Слёзы Феникса

Светлеет. Восходящее солнце прогоняет приевшуюся за несколько часов тьму и пускает по всей местности свои тёплые лучи. Утром всё ещё холодно, земля не прогрета, Чара кутается в тонкую накидку, стараясь скрыться от этой прохлады. Подле неё расположился спящий Феликс, спрятав свой клюв под крылом. Она открыла слипшиеся ото сна глаза и огляделась: керосиновая лампа возле неё уже погасла, всё было тихо, лишь где-то, отдалённо за стенами, слышался гул пробудившегося народа: спешащих на работу торговцев, суетившихся стражников и прочие звуки людской жизни.

Чара наклонила голову к фениксу и потянулась ладонью к его спинке. От прикосновения он вздрогнул и встрепенулся; мгновенно проснувшись, его голубые глаза покорно глядели на Чару, голова склонилась на бок в ожидании приказа.

—Выдвигаемся, Феликс, — эльфийка встаёт с земли, отряхивая прилипшую землю с одежды и тянется к поясной сумке. Птица неловко переминается с ноги на ногу и взъерошивается, разминая крылья; клювом начинает укладывать перья, расчёсывая их, но Чара прерывает её действия. — Прямо сейчас. Потом прихорошишься.

Аккуратно пронырнув ладонью в сумку, она достаёт маленький бутыль с прозрачной жидкостью и опрокидывает его в себя. Выпитое зелье выпадает из рук, когда её тело поднимается на несколько сантиметров от земли, и, начиная со стоп, становится невидимым и всё, чего она касалась в этот момент, - тоже. Феликс взлетает в небо и там, вращаясь по кругу и показывая всю красоту огромных огненных крыльев, также становится невидимым.

«Я что-нибудь придумаю...обязательно» — поддерживает себя Чара, срываясь с места. Земля поднимается под её ботинками, проминается, формируя след, отдалённо напоминающий подошву, — одно из пунктов, способных выдать её присутствие, с этим нужно быть внимательнее. Сильный ветер сгибает ветви, заставляет танцевать их, заваливая в разные стороны, рассветные сумерки стоят над городом, пока тот терпеливо готовится встретить восходящее солнце.

Перед воротами в город выложена каменистая дорожка, что играет Чаре на руку. Она подбегает к огромным деревянным дверям и запрокидывает голову, глядя на высокие стены, — «перелезть точно не получится». Каменная ограда возвышалась над ней и предостерегала от опасности, предупреждала, что вторжение за её пределы не принесет ей ничего хорошего. Но Чара уже привыкла к таким предостережением и уперто вздернула подбородок, бросая стене вызов. Пусть она боится её вторжения, а не наоборот. И почему все короли такие чудаки? Запирают себя в безопасный домик, как полные трусы, и сидят в ней, пока кто-нибудь не соизволит напасть.

Чара ждёт, пока дыхание восстановится, а затем настойчиво стучит кулаком в ворота. Казалось бы, такой нелепый вариант. Если ей не откроют, то придётся обходить стены, ища лазейки, или думать, как заставить стражников отворить двери.

За воротами слышится движение: два сторожа переглядываются и недоверчиво хмурятся. Чара из-за капюшона, защищающего её от ветра, не слышит ничего, кроме шума сталкивающихся с друг другом ветвей деревьев.

—Неужто вернулись? — спрашивает один у второго.

—Да быть не может, ещё никто оттуда не возвращался, — отмахивается сторож, — ветер, наверное.

Не получив ответа, Чара решает попытать удачу ещё раз и стучит сильнее и дольше, потом отходит на безопасное расстояние и кусает кончик большого пальца от волнения.

«Ну же...давай».

—А вдруг это они?! — уже бросается открывать, но его останавливают.

—Прошло больше суток. Были бы живы — вернулись, — строго говорит тот.

—Ты не понимаешь! У меня сын на этой экспедиции, я чувствую, что он жив. Пусти меня!

—Очнись уже! Они все мертвы!

За воротами слышится грохот и руганье, огромный засов поднимается, шевеля двери, и перед Чарой открывается огромный город — место, где живут главные враги эльфов, — люди. Широкая каменистая дорожка извивалась, ведя глубоко между одноэтажными домиками, стоящим недалеко друг от друга, прямо перед входом сидел на земле облаченный в доспехи сторож с разбитой губой. Чара быстро пробежала внутрь, не теряя возможности, но её взгляд зацепил стражник, открывший ворота.

Мужчина стоял посередине пути, как парализованный, его рот был в удивлении приоткрыт, в глазах плескалось горькое разочарование, последняя надежда тонула в нём без шанса на спасение. Пустые глаза выражали лишь боль от потери близкого человека, разум пытался спасти организм от стресса, подбрасывая другие варианты развития событий, но они затягивались на дно суровой реальностью, что не щадит никого и ничего.

—Сын...— в отчаянии произнёс он одними бледными губами, скрывающимися под густыми седыми усами, и рухнул на колени, неотрывно смотря на пустоту, что так безжалостно встретила его по ту сторону ворот. — Он ведь был так молод! — стражник истошно кричит от внутренней боли. — Нет...я не верю! А как же красная нить на его запястье? Он же был уверен, что не умрёт так рано, ты же помнишь? — ища поддержки, он поворачивается к товарищу.

Чара стоит в оцепенении, не может переварить то, почему она понимает людской язык, ведь он даже отдалённо не похож на эльфийский. К чужим проблемам она старается быть хладнокровна, но не в состоянии полностью игнорировать растущее в груди чувство жалости к бедному человеку.

С болью она отворачивается и жмурит глаза, прогоняя из головы чудовищную картину, которая так некстати сбивает её с нужных мыслей. Нужно думать о себе, о своих целях, своих заботах и проблемах, иначе чужие поглотят тебя. После этих слов глаза её открылись с большей отчужденностью и безразличием.

В самой дали уже виднелись очертания замка на возвышенности. Чара хмыкнула. Здесь короли прячутся от своего народа в высоких замках, будто гигантских стен, окружавших город, им недостаточно для полной безопасности. Народ и не видит своего предводителя, никак не общается и не контактирует с ним — для Чары, выросшей в поселении, в котором каждый второй лично болтал с их дедушкой Эйреном, это казалось очень странным и кроме того до жути смешным. Как можно так прятаться от своих же людей? Да и еще так ярко показывать величием замка, насколько они все неровня королю. Вот дедушка Эйрен живет в двухэтажном домике в середине их огромного поселения и чувствует себя просто прекрасно в окружении таких же домиков с живущими в них совершенно обычными эльфами, ежедневно выходит на неторопливую прогулку, с высшим спокойствием проходя мимо толп возбужденных заботами эльфов и в безмятежности почесывая свою длинную седую бородку. Каждый с ним здоровается как с давним приятелем, но всё же оказывает своё глубокое уважение низким поклоном. Да, у них всё совсем по-другому.

Чара направляется в глубь города; вокруг разрастались небольшие одноэтажные домики с кирпичного цвета крышами, они имели белые стены, напоминая грибочки, и почти над каждой дверью сильно шатались на ветру вывески. Она неспеша шагала по широкой дороге в сторону замка, расстояние до которого казалось весьма не близким, из-за чего в голове пытался прорисоваться план, что ей делать после того, как зелье закончит своё действие. Незнакомые виды не могли не оставить на ней должного восхищённого эффекта, чаруя своей непохожестью на место, где она выросла. У них в поселении всё было зеленым и растущим, вся деревня благоухала и цвела травой и цветами, а здесь всё отделано серым безжизненным камнем с изредка пробивавшейся через него зелеными нитями травой и всё же этот холод чужой непривычной жизни изумлял её.

Неподалеку рядами копошились купцы, расположившиеся со своими прилавками на перекрёстке троп; они выставляли на множество столов товары, сдували с них пылинки и оглядывали под разными ракурсами. Чара невольно подслушала разговор двух торговцев.

—Вижу, у тебя что-то новое появилось? — хитро щурится мужик, рассматривая выставленную на прилавок книгу, и почёсывает пальцами свои усы, перекручивая между ними рыжий кончик. Его рука тянется к неизвестному предмету, но её тут же хлещет второй мужик.

—Лапы свои грязные убрал, — грозно проворчал толстый купец и отложил книгу подальше от другого, — опорочишь ещё своими ручонками такую драгоценную вещь, — и принялся протирать книжку своим белым платком, что наготове торчал у него из кармана.

—Чем она драгоценна-то? — насмешливо проговорил рыжий торговец и поморщился от явной неприязни, исходящей от соседа по прилавкам. —На вид обычная книжонка...

Толстяк ехидно усмехнулся над глупостью товарища:

—Обычная, а как же...мне сказали, что она из будущего, — шёпотом, как бы по секрету говорит он.

—За дурака меня принимаешь, чёрт?...— расхохотался тот.

Дальше Чара не слышала, так как отошла на приличное расстояние, медлить было нельзя, пусть и времени у неё предостаточно, но она в совершенно незнакомой местности, ориентироваться здесь трудно, поэтому на счету каждая секунда.

Но всё же сосредоточиться на главной цели ей не давали мысли о том, почему она всё-таки понимает чужой говор. Прежде никогда не слышащая человеческого языка, да ещё и выросшая в эльфийском поселении, на интуитивном уровне понимала, что означают слова, явно ей не знакомые.

Находясь в своих мыслях, Чара даже не заметила, как задела чей-то прилавок ногой и толкнула его, разбросав выложенные на него фрукты и овощи на пол. Хозяйка в ужасе бросилась собирать укатывающиеся товары. Она гневно ругалась на каких-то призраков, пока на корточках пыталась достать закатившееся под стол яблоко. Эльфийка запаниковала, почувствовала, что её могут раскрыть, и, подняв испачканный в лесной земле подол своего платья, бросилась бежать.

Этот выброс адреналина был ей на руку, она стала намного ближе к уже чётко виднеющемуся замку. Он был высоким, величественно стоял на вершине возвышенности и словно гордо осматривал свои владения, к нему вела виеватая каменная лестница, с обеих сторон окруженная построениями: домами и лавками. Чара заметила, что вход в замок был единственный и проходил он через небольшой мост.

—Хочешь погадаю? — отвлекает Чару хриплый таинственный голос, раздающийся прямо за спиной. Она вздрагивает всем телом, боясь повернуться; в голове вихрем проносятся беспокойные мысли. Неужели зелье перестало действовать так рано? Быть этого не может, зелья никогда не подводили своих обладателей. Резко разворачиваясь, перед ней открывается такая картина: скрюченная старушонка наклоняется к маленькой девочке, смотрящей на неё испуганно огромными блестящими глазками. —Подай-ка мне ручку, малышка, — старуха хитро улыбается, отчего загорелая кожа в районе глаз собирается в мелкие морщинки. Девочка хлопает длинными ресницами и вот-вот заплачет от того, насколько устрашающе выглядит гадалка.

—Я вернусь, чтобы занести деньги, через два часа! — кричит кому-то молодая девушка, выходя из мастерской. Увидев ребёнка, она тут же бросается к нему, рывком забирая у подозрительной старухи. Та начинает противно смеяться, глядя на перепуганное лицо мамочки. Чара поёжилась от этого пробирающего до костей смеха и отвернулась.

Солнце стояло высоко в безоблачном синем небе, точно в зените, Чара смотрела на него, сощурив глаза и игнорируя окружающий людской шум; оно говорило ей, что времени осталось немного. Ускорив шаг, она добралась до начала той самой лестницы, ведущей к замку. Приближение к цели будоражило её сердце, глубоко внутри она ещё была не до конца уверена в том, что сможет выполнить то, что задумала. Но ноги вели упрямо вперёд, вперёд за головой короля.

~***~

Закончив готовить свой обед, Рэй с тарелкой и ложкой в руках придавливает старую, плохо поддающуюся дверь плечом и поворачивает ключ в замочной скважине три раза. Он надевает обратно на шею верёвку с ключом и направляется в зал, где на данный момент обедает вся его семья.

—Какое счастье, — с притворно добрым лицом, что на самом деле распиливало мужа осуждающим взглядом, проговорила Мара, стараясь привлечь внимание мальчика, который тихо кушал свою порцию, пытаясь не смотреть на маменьку. —Ты смотри, кто к нам пожаловал, — женщина гордо вздёрнула подбородком, лживая улыбка играла на её устах и сопровождала поджавшего от недовольства губы Рэя к столу. Ян так и не поднял головы: он не слышал маменьку, так как пребывал в каких-то своих глубоких мыслях, где реальные звуки для него становились фоновым шумом, чем-то запредельным. — Ваше высочество, — строгим голосом вдруг сказала Мара, косясь сердито на мальчика и тем самым жестоко вырывая его из своих фантазий, — соизвольте поднять голову! Где уважение к отцу?

Ян от неожиданности еле заметно вздрогнул, глаза его на мгновение округлились, с опаской взглянув исподлобья на маменьку. Мальчик тяжело сглотнул и пересёкся взглядом с отцом, выдвинувшим напротив него стул. А мысленно всё удивлялся, как за шесть лет он не привык к резкому, грубому тону своей матери и до сих пор пугается, как в первый раз.

—Мара, к чему это? Не перед кем показывать светские манеры. Пусть спокойно ест, —серьёзно сказал Рэй, усаживаясь за столом и чувствуя на себе два взгляда: один —напуганный, другой — негодующий, готовый разжечь спор.

—Добрый день, отец, рад Вас видеть, —промямлил Ян, искренне смотря на Рэя с блестящими глазами. Был бы он всегда с ним рядом, а не маменька. Отца он не боялся, тот всегда был с ним сдержан, как подобает вести себя с сыном, чтобы не вырастить из него слабака и мямлю, но тем не менее ему удавалось через теплый взгляд, слова и непринужденные прикосновения дарить ему ту отцовскую любовь, которой было ни много ни мало.

—Взаимно, — сдержанно улыбнулся в ответ король и набрал в ложку похлёбки, начиная обедать без благодарственной молитвы. — Будем с тобой сегодня учиться сражаться? — приподнял брови он, с радостью глядя на то, как на лице его сына расцветает счастливая улыбка.

—Да! — чуть ли не подпрыгивает на месте Ян, за что получает неодобрительный взгляд матери. Подавив немного свои эмоции, он с восторгом доедает свою порцию. «Я буду как папа» — думал он, представляя себя с мечом на поле боя под лёгкое трепетание собственного сердца, которое стало биться сильнее от предвкушения. Он всегда им восхищался, отец был для него примером, опорой и единственным другом, пусть и поговорить им удавалось нечасто из-за постоянных неотложных забот с королевством. Зато когда такая возможность появлялась, Ян впитывал все наставления отца, как губка, с полными уважения глазами смотрел на то, как дерется с манекенами Рэй на очередной тренировке во дворе, как умело он владеет мечом и плавно и грациозно выполняет удары. Его отец — его гордость.

В зале раздался стук, после чего в дверях появился высокий молодой человек в белом военном кителе и в чёрных брюках. Его русые волосы, выгоревшие на солнце, отчего дававшие золотистый оттенок, были прилизаны назад, открывая ровный лоб без морщин, словно этот человек использует мимику на минимуме и всегда остается с расслабленным, ничего не выражающим лицом, брови его были не густыми, но и не узкими, тянулись ровной линией к вискам, глаза небольшими и серыми спокойно смотрели из под нависших век, идеально отполированные ботинки блестели, а острые скулы показывали всю твёрдость закоренелого характера. Он стоял ровно по струнке: руки заведены назад, взгляд прямой и подбородок чуть вздёрнут.

—Извините за беспокойство! Ваше Величество, когда вы будете свободны? — мужчина вежливо поклонился, вступая в зал. — Есть новости о последней вылазке.

—Ануар, ты как раз вовремя, —Рэй аккуратно вытирает губы салфеткой и поднимается изо стола. Неторопливым шагом, поправляя при этом закатанные рукава и запонки, он подходит к молодому человеку. —Докладывай.

—Никто не вернулся, — стиснув челюсть, тихо ответил он, чтобы не слышал никто, кроме короля. Он прикусывает язык, чтобы унять в голове быстро пролетающий поток воспоминаний, связанных с наверняка погибшими в этой вылазке товарищами, которыми он дорожил. Рэй недовольно толкнул язык за щеку и начал ходить из стороны в сторону, потирая лоб.

—Больше никаких походов, для нас эта дорога теперь закрыта до того момента, пока не наберётся достаточное количество сведений, в ином случае это бесполезная потеря людей, — возбуждённо размышляет король, останавливаясь и смотря куда-то прямо, словно в пустоту; он нервно кусает свои губы и сводит брови к переносице, в душе только отчаяние и ощущение, словно опять совершил непростительную ошибку. —Я больше не хочу терять людей, Ануар...эти люди были одними из лучших солдат, что там происходит, чёрт побери?! — повышает голос он, но сразу утихает, чтобы не испугать сына. Очередная непростительная ошибка, очередная потеря жизней...всё уже кричит в лицо о том, что надо менять стратегию, менять план и тратить больше времени на обдумывание каждого шага. Сколько людей должно умереть, чтобы Рэй понял это? —Хоть сам туда отправляйся...

—Даже думать не смей, — грозным голосом вмешивается Мара. Она медленно поворачивается в сторону мужчин, аккуратно положив кухонные приборы на стол, в её взгляде читалась железная строгость, перечить ей в такой момент было банально страшно. — Хочешь оставить сына без отца?

—Мара, не лезь.

—Или ты думаешь, что сильнее тысячи солдат, пропавших там без вести? — она вопросительно поднимает брови, из-за чего выражение её лица становится ещё более ужасающим. Он знал, что не сильнее, знал, что это безумство, но для чего-то так безжалостно продолжал организацию этих совершенно бесполезных экспедиций. Внутри съедает совесть и делится своим обедом со злостью, начиная вместе мучительно пожирать его.

—Поговорим об этом позже, Ануар, — Рэй поджал губы, уязвленный собственной ошибкой, и вышел из зала.

~***~

Двух часов хватило, чтобы Чара дошла до злополучного моста, открывавшего ей путь в замок. Высокие двери были похожи на те, что удалось открыть эльфийке в начале пути, на стены в сам город. Возле них без движения стояло два стражника и ещё парочка у начала моста. Она тихо, почти на носочках, прошла мимо первых двух сторожей. Сейчас её главной задачей было найти убежище, где бы она смогла переждать ужасных шесть часов. Для начала стоило осмотреть замок вокруг и найти другой вход или то, с помощью чего можно было бы пробраться внутрь.

Солнце изредка скрывалось за тёмными облаками, позволяя расслабить постоянно сощуренные от назойливых лучей глаза. Сегодня на редкость бушевал сильный ветер, поднимавший в воздух пыль, из-за чего становился колючим, и если не солнце мешает тебе смотреть по сторонам, то это будут делать крутящиеся в урагане соринки и пылинки. Благо, нашу путешественницу от этих невзгод спасает капюшон.

«Должен же быть какой-то задний двор или что-то наподобие» — размышляет Чара, обходя огромное строение. Ноги гудят после длиннющей лестницы и, в общем и целом, ей нужен был отдых. Переждать в замке было слишком опасно, нужно найти что-то, способное скрыть её от чужих глаз и не отдалить от замка. Место должно находиться в пределах этой территории.

Эльфийка заворожено останавливается, завернув за угол, её зрачки расширяются то ли от восторга, то ли от удивления такой внезапной удачи. Всё-таки мир расположен к ней и не обделяет её шансами, подбрасывая постоянно порции веры в себя. После осознания своего везения, на лицо тянется счастливая улыбка.

Перед Чарой действительно находится огромный сад. Это её спасение, среди многочисленных деревьев, цветущих прекрасными белыми с розовыми прожилками цветами, можно было скрыться от стражников. Она незамедлительно отправилась туда, осматриваясь и полной грудью вдыхая просыпающийся аромат абрикосов. Сад был настолько большой, что напоминал маленький лес, других деревьев, кроме абрикосов, здесь не наблюдалось, зато был скромный фонтан с белоснежной статуей амура.

Чара бросилась к нему и стала набирать в сложенные лодочкой ладони воду, жадно выпивая её. Сейчас было не так важно насколько та была чистая, жажда высасывала из неё все силы. Она упёрлась руками о фонтан и несколькими движениями умыла лицо. Капли стекали по влажной коже и, собираясь в одну большую, разбивались о беспокойную поверхность воды. Мотая головой, эльфийка пытается взбодрить себя и избавиться от мыслей, что у неё ничего не выйдет. Отступать уже поздно: теперь или достижение цели, или смерть.

Сквозь деревья её взгляд цепляет небольшая дверь и два спящих возле неё сторожа. Подбираться ближе она не решилась, но было ясно, что это тот самый второй вход, который был так ей необходим. Спрятавшись в кустах малины, располагающихся недалеко от фонтана, Чара чувствовала, как время действия зелья утекает сквозь пальцы. А это значит, что она скоро выйдет на новый уровень, более сложный и опасный. Путь, пройденный до всего этого, был слишком лёгок: единственным препятствием были главные ворота города и то, открыть их не составило особого труда. Сейчас же начинается самое трудное, самое волнующее и пугающее своей непредсказуемостью.

В теле ощутилось лёгкое покалывание, как бы предупреждающее о завершении действия чар. Начиная от ступней, она становилась видимой, медленно проявлялась, словно сосуд, наполняющийся цветом. Этот цвет обрёл каждый сантиметр её тела, кроме глаз, что остались пугающе белыми, словно чистый лист бумаги. Они будто покрылись мутной плёнкой, отнявшей у Чары зрение.

—Чёртово побочное действие, — прошипела про себя эльфийка, устало уткнувшись в согнутые колени. Если бы у зелий не было отрицательного эффекта, накладывающегося на носителя сразу после того, как закончится действие настойки, то она бы уже давно проникла в замок, возможно даже, голова короля уже была бы у неё в руках. Но из-за этого ей придётся сидеть шесть часов на территории врагов в полном неведении, пребывая в таком беззащитном состоянии. Наверное, идти на такое мог только глупец. Но нельзя было не отметить то, что Чара хочет получить всё и сразу в слишком короткий срок, но понимая это, она этого не осознает. Остаётся прокручивать в голове картинки окружающей её местности, дабы в случае опасности суметь хоть как-то сориентироваться, только вот осознание того, что шанс на удачный побег равен десяти процентам из ста, начинает искажать их. Она нервничает, запуская пальцы в волосы, сжимает их у корней, пытаясь собраться с силами, но неожиданная паника наполняет её лёгкие.

—Мама..— холодные руки цепляют верёвку на шее и тянут к губам подвеску в виде полумесяца. В помутнённом тревогой сознании мелькают тёплые картинки из детства, побуждающие сжаться в чувствительный комок и горько всхлипнуть. Обветренные уста невесомо касаются оберега, молча наполняясь энергией и мотивирующим чувством. —Я отомщу за вас...