Изабель

Уже два дня Изабель заботилась о здоровье Рене. Огюст с сыном выходили торговать на площадь, оставляя Изабель в лавке.

Мушкетер чувствовал себя лучше. Рана его заживала с удивительной быстротой. Молодой организм обладал прекрасным иммунитетом.

― Сударь, как вы себя чувствуете? ― спросила Изабель, входя в комнату. Но войдя, она увидела нечто удивительное: мушкетер уже был на ногах и прекрасно стоял, будто он и вовсе не был ранен.

― О, Рене, вам нельзя пока вставать, боже мой, что вы делаете, вы можете упасть. Ох, совсем не думаете о себе, сударь.

― Зато я думаю о вас, мадемуазель, зачем думать о себе, когда рядом такой ангел. И вы впервые обратились ко мне по имени, мне очень приятно это слышать, благодарю. Вы не беспокойтесь, милая Изабель, прошло уже два дня, и я почти здоров. По праву сказать, вы так искусно делаете перевязки, что с такой заботой я через пару дней смогу и на коня сесть.

От таких слов девушка покраснела и робко произнесла:

― Не стоит благодарности.

К вечеру Рене оделся в свой мушкетерский камзол, который был любезно заштопан умелой рукой Изабель, да заштопан так, что выглядел почти как новый.

Одевшись, Рене ушел, поблагодарив семью Марсо за гостеприимство и за помощь. Выйдя через дверь и пройдя несколько шагов, Рене обернулся и посмотрел на особняк. «Через десять дней я буду вынужден покинуть Париж. Я буду далеко на юге, и, может быть, не вернусь больше и не увижу снова этот прекрасный образ, прекрасные глаза, нежные тонкие руки, глубокий взгляд, и не услышу этот чарующий голос. Да, я влюбился в нее. Ах, господь, ответь, почему даруешь мне любовь перед самой смертью?» ― с такими мыслями Рене шел по улице Феру и все больше и больше он отдалялся от особняка, от Изабель. От такой печали сердце его болело все сильнее и сильнее.

В это время с другой стороны улицы к особняку направился всадник, то и дело, останавливаясь и смотря по сторонам. Наконец, дойдя до особняка Марсо, всадник остановился. Это был Арман Жан дю Люсси герцог де Мармонтель, тот незнакомец, который был на приеме у герцогини де Бриенн. Еще пять лет назад де Мармонтель был при дворе, в Лувре. При битве под Ла-Рошелью, его заподозрили в измене государству, исключили со двора и отправили в ссылку.

Теперь же де Мармонтель вернулся со ссылки. Однажды уже ввязавшись в дворцовые интриги, Арман дю Люсси не мог жить без этого. Он жаждал вернуться во двор. Женившись, он хотел наладить свое положение.

Всадник остановился напротив дома Марсо, слез с лошади и постучал в дверь.

― Что вам угодно, сударь, в такое позднее время? Лавка уже закрывается. Приходите завтра. Мы будем очень рады принять вас завтра у нас в гостях, —сказал Огюст, отворяя дверь.

― Понимаете, ― начал де Мармонтель, ― меня уже несколько дней мучает сильнейшая боль, нестерпимая до ужаса.

― Вам нужна помощь лекаря, сударь? Хотите, я пошлю за ним?

― Эту боль не излечит лекарь, сударь. Я влюбился в вашу дочь. О, я, несчастный, с того самого дня, как увидел ее, не могу спать ночами, меня терзает эта боль в сердце. Прошу вас, сжальтесь над несчастным дворянином, позовите ее. О, святая пятница, я ведь не знаю даже ее имени. Только окружающие замолвили мне словечко о том, что эта девушка неземной красоты ‒дочь кондитера, что живет на улице Феру. Поймите, я не мог бездействовать и мучиться от терзающей боли и бессонницы. Я должен был найти ее любой ценой. Но увы, на это пришлось потратить целый день. Я был в шаге от решения уже сдаться и смириться с этой горечью.

― Любезный, я сочувствую вам, но прежде чем ответить на вашу просьбу, я должен знать, кто вы.

― О, святая пятница, в порыве чувств я забыл даже представиться. Прошу меня простить. Арман Жан дю Люсси герцог де Мармонтель к вашим услугам.

В это время, пока Огюст беседовал с Мармонтелем, Изабель укладывал спать своего братца Луи.

― А знаешь, сестра, ― говорил Луи, забираясь на кровать, ― когда я вырасту, я не буду печь пироги. Это дело не для настоящих мужчин. Я стану военным, стану мушкетером и буду защищать короля, как господин де Жюльен.

― Обязательно будешь, а теперь давай ложись спать и спи сладко. Доброй ночи, братец мой, ― с этими словами Изабель поцеловала мальчика в лоб с нежностью, которая бывает у матерей.

А мы, с позволения читателей, снова вернемся к Огюсту и Мармонтелю.

― Сударь, в связи с тем, что сейчас время уже позднее, я не могу позволить вам увидеть мою дочь, она, вероятно, уже спит. Так что приходите завтра.

Таким образом, Мармонтелю не удалось увидеть юную особу, которую предложила в жены мадам де Бриенн. Но Мармонтель был уверен, что начало этому уже было положено.