Часть 10
Проснуться в хорошем расположении духа в аду? Оказывается, и такое возможно. Приятная усталость после вчерашнего происшествия расползалась по всему телу. Окно было открыто, и теплый июньский ветер проникал в комнату, отчего хотелось подольше задержаться в постели. В обители кроме меня не было никого, а это не могло не радовать.
Рейджи еще не пришел, а значит я смогу отдохнуть еще немного.
Смогла бы, если бы не истошный мужской вопль, сопровождающийся криками и грохотом.
Надев нижнее белье и накинув сверху домашний халат, я быстрыми шагами отправилась на источник звука. Боль в теле утихла, поэтому передвигаться было значительно легче.
Звук доносился из большого зала, где, очевидно, встречали гостей, потому что помимо дивана там стояло шесть кресел, кофейный столик, цветы в горшках и буфет с алкоголем.
Картина, открывшаяся моему взору, навсегда останется в памяти. Я просто не смогу забыть ее, также как и то, что Он может сделать с тем, кто смеет Его ослушаться.
Посреди гостиной сидел на стуле младший из братьев Сакамаки. Понять это можно только из-за проглядывающей светлой пряди волос среди красного цвета, в который были окрашены почти все части его тела.
Голый торс украшали синяки, кровоподтеки и кровь. Она была везде, куда не посмотри. Руки младшего возвышались над головой, от локтя до ладоней перемотанные проволокой, которая впивалась в кожу до кости, а кисти были крепко-накрепко связаны стальной цепью, которая закреплялась на подвешенный к потолку здоровый крюк, чтобы в любой момент тело Субару можно было поднять в воздух.
Подбежав к нему поближе, я смогла разглядеть маленькие колотые раны, украшавшие даже лицо пострадавшего, из которых струйками вытекала темно-красная жидкость.
Взяв лицо младшего в руки, я попыталась привести его в сознание, легонько похлопав по лицу. Никаких признаков жизни. Отвязать руки и позвать на помощь — единственная здравая мысль, пришедшая в мою голову.
Стоило мне прикоснуться к окровавленным кистям, как Субару начал елозить на стуле, шипеть и вскрикивать от боли.
— Хочешь помочь своему новому любовнику? — сказал за моей спиной приторный голос, от которого начинало воротить, — забавная, однако, картина.
Повернувшись, я увидела Шу, сидевшего в расслабленной позе в кресле и держащего в руке стакан с виски.
— Что ты творишь? Зачем?
— Зачем? Хах, ты смеешь еще спрашивать, — он поднялся с кресла, оставляя стакан на столике, и такой походкой, будто гуляет в парке, направился с другому концу цепи, которая была намотана на огромную катушку, стоявшую неподалеку от тела младшего, — должен поблагодарить Аято за его любовь ко всяким средневековым пыткам. Никогда не думал, что они мне понадобятся, но, видимо, такова судьба.
Шу резкими движениями принялся наматывать цепь, отчего тело младшего с диким воплем поднялось в воздух.
В комнате начали появляться другие члены семьи, на которых действия старшего произвели немалое впечатление.
Но никто из них даже двинуться в сторону Субару не посмел, почти каждый из присутствующих наблюдал за кровавым представлением с удивлением на лице. Кроме Рейджи, который был явно не доволен только тем, что убирать потом весь это мусор придется ему.
— Почему вы стоите, сделайте что-нибудь! — кричала я, не в силах сдерживать эмоции.
Меня била крупная дрожь, ноги отказали держать тело, из-за чего я упала на пол, плача и закрывая лицо руками, испачканными в крови младшего вампира.
— Видишь ли, моя дорогая, — начал Шу, вытаскивая из пыльного футляра здоровую железную палку, на конце которой было три разветвления, согнутых дугой и из дали напоминавших здоровую куриную лапу, — никто из них не смеет ослушаться меня. Точнее, никто не смел, до этого момента. В нашей семье совсем другие порядки, нежели чем в семьях людей. Я являюсь будущим главой семьи, я — старший из братьев, а значит самый сильный из них. Я дал четкое распоряжение — не трогать мою игрушку, но младший меня не послушал, а непослушание равносильно наказанию.
Я заплаканными глазами, в которых застыл неподдельный ужас, уставилась на него. Страшнее, чем сейчас, мне уж точно не было.
— О, или ты думала, что я не узнаю о ваших любовных играх сегодня ночью? Когда ты, как дешевая шлюха, выгибалась и стонала под моим братом, прося вставить глубже. А мне ты подаришь столь же упоительные стоны? Или же мне снова придется брать тебя силой?
Я закрыла уши руками, чтобы не слышать его отвратительных слов. Внутри все сжалось от нестерпимой боли, я не понимала, кого винить в произошедшем: мою слабость или самоуверенность Субару.
— Прошу тебя, перестань, он не заслужил этого.
— Ты права, он заслужил смерти, — мои зрачки округлились, — но отец меня за это по головке не погладит, поэтому, приходится прибегать к таким мерам. Это, кстати, касается всех, — он оглядел каждого из присутствующих, — последнее слово, смею вам напомнить, всегда останется за мной. Если еще раз кто-нибудь посмеет тронуть вещи, принадлежащие мне, без должного разрешения, ответит хуже, чем мелкий.
Меня трясло, как осиновый лист, неужели он настолько бессердечен, что со спокойным лицом может пытать собственного брата?
— Ты монстр… — сорвалось с моих губ еле слышным шепотом, но я была уверенна, что он услышит.
— Вампиры по натуре собственники… и монстры. Я не за тем столько наблюдал за тобой, чтобы какой-то вампиреныш смог увести тебя.
— Он, в отличии от тебя, имеет хоть каплю человечности.
Наблюдавшие этот спектакль молчаливые братья, начали хихикать и смотреть на меня, как на идиотку.
— Сууучечка, неужели повелась на нежные действия Субару в свою сторону? Ахаххаа, ты разочаровываешь меня. Он такой же безжалостный вампир, как и все.
— Великий Я готов поставить на кон любимую Железную деву, что он сравнивал тебя со своей недалекой мамашей.
Присевший рядом на корточки Аято, посмотрел на меня прищуренным взглядом изумрудных глаз, как бы ища немой ответ в моих действиях. Говорить и уж тем более смотреть на кого бы-то ни было из них не позволяли душившие меня слезы, пеленой застилавшие глаза.
— Ого, так я оказался прав. Видишь ли в чем дело: его мать изнасиловал наш отец, и тогда родился Субару. Мамаша слетела с катушек, и ее посадили в башню, где она постоянно просила маленького сыночка убить ее. Вот трагедия, не правда ли? С тех пор он сначала жалеет приезжих, которых мы брали силой, но потом вампирская сущность дает о себе знать, и девушки погибают от его руки. Так что ты не обольщайся: не ты первая, не ты последняя. Хотя, порядком подзаебало то, что он убивает жертв раньше, чем придет их срок.
—У Субару другая мать? — единственное, что смогла я выдавить и себя еле шевелящимися губами.
—Ах, ты же не знаешь, — театрально ударил себя по лбу Райто и приземлился с другой стороны от меня, — у Шу и Рейджи — одна мать, у меня, Аято и Канато — другая, а у Субару — третья. Наш папаша имел, так сказать, небольшой гарем.
— Вы закончили? — спросил приближавшийся Шу.
Подхватив мой подбородок тупым концом железной палки, он долго всматривался в мое лицо, где от нахлынувшей истерики я искусала нижнюю губу до крови, где красные пятна из-за слез распространились почти по всей площади кожи, где стучащие зубы выдавали животный страх перед этим могущественным вампиром.
Довольно ухмыльнувшись, старший, с присущим ему безразличием, приблизился к моему лицу и тихо проговорил:
— Я знаю, что некоторые люди ломаются из-за чувства вины. Хочу посмотреть, что будет с тобой. Это твое наказание. Наслаждайся представлением, — Шу оставил мимолетный поцелуй на искусанных губах, — Аято, Райто, держите ее, чтобы не убежала. Она должна видеть все от начало до конца, — поднявшись, вампир отправился к телу младшего.
Субару продолжал висеть над полом с вывернутыми суставами, глубокими ранами и капающей на дорогой паркет кровью.
Я хотела вырваться и убежать, но сидящие по обе руки братья не дали мне этого сделать,
— Прости, милая, мы не можем перечить старшему брату, — хихикнул на ухо Райто, удобно пристраивающийся сзади, чтобы держать мои руки.
— Аято, если она закроет глаза, можешь отрезать ей веки, — сказал Шу.
То, что происходило дальше, заставляло меня впадать в истерику каждый раз, стоило лишь подумать об этой ужасной картине.
Вставив небольшой крюк, находившийся на том конце железной палки, в тело Субару, Шу медленными движениями начал вести от самого горла до обнаженной груди, болезненно разрывая плоть младшего на несколько частей.
У того из горла вырывались крики, сравнимые разве что с жертвами концлагерей. Кровь хлестала из всех ран, оставленных оружием.
— Это «кошачий коготь», — услышала я сквозь крик Субару, — он разрывает плоть жертвы медленно и болезненно, вплоть до того, что им можно вырывать не только куски тела, но и ребра.
Я молила Шу остановиться, срывая глотку и пытаясь выбраться из цепких лап Аято и Райто, но тот не обращал внимания ни на меня, ни на мои крики. Выдирая куски мяса из тела младшего брата, он с таким же безразличным лицом наслаждался его состоянием агонии.
Когда наследник перестал терзать Субару и освободил его от цепей, младший с грохотом упал на пол.
Вырвавшись из объятий Райто, я подбежала к жертве, рыдая навзрыд и боясь к нему прикоснуться.
Младший лежал на полу, в собственной крови, не двигаясь и не подавая хоть каких-нибудь признаков жизни.
— Вампира не так-то просто убить. Он жив, не переживай, но боль испытывает адскую, — опустившись на колено, сказал Шу, поглаживая меня по голове, — и в этом виновата ты.