Слёзы Феникса

Шесть часов почти иссякли; зрение возвращалось постепенно, очень медленными прояснениями, белая пелена пока что ещё застилала обзор, всё было нечётким, неразборчивым. Это состояние вынуждало Чару часто моргать, жмурится в попытках рассмотреть хотя бы собственные пальцы. Её руки и ноги, да и в целом всё тело, затекло находиться в сидячем положении столько времени, даже сама она не понимала, как столько выдержала. На город начали опускаться сумерки, огни в окнах загорались одни за другим, сильный ветер нагнал на ясное небо мрак и оно застелилось тёмными тучами, по листьям цветущих деревьев начинали бить редкие капли подступающего дождя.

—Только не это, — прошептала Чара, осторожно натянув на голову капюшон своей накидки. С одной стороны, шум дождя мог бы заглушить звуки, когда придётся выходить из своего укрытия, с другой — намочит, из-за чего в замке можно будет знатно наследить. —Проклятье...

Сидеть и дальше становится невыносимым, все конечности ломит, какая-то веточка утыкается в щёку. Чара аккуратно, не совершая лишних движений, пытается выбраться из кустов, но без шума у неё не получается, да и шуршание листьев совсем не похоже на стук дождя. Она встаёт возле дерева, осторожно заглядывает в щель между стволами, разглядев за мутной пеленой двух сторожей явно в бодром состоянии. Как пробраться мимо них — было главным вопросом в её голове. Тётушка Кавана и мама говорили, что пить два раза в сутки одно и то же зелье опасно, а такой риск сейчас может привести к полному краху.

—Ты слышал это? — говорит один из стражников, крепче сжимая кулаки, его глаза прищурились, всматриваясь в падающие на сад сумерки, а всё тело подозрительно напряглось, чувствуя врага. Его чуйке мог бы позавидовать непутевый товарищ, которому выпала доля делить с ним пост.

—Это дождь, — незаинтересованно отвечает ему второй, прикрывая рот ладонью и громко зевая. Он облокотился на стену и прикрыл веки. Очевидно, как наплевательски этот мужчина относился к своим обязанностям, казалось, его интересовал только крепкий сон и тишина, которую так неприятно нарушал своим галдёжом сослуживец.

—Глухой чёрт, — ругнулся на него первый и снова прислушался. —Я тебе клянусь, что слышал шуршание кустов.

—Ясен пень, вон ливень какой разыгрался.

—Тьфу ты, вечно тебе на всё по барабану, — махнул тот на него рукой и сделал шаг в сторону сада. — Если король узнает, тебя либо подвесят, либо в лес на разведку отправят. Так что я бы на твоем месте не зевал.

—Да ты сумасшедший просто.

—Я пойду проверю, — сторож презрительно покосился на товарища и пошёл на звук, руками прикрывая от дождя свою облысевшую с годами голову, хотя капли все же умудрялись попадать и неприятно разбиваться о макушку.

По тому, как гремят его доспехи, заметить приближение было не такой уж трудной задачей, куда сложнее спрятаться от надвигающийся угрозы за этот короткий промежуток времени. Чара увидела его очертания только в тот момент, когда он был от неё в паре шагов.

—Это ещё что за.. — бубнит под нос сторож, увидев эльфийку в тени деревьев. Он тут же обернулся к своему товарищу, чтобы позвать на помощь и заодно сказать о том, что он не параноик. Но тот осел на пол и, склонив голову вниз к плечу, громко храпел. —Бездельник, — процедил мужчина и повернулся обратно к эльфийке, набравшись уверенности. Что же он, такой здоровый мужик, не справится с какой-то девчонкой? —Ты кто?

—Кто.. — растерянно повторяет за ним Чара, неуверенно пятясь назад и озираясь по сторонам. Сказать что-то на человеческом было непросто. Её словарный запас состоял только из того, что она слышала. Значение слов Чара понимала на интуитивном уровне, что в самом начале её и шокировало. Она шире открывает глаза, пытаясь разглядеть пути к отступлению, но зрение не проясняется, сумерки ухудшают видимость, а дождь нагнетает ситуацию. В груди неприятно зацарапало, губы терзались зубами, нервно кусающими их беспрерывно.

—Ты...матерь божья, слепая что-ли? —сторож с ужасом разглядывает бесцветные глаза Чары и морщится. —Ты как сюда попала? — настойчиво спрашивает он, подходя ближе.

—Слепая.. — снова вторит Чара, её сердце отбивает в груди бешеный ритм, руки начинает сводить от страха и предчувствия неминуемой участи. В горле застрял ком, который с каждым вылетевшим из уст словом, противно скользил по стенкам ни туда, ни сюда.

—Заплутала, мать, как только мимо стражи прошла, — недоверчиво хмурится и тянет руку к эльфийке, чтобы вывести её отсюда. Слепая, а значит опасности не представляет, считал он, почёсывая намокшую плешь на голове. — Да эти бездельники спят постоянно, чему удивляться. Такое ощущение, что только у меня одного из всех здесь присутствует чувство долга, — ворчит под нос.

Чара перехватывает его руку и накрывает его ладонь своей.

—Хочешь погадаю? — с акцентом проговаривает она трясущимся голоском, заглядывает прямо в мутные черты глаз мужчины и глубоко дышит, пытаясь выиграть время. Она не понимала, куда её хотели отвести, но нужно было оттянуть момент, чтобы прорезалось зрение, а там как судьба покажет, придумает что-нибудь, она же смекалистая. Тетушка Кавана с мамой в детстве постоянно это подмечали.

Стражник увидел на мгновение в белых глазах тёмный блеск, и в голове словно что-то переключилось. Он приоткрыл рот и заворожено кивнул, не отводя взгляда от пленительных глаз незнакомки. Чара не знала, что говорить дальше, её словарный запас состоял из слишком неподходящих фраз, но тут непрерывный поток тревожных мыслей перебивает странно улыбающийся мужчина.

Чара быстро моргает, её радужка наливается цветом и всё вокруг наконец становится чётким. Непонятным остаётся то, как мужчина не заметил этой перемены, хотя неотрывно смотрел на неё. Эльфийка аккуратно заглядывает за его плечо, заприметив небольшое полено, стоящее рядом с пнём. Внутри полная анархия, пожар волнения и риска, который не затушить даже ливнем, с шумом ударяющим по листьям деревьев. Она хмурится, заметив необычное поведение стражника, продолжающего загадочно рассматривать её глаза, и пытается осторожно зайти ему за спину, водит ладонями возле него, будто изучает ауру, на самом деле лишь отвлекая его внимание.

—Скажите пожалуйста, — начинает он, как статуя, смотря в одну точку и не замечая, как Чара отдаляется от него. — Всегда хотел узнать, когда у нас сменится власть?

Чара в спешке хватает полено, пока сторож находится в неподвижном состоянии, и с размаху ударяет его по затылку:

—Через два часа, — твёрдым от нахлынувшей решимости голосом отвечает она, бросая кусок бревна возле упавшего на траву тела и вытирая рукавом холодный пот со лба. Она тяжело дышит от выплеска адреналина и смотрит на валяющегося у ног человека не своими глазами, словно в этот миг какой-то выключатель щелкнул у неё в голове. Но щелчок этот повторился и, будто осознав, что только что сделала, Чара падает на колени и подползает к мужчине, дрожащими от страха руками она проверяет его пульс. А в мыслях лишь три слова бегущей строкой виднеются: «Хоть бы жив». Ни за что не желала она ему смерти, не должен от её рук пострадать ни в чём не повинный человек только за то, что оказался не в то время и не в том месте. Сердце никогда не билось так сильно, как в этот чёртов момент, когда под подушечками пальцев слабо прощупывался пульс. Услышав признаки жизни, Чара облегчённо выдыхает и падает лбом ему на грудь. Живой. Это месть королю, убивать других людей не в её приоритетах. Это её война, участие в которой принимает только она и ненавистный король Аквила.

Жуткие картинки этого вечера будут ещё долго снится ей в ночных кошмарах. Так сильно переживала за чужую жизнь Чара только в тот роковой день в её жизни, когда войско королевства Аквил напало на её деревушку. Лежащий под ногами стражник не вызывал в ней никаких негативных чувств, лишь сочувствие и желание как-то исправить всё, что сделала. Трясущимися пальцами она дотрагивается до кровавой раны на затылке и с ужасом смотрит на алую жидкость, редкие капли дождя, попавшие на руки сквозь кроны абрикосов, смывают её, разбавляя густо-красный цвет в грязно-розовый. Знакомый запах железа разблокирует в памяти самые страшные воспоминания.

—Герольд? — слышится недалеко.

Чара быстро поднимается с колен, подбегая к фонтану, находившемуся совсем близко, и в панике пачкает его белоснежную поверхность кровью. Настоящий животный страх теперь руководит ею. Судорожно пытаясь отмыть кровь, она постоянно оборачивается, руки совсем не слушаются, пальцы сводит и покалывает, сердце выпрыгивает из груди, а ноги вот-вот бросятся бежать, куда глаза глядят.

—Герольд! — повторяется зов с большей настороженностью и сопровождением приближающихся шагов.

Смазанный кровавый след, испачкавший кристаллическую белизну фонтана, Чара не замечает. Пригнувшись, она начинает пятится в сторону двери, постоянно смотря на очертания второго стражника и валяющееся на мокрой траве тело. Рассудок, загнанного в ловушку зверя, построил небольшой план: пока второй сторож решает проблему со своим товарищем, ей нужно незаметно пройти внутрь.

—Это ещё что за дела? — ворчит мужик, подходя к Герольду и наклоняясь. — Живой что-ли.. — бубнит он сам себе, трогая пульс мужчины. Чара была почти у цели, как сторож начал подозрительно осматриваться, поэтому пришлось залечь на землю.

Она столько уже прошла, думать о том, что ничего не получится в итоге, совсем не хочется. Чара подкрадывается к двери и последний раз оборачивается перед тем, как скользнуть бесшумно внутрь.

Замок встречает её своим броским стилем, таким неуютным и отталкивающим, что поначалу завороженный взгляд, метающийся по новым видам, меняется на непонимающий, с явным вопросом «Как только можно жить в таком месте?». Гладкие молочного цвета колонны, карниз которых ярко переливался золотом в свете огней от подсвечников, совсем не вязались с привыкшими глазам деревянными стенами. Запах здесь стоял приятный, ароматными пионами пахло на весь огромных размеров зал, но всё же был он какой-то искусственный, что не скажешь про сладкую мяту, всегда освежающую родной дом Чары. Пёстрый стиль рококо без шуток заставлял щурится, даже несмотря на то, что во всем помещении стоял приглушённый свет, высокие окна были занавешены плотными желтыми атласными шторами, которые не пропустят, кажется, ни малейшего лучика света. В паре метров от Чары уходит вверх широкая мраморная лестница, обрамлённая деревянными перилами, выкрашенными в белый и покрытыми слоем лака, который дарит красивый блеск. Всё здесь кричало о богатстве короля, о его бесконечных возможностях и власти, о том, что он выше других и может позволить себе всё, что взбредёт в голову. Роскошная обстановка была жестоко обменена на уют и комфорт, который, на взгляд Чары, должен стоять на первом место в обустройстве дома.

Слева от лестницы виднелась дверь, такая же усыпанная мозаикой узоров и замысловатых закорючек, от чего Чара даже закатила глаза. Для её взгляда, который не видел ничего настолько изящного и утончённого, ещё непривычно и непонятно предназначение столь броского стиля, ей это слишком чуждо. Пока она безмолвно, даже боясь дышать в непривычно тихом замке, пыталась разложить в голове дальнейший план действий, за спиной послышалось кряхтение того стражника, и ушедшая паника вновь сжала в тиски её тело.

Чара бросилась к той двери, наступая на мраморный и скользкий пол настолько невесомо, что со стороны это было схоже с тем, как водомерка быстро перемещается на поверхности воды. Годы тренировок, если можно было так назвать игры в прятки с Эмином, Эдоном и Эсбеном, или легче назвать их братьями Э, как не раз шутила Чара, (они не были братьями, но все стали друг другу как родные и никого не смущало такое прозвище) не прошли зря, развив в ней способность бесшумно передвигаться.

Судорожно хватаясь за ручку той самой дверцы, Чара и не подозревала, что кто-то коснулся её с той стороны, пока неуклюже не врезалась в само препятствие. Растерянно оглядывая упавшего мальчишку, она услышала, как позади раздаётся скрип несмазанных петель, времени не хватает даже обернуться, она закрывает за спиной дверь и загнанно дышит, прижимаясь к ней затылком. Капюшон сползает с головы и обнажает острые уши.

—Вы фея?.. — заворожено выдыхает сидящий на полу Ян. В его огромных чёрных глазах виднелся заинтересованный блеск. Он отряхнул свои ладоши и поднялся, принимаясь без стеснения осматривать незнакомку, в особенности её уши. Чара опешила и замерла, в голове чёрный экран, никаких мыслей, никакого плана действий, только пустота и шок. Она устала думать, нет сил больше паниковать и решать — этот мальчик отключил ей на мгновение все мысли своими огромными глазами. Никто ещё с таким любопытством её не осматривал, как этот ребёнок.

—Фея, —глупо повторяет она, быстро моргая. Что теперь делать с тем, что её заметил какой-то непонятный мальчишка? Как действовать дальше, чтобы не попасться страже?

—Почитай мне на ночь, фея, —переминается с ноги на ногу мальчик, перебирая пальцы. Ему было страшно спугнуть прекрасное создание, которое он встретил, хотелось подружиться с ним и стать ближе. — Маменька не читает мне на ночь с тех пор, как гувернантка, тетушка Лиди, научила меня читать самому. Я просил её, но она отказывалась, а отец всегда сидит в своём кабинете, — он нахмурился, поджав розовые кроличьи губки, но потом наивная детская улыбка озарила его личико и он обольстительно наклонил голову, аккуратно взяв ладонь Чары в свою маленькую ручку и протянув забавное: — Пожа-а-алуйста.

Чара лишь неуверенно кивает и растерянно сглатывает, ловя счастье, исходящее от этого мальчика, и плетется за ним в неизвестном направлении.

—Только.. — начинает Ян голосом провинившегося шкодника. —Я должен уже давно спать, поэтому нам нужно быть тише, —маленький пальчик прислоняется к губам, растянутым в игривой ухмылке, а глазки хитро щурятся. Этот странный, появившийся из неоткуда ребёнок, захватив ладонь Чары в плен, буквально тащит её в свою комнату, предусмотрительно выглядывая за каждый поворот. Удивительно, но по пути им не встретилась ни душа. С этим мальчиком Чара даже на мгновение позабыла о цели, ради которой здесь находилась.

Комната Яна выглядит поуютнее, хоть и в том же стиле, наверное, это из-за самого жителя, который одной милой улыбкой способен осветить даже самое тёмное помещение. Когда мальчик залезает под одеяло и похлопывающими движениями подзывает к себе Чару, в коридоре слышатся шаги, заставляющие сердце эльфийки в очередной раз за вечер уйти в пятки.

—В шкаф, скорее! —шёпотом велит мальчик, указывая пальцем на свой высокий белый шкаф, стоящий в углу комнаты. Чара скрылась за его резными дверцами за секунду до того, как в тёмную комнатку прокралась тонкая полоса света из коридора.

Через щель между дверцами прекрасно видно происходящее возле кровати. В спальню входит высокий мужчина, очертания лица не видны из-за темноты, но зато отчётливо слышен его грубый голос с едва заметной хрипотцой.

—Ян, ты почему не спишь? Я слышал, как ты бегал, —говорит он, неторопливыми шагами подходит к постели и садится на край, укутывая мальчика одеялом. —Опять кошмары?

—Нет, пап, — ребёнок кладёт свои ладоши на руки мужчины, как бы успокаивает. Отец всегда переживает из-за его частых кошмаров, поэтому так он говорит ему, что все в порядке. —Маменька мне уже давно не снилась, —заливается тихим смехом он и вызывает у отца лёгкую улыбку. Потом Ян загадочно поджимает губы и пальчиком зовёт отца, тот заинтересованно наклоняется. —Я встретил фею, —шепчет он, но Чара даже в шкафу прекрасно слышит и сдерживает улыбку. Эта наивность её умиляет.

—И где же она? — вопросительно поднимает брови Рэй.

И тут Чара напрягается, детская наивность её уже не умиляет, а заставляет задыхаться. Забавно, что сейчас её жизнь зависит от ответа какого-то маленького мальчика. Мальчика, который запросто может сказать, что «фея» сейчас находится в шкафу, если повезёт, то его отец не поверит, но вполне вероятно, даже в таком случае проверит, чтобы убедить сына в том, что ничего этого не существует.

—Улетела, — хихикает мальчик, бросая короткий взгляд в сторону шкафа. У Чары, как от сердца отлегло, знатно заставил её этот малец понервничать, но в итоге, видимо, испугался, что никто ему сказку читать не будет. —Ты давно ко мне не заходил, — он обиженно дует розовые губки и трёт глаза кулачками, сладко зевая.

—Управлять королевством не так легко, Ян. Ты должен это понимать, потому что после меня им будешь управлять ты, —Рэй гладит малыша по волосам и целует в лоб.

Чара наблюдает за всем этим и внутри что-то неприятно тянет. Было нетрудно догадаться, что этот ребёнок - сын короля, но теперь это будет грызть её совесть после того, как задуманное совершится. Ей страшно даже представить этот ужас и боль, когда он узнает, что отца больше не нет. Сможет ли он после так солнечно улыбаться незнакомым людям? Сможет ли вообще улыбаться? И всему виной она...

Неважно. Её не должны касаться проблемы и переживания чужого человека, мир жесток и не терпит жалости, он так же бессовестно отнял у неё родителей, никто в тот момент не задумывался о том, будет ли она улыбаться после их смерти, никого и крупица сожаления не коснулась. Она тоже не должна думать об этом. Если тебя любая мелочь способна остановить, то стоит задуматься насколько ты серьёзно настроен идти к своей цели и нужно ли тебе это на самом деле. А Чаре нужно, нужно сдержать обещание, данное на могиле родителей.

Лицо сожаления быстро стирается, заменяясь маской хладнокровия. До жестокости ей ещё далеко, но на то, чтобы загнать свои гуманные чувства на последний план, силы есть. А значит, и на убийство без колебаний найдутся.

Рэй выходит из комнаты в сопровождении отчётливых шагов, что и в коридоре слышатся просто идеально. Не теряя времени, Чара выскакивает из шкафа и, прижавшись к двери, осторожно открывает себе обзор. Широкая спина быстро направляется прямо по коридору и заворачивает за угол, через пару секунд до острых ушей доносится скрип двери. Недалеко ушёл. Чара мысленно благодарит жизнь за то, что подарила ей прекрасный слух. Но только она собралась выйти за пределы комнаты, как позади раздалось жалобное:

—Фея...ты уже уходишь?

Чара повернулась очень медленно и вымученно изогнула брови, подбежав к кровати мальчика. У того глаза стеклянные переливаются на полосе света из коридора, упавшей прямо на искаженное в разочарованной гримасе личико. Если он сейчас громко заплачет, это будет провал, поэтому Чара потратит свои драгоценные минуты на то, чтобы успокоить и убедить Яна, что она скоро вернётся. Так бесстрастно будет врать, зная, что после своего грязного дела, унесёт отсюда ноги при любой удобно сложившейся возможности. Тихий всхлип разносится по комнате и бьёт прямо в голову, пустив ударную волну в сердце.

—Я вернусь, — обещание сладкой мелодией отлетает от стен, Чара с тяжёлым выдохом скрывается за дверью. Из уст дрожащих невольно вырвалось пророчество, никто не знал вес этих слов, но как и в шутке доля правды наблюдается, так и во лжи своя зацепка ощущается.

В руках уже крепко сжат лук, за углом справа предположительно находится комната, в которой проживает свои последние минуты её жертва. Сердце бешено стучит, пытаясь вырваться из тела. Из тела, решившегося пойти против всех светлых чувств, пойти на убийство, оно не хочет находится в таком теле, поэтому изрядно вырывается из прочной клетки рёбер. «Нет никаких оправданий убийству!» — кричит оно, и Чару начинает потряхивать.

Она пытается заткнуть его своими действиями, на которые наконец нашлись силы. Тихо открыв дверь, эльфийка оказывается в комнате, где мирно лежат на кровати два отвёрнутых друг от друга человека. И сердце побеждённо замирает, не буйствует и не сопротивляется, а лишь опасно пропускает тяжёлые медленные удары. Оно повержено, но продолжает биться из последних сил.

Из-под глянцевого покрывала выглядывает копна кудрявых смоляных волос, прикрывающих спящие глаза короля, но не скрывающих прямой нос и приоткрытые губы, через которые беспокойно дышит их обладатель. Чара наводит на спящего мужчину лук, второй человек в кровати её совсем не интересует. Вокруг настолько глухо, что собственное сбитое дыхание кажется ей таким раздражающе громким, что можно мёртвого поднять. Хоть и воздуха в помещении катастрофически мало - принято решение задержать дыхание, чтобы прицелиться точнее.

Права на ошибку нет, это не мишень во дворе Эдона - это реальный человек, живой, в нём кровь течёт густая и горячая, с животным тоже не сравнить, у её жертвы люди есть близкие, родные, которые скучать по нему будут и страдать, есть народ преданный, сын...

Чара чувствует как трясётся нижняя губа от дикого волнения, она её зубами приминает, не рассчитывая, крепко, почти до капель алых, так как боли не ощущает, все на адреналине, переполняющем её тело, работает. А перед глазами не враг злейший, который лишил её родителей самых лучших и любимых, а сын его... смотрит так нежно и улыбается, произнося ласково «Фея». Удивительно, как у дьявола такой ангел растёт. Немыслимо. Невозможно. Да что за глупости? Что ей этот ребёнок сдался? Кто он такой, чтобы рушить её планы? У неё ощущение, что она уже час вот так с наведённой стрелой стоит, в голове за столь короткое время миллионы моментов пронеслось, миллионы картинок, начиная от страшных, заканчивая теми, что сердце безбожно щемят. Два пальца стоит убрать, как одна душа тела лишится. Но почему так тяжело? Она же решалась на это столько времени, сомнений быть не должно. Руки затекают, находясь в вытянутом положении щедрых минут пять, начинают чуть трястись. Чара прикрывает глаза, набирая в лёгкие очередную огромную порцию обжигающего кислорода и кричит у себя в голове:

«Ну давай же!»

А её бездушный вопль поддерживает тихое:

—Стреляйте.