2
— Простите... — голод, выворачивающий мысли наизнанку. Голод, пронзающий в самое сердце; голод, который нереально остановить. Зверь внутри никак не насытится. Он с каждым разом продолжает требовать больше и больше. Он рвёт, метёт, захватывает рассудок. У Джека стекает слюна, перемешиваясь с субстанцией на щеках, подбородке. Те самые акульи клыки врезаются в плоть человека. Отрывают, как животное. Он набивает рот, глотает, не успевая прожевывать, пьёт кровь, давится. Джек Найрас. Безглазый Джек. Чёрная Тварь. Тот, в чьих глазах залита смола. Тот, кто зовётся каннибалом. Тот, кто потерял человечность отчасти.
Дэни не может отвести взгляд, сканирует, как мягкая плоть поддается его острым клыкам. Как кровь фонтаном пачкает пасть — ртом это точно не назовешь. Как на лице неизвестного ребенка застыла гримаса ужаса и шока. Бедный, он, наверное, даже и не понял, что произошло. В один миг скальпель проткнул спину, а в шею кто-то вцепился. Он так и не разглядел кто именно. Успел издать только крик. Недолгий. Такой обрывочный.
Если кто-то когда-нибудь спросит у мертвой Дэни, кого она боится, то она ответит — это тот, кто поглощает людей. Тот, кто убил её в подворотне. Тот, кому плевать будь то старик, ребенок, беременная женщина или накаченный мужик, главное — съедобно. И неважно, что именно, ведь тварь ест не только почки. Тварь ест и кишки, и желудок, и мышцы, и глаза — наверное самое склизкое, похожее на желток, но в тоже время упругое он чуть ли не заглатывает целиком.
После поедание, поглощения, или разрывания у него всегда жижа из глаз льется больше. Дэни думает, это слезы. Он плачет, когда убивает... нет, когда жрет их. Убивают по-другому. Убивают медленно, мучительно, упиваясь страданиями — обычно так пишут в книгах. Или быстро, по случайности, ну, может ещё когда торопятся... не факт.
А Чёрный не убивает. Он питается людьми. Он своего рода — волк, люди же — зайцы, олени, и всякая прочая живность, на которую охотятся хищники. И это пугает больше всего. Он сильнее, опаснее, высшее звено цепочки. Просто не похож на других. Даже не так. Он попросту кто-то другой. Вот только кто, Дэни понять не может.
Не дано, опять же.
И это гложет. Нервирует.
Дэни прикрывает глаза. Через силу отворачивается. Смотреть на это всё так долго пока что сложно. Хотя, какой это уже человек? Можно было привыкнуть...
Чёрный вздыхает, поворачивает маску на лицо, встаёт и, принюхиваясь, идёт дальше. Кажется, в той стороне находится заброшенный парк...
***
Ему холодно, его знобит. Он не спит уже третью ночь. Телефон морга был прикреплен на холодильник. Джон понимает, что медлить нельзя, но что-то все равно не так. Такое же чувство было у него на кладбище Нью-Джерси. Том самом, где похоронена его жена — Маринетт. Мужчина устало прикрывает глаза, под которыми уже образовались мешки. Стоит закрыть глаза и он чувствует...
Как пробирает до костей не столь холод, сколько ледяной страх, обволакивающий с ног до головы.
Джон садится в старое, потрепанное кресло, бьёт пальцами по подлокотнику, и встает. Нахлобучивает на голову кепку, на ноги сапоги и выходит.
Серые стены полицейского участка придают району ещё больше скуки. Редкие деревья, многоэтажки в ряд, перекресток. Джон поднимается на крыльцо по высоким ступенькам, открывает стеклянную дверь, проходя внутрь, где расположились несколько столов, скамья и...
— Вы что-то хотели? — к нему выходит высокий, немного накаченный мужчина. От этих грубых черт лица и шрама под глазом он вздрагивает. Если сравнить тот, не такой уж и большой для пьяницы живот и пресс участкового, то... хотя, стоп, о чем это он. Ах, да.
— Мм... — Джон глядит сквозь мужчину. — Я бы хотел подать заявление о пропаже...
Часть 3
На втором этаже все захламлено. На втором этаже пахнет гнилью и пылью, а ещё там полно коробок. Больших и маленьких. Распечатанных и не распечатанных. Обои вдоль стен порваны, испачканы в какой-то массе. А ещё здесь очень воняет. Дэни пытается продвинуть к себе порванную газетку, что удается с большим трудом. Газета десятилетней, может даже чуть меньше, давности. О каком-то убийце. И, кажется, она знает о каком именно.
«Джек Найрас.»
Черную тварь зовут, как и мальчика из её бывшей школы. Ей было семь. Даже шесть. Младшая школа. Тогда они впервые переехали. По зданию в то время ходил слух о странном пареньке с серой кожей. Паренька звали Джек. Он был ненамного старше, где-то лет на пять.
Дэни смотрит на газету и приходит в шок настолько, насколько способны призраки. Джек Найрас. Джек. Найрас. Ни Джеймс, Джон или Джим, а именно Джек. И ни Бонд, Картер или Джонсон, а, черт его побери, Найрас.
Чёрная Тварь. Каннибал. Убийца. Зверь. Добрый, слепой мальчик из средней школы, который должен был дежурить у них в блоке, пока воспитатель отходил. И дежурил так, что домой возвращался с синяками из-за того, что Робин был драчун и не жалел даже инвалидов. Только он себя инвалидом не считал. Дэни проучилась в той школе два года, может даже три, но его она помнит... в длинной футболке, на которую поверх была накинута рубаха в клетку, узкие джинсы и кроссовки на липучках. А ещё эти каштановые волосы, которые Дэни хотела все время потрогать и которые светились на солнце золотистым оттенком. А ещё мальчик носил на глазах бинты. Повязку.
Однажды, в медпункте, когда она шла с огромной раной рассекающей плечо и локоть, то увидела его без неё. Без повязки из желтоватых бинтов. Ей казалось, что эти глаза она запомнит на всю жизнь, как оказалось нет. Не запомнила. Забыла под хлопотами своей суетливой взрослой жизни.
Глаза были неестественно чёрные. В прямом смысле. Они были абсолютно чёрные. Даже белок... и из них что-то текло. В страхе Дэни позабыла о ране и разревелась. Ей было страшно. Но ещё более больно наблюдать за этим...
«Серийный убийца...»
Или просто тот, кто не может контролировать голод...
Как же все запутано
!Дэни опускается вниз, Джек все ещё шарит в поисках скальпеля. Вчера он кинул его немного сильнее чем обычно.
Ну, что ж, умение проходить через стены, как Каспер, довольно хорошее... только ещё бы на втором этаже побывать нормально, а не мельком. Глядишь чё ещё интересного найдет. Может чей-то старый нож, или труп крысы. Очередной в этой ловушке.
Дэни вспоминает про кольцо, то самое, с серебряной кромкой, с сапфиром, с инициалами Маринетт Картер и Джона Картера. С той самой серебряной цепочкой, которую он, Джек-каннибал-голодный-бедняга-Найрас, зачем-то сорвал с её шеи и забыл. Вот так, совсем нагло!
И, раз он про неё так нагло забыл, то она её также нагло вернёт на законное место, то есть на шею. Ну, может попытается...
«Ну-с, Приветик!»
Дэни нависает над сидящим Джеком, немного опускается, упираясь грудью в спину, скользит ладонями по бокам. Как обычно скользят партнеры друг по другу в эротическом фильме. Но она просто находит карман. И, попытавшись залезть, отпрыгивает.
«Сука!» — рука рассеивается по воздуху, как шум в телевизоре или глюк на компьютере, собираясь через пару секунд. Дэни неверяще смотрит. Этого не может быть! Оно сто процентов там, этот долбанный амулет из цепочки и кольца. Но, почему же?..
«Только не говорите, что.!» — Дэни скалится, щурит свои потемневшие глаза, недовольствует. А Джек находит скальпель. Джек даже не подозревает, что в его кармане дырка, ведь он туда не лезет. В его чертовой куртке чертова дыра с чертовым кольцом на чертовой цепочке! Будь. Он. Проклят.
Так не должно было быть. Все должно идти по плану. Где этот Хэппи Энд, как и во всех историях? Где этот чертов, мать его, Хэппи Энд?! Не мог же он потеряться на остановке по дороге в это Эльдорадо из Диснейленда обмытого кровью. Не мог же увязнуть среди веток, где мирно покачиваются покойники со своими гнилыми лицами покрытыми язвами и склизкими розовыми кишками, которые из них вываливаются. Он просто не мог. В самом деле! Камон, где он?
Или...
Ах, да, это — реальность. Где-то в небе сидит так называемый Бог-Кукловод, в которого верят православные, и он управляет своими пешками, то бишь куклами. Просто мешками с костями, как выразился один робот. Но она — призрак. Бога нету. И это просто нереально. Как может, скажите пожалуйста, такое произойти? И где этот чертов Хэппи, как во всех сериалах? Сколько раз это нужно сказать... чтобы просто услышать...
Что его нет.
Как и надежды.
Как и веры.
Как и спасения.
Не Д А Н О
— Хей, парень! — мужской грубый голос вырывает из раздумий, — Ты, ебанат, чё творишь, а ну пусти мелкого! — скорее даже не мужской, а прокуренный и заплетающийся.
Джек — эм, лучше пускай остаётся тварью — поворачивает голову. Наркоманам открывается вид на его серое болезненное лицо с покусанными губами, впалыми скулами и щеками, залитыми кровью с смолой из чёрных глаз. Тот самый, с прокуренным голосом, высокий русый достал нож и, подбежав, пырнул Джека — Черную тварь — чуть выше сердца, задевая только мышцы или что там. А еще полоснул по щеке до подбородка, оставляя тянутся красную нить с набухающей кровью, напоследок хорошенько долбанув ногой по башке.
Мелкий вырвался, кидаясь к банде, которая только-только завидев пустые глазницы ринулась наутёк вместе с пучеглазым. Джек, скуля, схватился за рану. Кажется, волка ранили. Раненые звери ещё опаснее... но Джек ведь не зверь? Он кто-то другой...
Дэни испуганно подлетает к отключающемуся парню, хлопая по щекам. Слышит рваное дыхание, сама судорожно вздыхает, пытаясь что-то придумать. И не может понять, откуда такая паника — то ли оттого, что его прибил (да жив он ещё, дуреха!), а не она, то ли оттого, что жжет в груди. А может это просто паника вызванная треклятым кольцом. Джек шипит. Джек испускает странную пену изо рта. Джек умирает. А Дэни, не придумав ничего лучше, стаскивает с него кофту, пытается порвать, — даже тот скальпель задействует, к которому противно прикасаться! — берёт в зубы, разгрызая нитки.
И перевязывает поверх грязной майки довольно неаккуратными движениями. Потому что грудь жжет. Потому что хватает странная паника. Потому что Джек когда-то ей помог... (эм... это тут при чем?) Потому что Черную тварь она намерилась прикончить сама...
Хотя, можно взять скальпель и всадить в горло, но это совсем не то...
— Пожалуйста, держись, ублюдок, только держись... — хлюпает носом, размазывая по лицу сопли. Пытается поднять, и тащит. Просто тащит из последних сил назад. Назад в его старый, наверное со времен войны, дом, где, пусть и просроченные, но должны быть медикаменты.
А он видит какой-то голубой, неясный свет, перебирает ватными ногами, готовясь взлететь в воздух. Но что-то давит. А другое что-то просто не дает упасть. И направляет. Джек не понимает, что, слышит странные слова, хрипит, хочет упасть на землю и отключиться.
И сквозь пелену до него доносится...
— Джись... Жись... Тко десь... Е оклйя...
***
Показания в 2008 году. Штат Делавэр.
Серое здание с высокими, бетонными стенами. Внутри два человека.
— Сколько тебе лет? — он пристальным взглядом уставился вперёд, — Полных лет. — зажигая вонючую сигарету.
— Восемь? — шепчет тихий голос, невесомо, даже не касаясь тех высоких, серых бетонных стен. Глаза скользят по столу как будто в тумане. Отвечающий не воспринимает даже себя.
— Тебя хоть зовут как? — мужчина выдыхает дым, поднимающийся синими, серыми струйками. Такой ядовитый, проедающий в носу всё что можно.
— Дэни... Картер... — рыжие волосы спадают на глаза, она не морщится от неприятного запаха. Дэни все равно. Папа тоже курил.
— Ну что ж... — он вздыхает. — Ноа Труфэл, приятно познакомиться. Ты так не загоняйся, ту тварину мы найдем и накажем по всем полномочиям закона! — он щурит свои тёмные глаза, плюхается на стул.
— Ага...
— А теперь я задам несколько вопросов, касаемых происшествия...