глава 3
У нас чертовски много проблем.
Когда мы проходим через дверь, Тренер даже не смотрит в нашу сторону. Половина команды уже сидит перед ним, у всех один и тот же взгляд, который я узнаю: страх. Джей-Джей садится рядом с Генри и бросает на меня взгляд, говорящий «Узнай, капитан».
Нил Фолкнер — не тот человек, с которым ты хочешь быть по другую сторону баррикад. Трехкратный обладатель Кубка Стэнли перед тем, как пьяный водитель сбил его с дороги, сломав ему руки и правую ногу, что мгновенно положило конец его карьере в НХЛ. Я пересматривал его старые записи с игр бесчисленное количество раз, и он был — нет, до сих пор является — страшным ублюдком.
Итак, тот факт, что он сидит на стуле перед командой, с красным лицом, как будто он вот-вот взорвется, но ничего не говорит, вызывает у меня чувство «борись или умри». Но я нужен своей команде, поэтому я неохотно тыкаю медведя.
— Тренер, мы…
— Присаживайся, Чон.
— Что…
— Я не собираюсь тебе снова говорить.
Спотыкаясь обратно к своим товарищам по команде, поджав хвост, они теперь выглядят еще хуже, чем минуту назад. Я ломаю голову, пытаясь сообразить, что мы могли сделать, потому что он никак не мог рассердиться на домашнюю вечеринку, на которую мы ходили прошлой ночью.
Кроме Генри, большинства младших школьников там не было. Они недостаточно взрослые, чтобы пить, поэтому мы не приглашаем их на вечеринки с нами. Не сказать, что они не тратят время на братские скандалы, но, по крайней мере, я не даю пиво им в руки, так как я должен быть их ответственным лидером.
Когда Джо и Бобби наконец приходят и садятся, Тренер делает движение, ну.., фыркает, но это хоть что-то.
— За восемнадцать лет в этой школе мне никогда не было так стыдно, как сегодня утром.
Бля .
— Прежде чем я продолжу, кто-нибудь хочет что-нибудь сказать?
Он смотрит на каждого из нас так, словно ждет, что кто-то встанет и признается, но я искренне не знаю, в чем мы должны признаться. С тех пор, как я присоединился к команде, я столько раз произносил речь «Мне никогда не было так стыдно» —специально для Фолкнера, — но я никогда не видел, чтобы он выглядел таким злым.
Скрестив руки на груди, он откидывается на спинку стула и качает головой. — Сегодня утром, когда я пришел на каток, я обнаружил, что он разрушен. Итак, кто доставляет неприятности?
Спорт в колледже полон традиций. Что-то хорошее, что-то плохое, но традиции одинаковы. Мэйпл-Хиллз ничем не отличается, и у каждого вида спорта есть свои причуды и суеверия, которые передаются из года в год.
Наши шалости — это безрассудные, детские шалости. Друг против друга, против других команд, против других видов спорта. Я был в достаточном количестве этих словесных побоев Фолкнера за эти годы, чтобы знать, что я не позволял этому случиться во время моего пребывания в качестве капитана. Эгоистичные ребята боролись за то, чтобы превзойти друг друга и даже самих себя, пока дело не дошло до того, что школа была вынуждена вмешаться.
Так что, если нашу арену разгромили, значит, кто-то меня не слушал.
Я немного выступаю вперед, чтобы получше рассмотреть своих товарищей по команде, и мне требуется примерно 0,2 секунды, чтобы заметить Расса, второкурсника, который играл с нами весь последний год и сейчас выглядит так, будто увидел привидение.
Голос Фолкнера становится настолько громким, что эхом разносится по комнате. — Директор в ярости! Декан в ярости! Я чертовски в ярости! Я думал, мы подвели черту под этим шутовским дерьмом? Вы должны быть мужчинами! Не детьми.
Я хочу что-то сказать, но во рту чертовски пересохло. Я прочищаю горло, что ничем не помогает, но мне удается привлечь его внимание. Сделав глоток воды, мне наконец удалось заговорить. — Мы подвели черту, тренер. Мы ничего не сделали.
— Значит, кто-то спонтанно решил разбить генератор и систему охлаждения? Мой каток вот-вот превратится в бассейн, и вы ожидаете, что я поверю, что вы, клоуны, не имеете к этому никакого отношения?
Это очень, очень плохо.
— Директор проведет беседу с каждым студентом-спортсменом через пять минут. Пристегнитесь, джентльмены. Надеюсь, никто из вас не хотел сделать хоккей своей карьерой.
Я только что сказал «ебать»?
POV | ЛИСА
В моем планере полный непоправимый хаос, и я чертовски раздражена.
Это противоположно чувству пятницы, которое люди так любят. Сегодняшний день должен был пройти без проблем. я проснулась под красивым мужчиной, и остаток дня был спланирован идеально. Тренажерный зал, колледж, тренировка с Аароном, ужин и, наконец, танцы до боли в ногах на любой вечеринке, что звучит наиболее весело.
У меня даже была возможность снова увидеть Райана и сконцентрироваться на устранении этих взаимных зудов, пока у него еще есть время.
Но, согласно очень пассивно-агрессивному электронному письму, которое я получила, Дэвиду Скиннеру, спортивному директору Мэйпл-Хиллз, наплевать на мой ежедневник или график тренировок, и уж точно ему наплевать на мою сексуальную жизнь.
Иначе зачем бы ему повсеместно отменять тренировки и тащить каждого студента-спортсмена в самый худший угол кампуса?
В этом здании прячутся все тренеры и планируют, как сделать нас всех несчастными. Когда сегодня утром я опубликовала фотографию с надписью «Просто наслаждайся тем, где ты сейчас находишься», я не осознавала, что окажусь в огромной очереди студентов, пытающихся попасть в комнату награждения.
Я теряюсь в гневных мыслях на грани убийства, когда две мускулистые руки обвивают меня сзади за талию, и я чувствую, как губы нежно прижимаются к моей макушке. Мгновенно понимая, что это Райан, я устраиваюсь в его объятиях и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него. Он двигается, чтобы поцеловать меня в лоб, и, конечно же, я чувствую себя немного лучше. — Привет, красивая девушка.
— Я в стрессе, — ворчу я, глядя вперед, чтобы посмотреть, как движется очередь. — И ты лезешь вне очереди. У тебя будут проблемы.
Схватив меня за плечи, он поворачивает меня лицом к себе. Его длинный палец скользнул мне под подбородок, запрокидывая мою голову, чтобы соответствовать его гигантскому росту. Когда я думаю, что он не может быть чертовски милее, он убирает мои волосы с моего лица и улыбается мне. — Ты управляешь ежедневником, , а не он тобой.
— Ты все еще лезешь вне очереди.
Он усмехается, пожимая плечами. — Ты заняла мне место. Это то, что я говорил всем, кого проталкивал. Да ладно, какую тошнотворно-мотивирующую цитату ты сегодня опубликовала? Нужно ли нам пересмотреть ее?
Мы с Райаном начали видеться в прошлом году, когда встретились на вечеринке и стали партнерами по пиво-понгу. Естественно, мы победили, потому что мы самые упрямые и конкурентоспособные люди в радиусе сотен миль от Мейпл-Хиллз. На следующий день он проскользнул ко мне в личные сообщения, пошутив, что не ожидал найти кого-то, кто так агрессивно играет в алкогольные игры, и проповедуя положительные эмоции только на своих страницах в социальных сетях.
С тех пор всякий раз, когда я злюсь или сыта по горло, он напоминает мне, что я должна быть лучом солнца.
Хуево.
— Что ж? — спрашивает он, ведя меня по мере приближения ко входу.
— Речь шла о том, что нужно остановиться, чтобы насладиться моментом, в котором вы находитесь.
Его улыбка становится шире, когда он понимает, что поймал меня. — Хорошо, да, я могу работать с этим. Это отстой, тренировки отменили, но, если тебе нравится этот момент, ты будешь тусоваться со мной, ведь я великолепен.
Скрестив руки на груди, я изо всех сил стараюсь сдержать улыбку, пытающуюся прорваться сквозь меня, продолжая притворяться, что он никоим образом не влияет на мое настроение. — Хм.
— Какая толпа, боже. Как только мы выберемся отсюда, я отведу тебя поесть, а позже мы можем пойти на хоккейную вечеринку, чтобы ты выплеснула всю свою стрессовую энергию.
— Что-то еще? — Я позволяю ему развернуть меня, теперь, когда мы находимся всего в нескольких шагах от того, чтобы попасть в комнату, а его руки остаются на моих плечах.
— Я отвезу тебя домой и позволю тебе снять остатки стресса с моего тела?
— Битой?
Его пальцы погружаются в мои напряженные мышцы, ритмично прорабатывая каждый узел, пока я поворачиваю голову из стороны в сторону. — Извращенния. А ты, переоденешься в Харли Квинн?
Он громко мычит, когда мой локоть упирается ему в ребра, что до смешного драматично, потому что мой локоть определенно болит сильнее.
После ожидания, похожего на целую жизнь, мы наконец проходим через вход в комнату награждения. Вместо обычных круглых столов в зале стоят ряды стульев, обращенных к сцене.
Что, черт возьми, происходит?
Игнорируя мою непосредственную озабоченность, Райан настаивает на том, чтобы я наслаждалась моментом, что примерно означает, что меня заставляют сидеть с баскетбольной командой. Так что теперь я зажата между Райаном и Мейсоном Райтом, его товарищем по команде, из-за которых мое респектабельное тело ростом пять футов четыре дюйма выглядит как ребенок-переросток.
— Чипсы?
Я изо всех сил пытаюсь не смотреть на пакет Lays, который суют мне под нос, но они пахнут барбекю, который, как знает Райан, мой любимый. — Нет, но спасибо.
Он наклоняется вперед, чтобы покопаться в мешке у своих ног, громко шурша, не обращая внимания на людей, которые смотрят на нас. С фырканьем откинувшись на свое место, он протягивает пакет. — Печенье?
— Нет, спасибо. Я не голодна. — Я стараюсь больше не привлекать к нам внимание, но трудно не заметить выражение разочарования на его лице. — Не смотри на меня так. Региональные соревнования прямо на носу. Я не могу набрать вес.
Райан сутулится на своем сиденье, чтобы наши головы были на одном уровне, и наклоняется, чтобы позволить нам быть ближе. Его дыхание танцует на моей коже, а его губы парят над моим ухом, вызывая волну мурашек по всему моему телу.
— Как человек, который довольно часто «поднимает» тебя, я чувствую, что имею право сказать следующее: если этот придурок не в состоянии справиться, если твой вес колеблется на несколько фунтов, что, кстати, совершенно нормально, он не должен быть твоим партнером.
— Мы больше не будем говорить об этом, Райан.
— Лис…— начинает он, прерывая себя, когда директор Скиннер, наконец, выходит на сцену, щурясь от прожекторов. Райан снова выпрямляется и кладет руку мне на бедро, мягко сжимая его. — Может быть, позже нам понадобится бита.
Пронзительный визг включенного микрофона эхом разносится по комнате, заставляя всех вздрогнуть. Скиннер занял свое место за трибуной, но пока не смог заставить себя улыбнуться.
Он сильно постарел за то время, что я училась в UCMH. Раньше он выглядел доступным и нетерпеливым, но теперь, с пренебрежением, которое он проявляет, углубляя морщины на лбу, он выглядит совсем не так.
— Добрый день всем. Спасибо, что нашли время прийти сюда за такое короткое время. Я уверен, вы все задаетесь вопросом, почему вы здесь.
Я не знаю, почему он делает вид, что в электронном письме не было слова «обязательно», выделенного жирным шрифтом заглавными буквами.
Скиннер сбрасывает пиджак, вешает его на стул позади себя и, вздохнув, снова поворачивается ко всем нам лицом. Он проводит рукой по своим редеющим седым волосам, которые, клянусь, были густыми и черными, когда я была на первом курсе.
— Есть определенные ожидания, когда имеешь дело со студентами колледжа. Само собой разумеется, что когда вы начинаете свою взрослую жизнь вдали от дома, будет некоторый уровень хаоса. — Он снова вздыхает, его усталость очевидна. — И если вы добавляете в смесь соревновательный спорт, баланс меняется, когда вы пытаетесь совместить свои навыки с подлинным опытом колледжа.
Ну, это покровительственно. Такое ощущение, что он заставил свою секретаршу написать эту короткую речь, а сам несколько раз отрепетировал ее перед зеркалом. Если бы Брин была здесь, она бы очень критически отнеслась к его игре.
— Некоторые из вас слишком сильно наслаждались учебой в колледже.
Ну. Поехали.
— За пять лет, что я был спортивным директором, я имел дело с бесчисленным количеством ситуаций, которых можно было избежать. Неконтролируемые вечеринки, медицинские расходы из-за безрассудного поведения студентов в кампусе, больше розыгрышей, чем я могу сосчитать, незапланированная беременность и…
Скрип стула Майкла Флетчера, скребущего по полу, раздается, когда он вскакивает на ноги.
— Г-н. Флетчер, сядьте, пожалуйста.
Флетч игнорирует его, вместо этого наклоняясь, чтобы схватить свою сумку с пола. Он топает к выходу, с силой толкая обе двери выходя из комнаты.
Я не очень разбираюсь в футболе, но все говорят, что Флетч — лучший полузащитник, которого когда-либо видел этот колледж, и ему практически гарантировано место в НФЛ, когда он закончит учебу.
Что еще более важно, он невероятно гордый отец своей маленькой девочки Дии, которая родилась у него со своей девушкой Приши в прошлом году.
Приши была со мной в команде по катанию до того, как случайно забеременела в начале первого года обучения. Когда я спросила ее, вернется ли она, она ответила, что ее мочевой пузырь уже не тот, что был после того, как она вытолкнула девяти фунтового ребенка, и ей не хотелось бы мочиться на льду перед публикой.
Они живут вместе со своими друзьями, и все по очереди присматривают за ребенком, чтобы Флетч и Приши могли пойти на занятия. Тот факт, что Скиннер использует их в качестве примера в своем упражнении по избиению учеников-правонарушителей, просто дерьмово с его стороны.
Проходит двадцать минут, а он все еще продолжает. Я кладу голову на плечо Райана и закрываю глаза, принимая печенье, которое он тайком кладет мне на ладонь.
— …в общем.
Наконец— то
— В дальнейшем будет применяться подход нулевой терпимости к незаконному присвоению статуса в этом кампусе.
Я чувствую, что упускаю здесь огромную часть головоломки, потому что, несмотря на его длинную, еще не оконченную речь, я понятия не имею, что послужило причиной такого грубого прерывания моего графика.
— Для старшеклассников, которые надеются присоединиться к профессиональным командам в конце этого учебного года, было бы полезно принять это сообщение к сведению.
Рядом со мной Райан фыркает, засовывая в рот еще одно печенье. Когда я открываю рот, чтобы спросить, что такого смешного, он засовывает одно и в мой, ухмыляясь, как дурак, потому что у меня нет другого выбора, кроме как съесть это.
У Скиннера наконец закончились силы. Он прислоняется к подиуму, и его плечи опускаются. — Мне все равно, каков ваш потенциал. Если вы не будете выполнять взятые вами обязательства, вы будете на скамейке запасных. Я бы хотел, чтобы команда по фигурному катанию и хоккею осталась, но остальные могут идти.
Райан хватает свою сумку с пола и встает, потягиваясь и преувеличенно зевая. — Я буду ждать тебя снаружи. Пойдем за едой?
Я киваю ему, подкрадываюсь на цыпочки, чтобы большим пальцем стереть крошки печенья с уголка его рта. — Надеюсь, я ненадолго.