Оковы страха

Я вглядывалась в экран, пытаясь подключить камеру к ноутбуку. Пальцы бегали по клавишам, как будто в этом было спасение. Но что-то не срабатывало. Камера упрямо не хотела показывать то, что запечатала. Я стиснула зубы, чувствуя, как внутри нарастает раздражение.

В какой-то момент я сдалась и бросила взгляд на Софи. Она стояла рядом, глядя на меня с лёгким интересом, но я видела по её лицу, что она мало верит в мои слова.

— Ладно, — я выдохнула, — мне нужна Лия. Я не справлюсь с этим сама.

Мы вышли в коридор и подошли к комнате Лии. Я начала стучать в дверь с силой, почти с отчаянием, пока не услышала её сонное:

— Кто там?..

Когда дверь наконец приоткрылась, я увидела её заспанное лицо. Она зевнула и посмотрела на нас, недоумённо приподняв брови.

— Что происходит? — Лия выглядела слегка раздражённой.

— Нет времени объяснять, — сказала я резко. — Помнишь камеру? Мы кое-что записали. Ты же можешь подключить её к ноутбуку? Я пыталась сама, но... не получается.

Лия вздохнула, но молча пошла за нами. Я видела, как Софи смотрит на меня со смесью недоумения и скептицизма, её губы слегка приоткрыты, будто она вот-вот скажет что-то язвительное, но сдерживается.

Лия подключила камеру, не задавая лишних вопросов. Она проверила соединение, затем кивнула мне, давая знак, что всё готово. Перед нами на экране открылся файл, замерев на первом кадре, как бы подготавливая нас к тому, что будет дальше.

Я сделала глубокий вдох, руки едва заметно дрожали, и нажала "пуск".

Видео началось с первых кадров, на которых Лия ставила камеру на то место, которое мы обсудили. Я показывала ей нужный ракурс, чтобы камера оставалась незаметной. Я хотела поймать что-то, что подтвердит мои подозрения — этот звук шагов, исчезающая записка... Но всё выглядело как будто бы нормальным.

На записи видно, как я иду в свою комнату, а девочки из коридора заходят друг к другу. Ничего подозрительного. Ничего странного. Ночью было тихо, пока каждая не разошлась по своим делам — кто-то отправился в душ, кто-то на последний этаж. Лия была последней, кого я заметила, а потом коридор окончательно опустел.

Мы перемотали на три часа ночи, когда я услышала странные звуки, почти как в тот раз. Ночной режим камеры включился, и изображение осветилось тусклым зелёным светом. Время на записи — три с небольшим. Я замерла, вжавшись в кресло, ощущая, как мурашки побежали по коже.

На экране показалась дверь в начале коридора. Мы с Софи смотрели на неё, как заворожённые. Дверь открылась сама по себе, без видимых усилий. Я до сих пор помню, как тяжело её бывает открыть — иногда мне приходится приложить силу, чтобы сдвинуть её с места. А тут она медленно приоткрылась, словно кто-то или что-то невидимое толкнуло её изнутри. Софи побледнела, её глаза расширились, и, наконец, я увидела в её взгляде не только испуг, но и осознание, что я возможно не врала.

Лия тоже была ошарашена, но на её лице мелькнуло скорее удовлетворение, как будто то, что мы увидели, наконец, доказало, что тут происходит что-то странное.

Но это было не всё. Мы продолжали смотреть, и в какой-то момент дверь закрылась, будто её тихо, аккуратно захлопнули. Звуков шагов не было, ни скрипов, ни звуков царапания — полная тишина. Я помню, как выскочила тогда из комнаты, фонариком освещая коридор, ожидая найти хоть какие-то следы... Но ничего не было, кроме той пустоты, которая угнетала, как тяжёлый воздух.

Когда мы вернулись к камере, экран вдруг замерцал, покрываясь помехами. Я смотрела, как изображение постепенно пропадает, а затем... всё. Файл исчез. Словно камера, запечатлев самое главное, решила вычеркнуть это из своей памяти.

Я замерла, не сводя глаз с пустого экрана. В голове было только одно слово: "Что?" Я снова прокрутила всё в голове — запись, дверь, помехи... и эта тишина. Почему всё произошло именно так?

Рядом стояли Софи и Лия, обе выглядели испуганными, но как-то иначе. Я чувствовала, что они боятся того, что только что увидели, но... не так, как я. В их взгляде не было этого странного, почти давящего ощущения, что это всё направлено именно на меня. Этот непонятный, незримый кто-то или что-то словно выбрало меня.

Я смотрела на экран, где больше ничего не было, и почувствовала, как по щекам медленно потекли слёзы. Странно... Сначала я даже не осознала, что плачу. Это было как реакция, которую тело само выдало, потому что я уже не понимала, что делать

Я сидела на кровати, обхватив колени руками. Сердце колотилось в груди, когда мы с Лией смотрели записи с камеры. На экране всё было темно и тихо. Я не могла сдержать слёзы.

— Эй,Линелия, успокойся, я тебя умоляю! Не плачь! — воскликнула Лия, когда увидела, как я расплакалась.

— Но на камерах ничего нет, — произнесла я, вытирая слёзы. — Это мог быть кто угодно, или... или что-то другое.

Софи подошла ближе, наполнив стакан водой.

— Пожалуйста, выпей. Тебе правда станет легче, — тихо сказала она, её голос звучал как успокаивающая мелодия.

Они обе были уверенными, как будто делали это очень много раз. Их поддержка была трогательной, но в глубине души меня терзали сомнения.

— Может, ты хотела бы сходить к психотерапевту? — осторожно предложила Лия, глядя на меня с заботой. — Я могу посоветовать тебе хорошего.

— Нет, — резко ответила я, почувствовав, как в груди заклокотало злое чувство. — Я не сумасшедшая! Я не нуждаюсь в помощи!

Лия удивлённо приподняла бровь, но я отвернулась, чтобы скрыть свои эмоции. Зачем мне это? Я просто хотела, чтобы всё это закончилось.
Софи проследила за тем, чтобы я легла спать. Мне стоит забыть. Забыть. Забыть

На следующее утро, уже собравшись с силами, я села в коридоре рядом с Лией, которая, кажется, ждала меня.

— Эй, ты в порядке? — спросила она, всматриваясь в меня с настоящим беспокойством. — Слушай, я ведь правда за тебя волнуюсь, может, тебе и правда стоит поговорить с кем-то? Психотерапевт сможет помочь.

Я невольно сжала кулаки, пытаясь удержать раздражение. Неужели она тоже не верит мне?

— Лия, — сдержанно ответила я, — я не сумасшедшая. Мне не нужна помощь психотерапевта. Всё это... Это не у меня в голове.

— Обещай что ты подумаешь, чтобы сходить к психотерапевту, его помощь не будет лишней.— продолжила она мягче, пытаясь найти подход.

— Лия, — я уже старалась не повышать голос, — просто поверь мне. Всё, что я вижу и слышу, не просто мои фантазии. Оставь это.

Она замолчала, но в её взгляде всё ещё читалось беспокойство. Я отвернулась, закрываясь от неё, как будто страх, что даже она не поймёт, наконец настиг меня.

На тренировке, несмотря на усталость, я старалась держать себя в руках. Как только все собрались, Клион, которая стояла в центре зала, объявила:

— Девочки, у нас впереди очень важный концерт. Мы будем готовить "Жизель".

Лёгкий ропот прокатился по залу. В глазах многих я видела азарт — каждая из нас знала, что это шанс показать себя. Одна из девочек тут же выпалила:

— А когда концерт? Сколько у нас времени на подготовку?

Клион, выдержав паузу, ответила:

— У нас три месяца. Меньше нельзя, чтобы достойно подготовить каждую из вас и создать нужную атмосферу. Это не просто выступление — вам нужно понять душу Жизель, чтобы ваши движения рассказывали её историю. Мы будем репетировать каждый день, по несколько часов. Те, кто готов работать на износ, смогут испытать себя в главных партиях.

Моё сердце сжалось. Три месяца... Это казалось одновременно и бесконечно долгим сроком, и недостаточным временем, чтобы достичь той глубины, которую, по словам Клион, требовала Жизель.

Её взгляд был глубок и сосредоточен, словно она уже видела нас на сцене.

— Прежде чем мы начнём репетиции, я хочу, чтобы вы поняли, кто такая Жизель и что стоит за её историей, — произнесла Клион, оглядев всех нас. — Этот балет не просто танец. Это история о любви, предательстве и жертвенности, и чтобы исполнить её достойно, вы должны прочувствовать её сердцем.

Клион сделала шаг вперёд, и все девушки, как зачарованные, устремили на неё взгляды.

— Жизель — простая крестьянка, которая влюбляется в герцога Альберта, не зная о его настоящем статусе и о том, что он уже помолвлен с другой, — начала она. — Альберт, скрывая свою истинную личность, завоёвывает сердце Жизель, но в какой-то момент правда раскрывается. Разбитое сердце и шок приводят Жизель к безумию, и в этом состоянии она умирает, не выдержав боли предательства.

Я вздрогнула от слов Клион. История уже с первых слов казалась невероятно трагичной.

— Но на этом история Жизель не заканчивается, — продолжила она. — Во втором акте Жизель появляется в мире духов. Она становится одной из вилис — призраков девушек, которые умерли, не познав счастья в любви и теперь обречены отомстить мужчинам. Однако, когда вилисы пытаются заставить Альберта танцевать до смерти, Жизель прощает его. Её любовь оказывается сильнее боли, и она спасает его, освобождая себя и его от духовной тьмы.

Зал погрузился в тишину, и я почувствовала, как сердце бьётся быстрее.

Клион посмотрела на нас с особым выражением.

— Жизель — это не просто персонаж. Это душа, наполненная светом и тьмой одновременно. И чтобы стать Жизель, вы должны понять её глубинную боль, её прощение и её силу. Эта роль требует абсолютной отдачи, и только та из вас, кто сможет показать её искренность и страсть, сможет стать Жизель.

Каждая из нас, затаив дыхание, осознала, какой важный момент предстоит.

Я должна была стать Жизель. Я не зря сюда приехала. Это мой шанс стать той, кем я хотела быть всё это время. Но как мне стать ею? Я никогда не испытывала ни мучений от любви, ни жертвенности, ни предательства. Всё это мне пока чуждо — разве что с друзьями бывали недопонимания. Но считается ли это? Жизель была влюблена, а потом простила... Она простила Альберта. Да, Альберта. Но смогу ли я передать то, что она чувствовала, если у меня такого опыта нет? Разве что ненависть...

Эти шаги, эти ночные звуки будят во мне злость. Может, это наоборот поможет — как толчок, чтобы танцевать с настоящей страстью, доводить себя до изнеможения, чтобы не слышать ничего вокруг. Я должна попробовать.

В голове родился план: обратиться за советом. Лия могла бы помочь. После тренировки я поймала её у выхода и пригласила пойти со мной. Мы прошли по коридору к её комнате. Она жила одна, без соседки. У неё была маленькая комната, но всё выглядело аккуратно и уютно, как и у Софи.

— Лия, мне нужно познакомиться с парнем, — сказала я, стараясь не отворачивать взгляд.

Она резко обернулась, удивлённо приподняв брови.

— Что? — переспросила Лия. — Ты же никогда даже ими не интересовалась.

— Лия, я хочу попробовать себя в роли Жизель, — объяснила я. — Я хочу почувствовать всё это на себе, чтобы по-настоящему понять её. Мне нужно знать, что такое влюблённость, жертвенность. Я хочу научиться, как передать такие эмоции. Ты слышала про систему Станиславского?

Лия задумалась, а затем кивнула.

— Да, конечно. Это техника, когда актёры полностью погружаются в роль, пытаются пережить всё то, что чувствует их персонаж, — ответила она. — Но, Линелия, ты же понимаешь, что это может быть опасно. Некоторые актёры увлекаются настолько, что начинают терять себя.

— Я знаю, — кивнула я. — Но если я не пройду через это, если не научусь, как стать Жизель, я никогда не стану той, кем хотела быть.

Лия смотрела на меня с лёгким беспокойством, но не возражала.

Я зашла в маленький магазинчик, полный этой странной тишины, о которой говорила Лия. «Видела там парня, блондин, но не мой тип», – сказала она, с легким безразличием. По её словам, он частенько появляется здесь поздно вечером, ужинает один за барной стойкой у окна. И вот, я его увидела.

Он сидел там, погружённый в свою еду, спокойно ел, даже не замечая, что я наблюдаю за ним. Свет приглушённый, из редких ламп, и вокруг – пустые полки, из-за которых место казалось ещё более заброшенным и нереальным. Я сделала глубокий вдох и подошла ближе, в конце концов, ничего страшного в том, чтобы спросить.

– Эй, тебе здесь не страшно есть поздно вечером, мало ли что здесь может произойти ? – спросила я, пытаясь не показать, как эта атмосфера давила на меня.

Он чуть приподнял голову, и голубые глаза блеснули в полумраке. Улыбнулся – как будто здесь и вправду нет ничего странного.

– Наоборот, – спокойно ответил он, отложив вилку. – Я как раз любитель таких мест. Знаешь, где тишина, немного загадки... всё словно застыло. Разве не интересно?

– Ты хочешь сказать, что тебе нравится это запустение? – я усмехнулась, недоверчиво покачав головой. – Похоже, тут можно встретить что угодно, пока ешь свою лапшу.

Он снова усмехнулся, словно я сказала что-то очень смешное.

– Ну а вдруг? Может, за каждым углом здесь прячется маленькая тайна. К тому же, – он кивнул на меня, – не каждый день ко мне подсаживаются незнакомки.

Я наклонилась ближе, взглянув на его миску.

– Если бы ты знал, кто мог сюда зайти, ты бы обрадовался, – сказала я с лёгким сарказмом.

– Неужели ты? В таком случае, не зря я приходил в этот магазинчик.

Мы поговорили некоторое время, во время диалога, мы становились похожими друг на друга, мне нравилась его любовь к ужастикам «крик» и «кладбище домашних животных» не парень, а мечта, но мне пора была уходить.

Я немного задержалась, всё ещё стоя у барной стойки. Хотелось задать ещё один вопрос, будто от него зависело что-то важное.

– А ты часто тут сидишь? – спросила я, пытаясь скрыть своё легкое смущение.

Он посмотрел на меня, чуть прищурившись, будто рассматривая.

– Теперь буду каждый день здесь , в это же время, – ответил он с полуулыбкой.

Что-то внутри меня затрепетало от его слов, и я кивнула, стараясь не выдать свою радость.

– Ну... мне пора.

– Давай, беги, – он рассмеялся, как будто этот вечер для него был таким же странным, как и для меня. – Увидимся завтра.

По дороге обратно в общагу я не переставала думать о нём и о том, что я так и не спросила его имени. Как можно быть такой... рассеянной?

Лия уже ждала меня, слегка приподняв бровь, когда я зашла в комнату.

– Ну, как там твой блондин?

– Представь себе, я даже не спросила, как его зовут, – я бросила сумку на кровать и посмотрела на неё с досадой. – Просто ушла, и всё. Ну, не гений ли?

Лия усмехнулась, сложив руки на груди.

– Значит, будешь звать его... как там? «Тот, кто сидит в магазине в одиночестве». Слушай, а вдруг он... призрак? Никто ведь его больше не видел?

Я покачала головой, усмехнувшись.

– Как знать. Завтра приду, а его нет. Или скажет: «Я – просто тень этого магазина, тут сижу и жду таких, как ты».

Лия усмехнулась, чуть пожимая плечами.

– Это даже романтично, знаешь. Таинственный незнакомец, который появляется только для тебя. Ну, если исчезнет – ты всегда сможешь сказать, что у тебя был личный... как там... личный призрак в магазине.

Мы обе рассмеялись, и, несмотря на весь абсурд ситуации, я чувствовала себя словно на грани чего-то нового и неизведанного.

Когда я легла, Софи уже тихонько посапывала, уткнувшись в подушку. Я закрыла глаза, но вместо сна мысли снова заполнили мою голову, беспокойные, как вода в тёмном озере. Почему тот парень вообще там сидит, в этом магазинчике, один? Лия говорила, что видела его не раз, всегда в одиночестве, за тем самым барным столиком. Почему такой симпатичный парень — блондин с голубыми глазами, будто бы созданный для кино, — проводит свои вечера один в этом странном, вымирающем магазинчике? Вокруг ни души, только тягучая атмосфера, словно застрявшая в петле времени. Конечно, он сказал, что ему там нравится, но, честно говоря, это звучит как оправдание.

Думая о нём, я поняла, что что-то меня тянет к этому образу: парень с таинственной улыбкой и уютом, которую он как-то неожиданно показал мне. Меня даже больше не беспокоили те шаги,или странные звуки по коридору.Которые могли повториться этой ночью,Впервые за долгое время я заснула почти спокойно. Но все же решила перестраховаться.

2:59.

Будильник сработал чётко, как я и планировала, чтобы не пропустить этот момент. Софи была полностью погружена в сон, с наушниками для сна. Тихо подошла к двери и приоткрыла её, ожидая что чем бысстрее открою дверь, оно уйдет.

Я стояла, прислушиваясь, но коридор оставался таким же тихим, как и прежде. Почти разочаровавшись, я уже собралась закрыть дверь, как вдруг услышала эти шаги. Они были другие, тяжелее, как будто кто-то волочил ноги по полу.

— Да хватит уже меня пугать, — шёпотом сказала я, чувствуя, как у меня в горле пересохло. Я устала от этого неведомого кошмара, который продолжал за мной следовать.

И тогда, чувствуя отчаянную смелость, я шагнула в коридор. Без фонарика, без света, только с этой пульсирующей злостью. Впервые мне было всё равно, кто меня разыгрывает. Пусть покажется, наконец. Пусть...

Но стоило мне открыть дверь пошире, как шаги замерли. В тишине я стояла, чувствуя, как бешено стучит сердце.

И вдруг что-то коснулось моей руки — тёплое, липкое, вязкое. Рука. Холодный ужас охватил меня.

Когда рука меня коснулась, я почувствовала обжигающую боль, как будто на кожу лился кипяток. Я отдёрнулась, и, упав, увидела свою руку в лунном свете. На запястье остались следы — кровавые пятна, и от них словно исходило пульсирующее жжение.

"Что... это? Это кровь? Откуда она?" — я начала заикаться, с трудом веря своим глазам. "Не может быть... Кто-то... здесь?"

Меня охватил дикий страх, и я закричала так громко, что эхо разнеслось по всей комнате.

Дверь все еще была открыта.