Глава 15. Последствия.
Пятеро выживших вошли в ворота Королевства: афроамериканка с непоколебимым лицом, словно говорящим, что она может пережить всё что угодно, и с мокрыми разводами под глазами; отважная лучница с растерянным взглядом; седовласая мать, убитая горем и несущая в своих же руках голову мертвого сына; мужчина, поддерживающий за талию чуть ли не теряющую сознание девушку, помеченную кровью её друзей. Впереди них уже собралась толпа людей. Они ещё не знают, что произошло этой ночью.
Как жестоко посмеялась над их ярмаркой судьба, которая должна была открыть чистую страницу для общин, а через годы их дети говорили бы о ней с нескрываемой гордостью за своих предков, прогуливаясь по процветающему новому миру. Он должен был сгореть до тла и восстать из пепла, как и феникс. Но как оказалось, так бывает только в сказках.
Только слёзы, боль и кровь остались в их сердцах, ознаменовав этот день, как момент, когда дьявол одержал победу над светом.
***
Лазарет в Королевстве отличался от остальных, это было просторное помещение с высокими стенами и многими кушетка, которые сейчас почти все пустовали. Длинные окна впускали в него равномерный, холодный свет, напоминавший едва заметное голубое свечение ламп в больнице ночью. Скай бывала в ней однажды.
В десять лет она заболела гриппом. Сильно и очень быстро. Просто подхватила вирус и уже через пару дней находилась на белой койке, пропахшей едкими лекарствами и разноцветными мисктурами. Почти всё время, проведённое там, она была бессознания и только изредка, когда бывали моменты прояснения, её веки тихо открывались и яркий свет ударял по лицу. Он не грел её, как мягкие лучи солнца, и под его влиянием кожа казалась до ужаса бледной, что через неё проглядывали зелёно-синие вены. В детстве ей это казалось таким неестественным и даже пугающим, что с тех пор девушка больше никогда не бывала там. Ощущение беспомощности и нереальности, который приносил ей тот свет, символизировался с больницами и с нещедящим голубым светом.
Скай медленно стянула грязную и порванную рубашку отца, оставшись в одной простой, белой майке, оголявшей её порезы и тёмные синяки, покрывавшие её руки и тело. Сиддик бережно обрабатывал небольшие раны. Но девушка этого почти не чувствовала. Она словно создала вокруг себя прочный вакуум, не пускающий ничего.
Ведь если девушка поддасться постепенно копящимся эмоциям, снова впустит свои чувства назад, то... Это захлестнёт её полностью и будет медленно убивать её, капля за каплей, уничтожать изнутри, поедая все приятные воспоминания. Скай уже проходила через это несколько раз за свою жизнь, но так и не научилась справляться с этим. Ты так много теряешь и кажется больнее не будет, что ты привыкнешь к горькому привкусу крови, но нет...
Сиддик пытался как-то подбодрить выжившую, однако сам не был в лучшем состояние для этого. Энид... Она была его подругой, он учил её всему, что знал о медицине. И теперь, когда Скай смотрела на него, то видела её лицо. Большие, карие глаза, чуть приплюснутый нос и пухлые губы – точный силуэт стоял перед ней. Вот только на шее появилась кроваво-красная полоса, из которой стекали тонкие, бурые струи.
Девушка быстро отвела взгляд, пытаясь смотреть только на однотонную, серую стену. Она всё время молчала. Да и что тут говорить? Все понимали её без слов, а сказав хоть что-то, она могла спровоцировать незамедлительную цепную реакцию. От её слёз и страданий кому-то стало бы легче? Скай так не думала. Она вообще старалась не думать ни о чём. Ничего уже не изменить...
– Скай? – раздался голос позади. Сиддик уже ушел, оставив её в одиночестве.
Девушка молниеносно вскочила с койке, на которой всё это время сидела. Она резко втянула в лёгкие воздух и со страхом взглянула на говорящего. Руки снова стали трястись от неравномерной дрожи, в то время как пальцы инстинктивно достали острый кинжал из ножен. Однако это не требовалось.
Иезакиель примирительно поднял руки, в то время как выжившая заставила себя успокоиться. Она опустила клинок и снова опустилась на мягкий матрас. Лицо мужчины словно постарело на несколько лет с их последней встречи: впалые, усталые глаза; уголки рта непроизвольно опущены вниз; у глаз появились новые морщины, а ямочки исчезли с вечно улыбающегося лица. Она почти не могла узнать его, хотя и сама выглядела не лучше.
Сейчас Скай не знала, что ей надо было сделать: утешить отца, потерявшего сына, или же просто хамолчать? Впрочем Иезакиель решил всё сам и последовал её примеру, молча опустившись на кушетку, сложив руки в замок и бездумно глядя вдаль. После продолжительной паузы он хриплым голосом, совершенно не похожим на прежний, торжественный и радостный тон человека, имеющего всё, что делало его счастливым, произнёс эти слова:
– На закате состоится прощальная церемония и если ты хочешь... Нет, я прошу тебя, произнести речь перед всеми. Это очень важно... Но если ты не готова...
Король остановился, впервые за долгое время сказать что-то, ему давалось трудным и он решил, посто ожидать ответа девушки, опустив голову. Он был не из тех, кто выставляет свои слабости на показ, но сейчас всё было по-другому. Он потерял то, что уже не вернуть. Ради своих подданных он держал себя в рука, однако сейчас рядом с ним находилась только одна такая же израненная душа.
Скай, молча слушающая его всё это время, положила ладонь плечо Иезакиеля и тихо произнесла:
– Я прийду.
***
Иезакиель волновался. Нет не так, он был в ужасе. И растерян. Потеря сына сломало что-то внутри него, а тело продолжало жить по сохранённой версии. А ещё он был очень сильным человек, мужем прекрасной женщины и Королём своих подданных. Это не давало ему сдаться.
Сегодня Иезакиель должен провести поминальную церемонию для восьми мертвых человек, скорбя по одному из них.
– Я была там, меня схватили с остальными...
Фигура Скай возвышалась на небольшой сцене на главной площади Королевства. Белокурые волосы не были собраны в косу и теперь неистовые порывы ветра играли с ними, как сами хотели. Её тёмная одежда придавала ещё больше бледности лицу, от которого отхлынула вся кровь. Неглубокий порез на левой щеке всё ещё болел, но эта боль отступила на второй план.
– Я видела... Я должна была умереть и была к этому готова, но Альфа прошептала мне на ухо: "Расскажи всем.". Я почувствовала удар и отключилась.
С каждым словом тёмно-нолубые глаза наполнялись солью и ч них отражалось безоблачное небо, однако девушка продолжала свою речь. Перед ней находились лица людей, чьи любимые, друзья, семья погибли этой ночью на её глазах. Именно поэтому она должна была рассказать им.
– То, что случилось – чистое зло, самое настоящее зло. Думаю, Альфа хотела, чтобы я рассказала вам об этом, чтобы напугать и всех разобщить... Но я расскажу другую историю.
Их боль, боль потери, она чувствовала её во мятежных взглядах, направленных на неё. Сейчас каждый переживал то же, что и Скай, они были надломлены, но не сломлены полностью и она ни за что не позволит Альфе, добиться своего.
– Пока не настал конец, разбойники – Ози и Алек – нашли нас. Они пытались вытащить нас и мы все сопротивлялись, боролись из всех сил. И это было больше чем храбрость! Потому что все защищали друг друга и были готовы отдать свою жизнь, несмотря на то, что некоторые даже не были знакомы! – голос Скай звучал в сердцах её слушателей, набирал обороты и со слезами, застывшими в глазах, становился всё более торжественным. – Мы боролись друг за друга, как одна семья! До самого конца..
На последнем слове голос затих совсем и по щеке Скай скатилась одинокая крупная слеза, в которой было то, чего не нашлось бы и если бы она выплакала их тысячи. Но уже через пару минут девушка снова подняла глаза и продолжила:
– И в конце концов их время было сочтенно... Но наше время продолжается и мы должны двигаться дальше ради них. И ради всех нас. Мы должны почтить их память и помнить, что наши друзья, наша семья, погибли, как герои. Вот история, которую я расскажу вам и хочу запомнить!
Лица... Они были везде. Скай старалась не показывать, насколько ей больно выговаривать каждое слово. Но когда она смотрела в мокрые от слёз, ничего не выражающие глаза, смотрящие в пустоту перед собой, она снова и снова видела их лица. Скай стало душно на этой сцене, обдуваемой холодным ветром. Она повернула голову вбок и невнятно пробормотала: «извините», а потом стремглав бросилась со сцены. Никто не пошёл за ней, да и остановить её им бы всё равно не удалось. Она быстрым шагом всё больше отдаляясь от людей, прогоняя прочь приведения тех ужасных минут.
Девушка не помнила, как нашла комнату, куда её поселили. Она словно бродила с закрытыми глазами и весь путь был, как в тумане. Комната освещалась одним небольшим окошком, на ставнях которого виднелась потресканная белая краска. Светлые, выцветшие обои и низкий потолок того же цвета создавали визуальное впечатление, что помещение намного больше, чем на самом деле. Главным предметом оставалась односпальная кровать, рядом стоял самый обыкновенный столик, сделанный из тёмно-коричневый древесины, с длинными, тонкими ножками. Простой шкаф из того же материала завершал весь декор комнаты, оставляя её полупустой.
Когда толстая дверь захлопнулась с глухим скрипом, Скай впервые за весь день почувствовала облегчение. Каждую минуту за пределами её убежища она подвергалась пытке судьбы, которая просто не могла оставить её в покое. Остановившись на середине помещения, на девушку нахлынули те чувства, что она отчаянно скрывала.
Первым пришёл полностью поглощающий гнев. Скай ненавидела себя за свою слабость, Альфу за то, что не убила её и не покончила с этим сразу и на весь мир... Как банально это бы не звучало, но в тот момент, после всего пережитого, она не верила, что в мире осталась хоть крупица счастья. И теперь она почувствовала адреналин, он словно ждал подходящего момента, чтобы выйти наружу. Всё что попадалось ей под горячую руку летело на пол или в противоположную стену. Последней каплей стала рубашка её отца, Скай отбросила её и мысленно закричала:
"Зачем? Почему ты умер в тот день? Почему ты оставил меня, когда был так нужен?"
Наверное, хорошо, что вещей, которых можно было уничтожить в комнате почти не было, и скоро гнев и адреналин белокурой девушки полностью иссякли так же быстро, как и появились.
Мышцы ослабели и на смену пришла ужасная усталость. Девушка медленно осела на пол посреди погрома, устроенного ей же. Слёзы, будто сами, вытекали из её глаз и всё, чего ей хотелось, это закрыться в этой комнате и остаться здесь навсегда. Никогда не открывать эту дверь и не встречать за ней рассвет. Он означал начало нового дня, но какой в нём смысл, если сердце потемнело и заполнилось болью?
За окном той комнаты постепенно темнели небеса и безоблачный день превращался в тёмную ночь. Тени, отбрасываемые разбросанными на полу предметами, становились всё больше похожими на пугающие фигуры. Скай так и не смогла уснуть в чужой комнате и неестественной для леса, в котором она буквально жила долгие годы, тишине. Она слышала собственное дыхание, вздох-выдох. Она жива.
Девушка бессмысленным взглядом смотрела на шёлку между полом и дверью: кто-то, не задерживаясь, быстро проходил мимо, оставляя тени ботинков; некоторые какое-то время стояли за дверью, не решаясь войти и вскоре уходили, так и не войдя внутрь. Однако, один раз, это всё же случилось.
Чёткий стук разрезал тишину поздним вечером. Скай отвлеклась от своих мыслей, внимательно вслушиваясь в происходящее. Неизвестный стоял на пороге и явно хотел добиться её внимания.
– Скай, – окликнул девушку знакомый голос. – Это Сиддик. Ты не пришла на ужин и пришёл узнать... Ты впорядке?
Она осталась неподвижна. От его вопроса Скай захотелось нервно рассмеяться. Сиддик был так добр к ней, но сейчас... Что она могла ему ответить? Да, всё хорошо или нет, меня не покидает мысль умереть?
Мужчина ещё немного постоял перед закрытой дверью, зная что хозяйка комнаты там. Однако понял, что она так и не появиться перед ним. Поэтому через пару минут Сиддик просто поставил заполненный едой поднос перед дверью и ушел прочь.
Снова оставив Скай в одиночестве.
***
Ночь тянулась очень медленно. Минута за минутой ничего не происходило. Даже кровь словно застыла в венах Скай, а сердце прекратило постоянный, бешенный ритм. Обессиленная девушка сидела у подножия кровати и не знала, что ей делать дальше. Хотя она сразу же, как только эта мысль пришла в её голову, пришла к выводу, что так было всегда. Каждый день она не подозревала, чем он обернётся в конце. Долгая жизнь, лишённая смысла – намного хуже быстрой смерти. Это осознание пришло к ней уже давно, одним вечером в затхлом, сыром и пропахшим плесенью чердаке. Но зачем-то она всё же здесь? Ведь именно Скай из миллионов всех остальных людей выжила и не обратилась в мертвеца.
Эти мысли терзали её голову, в то время, как рассвет медленно подбирался к горизонту. Словно кто-то случайно опрокинул нежно-розовые краски на тёмное полотно. Через пару часов на улицу выйдут люди, будут занимать тем, что и каждое утро. Натянут милые улыбки и всё пойдёт своим чередом, день за днём, в никогда не кончаемой жизни. Однако Скай знала, что к тому времени её уже здесь не будет. Да, она сбегала от проблем, от воспоминаний и от людей. Куда угодно, только подальше отсюда.
Девушка бесшумно поднялась, снова распределяя вещи на свои места, расправляя неровные концы покрывала, лежавшего на кровати, задвигая шторы и пуская мягкий свет внутрь. На полу она заметила сброшенную со стола бумажку, аккуратно сложенную пополам. Скай подняла её, это оказалась открытка, которая вечером лежала на всех стола в гостевых комнатах. Яркая, разноцветная надпись гласила: «Счастливой Ярмарки». Нарисована она была криво, все буквы стояли на разном расстояние и высоте от друг друга, и Скай догодалась, что это сделала маленькая ручка маленького человечка. Открыв сложенную часть, перед ней появился неровный рисунок: тут и там виднелись необыкновенные фрукты, трава, словно по-настоящему качалась из стороны в сторону, солнце изображали, как жирную, жёлтую кляксу. Девушка улыбнулась, но её глаза заблестели. Она бережно положила открытку обратно на середину стола.
Когда она закончила, комната казалась такой же, какой была до её прихода: аккуратной, простой и совершенно лишённой уюта и тепла. Она с иронией про себя заметила, что уходит так же, как и пришла, имея при себе только острый кинжал и старую рубашку отца. Закрыв дверь, Скай обошла, стоящей перед ней поднос с холодной едой, печально взглянув на него. Незамеченной она шла по длинным коридорам обветшалого здания и, выйдя из него, направилась по широкой дороге к главным воротам Королевства.
Девушка бросала взгляды на тёмный, закрытые плотными занавесками окна, в которых не горели свечи и не виднелись силуэты людей. Вдоль дороги ровной чередой и почти симметрично проросли высокие деревья, достающие до крыш некоторых домов. Они мрачно смотрели на путницу, явно не одобряя её поступок. Но она не собиралась жалеть об этом и уверенно следовала своему собственному плану. Только ей решать и она сейчас она сделала выбор. Однако судьба видно так не считала.
– Уже уходишь? – послышался знакомый голос позади и Скай прекрасно знала, кому он принадлежит. Она остановилась, как выкопанная и как только поняла, что это не её воображение, повернулась к источнику звука.
Мужчина стоял в паре метров от неё и внимательно разглядывал девушку. Он знал, что она делала.
– Я не врала, – уверенно сказала она, разрушив воцарившуюся тишину. – То, что я сказала – правда. Эта война не окончена и я помогу вам её выиграть. – Скай приблизилась к Дэрилу, чтобы он смог её услышать, потому что голос снова стал подводить её. – Но... Мне здесь не место, ты и сам знаешь.
– Ты можешь остаться, – возразил Диксон, но та лишь отрицательно покачала головой, желая, чтобы сначало он выслушал её.
– Мне очень жаль... – ещё пару слов и слёзы могут снова потечь из её глаз. – И спасибо...
Она взяла руку мужчины в свои и мягко сжала. Казалось Скай хочет сказать что-то ещё, но уже в следующую секунду она отпустила его руку и пошла прочь.
Прощай, Дэрил Диксон.
А тем временем на небе сгущались тучи и одинокая снежинка медленно приземлялась на то место, где раньше стояла девушка.