Слёзы Феникса

Чара медитировала на холодном полу своей мрачной камеры. Только медитация могла помочь ей справиться с этим тяжелым испытанием в её жизни, но даже в этом умиротворенном состоянии в переживший колоссальный стресс мозг лезли дурные мысли. Эти мысли могли быть одиночным вопросом, кружащимся в голове, как назойливая муха, или ураганом множества вопросов, идей, решений, разобрать которые было невозможно. На данный момент Чару мучал единственная проблема: «Застанет ли Феликс братьев Э с письмом в поселении? Или они уже в королевстве на заранее провальной спасательной экспедиции?». Надежда на то, что Эмин утихомирил истеричную сущность Эдона, вечно накручивающего себя с плохими сценариями, и рвущийся к приключениям нрав Эсбена не угасала в Чаре. Эмин — тот, на чью сообразительность она может положиться.

Эта ночь была прохладной для приближающегося лета, ей пришлось спать, укрывшись и закутавшись в свою тонкую накидку, плохо защищавшую её от сквозняка сырой темницы. А холодный ветер проникал сквозь стены, и даже Власий зарывался в свою одежду и дремал, свернувшись, как воробушек. Чаре казалось, что он спит всегда и ничего его, кроме сна, не интересует. Его тихий храп время от времени отвлекал её от размышлений. Тишина не была ей другом в этом месте — она угнетала её и подавляла. Поэтому Власия стоит поблагодарить, что хотя бы иногда он прогонял это зловещее безмолвие. Нет ничего хуже затянувшейся тишины, нет ничего хуже молчания, когда эта неизвестность давит на уши невидимой тонной, и ты готов душу отдать, лишь бы кто-то заговорил и прервал её.

В коридоре послышалось шевеление Власия, скрипение его стула и неторопливые шаги по каменной лестнице. И Чара уже знала, кто спускается и к кому.

— Ваше Величество, — поклонился встревоженный сторож. — в темнице всё в п-порядке.

Рэй молча, одним движением руки, велел ему сесть обратно на своё место и медленно пошёл дальше по коридору. Два дня он не был здесь, пока набирал нужные знания из книг и готовился к встрече со своим убийцей, убийце — если бы у неё всё получилось, разумеется. Он остановился перед её камерой и непонимающе вздернул брови.

—Что вы делаете? — снова сидит заключенная в позе лотоса, точно также, как и было в его прошлое посещение. Практики медитации развиты исключительно в кругах эльфов, и люди о них ничего не знали, поэтому Рэй сейчас находится в легком недоумении и не понимает, почему из все сидячих поз эльфийка выбрала такую сложную, он наклоняет голову в бок, поражаясь, что ноги можно так согнуть, а после морщится, словив фантомную боль от представлений, как это делает он сам.

Чара устало вздыхает, будто король сидит с ней днями напролет и до ужаса надоел, открывает глаза и непривычный свет от факела режет ей роговицу. Сколько она уже медитирует? Снова ей помешали, но на самом деле сейчас это не раздражает, напротив же, за эти два дня от безделья и скуки она начала сходить с ума. Привыкшая всегда чем-то занимать себя, сейчас, когда ситуация давит своей безысходностью, она превращается в бесформенный кисель и ей до ужаса хочется развлечь себя, но с трех сторон на неё смотрят холодные серые стены и с одной — ненавистная решётка. Компания Рея не то, что она хотела бы, но права выбора никто не давал.

Их взгляды пересеклись на мгновение, а после эльфийка начала невозмутимо оглядывать его с ног до головы. На короле были надеты кожаные ботфорты, зеленый камзол в теплом свете факела казался темнее, чем есть на самом деле, а золотистые узоры на рукавах и воротнике выглядели почти коричневыми, лишь иногда пуская желтоватый блеск. В его руках покоилась стопка книг, на которой Чара задержалась дольше трех секунд, после чего снова принялась разглядывать Рэя. Тот с безмятежным лицом то ли ждал ответа, то ли сам засмотрелся куда-то сквозь неё. Ни единой эмоции не могла прочесть она на его лице: взгляд был невыразительным, несмотря на красивый разрез глаз, в темных зрачках его не заметила она никакой искры, они были словно давно потухшие угли, разжечь которые вряд-ли уже получится, одну густую черную бровь прикрывала небольшая кудряшка смоляных волос. Поймав саму себя на таком наглом осмотре, эльфийка смущенно отвернулась.

—Ах да, вы же у нас неразговорчива, —непринужденно улыбнулся Рэй и взял книги в обе руки. — читать на человеческом вам удаётся, я правильно понимаю? —Чара в ответ положительно кивает хоть и неуверенно. — Прекрасно. Тогда эти книги ваши...или слова вы только на слух учите?

Чара и сама не знает. Эта способность настолько не укладывалась в её голове, что она не стала и думать о ней. Что-то невозможное и невообразимое, поверить в которое ей было сложно. Поэтому на вопрос короля она лишь неоднозначно пожала плечами и нахмурилась.

—Как же так вы ничего не знаете? Я думал, полукровкам с детства рассказывают о всех их особенностях.

«Полукровкам?» — почти вырвалось из ошарашенной эльфийки, но она вовремя придержала язык. Очевидно, король всё напутал из-за нехватки необходимых знаний о ней. Её родители оба были эльфами и никаких смешений крови быть не может. В книгах, которые читала Чара, о них упоминалось мельком, очень скупо, будто нехотя рассказывалось, что «темные эльфы» — помесь человека и эльфа. Маменька говорила, что их давно истребили по неизвестным причинам. Остался только единственный представитель темных эльфов и он находился под предводительством дедушки Эйрена.

—Прежде чем начнём разбираться с вашим обучением, я задам один вопрос. Ответите «да» или «нет», —он выдержал небольшую паузу, словно последний раз решая стоит ли спрашивать, а после сказал: — «Братство Василиска» вам о чём-нибудь говорит?

Чара задумалась на пару секунд, копаясь в памяти и ища что-то подобное, может какие вывески в городе она встречала с таким названием, но нет, на ум ничего не приходило и она в смятении покачала головой. Рэй приклеился взглядом к её лицу и изучал каждое движение мимики, внимательно смотрел на реакцию и нагло читал все её эмоции, вызванные этим вопросом. В итоге сделал вывод, что с вероятностью семьдесят процентов эльфийка действительно слышит о братстве в первый раз или же хорошо владеет собой. Но даже семидесяти процентов мало для уверенности в том, что к братству она непричастна, пусть недоумение казалось вполне искренним.

—Начнём с первой книги, — ловко перевёл тему Рэй, будто этого вопроса в их сценарии совсем не было, и с любопытством взял верхнюю книгу из стопки, оставив остальные на полу. — Власий, принесите две подушки, — пока стражник неуклюже бегал за подушками, Рэй пролистывал страницы и заговорил веселой интонацией: —Моя жена, Мара, назвала эту книгу безвкусицей и абсурдом, потому что главная героиня здесь не лежит целыми днями в воздушной постели в окружении слуг, а работает из последних сил, как скот. Она не госпожа, у которой единственная проблема — это мигрень, а служанка. Да-да, самая обыкновенная служанка, — он посмотрел в сторону, словно что-то вспоминая, а после взглянул на Чару и снова заговорил: — Она мне тогда сказала: «Почему эта книга хранится в твоей библиотеке? Кому будет интересно читать про жизнь слуг? Они же мусор, а это произведение — вздор!».

Чара ужаснулась. Ей была непонятна точка зрения Мары. Сама она испытывала к таким людям самую искреннюю жалость: господа, которым им приходилось служить, так неуважительно относились к ним, а ведь слуги помогают им по хозяйству, делают всю грязную работу и после этого их еще и считают мусором. Благо, она родилась в поселении, где все были независимыми, всегда царился мир и порядок, где все были равны! Быть зависимым от кого-то — самое ужасное, что может произойти. Лишиться свободы, значит, лишиться себя, потому что невозможно принадлежать и себе и кому-то одновременно.

—Власий, вы подушки с соседнего королевства несли? Почему так долго? —беззлобно ворчит Рэй, больше подшучивая над стражником, чем ругая, тот в замешательстве быстро моргает, стряхивая с ресниц остатки сна и недоумевает, разве он долго выполнял приказ? Но король сегодня в хорошем расположении духа и заводит его в больший тупик едва заметной улыбкой. Чара же от всего этого тихонько прыскает в кулак, физиономия озадаченного Власия, его надутые толстые щеки заставляют ползти уголки губ вверх в неконтролируемой улыбке. Рэй передает через решётку подушку Чаре и сам садится на свою. Власий обратно плюхается на стул, и глаза его вновь начинают сладко слипаться, что случайно замечает король. — Здесь не темница, а сонное царство ему что-ли...— пробормотал он, но не стал звать стражника. В этот день ему вовсе не хотелось быть строгим. И такие моменты для всех, как восьмое чудо света.

—Почему..вы здесь? — несмело задает вопрос Чара, с трудом подбирая известные слова. Король слишком странно относится к тому, кто несколько дней назад направлял на него лук с четкой позицией забрать его жизнь. Может он просто добр ко всем? К Власию он относится неплохо, хотя тот и смотрит на короля недоверчиво, словно не узнаёт. Чаре совсем не кажется, что он поддерживает позицию своей жены касательно слуг. По тому, как он довольно ласково разговаривал со своим ребёнком тоже можно подумать, что он не такой деспот, каким кажется на первый взгляд. Но первый её разговор с ним, конечно, мало что нёс доброго. Так всё же почему он возится тут с ней? Почему принёс книги и хочет обучить её человеческому языку?

И у Рэя в зрачках что-то блеснуло, он стал привычно серьезным и будто сканером прошёлся по ней взглядом, увидев все скрытые в голове вопросы.

—Почему я здесь? — растягивая слова, загадочно повторил он. — Видите ли, у короля много врагов, если не все, и я всё ждал, когда кто-нибудь из этих жалких трусов, строящих козни за моей спиной, выйдет из темноты и нанесет удар. Всё желал узнать этого смельчака, что посмеет поднять на меня руку. А потом увидел ваши следы, подумал: «Меня хотят так запутать или враг настолько глуп?», уже даже разочаровался, но когда заметил, как трясутся ваши ручки, наводя на меня лук, разочаровался ещё больше, — с скрытой насмешкой говорит Рэй. Он не станет говорить, как приглянулся ему этот вспыхнувший огонёк в её глазах, в момент когда она оттолкнула его. Ей это знать необязательно. — Но хвалю, что всё же попробовали, не струсили и пошли против своего страха, мне нравится такая черта в людях — глаза их страшатся, а руки всё равно делают. Эмоции никогда не должны брать верх. У моих подчиненных всё иначе — глаза их боятся меня, руки делают только то, что скажу я, — у Чары по спине пробежали мурашки от этого твердого тона, и все мысли о его доброте показались такими глупыми, что радовало только, что он не слышал их, иначе насколько глупее и наивнее стала бы она в его глазах. И хотя его мнение не самое важное, мнение о себе у неё резко упало, когда король так бесстрастно указал на все её промашки. Заслуженно, но неприятно и даже стыдно. — Ещё одна ваша ошибка заключалась в том, что вы не подумали, какие масштабы имеет ваш поступок. Вы не человек и проживаете явно не в городе, явно не среди людей, убив меня, вы поставили под риск всё ваше поселение, — Чара округлила глаза и заволновалась, сердце её замерло, в груди похолодело. — Если бы вас не убили на месте, то точно бы заметили. А Мара — женщина с дрянным характером, обязательно пошла бы мстить, необдуманно послала бы войска в ближайшую деревушку и началась бы война. Но я полагаю, вы просто очень юна, поэтому не сужу вас строго, — и он победно улыбнулся на короткое мгновение.

Подумать только, что могло произойти, если бы у неё всё же получилось убить короля. Если Мара действительно послала бы солдат на территорию эльфов, то ближайшей оказалась бы как раз их деревушка. И братья Э, тетушка Кавана, тетушка Брэди и тетушка Кинн - все они оказались бы в смертельной опасности только из-за её мести. Горький вкус осознания заставил её стыдливо опустить глаза, краска с лица стекла вниз и пропала в щелях холодного кирпича под ногами, из-за чего кожа казалась белым полотном. Получается, своим обещанием она поставила под угрозу всё поселение и всех своих близких...всё самое ценное, что имела. Кому нужна была эта месть? Родители вряд-ли бы хотели, чтобы их дочь рисковала своей жизнью ради такого. Всегда мать одергивала её руку, когда та замахивалась на Эсбена, в целях повеселиться отобравшего у неё деревянную птичку, такую значимую и дорогую ей, которую смастерил ей отец. Тетушка Кавана рассказывала, что Чара всегда была прелестным ребёнком с необычно большим добрым сердцем, но иногда случались такие резкие перемены, короткие, но значительные, когда получали братья Э за свои шуточки смачный подзатыльник, и даже не один, когда слетали с её губ грубые выражения, часто оставляющие жгучий след на других, но, приходя в себя, Чара всегда страдала из-за этого и искренне просила прощения. И маменька постоянно твердила ей о милосердии и умении прощать себя и других. Но себя прощать Чара так и не научилась.

Рэй заметил её подавленное состояние, знал, какие его слова были тому причиной, но не стал успокаивать или поддерживать её, хотя с языка вот-вот срывалось: «Все совершают ошибки». Решение вернуться к изучению человеческого казалось наиболее правильным в данной ситуации.

—Полагаю, прочесть текст про себя и понять смысл написанного у вас получается, но произнести слова, которые не были на слуху, — нет. Хорошо... —задумчиво сказал король и открыл книгу. — Я трачу на вас своё драгоценное время, сижу здесь с желанием научить вас разговаривать по-нашему, потому что хочу, — непоколебимо и властно ответил на вопрос Чары он и, листая с сосредоточенным видом желтоватые страницы книги, продолжил с ноткой иронии в голосе: —Вот когда научитесь быть более интересным собеседником, тогда отвечу на этот вопрос полнее, — Чара хмуро взглянула на него исподлобья, на что тот усмехнулся. — Хотите мне что-то сказать, мисс?

Ещё как хочет. Так нагло надсмехаться над тем, кто не может тебе никак ответить, — низко! И пусть она закалённая с детства Эсбеном (читать как: любителем поиздеваться), но Эсбену можно, а ему — нет! Она неосознанно надулась, как обиженный ребёнок, светлые брови свелись к переносице, а нижняя губа чуть выпятилась. Потом взгляд её изменился, на лице просияла на секунду заговорщическая улыбка, и Чара залепетала на эльфийском.

—Вы такой дурак!

Сам по себе эльфийский был быстрым языком, и все его обладатели буквально тараторили, говоря на нём.

Рэй недоумённо поднял брови и улыбнулся.

—Я не понял ни единого слова, но уверен, ничего хорошего вы не сказали.

—А что хорошего я могу сказать такому человеку, как вы? —эльфийка сложила руки на груди, облокотилась спиной о стену и скучающе смотрела на короля.

—Перестаньте бранить меня, мисс.

—А я хочу! — выговорила она на человеческом, а после снова заболтала на эльфийском: —Забавно, я могу сказать о вас, всё что угодно, любую гадость, а вы меня даже не поймёте. Вот думаю: хорошо это или плохо, — Чара старается придать интонации отсутствие интереса в этом разговоре, какое-то безразличие, поэтому даже не смотрит на короля.

—Когда вы прекратите разговаривать со мной на эльфийском? Ведь можете же более-менее отвечать мне на человеческом, чтобы я вас понимал, без этого разговор бессмысленный, — улыбка слетела, Рэй начал внутренне негодовать от того, что не может понять, о чём ему говорят.

—Когда научитесь быть более интересным собеседником, — на ломанном человеческом произнесла Чара, повернув голову к королю, и подняла надменно брови, но в лице проскальзывала тень детской обиды.

— Ах вот что вас задело, —хмыкнул Рэй. — С вами шутить нельзя, верно?

—Вьерно!

—Быстро учитесь, — король беззвучно засмеялся. — Что ж я рад, — он проходится взглядом по Чаре, удивляется, как этот ребёнок смог проникнуть в его замок, окруженный охраной, да еще и чуть не убил его. Просто уму непостижимо. Но тут его брови настороженно сводятся к переносице, он вглядывается в руку эльфийки, замечая на пальцах следы от чернил. Ничего подобного, чем она ещё могла испачкать свои руки, в камере не было, и это не на шутку смутило Рэя. —В чём ваши руки?

Чара нахмурилась и медленно вытянула перед собой руки, на её лице пробежала гримаса ужаса, вскоре сменяющаяся на растерянность. Как можно было так вымазаться при написании письма и не заметить! Она быстро спрятала руки в рукавах, зрачки потерянно метались по стене напротив, нужно было срочно что-то придумать. Но от оправданий её спас спускающийся по лестнице в темницу человек. Это была явно чем-то взволнованная гувернантка Яна Лиди.

—Ваше Величество! Ах, вы здесь, я искала вас по всему замку, — беспокойная женщина, на вид лет тридцати, путаясь в юбках своего платья и крепко вцепляясь в подол, вывалилась из-за угла, вся распаленная с прилипшими ко лбу русыми волосами, выбившимися из аккуратно заплетенной косы, кажется, она и правда срочно искала везде короля.

—В чём дело? —серьезный и строгий тон Рэя говорил о резкой смене его не так давно доброжелательного настроя. Король поднялся на ноги и выжидающе уставился на гувернантку.

—Ваш сын, кажется, заболел, уже который день без настроения, ходит мрачный, как грозовая туча, а раньше так лучезарно улыбался! Я предложила позвать лекаря, но ваша супруга лишь отмахнулась от меня, она сама снова слегла с мигренью и совсем нет дела до сына, прости Господи..я уже не знала, что мне и делать, но Ян попросил, чтобы я позвала вас и вы поднялись к нему.

—Спасибо, Лиди, я сейчас буду, —гувернантка поклонилась и развернулась, чтобы уйти, но Рэй остановил её и, с подозрением смотря на Чару, задал вопрос: —Вы нашли мою чернильницу? я просил поискать.

—Да, Ваше Величество, полагаю, вы плохо спали, из-за чего не заметили её..— неуверенно начала оправдывать его Лиди, король внимательно посмотрел на неё. —Она лежала на своём месте, на столе.

—Спасибо, Лиди..— задумчиво ответил Рэй и опустил глаза в пол. Неужели бессонные ночи так сказались на нём, что он даже не увидел на столе эту чёртову чернильницу. Но ведь Ануар тоже не нашел её! Что-то тут было не так, но думать и разбираться с этим сейчас не находилось времени. В данный момент он нужен своему сыну. —Власий, вы умеете читать?

— Нет, Ваше Величество, —лениво отвечал Власий. —Откуда ж мне уметь-то..я всего лишь сторож из небогатой семьи.

—Черт, вы совсем бесполезен, — раздраженно бросает Рэй и обращается к Чаре: —Значит, я буду читать вам сам. А вы, Власий, — он решительно направился в сторону стражника, что тот чуть не свалился со стула в попытках выпрямится и сесть ровно, а не как обычно полулежа. —Ещё раз уснете на посту — я вышвырну вас отсюда. И отнесите подушку на место, а у заключенной оставьте.

—Д-да, да, Ваше Величество, я всё понял!

От лестницы доносились удаляющиеся шаги, Рэй скрылся за дверью, и Власий неторопливо поплелся за подушкой. Остановился перед стопкой книг и начал почесывать затылок, крутя подушкой в руке.

—А книги тоже уносить?..— задал он сам себе вопрос, подумал немного и, махнув на книги рукой, понес подушку на место.

Чара не могла успокоиться, она грызла себя изнутри за глупость, за допущенную промашку. И почему всегда она допускает ошибки? Ей крупно повезло, что гувернантка спустилась так вовремя, иначе не избежать допроса от этого деспота, всё бы из неё вытряс, даже если она слов таких не знает! До всего бы добрался! Второй раз уже спасает её сын короля, ведь кто знает, может если бы не этот мальчик, она пересеклась бы в коридоре с Рэйем и получилось бы всё совсем иначе. Вдруг Рэй бы убил её тогда. А так всё сложилось наилучшим способом, но трусость её подвела в нужный момент, быть может и не оказалась бы в этой клетке, будь чуть смелее и безжалостнее.

Щеки ещё горели от стыда, если бы король не смотрел на неё так подозрительно-осуждающе и одновременно так, словно пазл в его голове сложился и он всё понял, всё знал, то быть может и укола совести она не почувствовала. Так захотелось Чаре домой, к тетушкам и братьям Э, в уютный кров, где её любят и всегда ждут, холод людей и каменной темницы пробрал до костей, и только теплое сердце в груди ещё билось и жалобно тосковало. Эльфийка обняла себя за колени и уставилась на стопку книг. Сверху лежал тот роман про слугу. «Две жизни» — красовалось название на обложке. Чара задумалась и неосознанно провела параллель: после знакомства с людьми, кажется, и её жизнь начала раскалываться на две части.