Глава 7 • Минута слабости
Утро началось, как всегда: ледяной душ, подавляющий остатки сна, и черный кофе, горький и без сахара. Марк Стерлинг стоял у панорамного окна пентхауса, глядя на город, раскинувшийся внизу, как сложная, но подконтрольная ему схема. Звонок. Деловой. Голос на другом конце докладывал о саботаже на одном из удаленных складов. Решение пришло мгновенно, холодное и беспощадное:
-Ликвидировать зачинщиков. Остальных уволить без выходных. Пример должен быть показательным, - Он положил трубку, не испытав ни волнения, ни сожаления. Механизм. Он был частью механизма, а механизм не испытывает эмоций.
Его взгляд скользнул к монитору, где мигала маленькая точка – Алиса в университете. Привычный ритуал наблюдения. Но сегодня картинка вызвала не просто профессиональный интерес или привычное влечение. Всплыл образ ее вчерашнего испуга, когда он появился в ее комнате. Как широко раскрылись ее глаза. Как дрожали руки, когда она толкала его в шкаф. Хрупкость, прикрытая сталью. Возбуждение,знакомое и острое, как всегда, кольнуло внизу живота. Он представлял, как эта дрожь могла бы ощущаться под его пальцами, как он мог бы заставить ее дрожать иначе – от прикосновения, а не от страха. Мысль о том, чтобы снять с нее эту дешевую домашнюю одежду, обнажить кожу, на которой, он знал, были шрамы от ее "работы", и провести языком по ним... Это была избитая фантазия, почти рутинная за последние годы.
Но сегодня к привычному сексуальному голоду примешалось нечто иное.Вспомнилось, как она выдохнула "Я приду", – не с вызовом, не со страхом, а с какой-то обреченной решимостью, словно прыгала в пропасть. И этот момент... он вызвал не только вожделение. Вызвал странное чувство... обладания.Нет,глубже.Почти...удовлетворение,как при завершении сложной, многоходовой операции. Но теплее. Он поймал себя на мысли, что хочет не просто обладать ее телом или ее темной сущностью. Он хочет видеть,что происходит у нее внутри в этот самый момент. Что она чувствует, думая о предстоящей встрече? Страх? Ярость? Или то же предательское влечение, которое он читал в ее глазах?
Эта новая нота раздражала его. Он привык к чистым, контролируемым категориям: объект, инструмент, угроза, экспонат. Алиса выбивалась из всех рамок. Она была всем сразу. И это нарушало его внутренний порядок.
Весь день Алиса не выходила из его головы. На совещании, глядя на презентацию поглощения конкурента, он ловил себя на том, что сравнивает холодные цифры на экране с холодной яростью в ее глазах, когда она думает о нем. За обедом с потенциальным партнером, ведя светскую беседу, он машинально представлял, как Алиса могла бы устранить этого болтливого человека – быстро, чисто, без эмоций. И это возбуждало. Но снова – не только. Возникало что-то вроде...защитного инстинкта?Мысль о том, что кто-то другой может увидеть в ней то же, что видит он – ее уникальную, смертоносную красоту – вызывала резкое, почти животное недовольство. Она его.Только его проект. Его находка.
Вечером, в своем кабинете-святилище, напряжение достигло пика. Он отключил все мониторы, кроме одного – статичная карта с ее местоположением (дом). Но ему было мало наблюдать. Ему нужно было ощутить.Контроль был нарушен – его контроль над собой.Он встал, подошел к окну, глядя на ночной город, но видел только ее: вчерашнюю, испуганную и решительную, в ее уязвимой домашней одежде, толкающую его в шкаф. Видел, как ее грудь вздымалась от частого дыхания, как пульсировала жилка на шее. Видел ее губы, приоткрытые от шока и... чего-то еще.
Жар растекался по телу, сосредотачиваясь в паху, тугим, болезненным узлом. Привычное желание, усиленное новым, непонятным чувством – этой странной привязанностью к ее внутренней буре. Он расстегнул пояс брюк, ширинку. Рука скользнула внутрь, обхватывая уже твердый член.Голова запрокинулась назад.
Он не представлял абстрактные образы. Он представлял ее. Конкретную. Ее запах (дешевое мыло и что-то металлическое, едва уловимое). Звук ее прерывистого дыхания в его ухо. Ощущение ее кожи под его пальцами – не идеальной, а реальной, возможно, со шрамом на ребре, о котором он знал. Он представлял не просто секс. Он представлял момент полной капитуляции.Не физической – он мог взять ее силой в любой момент. Момент капитуляции ее воли.Когда ярость и страх в ее глазах уступят тому самому признанию, которое он жаждал. Когда она примет его, как единственного, кто видит ее целиком и хочет этой тьмы. Он видел, как ее тело выгибается под его прикосновением не только от физического удовольствия, но и от мучительного осознания, что ее самая страшная тайна – желанна. Что она нужна ему именно такой.
Рука двигалась быстрее, жестче. Обычно он доводил себя до конца с холодной эффективностью, словно выполняя рутинную задачу. Сейчас было иначе. Была страсть.Почти неистовая. Импульс шел не только от тела, но и от этой новой, тревожащей глубины чувства – от обладания не просто телом или навыком, а самой ее сущностью.От мысли, что она сейчас, в этот самый момент, возможно, думает о нем, ненавидит его, боится его... и все равно не может выбросить из головы. Что она его.
Стон сорвался с его губ.Волны удовольствия накатили, сильнее, чем обычно, выбивая из него контроль, которого он так строго придерживался. Он прислонился лбом к прохладному стеклу окна, чувствуя, как тело содрогается в последних спазмах. Дыхание было прерывистым.
И в этот момент пика, в этот момент абсолютной физиологической разрядки, вместо привычного холодного удовлетворения пришло нечто иное.Острая, почти болезненная нежность.Мимолетный, но шокирующий порыв. Не к ее телу, а к ней.К той девчонке, потерявшей брата. К тому монстру, которого она создала, чтобы выжить. К этому невероятному, хрупкому и смертоносному созданию, которое он выкормил своим вниманием и теперь жаждал... не просто добавить в коллекцию.Защитить?Обладать настолько полно, чтобы никто больше не мог причинить ей боль? Даже она сама?
Он резко выпрямился, отшатнувшись от окна, как от огня. Что это было? Слабость? Глупость, вызванная эндорфинами? Он с отвращением привел себя в порядок, чувствуя липкость на животе. Привычный холод начал возвращаться, сковывая на мгновение ослабевшие мышцы и мысли.
Но семя было брошено. Где-то в глубине, под слоями льда, расчета и маниакального интереса коллекционера, проросло нечто чужеродное. Нечто, напоминающее привязанность.И Марк Стерлинг, привыкший контролировать все, включая собственные чувства, впервые за долгие годы почувствовал себя...неуверенно.Эта мысль разозлила его почти так же сильно, как и возбудила. Алиса Левина перестала быть просто проектом. Она стала проблемой. Самой опасной и самой желанной из всех, с которыми он когда-либо сталкивался. И вечер, который должен был стать финалом его долгой игры, теперь ощущался как начало чего-то абсолютно непредсказуемого.