Часть 11
— Пусти, куда ты тащишь меня? Поставь на место, — кричала я, вырываясь из сильных, мужских рук Шу Сакамаки, — чего ты добиваешься?
— Тебе стоит подумать над своим поведением.
—Ты болен, слышишь? Я ненавижу тебя, ненавижу, оставь меня в покое! Сколько можно издеваться?
Шу поставил меня на пол, держа одной рукой за талию, чтобы не смогла вырваться и убежать, а другой открывая огромную ржавую дверь.
На ней было большое количество современных замков и ставней. Видимо, ими часто пользовались, раз их пришлось поменять.
Открыв чертову дверь, старший поставил меня на середину прохода, который вел куда-то во тьму. Могу поклясться, что слышала какое-то передвижение за спиной, сзади которой был вход в бездну, где темно и сыро, а перед глазами открывался вид на надоевшие горящие свечи, лестницу, ведущую к выходу из так называемого подвала; и, собственно, на виновника моего заточения в особняке.
Шу приблизился к моему лицу, разглядывая каждую черточку, пытаясь запомнить. Наши губы были настолько близко, что я чувствовала его холодное ровное дыхание. Он взял мою руку, переплетаясь пальцами,
— Признай меня, и тогда твоя жизнь станет легче. Не сопротивляйся, дай сломать тебя без всякой людской гордости. Я хочу заполучить тебя полностью, без остатка. Хочу, чтобы ты и дышать боялась без моего разрешения. Я же все равно добьюсь своего, только это будет намного больнее, а вы, люди, такие слабые, что, боюсь, ты не выдержишь.
— Не смей называть людей слабыми! Мы намного лучше вас! Я никогда, слышишь, никогда не признаю тебя! Ты отнял все, что у меня было! Хочешь, чтобы я стала твоей? Ты же и так берешь меня силой, зачем тебе мое разрешение?
— Во-первых, так интереснее, во-вторых, довольно сложно пробиваться через стену, выстроенную тобой вот здесь, — свободную руку он положил на мое сердце, — понимаешь, даже вампиры не всесильны. Человек должен дать свое разрешение нам проникнуть в его сердце, чтобы мы смогли полностью подчинить его своей воле. Каждый из нас находит свою идеальную жертву, которая должна будет превознести вампира, выбравшего ее, чтобы поить своей кровью, наполняя его еще большей силой. Высшая раса так устроена.
— А девушки из церкви?
— Легкий аперитив перед годами истинного наслаждения.
— Ты монстр, не жалеющий собственного брата, отвратительное существо. Меня тошнит от тебя, — выплевывая каждую фразу, я высвобождалась от его звериной хватки, —зачем ты привел меня сюда? Верни меня домой, немедленно!
— Как ты меня достала, — Шу схватил меня под локоть и швырнул, как мешок с картошкой, в глубь пространства за дверью, — посиди здесь и подумай над тем, как ты относишься к своему хозяину.
Лежа на холодном кирпичном полу, я с ужасом наблюдала, как единственный источник света исчезает вместе с силуэтом Шу, закрывающего дверь.
— Выпусти меня отсюда, слышишь? Я темноты боюсь, хватит, открой! — кричала я, отбивая руку о железную дверь.
— Я знаю, — единственное, что услышала перед отдаляющимися шагами.
— Сакамаки! Ублюдок, я ненавижу тебя! Чтоб ты сдох, придурок кровососущий! — отчаявшись, я сползла по двери, подбирая коленки к груди. — За что? — кричала я, выпуская всю боль, сидящую внутри, через слезы.
Тьма окутывала мое тело полностью: не видела ничего. Абсолютно ничего. Слезная пелена застилала глаза, пока я, сидя спиной к двери, выла в голос. Хватаясь руками за волосы и вырывая их клочками от безысходности, я начала биться головой об железную дверь.
— Лучше убей меня, Шу! Убей!
Ногти впивались в ноги, оставляя кровавые полосы. Голова болела от неоднократного столкновения с железной дверью. Справа послышались писклявые звуки, и ощущались движения каких-то существ по полу. Писк мог означать одно — крысы. Я поднялась на ноги, не прекращая орать и стучать уже двумя руками по двери, не обращая внимания на сломанную кисть: я перестала чувствовать физическую боль, потому что душевные страдания были куда больше и болезненнее, они, словно фонтан из гейзера, вырывались наружу.
— Выпусти, Шу, пожалуйста, прошу тебя! Кто-нибудь, помогите!
Упав на четвереньки, я не прекращала кричать нечеловеческим голосом, походившим на крик раненой птицы.
Я чувствовала, как маленькие мохнатые твари окружали меня, видимо, из-за запаха крови.
В конец обезумев, я стала бегать по комнате, которая в темноте казалась необъятной, в поисках того, на что можно было бы забраться.
Пол был холодным и мокрым. Босыми ногами я наступала на какие-то камни, цепи, хвосты и тела четвероногих. Звук, стоявший от их писка, начинал сводить с ума.
Наткнувшись животом на какое-то каменное сооружение, явно возвышающееся над полом, я, не задумываясь, прыгнула на него, попутно ощупывая поверхность, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
Я поджала ноги к груди, обняв их руками, и тихо скулила. Учитывая, что на мне было лишь нижнее белье и легкий домашних халат, тело начинало трясти от холода, пальцы на ногах и руках немели. Пытаясь согреться, я начала растирать ладонями ноги, проводя быстро по участкам тела, порой задевая раны, оставленные собственными ногтями.
Щипало невероятно, голова разрывалась от долгого рыдания и ударов об тяжелую дверь.
Состояние было отвратительным, лучше бы он избил меня, изнасиловал, причинил массу физической боли, но только не запирал здесь.
Сил плакать не было, лишь изредка вздрагивали плечи из-за холода. Шатаясь вперед-назад, я , как пациентка психической клиники, шептала что-то себе под нос, сама не понимая, что именно; вглядывалась в черную пустоту и прислушивалась к окружающей тишине, давящей на уши.
Спустя какое-то время мне удалось расслышать, что где-то в глубине комнаты с потолка капала вода, разбиваясь о поверхность пола и эхом отдаваясь по всей площади окружающей территории.
— Не спать, не спать… — как мантру шептала себе под нос, ибо если крысы смогут забраться ко мне, то их нужно будет скинуть.
Минуты длились, как часы. Я перестала различать время, в данный момент существовали лишь я и тьма, которая скрывала в себе нечто жуткое и зловещее, и это нечто я чувствовала каждой частичкой своего тела.
Закрыла потными и грязными руками уши, чтобы не слышать, как маленькие лапки острыми коготками скребут кирпичное покрытие пола, как вода в глубине комнаты не затыкается. Слезы снова начинали катиться по щекам,
— Я больше не могу! Перестаньте! Хватит! — кричала я, не понимая, к кому обращаюсь: к своему мучителю, крысам или ебучим каплям, которые ни на секунду, за все пребывание в темнице, не замолчали.
Понятия не имею, сколько времени провела в этом аду. Самые различные мысли начали лезть в мою голову, но самая яркая из них — наказание Субару.
«Виновата ты, виновата ты…» — шептал мне голос внутри черепной коробки.
— Не правда, нет, заткнись, я не виновата, нет! — последние силы вкладывая в крик, я открыла рот, и слова эхом разносились по комнате. — Я больше не могу… Боже, прошу, забери меня…зачем ты так со мной?
Шепча под нос данные слова, я положила голову на каменное сооружение.
Голод давал о себе знать урчанием в желудке и болью в животе, отмерзшие конечности нужно было как можно быстрее согреть, но сил не хватало. Накрывшись домашним халатом, я закрыла глаза с надеждой, что Шу смилуется и выпустит меня отсюда.
Знаете, очень страшно порой находиться с собой наедине. В компании даже из двух-трех человек довольно сложно начать проводить самоанализ или лезть под корку своей загнивающей душонки, чтобы заняться мазохизмом.
Я больше всего боюсь оставаться с собой один на один, и Он знает это, поэтому и наказывает самым страшным, по-моему мнению, способом.
— Ты нужен мне, пожалуйста, забери меня отсюда…
Отдаваясь обволакивающему спокойствию, которое забирало мое сознание, я услышала скрип противной железной двери, после чего почувствовала чьи-то руки, бережно подхватывающие мое обмякшее тело.