, не выйдет.

Эва подняла голову чуть выше и уставилась на тощую шею.

- Ты меня недооцениваешь! - выкрикнула девушка, отпрянула на шаг назад, размахнулась и из последних сил ударила Кукловода доской по бледному лицу.

Одна секунда - пока пошатнувшийся кукольник не схватился рукой за столешницу - понадобилась, чтобы дотянуться до шеи и вырвать тусклый, неказистый ключик, висевший на верёвке.

Эва бросилась к шкафу. Кукловод рассмеялся. Руки сильно дрожали. Послышался слабый щелчок и дверцы поддались рывку рук, с лёгким скрипом раскрывая свои потайные секреты.

Эва закричала.

В шкафу был человек.

Внешне он походил на жуткого хозяина театра, заполнившего комнату громким и до мурашек неприятным смехом: на человеке был тот же костюм, тот же цилиндр, чуть съехавший набок, но каким-то чудом продолжавший удерживаться на длинных волосах. Но это был не Кукловод.

А может, как раз именно он и был?

Лицо человека было закрыто белой маской, изображавшей застывшую радость. Голова упала на грудь; казалось, мужчина был без сознания. Но совсем не это напугало девушку. Две тоненькие блестящие ниточки, тянувшиеся от рук Кукловода, заканчивались на запястьях незнакомца. Его руки были широко раскинуты в стороны и прибиты к стенке шкафа прямо посередине белоснежных перчаток.

Трясущимися как в лихорадке руками Эва стянула с него маску.

Всё-таки человек был в сознании, но находился в полуобморочном состоянии. Его безучастный взгляд блуждал по полу, рот был приоткрыт и из него по подбородку текли тонкие струйки слюны и крови. Эва осторожно взяла его лицо в руки и приподняла, встретившись взглядом с иссохшими без слёз глазами: два ярко-голубых огонька, подобно сигналам маяка, осветили всё, что успело стереться из её памяти, и расставили по местам.

Кукловод перед ней был настоящим.

А сзади истерично хохотало Нечто, желавшее сотворить то же самое со своей новой куклой.

- Что ты такое? - с дрожью в голосе прошептала Эва, боясь обернуться.

- Как чудесно, что ты осмелилась спросить! - Девушка почувствовала на своём плече длинные костлявые пальцы и зажмурилась от отвращения и страха.

- Этот неудачник, - меж тем небрежно бросило Нечто, - никогда не имел успеха в своём бестолковом деле. Он думал, что умеет мастерить кукол, похожих на настоящих людей, но, милая, уж куда ему сравниться со мной, - ухмыльнулось существо. - Ты знаешь, сколько ему лет? В те времена, когда он совсем отчаялся, люди ещё доверяли помощи магии, вот только крайне редко кто-то задумывался над тем, что любой подарок судьбы предполагает достойную оплату.

Фальшивый марионеточник протянул руку и поднял за подбородок лицо мужчины.

- Я подарил ему всё, - прошептал он. - Все возможности. Никто никогда бы и не узнал о тех бродягах, которых я любезно обратил в его марионеток, хотя и сам был всего лишь тряпичной куклой, сшитой им по какой-то старой книжке.

Человек, распятый в шкафу, слабо застонал.

- Однажды моё терпение подошло к концу, - нарочито высоким голосом протянуло существо и повернуло к Эве своё лицо. - Пришла моя очередь всё брать в свои руки. Там, - оно вытянуло указательный палец и ткнуло девушку между рёбер, туда, где под кожей неистово билось живое сердце, - откуда я тебя выдернул, я по-прежнему кукла, но этот недоартист находится в полном моём подчинении. Здесь же, - псевдокукольник выразительно обвёл глазами комнату, - всё принимает такой облик, какой и должно.

Девушка тихо всхлипнула. Ей было очень жаль распятого бедолагу.

- Теперь ты понимаешь, что у тебя нет выбора? - беспечно бросило Нечто.

Эва спрятала лицо в ладонях. Существо хмыкнуло и отошло к столу.

- Это будет быстро и не больно. Обещаю.

Эва снова взглянула в лицо настоящего Кукловода. Ей не хотелось верить, что всему предписано закончиться именно так. Разве этот человек не сполна заплатил за свои ошибки? Разве может хоть что-нибудь оправдать такие мучения?

Ярко-голубые зрачки вдруг еле заметно дёрнулись и медленно посмотрели в её сторону. Краем глаза Эва увидела, как шевельнулись пальцы на одной из прибитых кистей.

Быть может, ещё не всё потеряно?

Девушка осторожно обернулась. Нечто перебирало склянки с порошками, что-то бормоча себе под нос. Практически бесшумно рука Эвы скользнула вверх и ухватилась за штырёк, держащий левую ладонь Кукловода. Другой рукой девушка с силой зажала марионеточнику рот.

Когда она потянула за штырь, мужчина вновь еле слышно застонал, но Нечто не услышало его. Тогда Эва глубоко вздохнула, собралась с духом и изо всех сил рванула железку к себе.

Штырёк поддался легче, чем она предполагала, так что девушка едва не упала на спину. Её ладонь соскользнула с лица Кукловода, и тот слабо вскрикнул. Его тело навалилось на девушку, а за спиной раздался рассерженный жуткий возглас.

- Ах ты дрянь!

Не дожидаясь расплаты, Эва дотянулась до другой белой перчатки и вырвала второй штырь.

Кукловод упал на пол.

Длинные пальцы сомкнулись на шее девушки, да так сильно, что она начала задыхаться.

- Теперь мы будем играть совсем по-другому, - шипел фальшивый кукольник. - Я заставлю тебя согласиться - точно так же, как заставил и его!

Эва крутилась, как волчок, заведённый опытной детской рукой, но Нечто обладало такой силой, что казалось, будто она боролась с каменной статуей.

Неожиданно раздался жуткий грохот. Что-то толкнуло пол под их ногами. С потолка посыпались трухлявые ошмётки и комки чёрной пыли. Существо замерло. Через несколько мгновений толчок повторился опять, стены задрожали; мелкие трещинки, словно убийственные ростки, проклюнулись сквозь стены и поползли вверх, больше и больше разветвляясь по дороге.

Пальцы уже не держали Эву за горло мёртвой хваткой. Нечто посмотрело в сторону шкафа и протяжно завыло так, как не выло никакое, даже самое страшное животное на свете. У девушки побежали мурашки.

Кукловод, выпавший из шкафа и, казалось, совсем испустивший дух, держал дрожащими пальцами оторванные от запястий верёвочки. Свежая кровь проступила сквозь белоснежные перчатки, промочив их практически насквозь, так что теперь они приобрели мутно-багровый оттенок. Огромным усилием воли марионеточник дотянулся до своего валявшегося неподалёку цилиндра и кое-как нахлобучил его себе на голову. Его губы едва заметно шевельнулись.

- Про…валивай…отсюда…

Эва обернулась и ахнула. Псевдокукловод в ужасе смотрел на свои руки. Его пальцы одеревенели и перестали сгибаться. Ноги подломились в коленях, и он упал.

Кукла больше не могла стоять без верёвок.

Эва взглянула на Кукловода. Тот, истратив последние силы, лежал обездвиженный на дощатом полу; его глаза были закрыты, из носа и рта текли свежие кровавые струйки. Всё вокруг гремело и тряслось; склянки падали со стола и разбивались на сотни осколков, порошки и травы смешивались в разноцветном танце, а сверху - сверху валился настоящий град из щепок, обломков досок и камней.

Театр рушился, и не было из него никакого выхода.

Эва отпихнула от себя подставного кукловода с уже застывшим лицом и попыталась заползти под стол, но тот опрокинулся прямо перед её носом. Секундный проблеск, озаривший сознание - Эва поняла, что ей некуда спрятаться. Она ощутила дикий страх, сродни тому, что испытывает загнанное в ловушку на охоте животное.

К страшным звукам сверху прибавился ещё и скрежет вперемешку с громким скрипом. Эва подняла голову. На неё летела огромная железная балка.

«Вот и всё».