Изабель

Пока посыльный относит письмо дочери к ее отцу, мы переместимся из Парижа на юг Франции, где разворачиваются военные действия, о которых в дальнейшем и пойдет речь.

Прибытие подмоги в Монпелье ни много ни мало облегчило тяжелую участь французского войска. Графу де Бальмен, главнокомандующему конного войска с западной стороны, даже каким-то образом удалось застать врасплох испанцев. Но враг был проворен. И в конце концов никто уже не понимал и не знал, кто к кому подоспел в подмогу. Французы сражались все до одного. Военный лагерь короля был разбит в двух десятках лье от поля битвы.

Рене, как и нескольких сотен мушкетеров из его же роты пристроили в первые ряды тяжелой артиллерии, который находился под командованием герцога д'Альбера. Еще пару недель назад Рене потерял в бою своего коня и теперь приходилось рассчитывать только на себя.

Одним ранним утром герцог д'Альбер собрал роту и произнес военную речь:

— Господа солдаты! Как вы видите, Франции угрожает опасность. Но мы, французы, никогда не сможем позволить себе сложить оружия без боя! Испанцы горячи, но и мы не должны отставать. Каждый из вас дорог своей семье и стране, но сейчас мы должны бороться за Францию! Будьте храбры! Идите в бой и не оборачивайтесь назад! Да здравствует Франция! Да здравствует король!

— Да здравствует король! Да здравствует Франция! — послышались в ответ голоса солдат. Чуть подождав, полководец продолжил:

— И так, первый батальон, вам предстоит поход на фронт под моим командованием. На вас лежит ответственность, взять на себя первые удары. Остальные примут на себя задачу защиты. Мужайтесь, молодцы, и да хранит вас бог. А Франция вас не забудет!

В эту минуту прогремел пушечный выстрел, сопровождаемый неистовой пальбой из мушкетов. Враг не дремал, и уже открыл огонь против французских войск.

На этот раз по воле судьбы или злого рока, Рене пришлось отправиться на фронт на первых рядах вместе с остальными мушкетерами. Однако молодой нормандец не испытывал ни капли страха. И трусость была ему не присуща, он обладал почти безрассудной отвагой. Пушечные выстрелы свистели, пролетая мимо него, как шмели. Картечь и пули огненным смерчем бушевали вокруг Рене и в один миг скосили у него на глазах два десятка людей.

Мушкетер очутился на краю окопа в ту минуту, когда взорвалась первая петарда. Через некоторое время сражения, Рене выстрелом попал в одного из испанских солдат и спустя минуту уже восседал на испанском андалузском коне. Рене сражался, пока не иссякнут силы, пока не закончится пуля в мушкете. Он видел рядом с собой сражающихся своих собратьев, мушкетеров, таких же храбрых, как и он сам.

Один из мушкетеров, которого звали Стефан, был уже ранен в плечо и еле держался на ногах, но при этом не переставал сражаться с врагом.

— У вас прекрасная сила духа, мой любезный друг! — обратился к нему Рене, — Знайте, именно благодаря таким храбрым и отважным, как вы, Франция все еще держится!

Эти слова явно приободрили Стефана и он, казалось, с новой силой взялся за оружие.

Вдруг Рене заметил солдата с мушкетом, приближающегося с противоположной стороны и готового выстрелить. Он не мог предупредить своих товарищей. На поле битвы нельзя было услышать даже собственного крика. От этого нескончаемого кошмара, казалось, даже земля раскалывалась по трещинам. Все и везде было окрашено в багровый цвет крови. Молодой мушкетер хотел предупредить и спасти жизни своих товарищей, которые могли в эту же секунду погибнуть из-за безжалостного и жестокого выстрела врага. Однако в таких обстоятельствах успеть было практически невозможно. Но Рене был находчив и не менее храбр. Он в мгновение ока подскочил к своим товарищам и заставил коня встать на дыбы. Таким образом он сумел обратить внимание всех на животного, и в то же время сбить с толку стрелка. Но тем не менее выстрел был совершен, а пуля выпущена на свободный полет. Конь тут же почувствовал ужасающую боль в животе и всем телом упал на лужу крови. Вслед за лошадью упал и Рене. Поняв, что пуля попала в животное, стрелок выпустил следующую пулю и на этот раз прицелился без права на промах. Прицел был направлен на Рене. А цель была достигнута пулей. Рене был ранен в правое плечо. На фоне разворачивавшейся сцены, французы успели сориентироваться и направить мушкет прямо на испанского стрелка. Испанец тоже не остался без ответа и упал замертво. Но теперь каждый из товарищей мушкетера знал, кому он обязан своей жизнью. Рене остался лежать на поле боя.

Сознание не сразу покинуло молодого человека. Ранение было достаточно сильным. Но Рене боялся умереть и изо всех сил хватался за последние секунды уползающего сознания и ясности ума. Однако туман медленно и плавно спадал на его разум мутной пленкой, покрытой воспоминаниями. И в этом потоке воспоминаний ему показалось, что он увидел силуэт в белом. Мушкетер не понимал, видение это или явь, но продолжал наблюдать за всем происходящим, хотя казалось, что взор покрыт туманом. Постепенно силуэт приближался. По мере приближения становилось возможным рассмотреть его поближе. И тут Рене заметил, что силуэт обрел женские очертания. Да, это определенно была женщина. Но кто она? Когда расстояние между раненным и незнакомкой в белом стало еще короче, Рене разглядел форму крыльев. Тем временем женщина приближалась. В следующий миг Рене услышал голос:

— Все будет хорошо, — прозвучало где-то рядом, но в то же время казалось, что голос наполнял все вокруг и слышался со всех сторон звонким эхом, — я помогу тебе справиться, — говорил ангел.

Рене хотел ответить, но что-то остановило его, и он не мог ни говорить, ни шевелиться. Он мог только наблюдать.

Фигура силуэта была стройной, красивой. И она сильно напоминала мушкетеру о чем-то, или о ком-то... Рене с удовольствием наблюдал, а ускользающее и совершенно пока неуловимое воспоминание, которое порождала в его мыслях эта таинственная незнакомка, дарили ему радость и будоражили фантазию. Он смотрел на тонкую талию, на белоснежное длинное платье, на складки сложенных крыльев этой мифической нимфы.

И вдруг незнакомка оказалась к мушкетеру настолько близко, что, хоть даже и через мутную пленку, затуманивавшую его глаза, он увидел ее лицо и теперь все: голос, фигура, очертания стали таким родным и близким. Он хотел окликнуть ее, но силуэт стал отдаляться. Но однозначно он узнал ее. Это была Изабель.

Тем временем все, кто остался жив, вернулись в лагерь. Битва была окончена и пришло время рассудить итоги битвы, взвесить проигрыши и победы, подсчитать потери и составить план дальнейших действий. По случаю был созван совет, на котором участвовал сам Людовик XIII.

— Итак, ваше величество, разрешите доложить? — спросил герцог д'Альбер.

— Докладывайте, герцог, — ответил король, одобрительно кивая.

— По итогам завершенной битвы мы сделали вывод, что в значительной степени застали испанцев врасплох. Но враг держался весьма достойно. Испанцы ослабевают, но они не так быстро собираются ослабить хватку. Я сам видел, как граф де Лопес был вынужден направить почти весь свой полк прямо к нашей тяжелой артиллерии. Это однозначно было вне планов испанского полководца. Преимущество так или иначе на нашей стороне, но теперь нам никак нельзя отступать, а как раз наоборот нужно самим первыми начинать битву, ваше величество.

— Чтож, занятно. Это все, что вы хотели доложить, герцог?

— Никак нет, ваше величество. Докладываю вам о количестве потерь со стороны французской армии. В общей сложности в битве пострадали тридцать семь тысяч солдат, из них погибло одиннадцать тысяч, остальные получили ранения средней тяжести, а также тяжелые ранения. Среди погибших тридцать мушкетеров. Три из них служили в моей роте. Это Анри де Клемон, Николас Бернар и Рене де Жюльен, — при упоминании умерших и раненных герцог снял шляпу, ибо даже такое стальное сердце у такого храброго полководца, как герцог, вздрогнуло при мысли о своих погибших солдатах. Король тоже был расстроен. Не для таких потерь он жертвовал своими мушкетерами. Рядом с королем не менее расстроенным сидел де Монтале. Капитан знал каждого из своих мушкетеров в лицо и любил их, как своих сыновей. А сколько предстояло еще битв между испанцами и французами, этого не знал никто. Но рано или поздно это должно было закончиться.

Тем временем испанцы тоже созвали совет. Как правило, после сражения каждая из сторон подводит итоги битвы. И испанцы тоже не исключение. Из уст герцога д'Альбера наши дорогие читатели уже успели услышать имя испанского главнокомандующего графа Мигеля де Лопес. Он был самым главным из полководцев, присутствовавших на военном совете. За ним следовали Анхель Кастильо и Мануэль Сенере, командовавшие разными полками испанской армии. Испанская армия так или иначе состояла из ста двадцати тысяч солдат, хорошо подготовленных и обученных военной стратегии. Они отличались четкостью и слаженностью действий. Они были настолько хорошо подготовлены, что давалось тяжелым их испугать или заставить отступить от намеченного плана. Но французы всегда выигрывали испанцев в храбрости.

— Posicíon del informe, — скомандовал граф де Лопес, — каковы итоговые результаты битвы, господа?

— Французы добились мобилизации и восполнили ряды солдат, ваше сиятельство, — начал командир конного полка, Мануэль Сенере.

— Sí, это действительно так, я сам был свидетелем их наступления и был вынужден перевести свой полк на контратаку. Но, тем не менее, господа, необходимо наши основные силы вложить в одну стратегию, нельзя тратить их чисто на бесполезные сражения. Мы теряем силы, господа офицеры.

И тут, до этого момента молчавший, и только наблюдавший за разговором собравшихся, Анхель Кастильо обратился к графу:

— Ваше сиятельство, позвольте озвучить вам информацию, которая может быть довольно важной в нашем деле.

— Интересно было бы узнать, что вы имеете в виду, господин де Кастильо, — ответил граф де Лопес, в голосе которого звучали ноты не столько открытого интереса, как скрытой лукавости.

— Мне стало известно о прибытии в лагерь французов самого французского короля,  Людовика XIII. Вместе с дополнительной армией французский король решил сам прибыть на фронт и взять под свой контроль армию.
— Королевская фигура — отличная мишень для поражения, да и к тому же, мы не только завоюем всю Францию, но и вернём испанку Анну на родину, — размышлял главнокомандующий, — вот и наша цель, господа! Мы обрадуем французов шахом, а потом поставим им долгожданный мат.