Глава 6
На маленьком клочке бумаги кривым, будто детским почерком было выведено: 'УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!' О, Боже. Я отбросила записку, словно она могла обжечь, и бросилась к шкафу. Распахнула дверцы — никого. В душевой — пусто. Твою мать, что это было?!
Сердце колотилось, и я снова и снова проверяла, закрыта ли дверь. Страшно... страшно даже представить, кто мог это сделать. Этой чертовой записки раньше не было — точно бы заметила! Кто? Софи? Но её же нет. Господи, как мне дозвониться до Лии? Мне нехорошо, будто воздух стал тяжелее, пропитанный этим ужасом. Кто был в моей комнате? Кто подложил записку?
Последний раз мне было так страшно, когда мой брат попал в аварию после своих очередных гонок во Флориде. Тогда тоже всё внутри сжалось от ужаса. я не могла понять, что происходило.
Включила свет везде. Не могла оставаться в темноте, страх просто зашкаливал. Я проверила все места, куда мог спрятаться человек, — под кроватью, за дверью. Никого. Я медленно села на край кровати, стиснув записку в дрожащих пальцах. Буквы были корявыми, как у ребёнка... или будто так нарочно написали.
Хотела выбежать к Лии, но не могла. Просто сидела, парализованная страхом.
Я плакала всю ночь — это давно стало для меня обыденным делом. Каждый раз, когда что-то шло не так, я выплёскивала всё наружу.
Когда я проплакала около часа, время 4:23
Сейчас, вот прямо сейчас, просто нужно взять себя в руки. Разобраться, кто оставил эту чёртову записку, и перестать себя жалеть. Утром всё станет проще, и я найду ответ. Утром всё прояснится.
Я обдумывала это всю ночь. Три часа сна? Отлично, просто лучший способ собраться с мыслями. И снова я осталась наедине с собой — разбираться в себе и в том, кто тут так жаждет, чтобы я убралась отсюда. Ну что ж, мой таинственный 'друг', ты даже не представляешь, как тебе не повезёт, когда я тебя найду.
Когда начали появляться первые лучи солнца,через час, я решила выйти на общую кухню. В коридоре около десяти комнат, и я едва знаю половину из тех, кто там живёт. Почему не интересовалась раньше? Не запомнила на тренировках?Но теперь дело касается меня. Вчера мне каким-то образом подбросили записку с угрозой. Обратиться в полицию? Ну уж нет. Кто поверит, что кто-то вот так просто оставил записку? Мне нужны факты.
Я присела за наш общий стол, хотя обычно сплю до последнего, чтобы не сталкиваться ни с кем. На этот раз я решила, расспросить соседок.
– Доброе утро, – сказала я, кивая девочкам, которые уже устроились в гостиной.
Синди, та самая девочка с косичкой, была в фирменной пижаме и смотрела на меня чуть удивлённо. Хлоя, которую я определила как её подругу, лениво откинулась на диване. Как я уже поняла, она живёт слева от нас. Кэссиди, знакомая Лии, устроилась неподалёку. Синди и Кэссиди, кажется, живут где-то в другом конце коридора.
– Вам не мешал ночью кто-нибудь? – спросила я, стараясь не казаться слишком настойчивой.
Они переглянулись, как будто не поняли вопроса. Синди наконец пожала плечами.
– В каком смысле «мешал»? – уточнила она, зевая.
– Ну... – я немного поколебалась, – кто-то ходил по коридору, слышались шаги, и мне показалось, что они останавливались прямо у двери.
Хлоя приподняла бровь и посмотрела на меня, всё ещё полусонная.
– Да вроде нет. Я только слышала, как кто-то хлопнул дверью пару раз. Это, случайно, не ты?
Я нахмурилась.
– Может быть, – протянула я, – но кроме этого, никто шагов не слышал?
Кэссиди пожала плечами, лениво облокотившись на диван.
– У меня очень чуткий сон, так что я бы проснулась, если бы что-то услышала. Нет, ничего такого.
– Может, это крысы в стенах, – хихикнула Хлоя. – Или старые трубы. Тут всё скрипит как надо.
Я кивнула, но всё равно спросила:
– Никто не замечал странных звуков? Будто кто-то царапает стены или скребётся у двери?
Девочки переглянулись, на лицах лёгкое удивление.
– Линелия, ты точно нормально спала? – спросила Синди. – Ты выглядишь так, будто привидение увидела. Мы ничего не слышали.
Я улыбнулась, скрывая разочарование.
– Ладно, может, мне и правда показалось, – пожала плечами. – Просто странно. Вроде всё тихо, а потом... будто кто-то есть.
Они снова обменялись взглядами, пожав плечами.
– Тут многое странное, – заключила Кэссиди. – Привыкай.
Я не могла отделаться от ощущения, что что-то упустила. Но раз уж никто больше не слышал шагов...
Мда, какого ответа я вообще могла от них ожидать? Времени до тренировок осталось мало, а те девочки, которые просто сидели и слушали, уже разошлись. Ладно,приступаем к плану B.
После тренировок я подошла к Лие и попросила её сходить со мной в магазин техники.
— Мне нужно кое-что купить. Пойдёшь со мной? — начала я, стараясь звучать спокойно.
Лия прищурилась, явно заинтригованная.
— Что за покупка такая? – Она с любопытством посмотрела на меня.
— Скрытая камера, — ответила я, стараясь не терять решимости в голосе. — Нам надо разобраться с тем, что творится по ночам. Если никто не сознаётся, придётся просто зафиксировать, кто ходит в коридоре.
Лия поморщилась, и её лицо сразу стало серьёзным.
— Линелия, может, тебе это всё кажется? Ты уверена, что кто-то ходит? Да и вообще, не думаю, что это хорошая идея... вдруг скрытые камеры здесь запрещены? Представь, если нас поймают.
Я вздохнула, предчувствуя её реакцию.
— Я всё продумала, Лия. Это всего на одну ночь, чисто чтобы понять, что происходит. Никаких проблем не будет, мы её просто уберём утром, — сказала я, пытаясь убедить её.
Она всё ещё колебалась, но, вздохнув, кивнула.
— Ладно, пойдём. Я знаю один магазин неподалёку, — нехотя согласилась она, явно сомневаясь, стоит ли вообще это затевать.
Она привела меня в магазин техники и электроники, и он выглядел совсем не так, как магазины во Флориде, с их яркими вывесками и толпами людей. Этот был уютным и современным, с мягким освещением и тихим, почти успокаивающим фоном.
Мы подошли к прилавку, где стоял мужчина среднего возраста без бейджа.
— Добрый день, мне нужна ваша помощь, сэр, — обратилась я к нему.
Он сразу поднялся, готовый выслушать.
— Мне нужна скрытая камера, которую можно поставить в коридоре так, чтобы её никто не заметил.
Продавец усмехнулся, явно привыкший к таким запросам, и показал стенд с камерами. Лия стояла рядом, нервно перебирая в руках ремешок сумки.
— Линелия, — шепнула она, пытаясь отвлечь меня, — ты уверена? Может, всё-таки не стоит?
Я бросила на неё взгляд и твёрдо ответила:
— Лия, мы это сделаем. Нам нужно знать, кто ходит по ночам.
Продавец вытащил маленькое устройство размером с чашку для кофе, аккуратное, с беспроводной системой — идеально для того, чтобы незаметно спрятать.
— Это то, что вы искали? — спросил он.
Я кивнула, и он начал оформлять покупку.
Но Лия, видя, что я собираюсь идти до конца, тихо вздохнула и сказала:
— Хорошо, но если нас из-за этого выгонят, ты объясняешь это старушке.
Я только усмехнулась, зная, что не собираюсь отступать.
Мы с Лией установили камеру над дверью так, чтобы её не заметили случайные прохожие. Софи, моя новая соседка, отреагировала на это спокойно, без малейшего удивления, словно скрытые камеры были здесь чем-то привычным. Я не знала, стоит ли её такая реакция меня радовать или напрягать.
С наступлением ночи я специально оставалась на ногах. Весь день то читала, то вечно скучала и гоняла Змейку на телефоне — благо, скачала её заранее, и теперь это было чуть ли не единственное развлечение при отсутствии нормальной связи. Только Лия и знала об этой затее с камерой, и Софи, но она вообще не особо интересовалась ни моими делами, ни чем-то ещё. Хотя мы уже жили вместе два дня, мне казалось, что она постоянно где-то далеко, в своём мире.
Софи была... немного странной. У нас почти не было общих разговоров — пару раз перебросились словами на кухне, и всё. Она ложилась спать раньше, всегда убиралась за собой идеально, как по расписанию. Иногда я ловила себя на том, что замечаю мелкие странности. Например, за два дня я так и не видела, чтобы она говорила с кем-то из своих родных. Хотя как она бы вообще смогла, если связи тут почти нет? Ни одного звонка, ни единого сообщения, ничего. Как они вообще связываются? Письма пишут? Или, может, звонят с телефонов, как у нас в магазине техники? Здесь была связь только с их жутко устаревшими телефонами, и всё же мне казалось, что в этом что-то не так.
И я пыталась понять — Софи просто так странно себя ведёт из-за своей замкнутости или это всё из-за меня?
Три часа ночи. Снова. Наконец-то. Я стою наготове, каждый нерв натянут до предела. Софи спит, повернувшись лицом к стене, как всегда. На подушке разметались её идеальные прямые чёрные волосы, будто специально уложенные даже во сне. Она спит сладко, словно ни о чём не беспокоится. Я же наоборот — вся в напряжении. Жду этих звуков. Готовлюсь к ним.
Время тянется медленно. Уже 3:04. И снова — тишина. Я затаиваю дыхание, прислушиваюсь, но ничего не происходит. В голове мелькает мысль, что, может быть, я просто схожу с ума, что все это мне чудится. Но тут, ровно в 3:15, слышу их. Шаги. Они не громкие, но и не лёгкие, не те, что могли бы принадлежать ребёнку. Они тяжеловаты, но и не такие, какие были бы у взрослого мужчины. Такие... средние. Будто подросток, или кто-то едва ступающий, как будто не хочет, чтобы его услышали.
Идут... шагают медленно, будто скользят, как в тапочках или босиком. Шаг — царап, шаг — царап. Как будто кто-то хромает или не до конца поднимает ногу.
И вот начинается снова. Эти царапания по двери. Ужас вползает в каждую клетку моего тела, парализует меня, сковывает. Мне кажется, что если я открою дверь, произойдёт что-то необратимое. И тут я понимаю — я не могу этого сделать. Я не должна. Но что мне тогда делать? Разбудить Софи? Сижу на кровати, не в силах пошевелиться, не свожу глаз с двери.
Шорохи не прекращаются. Минута тянется за минутой. Прошло уже десять, а эти шаги всё продолжаются. Я не выдерживаю, подхожу к двери, медленно её открываю, держа в руках фонарик. Лицом в темноту коридора. Вижу только пустоту и тишину, и всё же этот раз за разом пробирает меня дрожью.
Свет от фонарика выхватывает отпечатки — следов от царапин стало больше, чем раньше.
Я захожу обратно в комнату, стараясь сохранять спокойствие, хотя сердце гулко стучит. Закрываю за собой дверь, подхожу к кровати и сажусь, чувствуя, как нервное напряжение накатывает, словно волны. Камера должна была всё записать. Это должно бы успокаивать, но мне не становится легче. Мысленно возвращаюсь к моменту за дверью, к этим шорохам и царапинам, но теперь всё кажется ещё более странным и жутким.
Проходит минута... я гашу фонарик и снова поднимаю взгляд, невольно задерживая дыхание. Внезапно решаю посмотреть на кровать Софи. Может быть, она тоже что-то слышала?
И тут я застываю. Софи лежит на кровати, повернувшись ко мне, её глаза широко открыты, без единого признака сна. Она смотрит прямо на меня, и этот взгляд — какой-то чужой, ледяной. Я ощущаю, как внутри всё сжимается от страха. Мои руки цепенеют, я даже не могу пошевелиться.
— Софи? — шепчу я, надеясь услышать хоть что-то, что развеет этот жуткий момент.
Но она не отвечает. Её глаза всё так же широко распахнуты, но взгляд какой-то пустой, словно смотрит сквозь меня, а не на меня. Её лицо остаётся неподвижным, будто она вообще не понимает, где находится. Или понимает слишком хорошо.
Проходит ещё несколько секунд, но она по-прежнему молчит. Только смотрит, мне становиться не по себе. И я решаю крикнуть.
Я отступаю на шаг и громко кричу:
— Софи!
Мои слова эхом отдаются в тишине, и вот — она моргает, медленно приподнимается, словно выныривая из глубокого сна, и её взгляд становится более осознанным. На секунду мне кажется, что всё вернулось в норму, но что-то всё равно остаётся жутким.
— Прости, — говорит она с лёгкой улыбкой, но эта улыбка не успокаивает меня. — Ты... всё это время не спала?
Я затаила дыхание, пытаясь понять, как отреагировать. Мне становится не по себе от её взгляда, и я на мгновение теряю слова.
— Нет, я... — она смотрит на меня, и в её глазах появляется что-то, что заставляет меня насторожиться. — Я проснулась, когда ты встала.
Мне становится не по себе. Я с трудом проглатываю комок в горле и спрашиваю:
— Ты всё слышала?
Мне нужно знать, что она знает. Я не хочу, чтобы она думала, что я схожу с ума. Но Софи просто качает головой:
— Нет, я не слышала ничего, но видела, как ты сидела с фонариком, потом встала и открыла дверь. Ты в порядке, Линелия?
— Ты... ты ничего не слышала, да?
— Нет, ничего, — повторяет она, и её голос звучит слишком спокойно, слишком уверенно.
Я оглядываюсь на дверь, на её поверхность, где следы были совершенно отчётливыми ещё минуту назад. Софи замечает моё движение и, заметив моё смятение, сама поднимается с кровати, слегка прищурившись.
— Смотри! Следы, вот тут... как будто что-то скребли, — показываю я ей.
Она подходит ближе, и её взгляд фиксируется на двери. Её глаза исследуют поверхность, но вскоре она поворачивается ко мне с растерянностью.
— Линелия, но... здесь ничего нет.
Её слова заставляют меня замереть. Я резко подхожу ближе, пальцем провожу по поверхности. Ничего. Ни одной царапины, ни единого следа. Дверь совершенно чиста, как будто всё это было моим воображением.
— Но... но это было здесь... Я только что видела, — шепчу я, чувствуя, как внутри растёт паника.
Софи смотрит на меня с осторожностью, словно боится, что я вот-вот потеряю контроль.
— Линелия, ты уверена, что всё в порядке? — тихо спрашивает она, снова бросив взгляд на дверь.
Я лишь молча киваю, но внутри меня всё сжимается.
Я чувствую, как холодный пот начинает выступать на лбу, и страх проникает в каждую клеточку моего тела. Меня охватывает ощущение, что что-то не так, что я сама стала жертвой своего воображения. Как я могла так ошибиться? Неужели это была всего лишь игра моего разума? А записка? Я сама написала? Или как? Как она.. и вдруг я решила проверить тумбочку где лежала записка, ее, не было...
— Софи, — говорю я, стараясь не выдать своей растерянности. — Ты ведь тоже это слышала, я не сошла с ума. Они были здесь, я точно слышала эти звуки.
Но внутри меня что-то дрожит. Я обвиняю себя в том, что могла бы обратить внимание на знаки, а не зацикливаться на своих страхах. Мои мысли словно буря: что если это всё просто моя паранойя?
— Может, я просто всё это надумала... — выдыхаю я, и в голосе моём слышится слабость. — Это может быть просто глупый страх, не так ли?
София продолжает смотреть на меня, её взгляд полон недоумения, и это лишь усиливает моё смятение. Она не может понять, почему я так сильно переживаю. Внезапно в моём сознании вспыхивает осознание: у меня же есть камера! Я обязана её проверить.
— Подожди, — говорю я, стараясь успокоить себя. — У меня есть камера. Я должна посмотреть, что она записала. Может, это даст мне ответы.
Я встаю и направляюсь к своему рюкзаку, сердце стучит в унисон с каждым шагом. Я не знаю, что там окажется, но внутри меня растёт напряжение, как будто я стою на краю бездны. Сбросив пелену сомнений, я включаю камеру, чувствуя, как холодок пробегает по спине. В голове снова возникают образы шагов, шорохов и странных царапин, и мне не терпится узнать, что же произошло на самом деле.