Я слишком жадный, чтобы делить тебя с миром

      Ноч­ной го­род ос­ве­щал­ся ты­сяча­ми фо­наря­ми, раз­ве­шен­ны­ми вдоль длин­ных улиц. Ве­чер­ний ве­тер тре­пал вет­ки де­ревь­ев, на ко­торых толь­ко-толь­ко ста­ли по­яв­лять­ся поч­ки. Вдоль пе­шеход­ных до­рожек не спе­ша бро­дили лю­ди. У каж­до­го из них бы­ла своя ра­дость и своя пе­чаль, ко­торую они мог­ли раз­де­лить с близ­ки­ми. Се­мей­ные па­ры про­гули­вались под руч­ку, зас­матри­ва­ясь на ве­чер­ний го­род в све­те фо­нарей. Ма­лень­кие де­ти бе­гали вок­руг ро­дите­лей, за­дор­но сме­ясь и дер­гая их за ру­ки, ука­зывая на во­рота боль­шо­го пар­ка-ат­трак­ци­онов.

      Я не­воль­но улыб­ну­лась, си­дя на зад­нем си­дении в до­рогой ма­шине, ко­торую вел во­дитель. Ря­дом, удоб­но рас­по­ложив­шись на мо­их ко­ленях, спал Мой Хо­зя­ин — Са­кама­ки Шу. Стар­ший из брать­ев семьи Са­кама­ки, силь­ный и мо­гущес­твен­ный вам­пир.

 — Лю­ди та­кие сла­бые, — пос­лы­шал­ся его ус­та­лый го­лос, — не­уже­ли те­бе так хо­чет­ся жить сре­ди них?

 Я кив­ну­ла.

 — Хо­тела вы­рас­ти, вый­ти за­муж за лю­бяще­го му­жа и на­рожать де­тей? Как ба­наль­но, — он взял мою ру­ку и под­нес ко рту.

      Я грус­тно улыб­ну­лась и ус­та­вилась в ок­но. Хо­зя­ин не­весо­мыми по­целу­ями пок­ры­вал мои паль­цы, креп­ко дер­жа в сво­ей ру­ке мою кисть.

      Го­род жил сво­ей жизнью, все вре­мя не­сясь ку­да-то, под­го­няя жи­вущих в нем лю­дей.
У не­кото­рых не хва­тало вре­мени на се­бя: они пос­вя­щали до­суг дру­гим, дру­гие же на­обо­рот: жи­ли для се­бя, не на­ходя и се­кун­ды для звон­ка род­ным.

      Ка­кая же я глу­пая. Мне бы­ло от­ве­дено оп­ре­делен­ное ко­личес­тво вре­мени для то­го, что­бы про­вес­ти его с близ­ки­ми, но я без­раздум­но рас­тра­чива­ла его на бес­смыс­ленные ссо­ры и оби­ды.
«Что име­ем — не хра­ним, по­теряв­ши — пла­чем» — эта фра­за ста­ла мо­им жиз­ненным кре­до.

      Моя жизнь прев­ра­тилась в тя­нущи­еся до оду­рения дни, где про­ис­хо­дили од­ни и те же дей­ствия и го­вори­ли об од­них и тех же ве­щах.
Ка­пель­ка све­жего воз­ду­ха вне особ­ня­ка — моя за­вет­ная меч­та. Ког­да жи­вешь в ло­вуш­ке, на­чина­ешь пра­виль­но рас­став­лять жиз­ненные цен­ности.

      Я прис­ло­нила го­лову к стек­лу и пе­реве­ла взгляд на Гос­по­дина. Он ле­жал с зак­ры­тыми гла­зами, дер­жа на сво­их гу­бах мою ру­ку.
Шу был не­дос­тупным для по­нима­ния обыч­но­го смер­тно­го, а че­лове­ка всег­да прив­ле­кало то, что не­дос­тупно. Из-за этой ту­пос­ти я и при­вяза­лась к не­му.

      В го­лову мне вби­ли, что Он один смо­жет удов­летво­рить мои пот­ребнос­ти, а я сле­по в это ве­рила. Мне бы­ло не с кем срав­ни­вать его зас­лу­ги в пос­те­ли, по­это­му для ме­ня Гос­по­дин был луч­шим. Он при­учил ме­ня лю­бить боль, дос­тавля­емую толь­ко Его ру­кой. Дал по­нять прос­тую ис­ти­ну: жизнь не бу­дет су­дить те­бя по пос­тупкам, она не дей­ству­ет по чь­ей-то указ­ке. Жизнь — ра­зыг­равший­ся ре­бенок, ко­торый бу­дет де­лать с то­бой все, что за­хочет, лишь бы это ве­сели­ло ее.
Она по­дари­ла мне то­го, кто вы­рыл яму внут­ри ме­ня и лег ту­да сам, за­пол­няя все сво­бод­ное прос­транс­тво.
Я поч­ти на гра­ни. Не хо­чу ду­мать о том, что про­изой­дет, ес­ли я доб­ро­воль­но сог­ла­шусь стать его иг­рушкой. Внут­ри все еще ос­та­лась на­деж­да на спа­сение и нор­маль­ную жизнь. Хоть и ма­лень­кая, но она есть.
Вы­бирая меж­ду дву­мя силь­ней­ши­ми чувс­тва­ми: лю­бовью и не­навистью, я выб­ра­ла вто­рое.
Я не­нави­жу Шу всей чер­но­той сво­его сер­дца, по­тому что ина­че бы лю­била его, а лю­бовь — сла­бость. Я боль­ше не хо­чу быть сла­бой. Толь­ко не с ним.

      Ма­шина ос­та­нови­лась око­ло ал­леи с ве­ковы­ми ду­бами и мо­лодень­ки­ми, толь­ко не­дав­но по­сажен­ны­ми де­ревь­ями.
Вдоль тя­нулись длин­ные гир­лянды с раз­ноцвет­ны­ми ог­ня­ми, плав­ны­ми вол­на­ми пе­рете­ка­ющи­ми от од­но­го фо­наря к дру­гому.

      Ве­сен­ний ве­тер уда­рил в ли­цо, сто­ило мне вый­ти из ма­шины. В нем сме­шива­лись все аро­маты го­рода: вых­лопные га­зы, за­пах све­жего хле­ба, че­лове­чес­ко­го по­та, си­гарет­но­го ды­ма и ду­хов. Для го­род­ско­го жи­теля это при­ев­ший­ся, зат­хлый и про­тер­тый до дыр воз­дух, а для ме­ня — луч­шее ле­карс­тво, раз­ру­ша­ющее прутья зар­жа­вев­шей клет­ки.

      Я с гла­зами, пол­но­го вос­торга, ста­ла ог­ля­дывать­ся по сто­ронам, буд­то впер­вые выш­ла на ули­цу. Мое вни­мание прив­лекла не­боль­шая ко­фей­ня, вы­пол­ненная в вин­тажном сти­ле. Ее ок­ру­жал ве­лико­леп­ный за­пах све­жеза­варен­но­го ко­фе и вы­печ­ки. Втя­нув в лег­кие боль­ше воз­ду­ха, я за­кати­ла гла­за от удо­воль­ствия.

 — Хо­чешь зай­ти? — спро­сил Шу, наб­лю­дав­ший за мо­им ди­ким по­веде­ни­ем.

Ки­вок. Он взял ме­ня за ру­ку и по­вел ко вхо­ду в ка­фе.

      Мы си­дели за сто­ликом око­ло боль­шо­го ок­на, из ко­торо­го мож­но бы­ло нас­ла­дить­ся ве­лико­леп­ным ви­дом ноч­но­го го­рода. Шу про­явил тер­пе­ние и мол­ча ждал, по­ка я выпью чаш­ку го­ряче­го ка­као.

      Сей­час все ка­залось кра­сивее, чем обыч­но, на­питок вкус­нее и фо­нари яр­че. Мир вне­зап­но от­крыл­ся мне с дру­гой сто­роны. На сме­ну се­рым от­тенкам приш­ли ка­кие-то яр­кие, не­опи­су­емо кра­сивые. Внут­ри все тре­пета­ло. От та­кой сво­боды кру­жилась го­лова. По ще­ке не­воль­но ска­тилась оди­нокая сле­зин­ка.

      Я пос­мотре­ла на Шу бла­годар­ном взгля­дом. Угол­ки его губ при­под­ня­лись, он про­тянул ру­ку к мо­ему ли­цу, вы­тирая боль­шим паль­цем мок­рую до­рож­ку, а поз­же взял ме­ня за кисть, пог­ла­живая ее хо­лод­ны­ми паль­ца­ми. В этих при­кос­но­вени­ях бы­ло что-то не­уло­вимо род­ное, мес­та, ко­торых ка­сал­ся Гос­по­дин, на­чина­ли го­реть, сер­дце за­билось быс­трее. Ог­ромная ды­ра внут­ри ме­ня по­тихонь­ку за­тяги­валась, при­нося ка­кое-то об­легче­ние, от­че­го я силь­нее сжа­ла его ру­ку и зак­ры­ла гла­за.

К нам по­дош­ла офи­ци­ан­тка,

 — Вы очень кра­сивая па­ра, — ска­зала она, за­бирая гряз­ную по­суду.

      Я от­дерну­ла ру­ку и за­лилась крас­кой, от­во­дя гла­за. Что за черт? Мо­жет, мы и по­хожи на счас­тли­вую па­роч­ку, но прав­да же ку­да глуб­же, и каж­дый из нас дво­их зна­ет, что ни­ког­да у нас не бу­дет нор­маль­ных от­но­шений.
Тц. Я хо­чу нас­ла­дить­ся этой ил­лю­зи­ей, не ме­шай­те.

 — Го­воришь, что не­нави­дишь ме­ня, а са­ма ис­поль­зу­ешь как обез­бо­лива­ющее, — про­шеп­тал он, под­ни­ма­ясь из-за сто­ла, — пош­ли, я на воз­дух хо­чу.

      В пар­ке, на удив­ле­ние, бы­ло мно­го на­роду. Лю­ди ве­сели­лись и от­ды­хали.
Я пос­мотре­ла на не­го с не­до­уме­ни­ем и по­каза­ла на лю­дей.

 — Се­год­ня вы­ход­ной.

      Мы бро­дили по ас­фаль­ти­рован­ным до­рож­кам, по­рой зас­матри­ва­ясь на про­хожих.
Я вер­те­ла го­ловой в раз­ные сто­роны, как ре­бенок, ко­торый толь­ко-толь­ко поз­на­ет мир. На ду­ше бы­ло так ти­хо и спо­кой­но, что я прак­ти­чес­ки за­была, в об­щес­тве ко­го я сей­час на­хожусь. За всю про­гул­ку Он не про­ронил ни сло­ва, лишь по­рой пог­ля­дывал на ме­ня из-за по­луп­рикры­тых век.

      Вре­мя вам­пир­ско­го дня под­хо­дило к кон­цу. На­род на­чал рас­хо­дить­ся по до­мам, лишь нес­коль­ко влюб­ленных па­рочек ос­та­лись где-то в глу­бине пар­ка.

 — По­еха­ли до­мой.

До­мой? Так стран­но слы­шать это сло­во. Ни­ког­да бы не по­дума­ла, что ста­ну это мес­то на­зывать до­мом.

      Мы под­хо­дили к ма­шине, как не­пода­леку от ме­ня пос­лы­шал­ся жен­ский го­лос, ко­торый бур­но что-то об­суждал с пред­ста­вите­лем про­тиво­полож­но­го по­ла.
Не­высо­кая жен­щи­на, лет со­рока, ак­тивно жес­ти­кули­руя, пы­талась до­казать свою пра­воту. Ее свет­лые пря­ди бы­ли зап­ле­тены в ши­рокую ко­су, паль­то пол­ностью рас­стег­ну­то, от­кры­вая вид на свет­лую блуз­ку и юб­ку. Муж­чи­на, ко­торо­му, ви­димо, на­до­ело спо­рить со сво­ей спут­ни­цей, раз­вернул­ся и быс­тры­ми ша­гам от­пра­вил­ся вдоль по ули­це, а она так и ос­та­лась сто­ять, опус­тив го­лову.

      Мое сер­дце за­коло­тилось, как бе­шеное, ру­ки на­чали тряс­тись, а зу­бы сту­чать. Внут­ри раз­бу­шевал­ся ура­ган, вме­ща­ющий в се­бя аб­со­лют­но все чувс­тва, ка­кие мо­жет ис­пы­тывать­ся че­ловек: не­пони­мание, от­ри­цание, ра­дость, страх, злость, пе­чаль, удив­ле­ние и то­му по­доб­ные.
Я про­тяну­ла пе­ред со­бой ру­ку, пы­та­ясь кос­нуть­ся до си­лу­эта жен­щи­ны.

«Ма­ма?»

      Она по­вер­ну­ла го­лову в мою сто­рону, ее гла­за рас­ши­рились, а те­ло ос­толбе­нело. Мы сто­яли и смот­ре­ла друг на дру­га, буд­то-то бы уви­дели приз­ра­ков прош­ло­го. Из глаз на­чали течь сле­зы: ис­те­рика бы­ла не за го­рами.

      Не по­нимая, что тво­рю, я по­бежа­ла к ней, по­могая се­бе тростью. «Ма­ма, ма­ма, ма­ма» — кру­тилось у ме­ня в го­лове, по­ка я че­рез боль в но­ге пы­талась до­бежать до нее.

      Не прош­ла я и де­сяти мет­ров, как силь­ные ру­ки под­хва­тили ме­ня за та­лию и по­тяну­ли к ма­шине. Я на­чала вы­рывать­ся, бить его, ку­сать и мы­чать что-то нев­нятное.

      Ког­да ма­ма отош­ла от шо­ка, уви­дев «мер­твую» дочь, она ки­нулась ко мне навс­тре­чу, по­пут­но что-то вык­ри­кивая.
Я не со­бира­лась сда­вать­ся, по­это­му все силь­нее пы­талась выр­вать­ся из креп­кой хват­ки.

«Ма­ма!» — кри­чала я без го­лоса, лишь от­кры­вая рот, про­из­но­ся гу­бами.

Шу за­пих­нул ме­ня на зад­нее си­дение, удер­жи­вая за гор­ло и дер­жа мои ру­ки за спи­ной.
Она поч­ти до­бежа­ла до ма­шины, но рез­ко ос­та­нови­лась. Я не по­нима­ла, что про­ис­хо­дит, по­ка не уви­дела чью-то ру­ку, про­бива­ющую ее грудь нас­квозь.

      Мои гла­за рас­ши­рились от ужа­са, а те­ло ста­ло нас­толь­ко тя­желым, что я не мог­ла ни­чем по­шеве­лить. Она все пы­талась дви­гать­ся и про­тяги­вала ко мне ру­ку, ког­да из угол­ка ее рта по­тек­ла тон­кая тон­кая струй­ка кро­ви.

 — Не­еет! — выр­ва­лось из мо­ей глот­ки ба­сис­тым го­лосом, нас­толь­ко про­тив­ным, что хо­телось выр­вать го­лосо­вые связ­ки. — Ма­ма!

Ру­ка из ее те­ла ис­чезла, и она за­мер­тво упа­ла на хо­лод­ный ас­фальт.
За ней сто­ял вы­сокий па­рень с пе­пель­ным цве­том во­лос и крас­ны­ми гла­зами. С его ру­ки ка­пала на зем­лю чу­жая кровь. Вот он — убий­ца мо­ей ма­тери.

 — С-су­бар-ру…