Часть 20
— Доброе утро! — в комнату вбежала невысокая девчушка. — Просыпайтесь! Скоро завтрак! Господин Рейджи не любит, когда опаздывают! — кричала она, весело бегая вокруг моей кровати.
Я разлепила глаза и посмотрела на виновницу пробуждения — это была пятнадцатилетняя девочка с темно-русыми волосами, карими глазами и миниатюрной фигуркой. Вечно веселое чудо звали Эн. Она прибыла к нам около полумесяца назад, в начале марта.
За это время в моей жизни ничего существенного не поменялось, кроме того, что спустя полгода, как и обещал доктор Алекс, ногу удалось восстановить, только с небольшим отклонением: кости срослись неправильно, из-за чего одна нога стала короче другой. Такой исход событий доставлял ужасное неудобство, пока Мой Господин не подарил мне трость. Теперь она — моя спутница, мой верный друг и товарищ.
Разговорить семье Сакамаки меня так и не удалось. У Шу начали закладываться сомнения: может, я просто пользуюсь своим положением и считаю его за дурака? Эта придуманная глупость задела его вампирское самолюбие.
Где-то три месяца назад он пришел ко мне среди ночи, схватил за здоровую ногу и потащил за собой по длинному коридору. Спросонья я совсем не понимала, что происходит. Захватывала руками шерсть ковра, металась из стороны в сторону, дергалась, пытаясь обратить его внимание на себя — все без толку.
Путешествие продолжалось около десяти минут. За это время я успела перебрать все возможные варианты, как и где я могла ему не угодить, но ничего путного в голову не лезло.
Мы остановились около старой железной двери, находившейся на цокольном этаже особняка, которая скрывала за собой их «особенную» комнату. Шу как-то обмолвился, что там они развлекаются, когда им скучно, но как именно не решалась спросить.
Я была там единожды, когда Он посадил меня на несколько суток в это злополучное помещение, но тогда в нем царила непроглядная тьма, а сейчас на стенах горят свечи, освещая комнату для детального осмотра.
Каменное сооружение, спасшее меня от нападок крыс, было похоже на большой гладкий стол, на котором были выгравированы непонятные символы и имена.
Подняв на руки, Хозяин кинул мое тело на этот предмет, прижав сверху острым коленом между лопаток. Я ударилась больной несгибаемой ногой и головой об камень, мое шипение разрезало тишину «особенной» комнаты. Он положил меня на живот, поэтому я никак не могла разглядеть его действий, но спиной чувствовала его ярость, презрительный взгляд синих глаз и звериный оскал. «Чудовище» — единственное, что крутилось в моей голове.
Непереносимое напряжение повисло в воздухе. Сердце колотилось, будто я только что пробежала двадцать километров без особой подготовки, его стук закладывал уши. Голова крутилась в разные стороны, но как бы я не старалась, увидеть лицо Шу не получалось.
— У меня возникли некоторые подозрения, — какой-то приторно-сладкий голос раздался возле моего уха, — я хочу проверить.
Послышался звук защелкивающего замка и звон цепей. Не успела моргнуть, как мои кисти захватили в плен ржавые кандалы. Механизм был прост: огромные крюки, вбитые в пол, держали один конец орудия, каждый по разною сторону от стола, когда другие концы крепко удерживали жертву, заставляя лежать с распростертыми руками.
«Что я сделала?» — пыталась кричать я, но из горла кроме хрипения не выходило ничего.
Поскольку меня только что вытащили из кровати, на мне был надет нежно-розовый пеньюар, подаренный мучителем. Ткань затрещала по швам, когда Шу одним четким движением потянул его на себя, а я осталась лежать на холодном камне полностью обнаженной.
Послышался звук расстегиваемого ремня. «Снова жестко возьмет меня?» — думала я, пока не услышала звук рассекаемого воздуха. Неприятный хлопок разнесся по помещению, после которого кожаное изделие оставило красный отпечаток на моей заднице. Он наносил удар за ударом по нежной коже, порой не задумываясь, что под них попадает еще и спина.
Из горла не вырвался ни один стон или мольба. Я крутила головой, что-то мыча и шипя, подергивала телом, подавая сигналы о наличие нестерпимой боли. Кожа на кистях стиралась о железные кандалы, заставляя оставить жалкие попытки вразумить Его. Кровь струйками стекала по белоснежной коже, одинокими каплями падая на пол.
Шу был непреклонен. Удары стали набирать силу, и после последних двух я выгнулась навстречу свече, висевшей напротив меня.
Ремень был отброшен в сторону.
«Все… закончилось?» — я подняла заплаканные глаза. Передо мной стоял Господин с задумчивым видом, долго смотрел на меня, а после хмыкнул и отошел в сторону. Его не было около двадцати минут. Слишком длинными они казались для меня. Это ожидание убивало. Почему я все еще здесь?
— Есть еще один способ, — сказал Шу где-то в глубине комнаты.
Я повернула голову, и мои глаза расширились от ужаса предстоящего досуга.
В руке Он держал длинную железную палку, на конце которой был небольшой узор, раскаленный до красна.
Паника охватила мое сознание, я начала сильнее дергаться и вырываться, сдирая остатки кожи о кандалы. Мгновение, и он оказывается сидящим на моей заднице. Голенями Шу держал мои бедра, а рукой нажал на спину так, что я сильнее вжалась в каменный стол.
Запах горелой плоти наполнил всю комнату, проникая в каждый угол. Прижигаемая кожа издавала отвратительный звук, который снится мне до сих пор. Спина горела адским пламенем. Всего несколько секунду кочерга соприкасалась с плотью, но боль расползалась по всему телу еще долгое время.
В комнате наступила тишина, и только одинокие всхлипы разносились по помещению, отталкиваясь от стен и возвращаясь к месту отправления. Слезы текли по щекам и горлу, застилая пеленой глаза. Я опустила голову, уткнувшись лбом в стол, пытаясь успокоиться.
Послышался звук удара металла о каменный пол. Руки почувствовали облегчение, безвольно опустившись перпендикулярно к телу.
Шу подошел к моему лицу и присел на корточки, хватая за подбородок и заставляя смотреть на него.
— Так нужно было, — отрезал Он без капли сожаления.
Я закрыла глаза, и слезы с новой силой побежали по лицу.
Хозяин подошел к висевшему на стене ящику и достал какую-то мазь.
— У тебя кровь пошла, — сказал он прежде, чем начал слизывать плазму, стекающую по изуродованной заднице и бедрам.
Шу аккуратно водил длинным холодным языком по разгоряченной красной от ударов коже, принося какое-то облегчение. Его холодные руки медленно поднимались к месту избиения, и чем ближе они были, тем сильнее чувствовался холод, исходящий от них. Почти не касаясь, он принялся поглаживать задницу, периодически доставляя очередную порцию боли, пытаясь сделать площадь соприкосновения больше.
Он выдавил немного крема на страдающие половинки и принялся растирать как можно нежнее. Что за ебучий контраст? Ему не хватает его в жизни? Я не против поделиться, у меня его больше, чем достаточно.
Стоило Господину закончить, как он подошел к моему лицу, опускаясь на колено. Взял изнывающие кисти, внимательно рассмотрел и принялся слизывать багровую краску, облившую большую часть пальцев, обводя каждый из них языком; я смотрела в сторону, но четко ощущала каждое движение непреклонного монстра.
Шу обработал кисти, потянул на себя за подмышки и, как мешок с картошкой, закинул к себе на плечо голую, униженную и избитую.
Он донес меня до комнаты и положил на кровать. Холодные шелковые простыни пытались успокоить разгоряченную кожу, когда Господин накрыл изнывающие половинки. Он убрал волосы со спины, где останется отметка, которая всегда будет напоминать мне о произошедшем. Одним пальцем очертил узор, заставляя меня поморщиться и уткнуться лицом в подушку. Шу приблизился ко мне:
— Я думал, что ты врешь мне, — шептал он, прислонившись одной щекой к моей, — я должен был убедиться, что могу тебе верить. Нога пройдет — я свожу тебя в парк. Спи.
Господин погладил меня по голове, поцеловал в затылок и отправился восвояси, оставив меня в комнате одну, захлебывающуюся слезами.
***
Эн была единственной жертвой, которая никогда не жаловалась мне на трудную жизнь. Видимо, она видела, что мне живется хуже, чем ей. Эта веселая девочка всегда пыталась разрядить обстановку дурацкими историями из церкви, приходила будить по утрам, помогала одеться и дойти до столовой. Вот и сегодня она пришла ко мне, дабы отвести на завтрак.
Уже давно я не спала в ночных рубашках или пеньюарах. Мне нравилось, как шелковое пастельное белье приятно обволакивает нагое тело, повторяя каждый его изгиб.
Пока Эн что-то весело щебетала, я поднялась с кровати, абсолютно не стесняясь обнаженного тела, когда она в это время, смутившись, отворачивалась и продолжала разговаривать.
Разница у нас была не большая — 3 года, но я за все время пребывания здесь постарела. Я правда чувствовала себя старше и мудрее наивной девочки, которая скоро станет очередной куклой в коллекции Канато.
Казалось, ее это совсем не заботило, и выпитая из нее кровь никак не влияла на настроение. Издевательства и насилие словно происходили не с ней. Эн была сильной для своего возраста. В ней находился такой дух, который, казалось, не сможет никто сломить. Я ни разу не видела ее слез. И завидовала ей. Завидовала ее силе воли. Она, как маленький проблеск солнечного луча в очередной пасмурный день. Мне хотелось ровняться на нее. Я наслаждалась обществом Эн и никогда не слышала, что она говорила, но всегда слушала ее голос.
Я обещала себе, что после смерти Кейт не буду приближаться ни к одной из жертв в этом доме. Старалась относиться к ним холодно и всегда закрывала глаза на их просьбы. Но вот Эн — другое дело. Она напоминала мне младшую сестру, поэтому на подсознательном уровне я старалась уберечь ее. Бывали моменты, когда я помогала ей спастись от напасти близнецов, но за это, конечно, мне доставалось от Шу. Она неодобрительно качала головой и говорила, что справится сама, а я должна заботиться в первую очередь о себе.
— Давай мы тебя оденем! — воскликнула она, подходя к моему шкафу. — Какое разнообразие вещей!
Каждый день одни и те же слова. Одни и те же действия с ее стороны. Но почему-то они были мне в радость.
С появлением малышки в нашем доме я начала улыбаться. Она всегда заходила перед сном, несмотря на собственное состояние, целовала в макушку и желала добрых снов.
Я не понимала, чем заслужила такое отношение к себе постороннего человека, но ценила каждую минуту, проведенную с ней.
Дверь бесшумно приоткрылась и в комнату вошел Шу.
— Эн, — сказал он, перебивая ее звонкий голосок, — собери Хотэру в город.
Я посмотрела на него с недоумением на лице. Город? Я не выходила за пределы территории особняка с тех пор, как меня поселили здесь.
— Я обещал свозить тебя в парк.