V
Невзирая на смутное наваждение, я изобличил Его...
Деформированные, неравномерно сросшиеся тела представляли собой единый нестабильно функционирующий организм. Лающий, блеющий и кряхтящий организм. И не смею я ныне утверждать, что состояло Оно из плоти и крови, однако угрозу представляло вполне реалистичную и, как выяснилось впоследствии, небеспричинную.
— Мы...
— ...тут...
— ...сиять...
— ...в не-е-ебе! — хрипело животное, вгрызаясь в собственный получеловеческий подол, что неприглядной дугой нисходил от раздутого чрева.
Собачье-кошачий малыш Котопёс уже не казался столь милым и забавным, ибо его извращённое физическое воплощение стало угрюмой насмешкой над всем самым невинным и добродушным.
— Боже...
— ...мой!
— Оно...
— ...нашло...
— ...меня-я-я!
— Стреляй! Стреляй! — верещал тот непутёвый, кому не посчастливилось узреть омерзительную тварь воочию. Отныне это лишь обезличенный фантом, невнятное отражение минувшего в трюмо кошмарной действительности. Его голосом — его личностью — завладело что-то запредельное... то, что выходит далеко за рамки общепринятых контекстов... то, чему нет места в нашем доморощенном мирке.
— А-а-а! Спасите!
— Боже! Боже!
— А-а-а!
Оно не знало, не понимало значения тех выстраданных фраз и заклинаний, что бездумно адаптировало под собственные гадостные нужды. И одного лишь осознания, что я не первый... не первый, кому суждено было столкнуться с жутким монстром, хватило, чтобы вконец потерять голову.
— Стреляй! Стреляй!
Я расценил это как призыв к действию — палец словно бы сам скользнул по металлическому ободу ударно-спускового механизма. Прогремел выстрел...