Растопить Лёд

Это будет происходить каждый раз, когда я оставлю ее одну в своей комнате?
Я имею в виду, я в порядке с этим, но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я неделями думал, каково это, когда Лиса голая подо мной.
Я думал о том, каково это было бы трахнуть ее, когда она назвала меня хоккейным трастовым фондом и продолжила рассказывать мне, как ей плевать на хоккей.
Я должен был понять в какой я буду беде, которая предстояла мне тогда.
Я понятия не имею, как я выберусь из этого живым, потому что мое воображение не воздало ей должного, даже немного. Я бы сказал, что она погубит для меня всех других женщин, но я не думаю ни о ком, кроме нее.
Как только Саммер предстала передо мной, я понял, что Лалиса  будет недовольна. Она справедливо обвинила меня в ревности в прошлом, поэтому, когда возможность дать ей дозу ее собственного лекарства, фактически не отвергая ее, приземлилась на мои колени, я не мог отказаться от этого.
Я знаю, как это выглядело из кухни. Я видел, как все их лица погружались в ужас. Ребята знают, как долго я бегал за Саммер, но впервые мне было неинтересно. Да, я тоже был в шоке. Я принес ей несколько тампонов из коробки с дерьмом под раковиной Генри и отправил ее вниз.
Я ожидал, что Лалиса продержится дольше. Саммер только успела бы дойти до подножия лестницы, как уже штурмовала дверь.
Может быть, Ротвелл ей нравился не так сильно, как я, и я ей нравлюсь, даже когда она говорит, что нет.
Идеально, если она была здесь все это время. Теперь я могу держать ее здесь всю ночь и выбить из нее всю ревность. Я ласково подталкиваю свой нос к ее. — Я буду нежным.
Ее зубы вонзаются в мою нижнюю губу, заставая меня врасплох, ее язык проводит по тому же месту. — Не будь нежным. Трахни меня, как будто ты меня ненавидишь.
Иисус Христос. — Я не собираюсь вести себя так, будто ненавижу тебя, Лалиса
Ее тело корчится, отчаянно ища что-нибудь, чтобы притупить боль. Ее глаза сужаются, и она наклоняется вперед, так что мы стоим нос к носу. — Почему?
— Потому что я никогда не мог ненавидеть тебя. — Я держу ее за затылок, чтобы ее рот был рядом с моим, поглощая ее громкий довольный крик, когда я скользну в нее, медленно растягивая ее. — Я собираюсь трахнуть тебя, как будто эта маленькая узкая киска моя. Ты примешь это как хорошая девочка, не так ли?
Я заставил нас обоих замолчать, если не считать шлепков о наши тела и ее тихого стона, когда я покачиваю бедрами. Она промокла насквозь и сжимает меня так чертовски хорошо, что трудно поверить, что от меня снова ждут чего-то другого.
Требуется каждая крупица самоконтроля, чтобы оставаться на месте и позволить ей приспособиться, зная, что ее властная задница даст мне знать, когда она будет готова. Только когда я нависаю над ней, я понимаю, насколько я больше ее.
— Ты просто должен был дать мне все это, не так ли? Чертов хвастун. — Кончики ее пальцев скользят по моей спине, а ее бедра начинают извиваться — знак, что мне нужно отступить и снова двинуться вперед.
— Я даю тебе только половину. — Ее прикрытые глаза широко распахиваются, и она садится, чтобы посмотреть вниз, туда, где соединяются наши тела. — Но я думаю, ты можешь взять больше.
Отступая, я толкаюсь вперед, насколько могу, пока не встречаю сопротивление. Ее ногти вонзаются в мои плечи, спина выгибается, прижимая ее живот к моему. — Боже мой.
- Ты ощущаешься так чертовски хорошо, Лалиса. Такая идеальная киска. — Ее ноги обвивают мои бедра, лодыжки скрещиваются внизу спины, сжимаясь, чтобы удержать меня там, когда я глубоко внутри нее.
— Чонгук, — шепчет она как молитву, — он такой большой. Я не могу. Ах .
Она пытается прикончить меня одними словами, и, черт возьми, у нее это может получиться, если она продолжит. Моя голова падает ей на плечо. Я прижимаюсь губами к ее ключице, затем вверх по ее шее, пока наши рты не соприкасаются друг с другом в отчаянном столкновении языков и губ.
Одна рука дергает меня за волосы, а другая цепляется за спину. Она близко. Я могу сказать это по тому, как она извивается подо мной, по тому, как ее дыхание сбивается, когда конец моего члена касается ее точки G, по тому, как ее лицо искажается от экстаза, когда я углубляюсь.
Я убираю руку, держащую ее голову, и просовываю ее между нами, потирая большим пальцем ее распухший пучок нервов, пока ее тело не выгибается дугой, а челюсть не открывается в беззвучном "О". — Кончай на мой член, Лиса. Дай это мне.
Все ее тело напрягается, когда она выкрикивает мое имя у меня на плече, ногти вонзаются так глубоко, что я бы не удивился, если бы пустилась кровь. Когда ее киска пульсирует вокруг меня, я замедляюсь, прижимаюсь губами к ее лбу и переворачиваю нас так, что я оказываюсь на спине, ее тело мягкое и обмякшее на моей груди, мой член все еще погружен в нее.
— Это было... — задыхается она. — Ты... Ты кончил?
— Еще нет. Я хочу посмотреть, как ты скачешь на мне.
Лиса на мне было главной мыслью каждого душа, который я принимал на прошлой неделе. С тех пор, как она сказала это вслух, я только об этом и думал. По тому, как ее глаза сияют, когда она смотрит на мое лицо, и по застенчивой ухмылке на ее губах, я знаю, что, черт возьми, ей это по плечу.
Она садится прямо, медленно скользя вниз по моему члену, пока не захватывает каждый сантиметр. Я смотрю на пространство между ее ногами, где мы соединяемся, и там нет ни малейшего промежутка.
Христос.
— Так? — мягко спрашивает она, убирая волосы с лица. Я киваю, опуская руки на ее бедра, не в силах сформулировать ни слова. Ее бедра кружатся и скользят вниз, и у меня перехватывает дыхание. — Или вот так?
— Да, детка, просто так, — говорю я ей напряженным голосом.
Я знаю, что Лиса гибкая, потому что смотрел, как она катается. Поэтому я не знаю, почему я так удивляюсь, когда она вытягивает ноги в разные стороны, делая шпагат. — А как насчет этого?
Не могу ни говорить, ни думать, я проникаю глубже; Я, блядь, не знаю, как или откуда это приходит и куда уходит. Она кладет руки мне на живот, приподнимаясь вверх и вниз. Стрела удовольствия с силой врезается в меня, и я сжимаю ее бедра так сильно, что у нее останутся следы на несколько дней. — Ты невероятная, чертовски невероятная.
Каждое движение ее бедер — идеальный ритм, и я схожу с ума. Я резко поднимаю бедра, когда она опускается, и ее голова откидывается назад. — Вот, да, вот...
Падает мне на грудь, ее пальцы тянутся к моим волосам. Все еще раскачиваясь, сопротивляясь моему толчку, приятный звук шлепков по коже эхом разносится по комнате, и я внезапно радуюсь, что по ту сторону моей двери шумная вечеринка.
Тело Лиса идеально; сильное и гибкое, с круглой, мясистой задницей и полными сиськами. Но даже ничто из этого не имеет значения, когда дело доходит до того, как чертовски приятно чувствовать, как оргазм пронзает ее.
— Ты снова кончишь для меня, Лалиса? — Я дразню, когда ее ноги дрожат, а пальцы впиваются в мою кожу.
Она бормочет что-то бессвязное себе под нос, ее загорелая кожа мерцает в свете моей спальни, детские волосы прилипли ко лбу, на ее лице изнуренное, сытое выражение, в то время как она берет каждый дюйм, как гребаный чемпион.
Я обхватываю ее талию одной рукой, чтобы удержать ее, а другой просовываю между нашими соединенными телами. Я слегка надавливаю на ее клитор, и она разбивается.
Я заслуживаю медаль за то, что не сломался прямо сейчас, потому что все ее тело напряглось, что несколько секунд назад я бы сказал, что это невозможно. Она дрожит, ее бедра трясутся, когда она переживает свой оргазм, выкрикивая мое имя.
— Ты демон. — Она тянется вверх, прижимаясь губами к моим, наши тела все еще слиплись наилучшим образом. — Чёртов демон из реальной жизни.
— Я никогда не вел себя как ленивец, Манобан. — Я заправляю волосы, падающие на ее лицо, за уши, обхватывая ее лицо рукой. Я на секунду смотрю на нее. Раскрасневшиеся щеки и ленивая улыбка, когда она поворачивает голову, чтобы поцеловать мою ладонь. — Ты чертовски красива, понимаешь?
— Ты уже трахаешь меня, Чон. Мое эго не надо раздувать.
Вот она.
Моя после оргазма послушная, ласковая девушка ушла, ее типичное своенравное отношение восстановилось. Я хлопаю рукой по ее ягодице, снова переворачивая ее на спину. Выбравшись из нее, я посмеиваюсь над ее всхлипом разочарования и писком удивления, когда переворачиваю ее на живот. — Я не могу снова кончить. Она стонет. — Я не смогу.
Я дергаю ее за бедра, пока ее задница не оказывается в воздухе, и этот вид — то, о чем я буду мечтать каждую ночь. — Ты хочешь остановиться? — Она смотрит на меня через плечо и качает головой. — Хорошо, держись за кровать.
Ее руки тянутся и хватаются за прутья каркаса моей кровати, голова откинута на подушку, пытаясь наблюдать за мной, пока я становлюсь позади нее.
Я серьезно не думаю, что я когда-либо был таким твердым.
Я провожу своим членом вверх и вниз, уделяя дополнительное время тому, чтобы обвести ее сверхчувствительный клитор, заставляя ее тело вздрагивать. Когда она нетерпеливо хнычет, я наконец пристраиваюсь и снова погружаюсь в нее.
Она встречает каждый толчок, отталкиваясь от меня, ее задница отскакивает от меня и позволяет мне двигаться еще сильнее. Мои руки идеально ложатся на изгиб ее талии, и звуки, которые она издает, не позволят мне так долго продержаться. — Я сказал тебе, что собираюсь трахнуть эту киску, как будто она моя, Лалиса, потому что она, блядь, моя.
— Чонгук ... — Она стонет, но все же умудряется поддразнить меня. — В твоих мечтах.
— Отпусти кровать. Удовлетворение кипит у меня под кожей, когда она немедленно слушает меня, делая то, что ей говорят. Притягивая ее к себе — я хочу, чтобы она была ближе, мне нужно, чтобы она была ближе — я провожу языком по ее плечу к шее, пробуя соленый блеск на ее коже.
Одна моя рука скользит вверх по ее телу к груди, а другая ложится между ее ног, чувствуя, как мой член двигается туда-сюда, когда она подпрыгивает на нем в пылком ритме. Все ее тело дрожит, грудь вздымается, киска пульсирует вокруг меня. — Это слишком много. Это слишком хорошо, я не могу.
— Не будь лодырем, Лалиса. — Мои пальцы медленно дразнят ее клитор, преднамеренно и контролируемо, и она почти готова. Ее рот наклоняется ко мне, бедра трясутся, глаза закатываются. Я врезаюсь своим ртом в ее, когда она кричит, сжимая меня так, черт возьми, что я не могу сдержаться, выплескиваясь в презерватив.
Это как огонь, распространяющийся по всему моему телу, пожирающий и поглощающий меня, задыхающийся в пламени. Я дергаюсь и дергаюсь внутри нее хорошо после того, как мы перестали двигаться, удовольствие захлестывает меня.
- Было ли это лучше, чем ненавистный секс? — Я ворчу, опуская лоб к ее плечу.
Она начинает смеяться, ее тело извивается в моих руках. — Ой. Мой. Бог. Заткнись, Натан.

Недостатком дома, полного людей, кроме того, что у тебя дома полно людей, является попытки незаметно прокрасться.
Наконец, убедив себя выскользнуть из нее, я избавляюсь от презерватива и натягиваю спортивные штаны. Она отворачивается от кровати, морщит нос, когда понимает, что я очень решительный человек.
— Ты расплавил мне все кости, — говорит Лалиса. Она лежит голая на моей кровати, ее живот сгибается, когда она делает контролируемые вдохи. Она выглядит невероятно. Невероятно и то, что после всего этого мой член дергается, но если я прямо сейчас предложу ей еще один раунд, она меня убьет. Она смотрит, как я иду через комнату к двери спальни. — Куда ты идешь?
Я целую ее в лоб и накрываю одеялом, не обращая внимания на ее хмурый взгляд. — Я собираюсь открыть эту дверь. Ты хочешь рискнуть тем, кто может стоять снаружи, увидев тебя голой? — Она пожимает плечами. — Я собираюсь украсть дерьмо у Генри. Я вернусь через минуту.
Генри сегодня мой самый лучший игрок с команды, и я думаю, что завтра я пойду в Target, чтобы купить коробку девчачьего дерьма. Я набираю все нули и прохожу мимо, получая шок всей моей жизни, когда Генри в своих боксерах целуется с полуголой девушкой на своей кровати.
— Вот дерьмо! — кричу я, прикрывая глаза. — Извини, приятель, блять, мне нужно забрать эту коробку с вещами из твоей ванной. Мне жаль...
— Дейзи, — говорит загадочная девушка.
Я прикрываю глаза рукой и направляюсь в ванную, закрываю за собой дверь и тут же нахожу то, что мне нужно. Я украл гель для душа, шампунь, кондиционер, резинку для волос и расческу. Бросаю последний взгляд, решив захватить и носки. Я уравновешиваю их на одной руке и использую другую, чтобы прикрыть глаза, когда я отправляюсь обратно в то, что должно быть классифицировано как «облом члена».
— Она ушла. Можешь опустить руку, — прямо говорит Генри.
— Прости, малыш. Я не думал, что ты будешь здесь. Кто эта девушка?
— Кто-то, кого я знаю. Она младшая сестра Браяр. — Он вздыхает, и я чувствую себя виноватым. — В следующий раз, когда у тебя будет девушка, Кэп. Не оставляй ее одну, или я заберу ее.
Отлично. — Ты, наверное, мог бы, приятель. Я не вернусь, обещаю. Иди и найди свою девушку.
Лалиса там, где я ее оставил, когда вернулся в свою комнату. — Только что случайно «заблокировал» член Генри. Больше никаких разговоров с ним, Манобан. Он сказал, что если я оставлю тебя одну, он тебя заберет.
Она все еще смеется после того, как я положил все необходимое в ванную и вернулся к своей кровати, чтобы забрать ее.
— Он мог бы, знаешь ли. У него есть эта загадочная, но милая штука.
Разве я не знаю этого. Женщины любят Генри. Я включаю душ на нужный напор и температуру и впускаю нас внутрь, осторожно ставя ее на ноги. Я тянусь за шампунем, и она фыркает. — Натан, я могу сделать это сама.
— Зачем тебе это делать, когда я здесь, чтобы сделать это за тебя? — Она не борется со мной, пока я методично провожу пальцами по ее волосам, покрывая каждую прядь пеной и смывая их.
Мои пальцы массируют ей плечи, ее тело убаюкивается, и она откидывается на мою грудь, удовлетворенно вздыхая. Здесь тихо и спокойно, разительный контраст с тем, что было раньше, ну, пока я не беру бутылку кондиционера, щурясь на крошечные инструкции. — Куда это, черт возьми, наносится?
Она замирает от смеха. — На концы.
Я вытираю ее с головы до ног, а когда мы закончили, заворачиваю ее в самое большое и пушистое полотенце, которое у меня есть. Стасси, из ручной и пассивной превращается в раздраженную быстрее, чем кто-либо, кого я знаю, но, судя по тому, как она прижимается к моей груди, ей комфортно со мной.
Я хватаю ее футболку с Титанами из своего ящика и натягиваю ей на голову, сам надеваю боксеры, прежде чем уложить ее на кровать и забраться рядом с ней.
Мне было наплевать на шумную вечеринку за моей дверью. Я выключаю свет и ложусь рядом с ней, обнимая ее руками, когда она тут же шаркает ко мне. Она прижимается ко мне своим телом и тут же засыпает, тихий храп щекочет мою грудь.
Я, вместо того чтобы заснуть, я лежу в темноте, слушаю ее дыхание и пытаюсь придумать план, как сделать так, чтобы она не захотела делать это ни с кем другим.
И абсолютно ничего не придумываю.