Мицури Канроджи/ОС(ОЖП)
***
Ты впервые заметила, что что-то пошло не так, когда Мицури перестала есть.
Просто однажды за ужином она не взяла палочки, не попросила добавки и не накинулась с сияющими глазами на свой любимый жареный батат с мёдом. Раньше она ела шумно, много, по детски счастливо. Её радость была заразительной и казалось, будто ей вкусно не потому, что пища хороша, а потому что она разделяет с тобой момент.
Но теперь... Она просто сидела напротив, сложив руки на коленях, аккуратно выпрямившись и смотрела. Облизнув губы, но не прикоснулась к еде. Ни разу.
— Я… просто на диете. — сказала она и тут же прижала ладони к щекам, выдавив из себя прежнее веселье. — Хочу выглядеть лучше для тебя. Правда, глупо?—
Ты неловко усмехнулась. Ответ не сразу нашелся. Вроде бы комплимент, вроде и пустяк, но откуда-то накатила тревога. Взгляд скользнул вниз и ты заметила ее запястья. Кожа натянута, кости проступают. Ты не помнила, когда это началось. Может, неделя назад? Или больше?
— Да брось. Важно быть здоровой, ты же сама об этом говорила.—
В ответ тишина.
***
Ты не сразу заметила, что она начала подражать тебе. Это происходило почти неощутимо. Сначала — голос. Он стал чуть ниже, будто приглушён. Словно она пыталась говорить тоном, который звучал бы знакомо. Как твой. Потом появилась привычка поправлять волосы за ухо, точно так же, как ты делала, когда нервничала или задумчиво читала. Это было даже… мило. До некоторого времени. А потом ты стала замечать, что книги, которые ты любила, оказываются у неё в руках. Ты не давала ей их, она находила сама.
— Ты же говорила, что любишь эту сцену, помнишь?.. — В ответ ты чуть не вздрогнула от того, как точно была воспроизведена интонация.
С каждым днём Мицури всё сильнее стирала грань между «ей» и «тобой». Только вот в её исполнении это выглядело неестественно, будто она примеряла роль, как тесное платье. Но ты помнила, какой была Столп Любви. Слишком эмоциональной, слишком доброй, слишком живой. Но теперь вместо смеха лишь сдержанные улыбки.
— Я просто хочу быть идеальной для тебя. — прошептала она однажды ночью. В тот момент ты лежала на боку, уже почти проваливаясь в сон, когда почувствовала, как она приблизилась и прижалась всем телом, запуская пальцы в твои волосы. — Я так сильно люблю тебя. Я не хочу, чтобы ты когда нибудь посмотрела на кого-то ещё.—
Ты почувствовала, как от этих слов по спине побежали мурашки. Не от нежности, а от пронзительной тревожности. Как будто тебя не обнимают, а медленно завязывают невидимую верёвку вокруг шеи. Поэтому ты почти сразу оттолкнула её, даже слишком резко. Она отпрянула. Не обиделась, просто посмотрела на тебя взглядом, в котором не было упрёка. Только... боль.
После этого она не приходила три дня. Ни писем, ни вестей, ни-че-го. Но когда она всё же вернулась, ты не сразу её узнала. Вся в белом, волосы — лишённые прежних ярко-розовых прядей, теперь были ровного темного, натурального оттенка. А улыбка… та самая, что раньше казалась солнцем, теперь была натянутой, будто приклеенной.
— Так лучше?.. — прошептала она, не глядя на тебя. — Так ты сможешь меня полюбить? Если я буду спокойнее? Буду молчать, делать то, что хочешь?—
Её голос дрожал. И ты испугалась, как глубоко она ушла от самой себя — во имя тебя. Ты открыла рот, чтобы сказать что-то, но не нашла слов. Но все же в тот момент тебе удалось сказать что-то мягкое. Какое-то ничего не значащее «тебе не нужно это делать» или «ты всегда была красива». Просто потому что не хотела провоцировать, надеялась, что этот зыбкий баланс вернётся, и всё снова станет прежним.
Но поздно.
***
Мицури стала приходить чаще. Ты начала замечать её повсюду — не прямо, а словно в периферии взгляда.
И записки.
Они появлялись на твоём столе. На подушке. На внутренней стороне двери шкафа. На зеркале, прямо на уровне глаз, чтобы ты точно не могла не заметить.
«Ты ведь любишь меня, правда?»
«Я, наверное, просто не стараюсь достаточно. Прости.»
«Если я исчезну — ты тогда поймёшь, как сильно я любила?»
Ты хотела выбросить их. Некоторые порвала, а другие сожгла. Но они возвращались. А потом ночью ты проснулась от крика. Вскочила, пока сердце бешено стучало, и взгляд сразу упал на дверной проём. Канроджи стояла там. Ее руки были в крови, но не просто испачканы, а истерзаны. На лице никакого выражения, только стеклянная пустота в глазах.
— Я подумала… может, если я умру, ты наконец посмотришь на меня.— Сказала девушка ровным голосом, будто всё остальное уже испробовано и остался лишь последний, самый отчаянный способ.
Ты закричала. Но не от ужаса, а от вины. От того, что всё это — про тебя. Что каждый ее изуродованный шрам, каждая сломанная в ней часть — выросла в тени твоего молчания, твоих уклончивых взглядов, твоей боязни сказать честно.
Она шагнула вперёд и рухнула на колени перед тобой. Тело дрожало от того, что она всё ещё надеялась. Хоть на что-то.
— Только скажи, что любишь. — прошептала Мицури, глядя в глаза, как будто уже не просила, а молила. — Одно слово, я всё забуду. Я буду хорошей. Я изменюсь. Я исчезну, если надо... Только, пожалуйста… не отталкивай меня больше.—
Ты смотрела на неё — окровавленную, дрожащую, сломанную — и чувствовала, как что-то внутри тебя медленно умирает. От той вязкой вины, что расползается по груди и становится болью в горле, потому что слишком поздно. Потому что всё зашло слишком далеко.
Ты видела, как она ломает себя. С той же страстью, с какой когда-то смеялась рядом с тобой, с какой выбирала пирожные, читала вслух любимые сцены и цеплялась за каждую возможность быть ближе. Теперь всё её существо было одной сплошной раной — и она выкрикивала твоё имя изнутри этой боли. Ты больше не видела в ней Мицури. Ту, что могла бы жить, любить, смеяться сама по себе. Теперь перед тобой стояла не девушка, а выжженный силуэт того, кем она хотела быть для тебя.
Ты не любишь её. Это была правда, в которой не было сомнений. Но она уже не может отпустить. Она отдала всё, что было собой, чтобы приблизиться к тебе. Выбросила из сердца все своё, чтобы в нем осталось только ты. И теперь, даже если ты отвернёшься — она не отступит. Потому что ей больше некуда идти. Потому что если она не будет твоей, она вообще не будет.
Она сломалась лишь ради того, чтобы быть частью твоей жизни.
___________________________________________
Как вам такой тип? Хаха, я думала над тем, чтобы Мицури была жёстким сталкером, который ещё и коллекционирует ногти, волосы и т.д. Но резко в голову пришла идея о невзаимной любви, ради которой она будет стараться измениться, стать той, кто достойна. Настолько, что забыла кто она на самом деле. Хаха, думаю вышло неплохо(?)