глава 2
Рядом с моим членом рука, которая не моя.
Она крепко спит, громко храпя, обняв меня за талию и засунув руку под резинку моих боксеров. Я аккуратно убираю руку и осматриваю ее — длинные накладные ногти, кольца Картье и часы «Ролекс», привязанные к ее тонкому запястью.
Кто это, черт возьми?
Даже после, бог знает какой ночи, от нее все еще пахнет дорого, а пряди длинных золотисто-светлых волос свисают с моего плеча там, где она лежит позади меня.
Я не должен был идти на вечеринку прошлой ночью, но Бенджи Хардинг и остальные баскетболисты — убедительные маленькие засранцы. Как бы я ни любил устраивать вечеринки, ничто не сравнится с тем, чтобы отправиться куда-нибудь еще и вернуться домой в тихий дом, где нет чужого беспорядка.
Если только вы не говорите о таком беспорядке. Где в твоей постели женщина, и ты не можешь вспомнить, кто это, черт возьми.
Здравомыслящая часть моего мозга говорит мне перевернуться и посмотреть на нее, но другая часть, которая помнит все глупые ситуации, в которые мы попали, продолжает напоминать мне, что пьяный Чонгук — мудак.
Эта часть моего мозга реально опасается, что это будет чья-то сестра или, что еще хуже, чья-то мама.
— Ты можешь перестать двигаться? — огрызается таинственный гость. — Что это за чертовы спортивные парни и раннее утро?
Тот голос. Лучше бы я его не узнавал.
О черт.
Я медленно переворачиваюсь, чтобы подтвердить свои худшие опасения: прошлой ночью у меня был секс с Китти Винсент.
Подтверждено.
Она выглядит мирной, когда пытается уснуть: черты ее лица мягкие и нежные, губы розовые и поджатые. Судя по тому, какой спокойной она сейчас выглядит, вы бы не догадались, что она совсем буйная…
— Почему ты смотришь на меня, Чонгук? — Ее глаза распахиваются, и она разрушает меня одним своим взглядом, как чертов дракон, которым она и является.
Китти Винсент не в ладах с богатыми девушками с папиной кредитной картой, подвидом женщин в UCMH, по которым я являюсь экспертом. Опыт, который я приобрел, занимаясь сексом практически со всеми из них.
Кроме этой.
Я никогда не должен был делать это с этой.
Визуально с ней все в порядке. Честно говоря, она абсолютный нокаут. Но она просто абсолютно ужасный человек.
— У тебя все нормально? — осторожно спрашиваю я. — Тебе что-нибудь нужно?
— Мне нужно, чтобы ты перестал пялиться на меня так, будто никогда раньше не видел голую женщину в своей постели, — отрезает она в ответ, прижимаясь всем телом к спинке кровати. — Мы оба знаем, что было, и ты меня пугаешь.
— Я в шоке, Кит. Я, э-э, не помню, как это произошло…
Я помню, как был на вечеринке и пытался уговорить Саммер Кастильо-Уэст дать мне ее номер телефона, но мне трагически отказали четвертое сентября подряд. Я также помню, как играл в пиво-понг с Дэнни Аделеке и проиграл, чего лучше не вспоминать, но я до сих пор не помню, как это произошло.
— Вот дерьмо. Подожди, разве ты не встречаешься с Дэнни?
Она закатывает голубые глаза и тянется к своей сумочке, лежащей на столике рядом с моей кроватью, ругаясь, когда обнаруживает, что батарея ее телефона разряжена. Убрав волосы с лица, она, наконец, смотрит на меня, и я никогда не встречал женщину, которая выглядела бы настолько раздраженной моим существованием. — Мы расстались.
— Верно-верно. Это отстой, извини. Что случилось?
Я пытаюсь быть вежливым, любезным хозяином, как сказали бы некоторые, но она поднимает одну из своих идеально вылепленных бровей и хмурится. — Почему это тебя ебет?
Я нервно потираю челюсть ладонью, пытаясь придумать причину, чтобы дать ей ответ. Но она права. Мне все равно, я ненавижу изменщиков и запаниковал, но раз они расстались, мне не о чем беспокоиться. — Только пытаюсь быть милым.
Она одаривает меня самой фальшивой улыбкой, которую я когда-либо видел, сбрасывает ноги с кровати и голышом направляется в мою ванную. Трудно сосредоточиться на том, как хорошо она выглядит, потому что она бросает незаинтересованный взгляд через плечо в последний раз, а потом косится на меня. — Если хочешь быть милым, возьми мне Uber.
Слава Богу. — Конечно.
— Только бизнесс класс, Чонгук. Достаточно того, что меня увидят, когда я ухожу отсюда. Не заставляй меня страдать еще больше из-за дешевизны.
Когда дверь в ванную захлопывается и я слышу, как включается душ, я знаю, что можно безопасно выкрикивать в подушку все ругательства, которые я знаю.
Я стою у входной двери, наблюдая, как Китти садится в свой Uber, очевидно, бизнес класса, из-за потенциального позора.
Проведя рукой по волосам, я не могу понять, как я оказался здесь после того, как поклялся, что в этом году все будет по-другому.
Я отчетливо помню, как сказал Робби, моему лучшему другу, на обратном пути в Калифорнию из Колорадо, что выпускной год будет другим. Я, должно быть, сказал это не меньше двадцати раз за наше двухдневное путешествие, наполненного кофе.
Я продержался три недели.
Меня быстро вырывает с вечеринки жалости, которую я устраиваю для себя, из-за бормотания позади меня. Робби и другие мои соседи по комнате, Джей-Джей и Генри, сидят в нашей гостиной и потягивают кофе из своих кружек, как актеры шоу «Взгляд».
— Ну-ну, — самодовольно говорит Робби. — Что здесь случилось, маленькая шлюшка?
Робби лично терроризировал меня с тех пор, как нам исполнилось пять лет. Отец Робби, которого я до сих пор называю мистером Г. шестнадцать лет спустя, был тренером нашей местной хоккейной команды в округе Игл, где мы выросли. Там мы встретились и подружились, и с тех пор он был моей занозой в заднице.
Я игнорирую его и направляюсь прямо мимо их любопытных глаз на кухню, наливая кружку кофе и показывая ему палец вместо удовлетворенного ответа.
Проглатывая свой кофе, кажется, за две секунды, я все еще чувствую их взгляды на себе. Это худшая часть жизни с вашими товарищами по команде — ничто не секрет.
Джей-Джей, Робби и я — старшекурсники, живущие вместе в общежитии с первого года обучения, но Генри — второкурсник из нашей команды, который переехал в начале семестра.
Этот парень невероятный игрок в хоккей, но у него есть немного проблем со всей стороной социального давления, которое возникает, когда он находится в спортивной команде. Он ненавидел жить в общежитии и изо всех сил пытался завести друзей вне команды, поэтому мы предложили ему переехать сюда.
У нас всегда была свободная спальня, потому что наш гараж был превращен в спальню из-за инвалидной коляски Робби, и Генри был более чем благодарен за это предложение.
Даже за три короткие недели, что он здесь, мы уже можем видеть, что он стал более уверенным в себе — возможно, поэтому у него больше нет проблем с тем, чтобы помогать Джей-Джею и Робби оскорблять меня.
— Почему ты занимался сексом с Китти Винсент? — спрашивает Генри через ободок своей кофейной кружки. — Она не очень милая.
Ах да, и у пацана нулевой фильтр.
— Я собираюсь притвориться, что не делал этого, приятель. Она тоже не была в восторге от этого, и я не помню ни секунды, так что это не считается. — Я пожимаю плечами, иду в гостиную и плюхаюсь в кресло. — Как, черт возьми, вы трое позволили этому случиться?
Достаточно ли я взрослый, чтобы не перекладывать вину за свою ошибку? Конечно. Это остановит меня от попытки? Нет.
— Я пытался помешать тебе уйти с ней, братан, — откровенно лжет Джей-Джей, защищаясь, поднимая руки. — Ты сказал, что она приятно пахла, и ее задница чувствовалась хорошо. Кто я такой, чтобы стоять между тобой и настоящей любовью?
Я громко стону, заставляя свою голову гудеть от шума. Если Джейден утверждает, что пытался помешать мне уйти, он, вероятно, заказал убер и посадил меня с Китти.
Джей-Джей — единственный ребенок из захолустной Небраски, поэтому возиться с окружающими людьми было его единственным источником развлечения, когда он рос.
Его родители всегда приезжают в июне, чтобы они могли присоединиться к остальным из нас на LA Pride с Джей-Джеем, с гордостью нося значки союзников с пансексуальным флагом. Время, которое они проводят в нашем доме, позволило мне лучше узнать их, и именно поэтому я знаю, что отец Джей-Джея точно такой же, до такой степени, что я не знаю, как его мама справлялась с двумя из них в доме.
Миссис Джохал — удивительная женщина с терпением святой. Она всегда следит за тем, чтобы наш холодильник был наполнен разными карри и гарнирами, прежде чем они уедут, и у нее потрясающий вкус в фильмах ужасов, возможно, поэтому я так ее люблю.
Она может быть единственной причиной, по которой я еще не убил Джейдена.
Робби маневрирует рядом со мной и, как мне кажется, успокаивающе обнимает меня за плечи. — Ваше внимание к школе и хоккею длилось дольше, чем я ожидал. А теперь давай, разбирайся со своим дерьмом. Ты должен отвезти нас на урок.
Я понятия не имел, что хочу изучать, когда меня приняли в Мэйпл-Хиллз. Я заканчиваю учебу менее чем через год, и я до сих пор не уверен, что изучение спортивной медицины было правильным выбором.
Меня призвали в «Ванкувер Вайперс», когда я закончил среднюю школу, и это был трудный выбор — поставить свое образование на первое место, особенно когда я с детства мечтал присоединиться к НХЛ. Все, что я хочу делать, это играть, но я знаю, что в хоккее все время что-то идет не так; одна серьезная травма или один несчастный случай, и ваша карьера окончена.
Даже несмотря на то, что место в моей команде мечты ждет меня, как только я закончу обучение, я все еще хочу, чтобы что-то, чему я научился за последние три года, осталось в моем мозгу, поэтому мой запасной план казался стоящим того.
Мой отец не был фанатом того, что я уезжаю из штата в колледж, и еще меньше он был фанатом того, что я подписал контракт с хоккейной командой, не говоря уже о том, что она канадская. Он хотел, чтобы я изучал семейный бизнес и управлял горнолыжными курортами, пока я не стану старым и седым, как он. Мысли о том, чтобы превратиться в моего отца, всегда было достаточно, чтобы драть себе задницу и добиваться своих целей.
Мне бы больше повезло в понимании клеточных структур, если бы я не был постоянно измотан практикой, не говоря уже о том, чтобы уберечь моих товарищей-клоунов по команде от неприятностей. Когда Грег Левински выпустился и вручил мне капитанский факел в прошлом году, он не подготовил меня к тому, как быть няней, чтобы держать задницы на скамейках готовыми к игре.
Робби помогает мне, так как он помощник тренера Фолкнера. После несчастного случая на лыжах в первом классе старшей школы Робби не смог восстановить подвижность в ногах и теперь передвигается в инвалидном кресле. Он перенес свой навык орать на меня на льду, чтобы орать на меня со своего места вне льда.
Он ничего не любит больше, чем размахивать своим огромным блокнотом в моем направлении и говорить мне, чтобы я работал лучше. Ребятам из команды нравится, что я беру на себя основную тяжесть оскорблений Робби, потому что это облегчает жизнь остальным.
Прекрасный пример — такие дни, как сегодня. По пятницам у нас с Джей-Джеем занятия в научном корпусе, поэтому у нас есть традиция тащиться на каток для практики через Dunkin' для пончика перед тренировкой.
Это наш маленький секрет, но Джей-Джей знает, что если нас поймают, вина все равно будет на мне, так что он не возражает против риска. Последний урок в пятницу — мое самое нелюбимое занятие в мире, поэтому я не против риска.
Я лениво просматриваю свою ленту, ожидая Джей-Джея возле его лаборатории, когда слышу, как его веселый тон становится все громче, когда он приближается ко мне. — Готов надрать свою похмельную задницу?
— Нет ничего, что не могло бы решить радужное кольцо. Выпивать алкоголь в любом случае полезно. Это освежит меня сегодня вечером.
Его брови нахмурены. — О чем ты говоришь? Ты не видел групповой чат?
Последнее, что я видел там, это то, как Робби решил, что мы устраиваем сегодня вечеринку. Наша первая игра состоится не раньше, чем через две недели, и у нас есть традиция начинать сезон с вечеринки или “нас пятерых”.
Как только я достаю свой телефон, я вижу сообщения, которые еще не читал.
ХОККЕЙНЫЕ ЗАЙКИ
БОББИ ХЬЮЗ: Я умираю.
КРИС ХАДСОН: С Богом, приятель.
РОББИ ГАМЛЕТ: Выпьем сегодня у нас?
БОББИ ХЬЮЗ: По словам Майкла Скотта, я снова готов страдать.
ДЖО КАРТЕР: Я принесу алко-рулетку с текилой.
ГЕНРИ ТЕРНЕР: В письме от Фолкнера говорится, что нужно идти в зал награждения, а не на каток.
ДЖЕЙДЕН ДЖОЛ: Что за хрень?
ГЕНРИ ТЕРНЕР: Он отправил сообщение час назад.
Комната награждения — это служебный зал в центральной части спортивного корпуса. Большинство из нас не проводят там много времени, если только у нас нет проблем; там тренеры работают вне тренировок и игр. Там проходят церемонии в конце года. Если нас туда зовут, значит, кто-то сильно облажался, и я надеюсь, что это был не я.
— Я не знаю, что происходит, — говорит Джей-Джей, когда мы забираемся в мою машину. — Знаешь Джоша Муни, бейсболиста из моего класса? Он сказал, что их практика также была отменена. Им тоже нужно идти в комнату награждения, но им сказали приходить через тридцать минут после нас. Чертовски странно, чувак.
Идет третья неделя семестра, какие у нас могут быть проблемы?