Князь Мрака

— Я должен рассказать вам, что произошло прошлой ночью, — произнёс Александр, стоя посреди холла. Его голос дрожал, но в нём слышалась настойчивость. — Это не был сон. Я видел, как Карин вышла из своей комнаты, как в трансе… Она пошла вниз, к той чёрной двери с драконами, и… что-то схватило её. Бледные руки… когти… Они утащили её туда.

Анна нахмурилась, опустив взгляд.

— Александр, прошу… ты устал, пережил шок. Тебе, возможно, всё это приснилось. Карин уже увезли в больницу, всё хорошо…

— Нет! — резко перебил его Александр. — Ничего не хорошо! Вы не видите, что происходит? Посмотрите на это! — Он резко отдёрнул ворот своей рубашки, обнажая шею.

Анна вскрикнула и прикрыла рот. — Господи… Две ранки… как будто укусы.

Габриэл подошёл ближе и внимательно осмотрел.

— Да… Такие же были у Карин. Я сам их видел.

— Владислав, — сказал Александр глухо. — Он вампир. Он и есть Влад Цепеш. Я видел портрет, и… это он. Он и есть Дракула. Он пьёт кровь! Он охотится на нас!

Фридрих отшатнулся. — Ты сошёл с ума… Это невозможно. Это…

В этот момент раздался тихий голос с лестницы:

— Нет, он не сошёл с ума…

Все обернулись. Это был Джошуа. Он спускался по лестнице с бледным лицом, как будто не спал всю ночь. Он подошёл к ним и, не говоря ни слова, расстегнул ворот пижамы. На его шее тоже были две ранки.

— Он приходил ко мне ночью, — тихо сказал мальчик. — Он сказал, что принесёт мне новую игрушку… А потом начал пить мою кровь.

В комнате повисла тишина. Даже те, кто только что отмахивался от слов Александра, теперь смотрели на него с ужасом.

— У меня есть доказательство, — сказал он, поднимая фотоаппарат. — Я сфотографировал это существо. Мне нужно проявить снимок. Если я прав… вы сами всё увидите.

И Александр, сжав в дрожащих пальцах фотоаппарат, быстро поднялся по лестнице в свою комнату. Он почти не слышал, как за спиной кто-то шептал его имя — все внимание было приковано к одному: к плёнке. Он должен узнать, запечатлелось ли на ней то существо.

В это время внизу остальные сгрудились вокруг старого телефонного аппарата, стоявшего в нише за стойкой регистрации. Габриэл снял трубку и начал набирать номер местной больницы. Несколько секунд — и тишина. Ни гудка, ни шороха. Он попробовал ещё раз. Безрезультатно.

— Это невозможно, — прошептала Анна и, пройдя за телефон, склонилась к стене. Она потянула провод — и закричала:
— Он… он перерезан. Провод просто обрублен. Как будто его перекусили.

Фридрих побледнел и медленно опустился в кресло.
— Мы… мы отрезаны от внешнего мира…

Габриэл сжал кулаки.
— Кто-то сделал это специально. Чтобы никто не смог позвать на помощь.

Анна посмотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, туда, где находилась комната Александра.
— Надеюсь, он прав. Надеюсь, у него на снимке правда будет… то, что мы должны увидеть.
Александр весь день не выходил из комнаты. Окна были зашторены, лампа — накрыта плотной тканью, чтобы не привлекать внимания. Он с трудом держал руки в спокойствии, когда доставал плёнку из фотоаппарата и начинал процесс проявки. Комната наполнялась резким запахом химии, тусклый красный свет лампы отбрасывал дрожащие тени на стены, но он не замечал — весь сосредоточен на одном кадре.

Когда изображение начало проявляться, у него перехватило дыхание. На фото, в тени подвала, среди древнего каменного саркофага, было видно существо: тощее, лысое, с искажённым лицом, вымазанным кровью. Оно стояло, уставившись прямо в объектив, с длинными, когтистыми руками и глазами, в которых отражался тусклый свет вспышки. На полу, в луже крови — Карин.

До наступления темноты он успел всех собрать в общей комнате. Габриэл, Анна, Джошуа и Фридрих пришли первыми, напряжённые и бледные. Александр молча разложил снимок на столе. На мгновение повисла тишина.

А потом начались вскрики. Анна отпрянула, зажав рот рукой. Фридрих отшатнулся, как будто снимок мог укусить его. Джошуа лишь тихо сказал:
— Это он… Это тот, кто приходил ко мне…

— Это существо не человек, — прошептал Габриэл. — И оно живёт здесь. Под нами.

Александр взглянул на остальных.
— Теперь вы верите мне?

Повисла тревожная тишина. Фотография всё ещё лежала на столе, словно мёртвое око, наблюдавшее за каждым их движением.

— Значит… вы верите мне? — слабо повторил Александр.

— Да, — первым ответил Габриэл, сжав челюсти. — Слишком многое сошлось. И эти раны…  Джошуа, и Карин… И теперь это. Мы в ловушке, чёрт возьми.

Александр посмотрел на окно. Солнце клонилось к горизонту, тьма стремительно надвигалась.

— Скоро ночь. — Голос его звучал напряжённо. — А значит… он снова выйдет. Владислав… Дракула. Он наверняка снова пригласит нас на ужин, как будто ничего не произошло. Но теперь мы знаем правду. И нам нельзя расслабляться. Никому нельзя спать этой ночью. Ни на минуту.

Анна вытащила из-под блузки небольшой серебряный крестик. Он висел на старой цепочке, потемневшей от времени.
— Может быть, это нас защитит, — сказала она и добавила дрожащим голосом, — В фильмах и книгах это помогает… может и здесь поможет.

Габриэл встал, подошёл к шкафу у стены и достал кожаный чехол. Он раскрыл его и достал охотничий нож с широким, остро заточенным клинком.
— Я не знаю, поможет ли крестик, но я знаю одно: если эта тварь приблизится ко мне, я проткну его  сердце. Так, как учили.

Александр кивнул, будто собирая в себе остатки решимости.
— Мы должны выжить этой ночью. Вместе.

За окнами уже завыли волки.

Ночь опустилась на горы тяжёлым покрывалом. Ветер завывал в ветвях деревьев, словно предчувствовал беду. В холле гостинницы снова зазвучали шаги — это Владислав  и, как всегда, пригласил всех на ужин.

Но сегодня он выглядел иначе. Его кожа была ещё бледнее, чем обычно — почти меловая, почти мёртвая. Губы — тонкие, с трудом скрывали чуть обнажившиеся клыки. А глаза… глаза утратили вежливую маску, став холодными, насторожёнными, недобрыми.

Он оглядел их всех взглядом хищника, маскирующегося под хозяина дома.

— Вы как будто встревожены, — произнёс он медленно, внимательно изучая их лица.

Никто не ответил сразу. Тишина висела в воздухе.

Фридрих, побледневший и опухший от слёз, выдавил:
— Это… из-за моей жены. Марта умерла ночью. Сердце не выдержало.

Наступила пауза. Владислав, казалось, чуть улыбнулся уголками губ, но глаза остались пустыми.

— Какая жалость… — произнёс он тихо, почти с сожалением, хотя в его голосе не чувствовалось ни скорби, ни удивления.
Затем он жестом пригласил всех за стол.

Но в этот вечер никто не чувствовал голода.

Владислав, заметив, как все медлят с приёмом пищи, поднялся из-за стола и с натянутой вежливостью произнёс:

— Ну, если вы не хотите есть, прошу хотя бы… вина. Красное вино, как известно, хорошо влияет на кровь. — Он сделал акцент на последних словах и налил себе бокал густой тёмной жидкости.

Он обошёл стол, наполняя бокалы. Жидкость в них была слишком густой, слишком тёмной — словно не вино вовсе. Свет свечей отражался в бокалах, словно в свежей крови.

Александр застыл, глядя, как рубиновая жидкость медленно наполняет его бокал. В голове всплыли обрывки: усталость, странная сонливость после ужинов… И вдруг он понял.

Он кормил нас. Подготавливал.

Как скот перед забоем. Чтобы кровь стала "вкуснее". Чтобы тела были слабы и не сопротивлялись.

Александр поднял взгляд на Владислава. Тот уже смотрел прямо на него, и в его глазах на миг блеснуло нечто чужое — голод, древний, как сама ночь.

Владислав, откинувшись в кресле, взял бокал и, чуть пригубив тёмную жидкость, медленно начал говорить — его голос был бархатистым, спокойным, почти убаюкивающим:

— Знаете ли вы, как предают героев? Как забывают тех, кто спасал землю от врагов… Кто проливал кровь не ради славы, а ради порядка? — Он провёл пальцем по краю бокала, и звук, почти неслышимый, прошёлся холодком по спинам слушателей.

Все молчали. Он продолжил:

— Влад Цепеш... — он задержал взгляд на портрете на стене. — …был человеком, которого боялись, но не понимали. Его называли чудовищем. Но кто были настоящими чудовищами? Те, кто напали на его земли. Те, кто его предали. Кто забил кол в его сердце и бросил в землю, как собаку.

Пламя свечей вздрогнуло, будто от сквозняка, хотя окна были закрыты.

— Он был прав, когда увидел в людях слабость и ложь. Он был прав, когда начал мстить. Люди думают, что время сотрёт их грехи. Но время — лишь петля. И всё возвращается. Всё.

Владислав сделал ещё один глоток и тихо усмехнулся.

— Может быть, пришла пора, чтобы человечество вкусило ту самую боль, которую когда-то посеяло…

Молчание повисло в воздухе. За окнами выл ветер, и где-то вдалеке, в лесу, зарычал зверь. Пламя свечей задрожало вновь, словно сама ночь подслушивала этот разговор.

Полночь застыла в воздухе, как ледяной туман. Где-то в доме затихли последние шаги, двери щёлкнули, и всё погрузилось в гнетущее молчание. Александр лежал в постели, напряжённый, будто каждое движение могло разбудить нечто спящее рядом. Страх сдавливал грудь. Он не знал, спит ли или бодрствует, — всё слилось в один кошмар.

И тогда — шаги. Мягкие, почти неслышимые, но жутко явственные. Они приближались.

Александр с трудом поднял голову — и замер.

Под дверью начала просачиваться тень. Она словно жила своей жизнью — ползла по полу, по стенам, карабкалась по потолку. Она была слишком плотной, слишком чёрной — не естественной. Холодный пот стекал по виску.

Дверь начала открываться. Скрип — тихий, болезненный, как шёпот умирающего.

И из темноты шагнул Он.

Дракула.

То, что когда-то было Владиславом, теперь выглядело, как нечто из самых древних кошмаров. Череп, лишённый волос, белая, словно мрамор, кожа. Острые, изогнутые уши, хищно выдвинувшиеся вперёд. И усы — прежние, ухоженные, как у вельможи, абсурдно сохранявшие облик хозяина гостиницы.

Его глаза были двумя бездонными впадинами, вспыхивавшими красным. Клыки блеснули в полумраке. Он приближался медленно, будто смакуя страх Александра. Его тень растекалась по комнате, поглощая всё — кровать, стены, свет…

Александр пытался закричать, но голос застрял в горле, как комок. Он ощущал, как воздух сгущается, как сердце колотится в бешеном ритме, будто хочет вырваться из груди. Дракула наклонялся всё ближе…

И тогда — тьма полностью накрыла Александра.

В тот миг, когда тьма сомкнулась над Александром, и он уже чувствовал холод мертвеющего дыхания Дракулы у своего лица, в комнату ворвался Габриэл. Дверь распахнулась с треском, и с криком ярости он метнулся вперёд, занося руку.

— Назад, чудовище!

Вампир обернулся, и в его глазах на мгновение мелькнуло удивление. Габриэл вонзил охотничий нож в спину твари. Звук был липким, будто лезвие прошло сквозь гнилую древесину. Существо зашипело, изогнулось, и воздух наполнился запахом мертвечины и горелой плоти.

— Бежим! — крикнул Габриэл.

Александр, вырвавшись из парализующего ужаса, вскочил на ноги. Вместе они выбежали из комнаты, ринулись в коридор. Дом словно ожил. С потолка капала вода или... кровь. Света почти не было — лампы гасли одна за другой, будто кто-то невидимый гасил их по пути.

Они подбежали к главному входу, где уже стояла Анна,Фридрих и Джошуа. Двери. Тяжёлые. Дубовые. Заперты.

— Откройся... чёрт! — Габриэл дёргал за ручки, но замок даже не шелохнулся.

За их спинами в коридоре раздавался скрип половиц. Медленный. Мерный. Приближающийся. Кто-то или что-то шло за ними. Тьма, казалось, текла за углом, кралась по стенам, затаённо дышала в затылок.

Из-за окна доносился вой. Волки. Близко.

— Он идёт... — прошептал Александр.

Габриэл обернулся, его руки дрожали, нож был прижат к груди. В коридоре снова что-то зашевелилось. Тень скользнула по полу, и в ней промелькнули два глаза… алых, горящих, как угли в преисподней.

Их ловушка — этот дом. Дом мёртвого князя. Князя мрака