Часть 19
Прошло около двух месяцев с тех пор, как Сакамаки забрали меня из больницы.
Рейджи был профессионалом своего дела, поэтому пневмонию он вылечил за неделю, а вот с ногой были проблемы: гипс мешал мне не просто передвигаться, а жить. Без чьей-то помощи я не могла подняться по лестнице, одеться или помыться.
Чаще всего мне помогали жертвенные невесты. Последние две были особенно болтливы. Все время пытались вывести меня на разговор о вампирах, заваливали вопросами о том, что им делать, чтобы прожить дольше. А я лишь пожимала плечами и отворачивалась. Ответить было сложно не просто потому, что я не хотела говорить, а потому что голоса до сих пор не было. Они часто переходили на личности, называя меня бездушной и черствой. Одна даже как-то ворвалась ко мне в комнату, скрываясь от Аято и Райто, трясла меня за плечи и просила помочь. В ту же секунду за ее спиной появлялись вампиры и смотрели, что я буду делать. Я себе не могу помочь, не то, что другому человеку. Сочувственно улыбнувшись, я разворачивалась и закрывала уши руками, потому что такие вампиры, как близнецы, могли начать издеваться над девушкой прямо у меня за спиной.
Субару вел себя очень странно, не знаю, по какой причине он сторонился меня, но я была рада, что он, находясь на расстоянии, был в безопасности от нападок старшего. Лишь на закате я встречала его поодаль от себя, прогуливаясь в саду. В течении нескольких минут мы смотрели неотрывно друг на друга, а после он исчезал, не сказав ни слова.
Я никогда не общалась с Канато, но он часто составлял мне компанию одинокими вечерами. Как-то раз, читая книгу, я сидела на полу перед камином. Был разгар вампирской деятельности, то есть, за окнами непроглядная тьма. Дождь колотил в окна тяжелыми каплями, прося впустить внутрь дома, где было тепло. В такие моменты чувствовалась атмосфера своеобразного уюта, непонятного для человека, который не жил в особняке вампиров. Канато сел сзади меня и потыкал в плечо, чтобы я обернулась. Игрушечный медведь находился у него на коленках, в руках был большой пакет конфет и расческа.
Я многозначительно приподняла бровь в немом вопросе, на что он ответил, что Шу разрешил ему иногда меня причесывать, чтобы я не была похожа на оборванку.
После этого вечера мы встречались почти каждый день на одном и том же месте и занимались одними и теми же вещами: я читала, а он ставил сладости рядом, периодически засовывая мне в рот конфеты, и расчесывал волосы, порой делая невообразимо красивые прически. Я лишь благодарно улыбалась и ходила с его творениями до следующего дня.
Единственными моими развлечениями в особняке являлись книги и прогулки. Если удача была на моей стороне, то я встречала Рейджи и на руках просила одолжить мне пару книг из его коллекции. Нужно было учиться и развиваться: деградировать совсем не хотелось. Он с охотой поощрял мои стремления, приговаривая, что старший, слава Богу, не выбил оставшиеся мозги из моей головы своей апатичностью.
Наши отношения с Шу были более, чем странными. Нет, они с самого начала были жутко странными для человеческой девушки, но до моей смерти Он был жестоким садистом, которому, казалось, было абсолютно похуй, что со мной произойдет. Сейчас же, засыпая на первой ступеньке лестницы, не в силах подняться по ней, я открывала глаза в своей комнате, где Он крепко прижимал меня к себе, не отпуская до собственного пробуждения. По утрам пил кровь и не подходил около двух дней после этого. О сексе я не слышала уже три месяца. Никаких приставаний или домогательств с его стороны не было. Лишь изредка Хозяин помогал мне мыться, особо не спрашивая моего мнения. Да я и не сопротивлялась: не в том положении, чтобы спорить с ним.
На дворе стояла середина сентября. Сегодня синоптики обещали теплый день, и я была счастлива, что смогу надеть платье, ведь в нем было удобнее всего со сломанной ногой.
По человеческому времени было раннее утро, когда птицы только просыпались, рассаживаясь на ветках, начиная напевать одну только им известную мелодию. Я сидела на лавочке около фонтана, наслаждаясь свежим воздухом спокойного начала дня. Мой организм дал сбой, поэтому я могла теперь не спать несколько ночей подряд и чувствовать себя прекрасно.
Закрывая глаза, я полной грудью вдыхала воздух, будто в последний раз мне представилась возможность его почувствовать. Можно было часами наблюдать, как только что проснувшееся солнце дарило свое тепло земле, дотрагиваясь лучами до нее. Особенно приятно было, когда яркая звезда обращала на тебя внимание и гладила длинными пальцами уставшее лицо с натянутой улыбкой.
— Сегодня особенно красиво, — услышала я голос рядом и подпрыгнула от испуга.
Парень с пшеничными волосами сидел в расслабленной позе, расставив руки с двух сторон, и довольно потягивался.
Я уставилась на него с долей непонимания на лице. Он же спал, когда я покидала комнату.
— Мне стало интересно, — сказал он, обратив на меня взгляд бездонно-голубых глаз, — на что ты меняешь разделенную со мной кровать…
Есть и свои плюсы в потере голоса: ты не скажешь ничего лишнего.
Шу приблизился ко мне, обнимая одной рукой за талию и притягивая к себе. Он уткнулся в мои волосы, громко вдыхая аромат, невесомыми поцелуями опускаясь к плечу.
— Впервые за столько лет, — прошептал Хозяин, прижавшись губами к оголенной части тела, — я по-настоящему испугался, — закрыл глаза, — что смогу потерять, — сделал паузу, — такую вкусную кровь.
Я, как все романтические натуры, ожидала услышать слова о чем-то более высоком. Но монолог же ведет вовсе не человек, а дьявол в человеческом теле.
— Ты оказалась в ловушке из-за собственной упертости, — я смотрела вдаль и не видела его лица, но душу готова продать, что в этот момент он улыбался, — я так соскучился по твоим крикам, — он взял мой подбородок и повернул в свою сторону, — скажи… хоть что-нибудь, ты не должна закрываться от меня.
Мое лицо толком ничего не выражало. Он не понимает, что я не могу ему сказать что-нибудь? Да, я в курсе, что потеря голоса — психологический фактор, но, может, кто-нибудь примет мою позицию и согласится с тем, что без голоса проще?
Шу долго всматривался в мои глаза, после чего тяжело вздохнул и притянул к себе, прижимаясь холодными губами к моим. Он провел языком по нижней губе, как бы спрашивая разрешения для продолжения.
Я не могу с собой ничего поделать, тело словно поклонялось его необузданной силе, сочетавшей в себе хладнокровие и особую, вампирскую нежность, отодвигая здравый смысл на второй план. Нужно дать эмоциям выйти наружу, иначе они снова начнут разъедать меня. Та страсть, с которой обычно сопровождался наш секс, помогала выпустить пар и убрать из головы ненужные мысли, типа: «Я нуждаюсь в Вас».
Недолго думая, я начала отвечать на поцелуй, нежно кусая Его за губу. Шу улыбнулся, но не придал значения моей фривольной выходке, а лишь взял инициативу в свои руки. Слияние наших губ длилось дольше обычного, в нем была какая-то…чувственность что ли. Я не ощущала того напора, с которым он обычно клал меня на лопатки. Здесь было нечто другое.
Оторвавшись, Хозяин опаляющим мою кожу дыханием спускался вниз, к шее. Остановившись напротив нее, он приблизился и снова оставил несколько отметок, затем лизнул и прокусил эпидерму, вогнав клыки до основания. Боль чувствовалась, но не так, как в первый раз. Оказывается, и к такому можно привыкнуть.
Высасывая большими глотками кровь, Шу довольно причмокивал и стонал, закатывая глаза от удовольствия.
По моему телу стали бегать мурашки, словно соревнуясь, кто быстрее из них добежит до той или иной части. Если бы я стояла, то незамедлительно оказалась бы на земле, ибо ноги стали подкашиваться.
Закончив трапезу до того, как я потеряю сознание, Хозяин оторвался от моей шеи и, тяжело дыша, посмотрел в мои глаза, проникая в самую душу. Из уголка его губ вытекала струйка крови. Моей крови.
Я подняла руку к его лицу, чтобы вытереть, но сразу же одернула, не зная, как он отреагирует на это действие. Шу лишь усмехнулся и впился в мои губы напористым поцелуем. Сминая их, как сам того пожелает, он прокусывал каждую клыком и слизывал выступившие капельки плазмы.
Дыхание сбилось, зрачки стали расширенными, а тело начинало трясти от нетерпения. Все мое естество желало этого монстра. Да что греха таить, я готова была кричать, чтобы он взял меня. Вот она — сущность мазохиста. Принимать ласки того, кто доставляет тебе невероятную боль.
Секунда, и я оказываюсь прижата к коре старинного дуба, растущего где-то в глубине сада. Здоровая нога обхватила его талию, а вторую он заботливо поддерживал в полусогнутом состоянии.
Шею покрывают трепетными поцелуями холодных губ. Находясь в необузданной страсти, я вцепилась в его мягкие волосы, притягивая ближе.
Хозяин свободной рукой стянул мои трусики и принялся расстегивать ремень на джинсах. Пряжка глухим звуком ударилась об землю, а после послышался звук расстегивающейся ширинки.
Еще секунда, и он прижимает меня сильнее к себе, входя в лоно, сочившееся собственными соками, и кусая в плечо.
Платье было с открытым верхом, поэтому кожа на спине сдиралась корой, и даже руки, упиравшиеся в ствол, не помогали. Его толчки набирали скорость. Звук столкновения яиц с моим телом разносился в глубине сада, где кроме нас не было ни души. В этот момент мы полностью отдавались друг другу.
Я не могла отзываться на его ласки стонами, но за меня это делало мое тело: лицо изображало полное удовлетворение, ставшие соски, покусанные моим Хозяином, требовали, чтобы он уделил им больше внимания, в то время, как моя естественная смазка стекала по половым губам, его члену и капала на землю. Рот был открыт в немом крике, а громкое дыхание закладывало уши.
Все это время Шу заботливо держал больную ногу, лишь иногда сжимая ее до синяков, заставляя меня шипеть от боли. Он улыбался и начинал целовать ключицы, шею и губы. Сегодня им было уделено на удивление много внимания.
Толчки стали грубее и жестче. Он рычал, как дикий зверь, на ухо, говорил о том, как хочет, что никому не отдаст и не позволит больше смерти отобрать меня. Удивлению не было предела, но оно покинуло так же быстро, как и появилось, потому что оргазм накрывал нас обоих с головой.
Несколько толчков, он входит до упора и с протяжным стоном кончает, уткнувшись мне в грудь.
— Ты слышала? — спрашивает он, восстанавливая дыхание. — Я никому тебя не отдам.
Шу опускает меня на землю, позволяя отдохнуть от пережитого оргазма, наклоняется и кусает чуть ниже ключицы.
Через несколько минут мне на плечи падает его кардиган, а Хозяин поднимает меня на руки и несет в сторону дома.
«Человек, у которого отняли свободу, обязательно начнет кого-нибудь ненавидеть» — подумала я, уткнувшись в его плечо, вдыхая запах дорогого парфюма, — «позволь мне ненавидеть тебя на близком расстоянии».