Глава 10
Грегори Адам Миллер
Гребанный телефон.
Сквозь легкий полудрем я услышал назойливый шум его вибрации на прикроватной тумбе. Все еще раздумывая отвечать на звонок или нет, я повернул голову вбок и уткнулся носом в макушку принцессы. Ее теплое, как знойный Калифорнийский ветер, дыхание щекотало правую щеку.
На протяжении последних десяти минут меня будили сначала эсемес, теперь звонки. Кто-то на той стороне настойчиво пытался достучаться, а я так же настойчиво пытался доспать оставшееся время до будильника. Потому что...
Какого вообще хрена, а?
Они не могли разобраться без меня?
Эйрон, очевидно, как всегда, затрахивал свою милую Дейзи. А Джексон – их сын, мой названный племянник – развлекался в какой-нибудь дыре со шлюхами и не мог справиться с делами.
Меня окружали одни ленивые идиоты.
Я широко зевнул и, когда, наконец, мобильный стих, потянулся, чтобы крепче обнять Кетти. Ее шелковые волосы рассыпались по моей влажной от пота шее и липли к губам. Аромат цитрусового шампуня и постельного белья, ставший неотъемлемой частью нашего совместного утра, засвербел в носу.
Легкий ветер гудел в водосточных желобах на улице.
Телефон опять завибрировал.
Катрина шелохнулась и плотнее прижалась губами к грубому, рубцовому шраму на моей груди, оставленному ею же двадцать лет назад. Я беззвучно застонал и, вскинув неподъемную руку, попытался стереть с лица остатки сна.
Если меня разбудили по какой-то ерунде, я на хрен грохну их всех!
Войта – начальника службы безопасности «Shame». Уилла – своего телохранителя... Вместе с ними Рона и всех этих лентяев, которые лишили меня нежных объятьев жены. А ведь даже будильник еще не прозвенел!
Осторожно, чтобы не потревожить спящую принцессу, я потянулся за мобильным и снял его с зарядки.
— Что, мать вашу, случилось?!
— Грегс... — напряженно отозвался Алларик. — Тебе лучше приехать и посмотреть на это.
Рик?
Я нахмурился, потирая глаза большим и указательными пальцами, чтобы избавиться от мутной дымки.
Если в Чикаго случалась какая-то перестрелка, этим занимался Войт. У меня хватало дел в клубе, и я не собирался срываться на мелкие гангстерские разборки. Обычно их устраивали приезжие головорезы или подростки с Саут-Сайда, решившие заработать легких денег.
Однако служебный звонок Рика лично мне последний год всегда означал только одно...
Пироман снова дал о себе знать.
Неприятный жар расползся по моему позвоночнику.
— Где на этот раз? — едва сглотнул я.
— Пилсон, — Алларик все время отвлекался, разговаривая одновременно со мной и еще с кем-то. — Большой промышленный склад в Пилсоне на Южной-Лумис-стрит. Тебе, правда, лучше увидеть это самому. Сейчас все иначе, Грегс.
Рик замолчал и спустя мгновение добавил севшим голосом:
— Совсем иначе...
От прежней сонливости не осталось и следа.
Вскинув подбородок, я посмотрел на высокий потолок, окрашенный мелькающими тенями кипарисов. Как будто рощей они возвышались по всему периметру дома, но совсем не для украшения, а в качестве защиты. Эти природные «панели» хорошо скрывали окна от снайперов.
Раньше я жил, не задергивая шторы и не вздрагивая от звука перезарядки, но сейчас у меня появилась семья. Кетти и Вэл – это все предназначалось для них.
Я правил Чикаго. И как у всякого Правителя, имел за спиной свору крыс, метивших на его кровавый трон.
Когда Алларик отключился, я сел на постели, свесил ноги с края на пол и уставился на прикроватные часы. Мигающие, бледно-желтые диоды показывали ровно шесть утра. Я предусмотрительно ударил ладонью по их крышке, чтобы отключить будильник.
Сняв с кованного изголовья джинсы, я быстро натянул их и туго подпоясал ремнем. Бляшка громко звякнула. Черт! Я в тоже мгновение замер, обернулся через плечо и посмотрел на принцессу.
Завернутая в одеяло, она умиротворенно спала в моей белоснежной, уже изрядно помятой за ночь рубашке. Ее платиновые волосы рассыпались то тут, то там.
Если Кетти проснется, мне придется рассказать ей о звонке Рика. И она точно начнет переживать. Не хочу расстраивать принцессу на пустом месте, пока не разберусь во всем сам.
Алларик любил преувеличивать.
Думаю, и сейчас ничего кроме обуглившихся досок меня на том складе не ждет.
Не удержавшись, я быстро наклонился и прижался губами к румяной щеке жены.
— Я люблю тебя, принцесса, — от собственного же тихого шепота по моим рукам пробежали мурашки.
Как и в первую нашу встречу, мои внутренности стянулись гребанным тугим узлом, а сердце екнуло. Иногда я просыпался посреди ночи с мыслями, что мое счастье – всего на всего иллюзия. И только нащупывая обнаженную красавицу рядом, я мог со спокойной душой выдохнуть.
Она моя.
Она в безопасности.
Она счастлива и любима, а годы, проведенные в Аду, навсегда забыты.
Катрина больше не плакала из-за кошмаров по ночам. Она не вздрагивала от моих неожиданных прикосновений в душе. И сама брала то, что хотела. Наше прошлое навсегда осталось в прошлом. Двадцать лет с лихвой хватило, чтобы переписать историю с чистого листа, и самим поверить в нее.
Вэл знала правду о нашей жизни. Ту правду, в которую мы с Кетти сами хотели верить.
Нехотя оторвавшись от любимой, я отыскал свежую черную футболку и, просовывая в нее голову, на ходу потянулся за своими часами. Они лежали на комоде среди склянок с духами Кетти – она покупала их просто потому, что ей нравились флакончики, а не само содержимое – и вазой черно-фиолетовых тюльпанов.
В прошлые выходные Вэл украсила ими весь дом. Цветы еще не успели завянуть... Я задержал на них взгляд больше десяти секунд и улыбнулся, чувствуя сладковатый аромат их пыльцы.
Когда я впервые взял Вэлери на руки – этот теплый комочек нашей с Кетти любви – она пахла точно так же.
Застегнув ремешок Ролекс на запястье, я забрал с прикроватной тумбы свой телефон, напоследок задвинул шторы и вышел в коридор. Зевая, я побрел в сторону лестницы, больше уставший, чем обеспокоенный странной вестью от Рика.
Пироман, кроме своих бесящих выходок, не выкидывал ничего опасного.
Может, я зря следил за ним?
В конце концов, у меня имелась другая куча дел, о которых стоило беспокоиться. Желтостатейщик Адам Пресли. Неизвестные и до сих пор безнаказанные ублюдки, до полусмерти избившие моего племянника в Энглвуде.
Или Деймон Блейк, например.
Парнишка, которого я в подгузниках таскал на руках, решил прикрыть мой бизнес, а вместе с ним и меня заодно, чтобы... не разводить в Чикаго беспредел. Он был слишком молод, и не мог знать, что творилось здесь до меня.
Я, наоборот, оказывал этому городу огромную услугу, избавляя его улицы от полуночный тварей.
В доме было настолько тихо, что я даже слышал шорох лопастей навесного вентилятора не только в нашей спальне, но и в комнате Вэл. На нем еще болтались такие смешные, цветные ленточки... Я улыбнулся, вспоминая, как держал ее маленькую на своих плечах, а доченька неуклюжими, крохотными ручками, пыталась завязать на них узелки.
Проходя мимо двери в ее комнату, я задержал взгляд на латуниевой ручке и про себя покачал головой.
Деймон забывал, что в этом городе находилась вся моя семья.
И я был готов охранять каждого из них, даже ценой собственной жизни.
Быстро спускаясь вниз по лестнице, я достал свой телефон и принялся набирать эсемес для Войта.
Пусть и он тоже подтягивает свой зад в Пилсон. Я платил этому засранцу больше ста штук в месяц, а все, что он делал – пытался обрюхатить стриптизерш в моем клубе и платил копам, чтобы они закрывали глаза на дилеров в трущобах Лейтром-Хопс.
Ровным счетом, как и Эйрон.
Все они пользовались тем, что имели. И только я стремился к тому, чтобы это приумножить.
Иногда я жалел, что мы с Кетти не решились на второго ребенка, а Вэл не родилась мальчиком. Я обожал своих девочек, души в них не чаял и был готов голыми руками вырвать собственное жалкое сердце из груди, если они попросят, но все же... У меня не было наследника.
Чего стоит целая империя, если после смерти правителя ее постигнет крах?
Вэлери никогда не испачкает руки в дерьме моего мира – я ей этого не позволю.
Племянники, Кристофер, Адриан и Майкл, не унаследовали той опасной страсти, что и я.
А Хэллы...
Я шумно выдохнул.
Рон был старательным, но слишком инфантильным для роли главы синдиката, как и его сын. Я не говорю уже о Рике, который с удовольствием прикроет все мои незаконные трансферы, чтобы подлизать зад своему тестю... Ой, то есть закону, конечно.
Он же теперь у нас крутой заместитель директора ФБР и все такое.
Деревянные половицы прогибались и скрипели под моим весом.
Отправив сообщение, я сунул мобильный обратно в задний карман и направился прямиком к двери гаража. Тусклый свет с улицы просачивался сквозь полупрозрачные тюли и стелился на паркетном полу.
Проходя мимо кухни, краем глаза я заметил какое-то движение, затем услышал шорох – похожий на хруст бумажных пакетов, в которых Кетти обычно хранила шоколадные печенья – и остановился.
Это еще кто там хозяйничал?
Я насупился и бросил взгляд себе через плечо на высокую винтовую лестницу. Кетти спала. Уроки в Янг Розмари начинались в девять, наверняка, Вэл тоже еще отдыхала, так что...
Охрана бы не допустила чужака на территорию дома.
Мне потребовалось три года, чтобы выкупить всю эту гребанную улицу и на каждом шагу расселить своих людей. Коммуна была не просто красивым местом посреди Чикаго. Она стала Форт Ноксом. Самым безопасным оазисом в Америке, и все для моей семьи.
Для сестер. Для их детей. Для своего ребенка и жены.
Прислушиваясь к осторожным звукам, я шагнул ближе к арке, а потом неспешно заглянул в столовую. И... облегченно выдохнул.
Вэлери стояла у «островка» рядом с кофемашиной и тихо, как мышка, хрустела выпечкой матери. Одинокий свет бра над ее головой поблескивал в двух тугих, платиновых косичках. Я проследил за длинными разноцветными лентами в ее волосах и, сложив руки на груди, улыбнулся.
Всего на миг мне показалось, что я вернулся в прошлое, туда, где семнадцать лет назад беременная Кетти точно так же обыскивала кухню в поисках шоколадных печений, пока я спал на диване перед камином в зимнюю, рождественскую ночь...
Боже, это было так давно.
Я привалился плечом к дверному косяку и продолжил смотреть на нашу дочь – мою маленькую радость, наравне с ее матерью ставшую смыслом жизни. Не знаю, к чему бы я пришел без них. Не знаю, кем бы я стал без них...
Я обладал несметными богатствами, однако все мои истинные сокровища находились в этом доме.
Вэл тем временем, не догадываясь о моем присутствии, потянулась, чтобы плеснуть себе кофе. Она привстала на носочки, и только тогда я обратил внимание на чересчур короткие кожаные шорты, заканчивающиеся прямо на ее заднице, на какие-то дырявые колготки и... Это вообще можно назвать топом, а?!
Какого черта происходит? Куда моя дочь собралась в одном лифчике и этих... Я прищурился так сильно, что глаза заболели, и до хруста стиснул челюсть.
В этих, прости Господи, трусах?!
— Милая? — я в шоке вытаращился на нее. — Вэлери, ты почему это не спишь, а?
Девочка неожиданно вздрогнула. Пролив немного кофе на столик, Вэл со звоном опустила кружку прямо в коричневую лужу и обернулась ко мне. Я тут же покраснел и стремительно отвел взгляд от полупрозрачной сеточки на ее... Ну, на ее груди и...
Нет, там все было прилично прикрыто, и я бы ничего не рассмотрел, просто...
Иисусе.
Опустив горящие веки, я сжал двумя пальцами переносицу и шумно выдохнул. Виски сжимались. Я чувствовал себя идиотом.
Почему девочки так быстро растут, а?
Еще пару лет назад я с удовольствием покупал для нее пижаму с Феями и носил на плечах, а теперь был готов умереть со стыда, когда видел ее нижнее белье среди вещей в сушилке.
Она так быстро стала девушкой.
Нужно взять у Стэна пару уроков «как отпустить дочь из дома и не убить любого, кто посмотрел на нее дольше двух секунд». Особенно, если этот любой будет похож на меня самого или, на худой конец, Кристофера.
Теперь я понимал прелести воспитанности Луи.
— Папочка? — мило проворковала дочь. — А я... Я тут... Ну, завтракаю.
Вэл подняла полупустую чашку и сделала глоток горячего кофе. Ее худые, точно, как у матери, щеки залились румянцем. Я хмуро сосредоточился на ее носу и засунул руки в карманы своих джинсов, стараясь особо не рассматривать то, во что она разоделась.
— И куда ты собралась?
— В школу, — прыснула от смеха Вэлери.
Она отмотала немного бумажных полотенец, положила их сверху пятна и принялась вытирать ими мраморную столешницу. Аромат свежесваренного кофе засвербел в моем носу. Стоя на месте, как парализованный, я дернул подбородком в сторону настенных часов.
Золотые минималистичные стрелки над камином показывали без пяти шесть.
— Ты собралась в еще закрытую школу?
— Нет, — Вэл выбросила в урну испорченные тряпки и, запрыгнув на «островок» продолжила потягивать свой напиток. — У меня в восемь внеклассные занятия. Перед ними я хотела заскочить в теплицу.
— В этом? — писклявым голосом, чуть ли не плача, изумился я.
— Ага, — беззаботно пожала плечами Вэлери. — А тебе не нравится, что ли?
— Это... — я сглотнул и, заведя руку за голову, почесал затылок. — Это очень красиво и... — мне потребовалась целая минута, чтобы подобрать подходящее описание. — И так круто, и...
Внезапно Вэл запрокинула голову и залилась хохотом. Ее хрупкие плечи затряслись; косички скатились за спину, и девочка замотала ногами, совсем как в детстве, когда ее что-то веселило.
— Не переживай, пап, я переоденусь, — пообещала Вэл, после чего я расслабленно опустил плечи. — Думаю, образ Харли Квинн не придется по душе учителям в школе.
Я кивнул.
Не то слово...
Вэл перегнулась за печеньем, подхватила кусочек из контейнера и, широко зевая, сунула его в рот. Она тут же опустила нос в белую дымящуюся кружку, на фоне которой синяки под ее глазами стали слишком выразительными. Склонив голову вбок, я заприметил каким изнуренным выглядело ее лицо, а волосы взлохмаченными, словно их всю ночь трепал ветер.
Мои густые брови встретились на переносице.
— Я не слышал, как ты встала, — произнес я.
— Я старалась не шуметь, — непринужденно ответила Вэлери. — Знаю же, что ты очень устаешь на работе и все такое...
Все такое.
Шагнув в столовую, я приблизился к дочери, бережно поцеловал ее в лоб и, отстранившись, заглянул в безупречные карие глаза. Не слишком темные, но и недостаточно светлые. Скорее они напоминали молочный шоколад, с крохотными вкраплениями золота у радужки.
— Тогда не разбуди маму, когда будешь уходить, — я улыбнулся, поглаживая большим пальцем ее холодные щеки.
— Ага, — Вэл вытянула шею и чмокнула меня в щеку. — А почему ты так рано?
— Работа.
Ей, как и матери, нечего знать обо всем, что случалось на улицах этого дрянного городишки.
Задержав взгляд на драгоценные сережках в ее ушах, я отступил назад, подхватил кружку дочери и сделал пару глотков безумно сладкого кофе. Вэл запротестовала, потянулась за ней... Смеясь, я залпом выпил весь ее напиток и всучил назад уже пустую кружку.
Я уже собирался отвернуться, как неожиданно для самого себя заметил что-то маленькое и яркое в ее пупке. Ниже полоски чертового топа выглядывал какой-то розовый хрусталик...
Мое лицо вытянулось.
— А это что за штучка? — осекся я.
Сообразив, что я имел ввиду, Вэлери опустила голову и глянула на гребанный пирсинг в своем пупке!
— Пап, я сделала это на День Рождение, — запнулась она. — Вместе с мамой.
— Секретики, — обиженно засопел я, щурясь в сторону ее плоского живота. Не спорю, это смотрелось красиво. Даже эффектно. Мне нравилась такая штучка, но... — И это навсегда?
— Ага, — смущенно кивнула Вэлери.
Боже правый.
Застонав, я развернулся и замаршировал обратно в лобби, пока не узнал о какой-то ее татуировке или неожиданном парне, знакомство с которым мне предстоит.
— Папочка, ну тебе же понравилось? — крикнула Вэл вдогонку.
— О-о-о-о-очень!
Посмеиваясь над самим собой, я быстро попятился к гаражу, чтобы успеть в Пилсон до приезда Блейка-младшего. Каждая наша встреча так или иначе оборачивалась драмой с его стороны.
В дверях гаража я опять замер и, обернувшись в сторону кухни, несколько раз тяжело вздохнул. Моя рука медленно потянулась за телефоном... Она ночевала дома. Вэл была взрослой девочкой и знала правила, поэтому не стала бы лгать мне.
Сережки были на ней.
Пытаясь обуздать желание отследить GPS-маячки, установленные во всех ее украшения, я прикрыл глаза.
Это была идея Кетти, и мы ни разу себе не позволяли слежку за собственным ребенком. Только в младших классах, когда она задержалась с девочками на школьной площадке и не вышла к водителю в установленное время.
Покачав головой, я одернул самого себя и трусцой бросился к машине.
Только в экстренных случаях.
Ей семнадцать. Я не буду вмешиваться в личную жизнь Вэлери, пока эта ее жизнь не окажется на кону. И, господи помилуй, надеюсь этот момент никогда не наступит.
***
Спустя полчаса уже окончательно рассвело.
Постукивая пальцами по рулю, я свернул на перекрестке Сермарк-роуд и двинулся прямо по направлению Лумис. Стрелка навигатора, встроенного в панель моего Альфа-Ромео, показывала куда именно двигаться. Приближаясь к месту, первым делом я увидел огни пожарных машин, припаркованных на лужайках близлежащих домов.
По меньшей мере, две бригады спасителей уже сворачивали использованные шланги; другие же вместе с копами прочесывали территорию в поисках хоть каких-то улик. Или выживших. Кто угодно мог находиться внутри этой старой рухляди, когда она вспыхнула.
Глядя прямо перед собой, я встревоженно нахмурился.
В этот раз было что-то не так...
Все началось прошлой зимой.
Маленькая церковь Святого Иоана вспыхнула глубокой ночью, а на утро от нее осталась лишь чернеющая воронка, полная дотлевающих углей и облупившихся металлических крестов. Слава Господу пострадавших не было. Департамент, правительство, СМИ – никто не придал этому значения.
В том числе и я.
Старые здания всегда горели. Проблемы с проводкой, бездомные, слоняющиеся то тут, то там в поисках ночлега. Мало ли, что могло произойти двадцать пятого декабря в Рождественский сочельник в безлюдном квартале?
Однако потом случилось то же.
Обанкротившаяся маленькая прачечная на Мэй. Пожар. Никаких свидетелей и отсутствие следов. Будто огонь приходил из самой Преисподней, разверзнувшейся в тот момент, чтобы выпустить наружу чьих-то призраков.
С тех пор все повторялось снова и снова...
Когда и без того неспокойный Пилсон погряз в пепле, народ стал подозревать неладное. Пресса развила утку про Бермудский треугольник, все с удовольствием ее подхватили, и вот теперь спустя год Чикаго верил в существования таинственного пиромана.
Что думал я по этому поводу?
Кто-то просто возомнил себя гребанным гангстером и решил поиграть с самим Дьяволом. Он – всего лишь еще одна моя проблема. А все они рано или поздно находили свой покой на дне Мичигана или в объятьях моего крематория на заброшенного зернохранилище.
Я остановился недалеко от склада и, не вынимая ключей из замка зажигания, вышел из автомобиля. В мое лицо тут же ударил порыв горячего, ядовитого воздуха, наполненного едким привкусом гари.
Скривившись, я постарался не дышать лишний раз без необходимости.
— Босс, — рявкнул Войт, вышедший из своего тонированного джипа.
Задержав взгляд на бритой, усеянной шрамами и татуировками голове, я кивнул.
— Осмотри все здесь, — распорядился я. — И опроси местных. Мало ли...
Головорез понял мои указания, и спустя пару секунд растворился в толпе копов и спасителей. Сейчас он отправится к близлежащим домам, чтобы предложить жильцам тысячу баксов в обмен на хоть какую-то информацию, но это не увенчается успехом. Как и в прошлые разы, мы останемся ни с чем.
Все начнут говорить о призраках. А люди, подобные мне, не верили в их существование. Потому что тени наших душ, были куда страшнее сумрачного присутствия умерших.
— Грегс! — окликнул Рик.
Я тут же дернул подбородком в его сторону.
Алларик, в синем бронежилете с нашивкой ФБР на груди, стоял у наполовину обгоревших дверей амбара. Мимо него постоянно мелькали криминалисты и парамедики. Чуя неладное, я перемахнул через разделяющую нас полицейскую ленту, и двинулся к нему навстречу.
Мои ботинки шлепали по размякшей грязи.
Здесь так жутко воняло мясом.
Жаренным мясом...
— Звонок в 911 поступил, как только все здесь вспыхнуло, — сразу начал Алларик, как только мы с ним поравнялись. — Через пять минут здесь уже была первая бригада пожарных. Затем подъехала еще одна, и уже они вызвали нас...
ФБР еще ладно, но... врачи? Зачем на месте пожара бригада скорой?
Только если...
Нахмурившись, я глянул на возвышавшуюся в нескольких ярдах над землей обуглившуюся крышу амбара. Из зияющих дыр валил густой пар, слегка мерцающий в лучах майского солнца. Чердачная дверка висела на одной скошенной петле; а по уцелевшим доскам стекала, размытая пеплом вода.
На этот раз сгорело не все.
Поджигателя кто-то спугнул?
Или же он сам захотел оставить нам что-то?
— Думаешь, звонил сам пироман? — понял я ход его мыслей.
Вокруг нас все время кто-то переговаривался по рации, а со стороны перекрестка на Сермарк раздавался гул подъезжающих машин. Готов побиться об заклад – это пресса. Жадные к сенсации пираньи, спешили запечатлеть репортаж с места событий.
Вот, с кем Деймону стоило бороться. Не я каждый выпуск Questions поливал его семью грязью.
— Или его подельник, — тяжело вздохнув, кивнул Рик.
Парень сложил руки на груди, и под бледной кожей его лица заиграли желваки. Алларик выглядел таким же потревоженным полночным телефонным звонком, как и я. Видимо, нас с ним разбудили примерно в одно и тоже время. Неужели, все настолько плохо?
Пожары предали большой огласке, конечно, но, чтобы целый департамент ФБР выезжал на места преступления...
Не помню, когда в последний раз такое было.
Я устремил взгляд туда, где в развеивающемся дыму дотлевали последние остатки досок, и в ту же секунду помрачнел. В мои виски как будто вкрутили пружину до самого мозга.
Двадцать лет назад.
Такое случалось двадцать лет назад. В Саут-Сайде. Там, где я сжег последние остатки нашего с Катриной прошлого, погребая его под толстым слоем пепла и... человеческих тел.
— Возможно, что это был подражатель? — откашлялся я. — Все не так, как в прошлые разы...
— Он оставил послание, Грегс, — внезапно перебил меня Алларик. — Тебе просто стоит взглянуть на это.
Рик первым нырнул в темнеющую бездну склада. Немного помедлив, я тоже двинулся вслед за ним.
Над нашими головами раздавался жалостливый скрип стропил. Металлические балки, почерневшие и сгнившие, расшатывались от любого дуновения ветра. Кое-где спасатели установили дополнительные опоры, но этого все равно не хватало. В любое время весь этот старый амбар просто-напросто мог похоронить нас под собой.
Ошметки какого-то стекла хрустели под моими подошвами.
Я старался идти аккуратно, чтобы не испортить наверняка оставшиеся следы. Запах гари внутри был настолько концентрированным, что мне пришлось дышать в изгиб локтя.
Кожа моего лица и шеи горела от исходящего от досок жара...
— Я сначала подумал – это сатанисты, — синие глаза Алларика мерцали проблесковыми маяками в темноте. — В Чикаго каждую неделю происходили какие-то ритуальные убийства, особенно в старых церквях на окраине. Пожар действительно мог устроить подражатель, потому что многое не сходится, но... — он обернулся и обеспокоенно посмотрел на меня через плечо. — Прошло двадцать лет, Грегс. А я до сих помню.
Наши взгляды пересеклись... И я был готов поклясться, что в эту гребанную секунду, в истлевшем практически полностью сарае он думал о том же, о чем и я.
Пульс загрохотал в ушах.
Рик провел меня дальше. Парамедики, суетившиеся над каким-то черным мешком, заметили нас и тут же отступили в стороны. Пройдя вперед него, я приблизился к телу, присел на корточки и потянулся к «молнии» на брезенте.
Врачи и криминалисты выезжали на места преступления только в одном случае...
Змейка с треском вскрывалась, пока я расстегивал ее. Мое чертово сердце норовило протаранить глотку и выбраться наружу.
Только если на месте преступления легавые находили труп.
— Этого парня звали Арчер Брикс, — говорил надо мной Алларик, пока я дюйм за дюймом обнажал обгоревшее тело. — Он был членом местной байкерской банды Тигров. И ему было всего двадцать один...
Отвернув мешок, я посмотрел на обезображенное огнем лицо паренька. Запах жареного мяса ударил в ноздри, но я не скривился. Мне был чересчур хорошо знаком этот аромат вареного тела, волос и костей... Пакет зашуршал, когда я вскрыл его полностью.
На дне пакета лежало маленькое, сморщенное и совсем не похожее на человеческое тело. Без волос, с черными от пепла зубами и обнажившимися от пожара ребрами... Поморщившись, я коснулся тремя сведенными пальцами лба парня, затем по очереди плеч – мои руки утопали в слизкой жидкости, сочившейся из его треснувших ожогов – и живота, завершив крестное знамение.
Он был чьим-то сыном.
Его матери хотелось бы верить, что душа ее убиенного ребенка попала в Рай.
— Ему отсекли все пальцы на руках, — прокомментировал Рик. — Отрезали язык и перед тем, как распять на цепях выкололи глаза.
Его казнили.
На миг посмотрев наверх, туда, где над металлическими балками вздымался столп дыма, я представил, как этот парень раскачивался бы там. Услышал бряцанье цепей, все еще свисающих со стропил. Увидел его предсмертные агонии и безмолвный крик, с которым огонь пожирал его жизнь.
Я и сам однажды сотворил подобное.
И ни разу не пожалел.
Ни разу.
— А теперь взгляни на его грудь, Грегс, — голос Рика понизился до испуганного шепота. — Они не могли вернуться.
Я сглотнул липкую желчь, комом осевшую у себя в горле. Переведя взгляд обратно на парня, я отвел ошметки футболки – или что там было надето на нем – в сторону и уставился прямо на...
Мне пришлось сузить глаза, чтобы лучше присмотреться.
Полосы.
На коже Арчера были высечены филигранные полосы.
— Он не мог вернуться. Дастин Зорро сдох двадцать лет назад! — я едва слышал Алларика, на ощупь узнавая то, что много лет украшало мой перстень.
Но этого парня казнили точно в его духе.
Знаю.
Я стиснул челюсть до скрежета зубов. На всю грудь парня с особой точностью и старанием была нарисована громадная Ƶ – символ Зорро.
— Никто не должен знать об этом, Рик, — просипел я. — Проследи, чтобы данные не утекли в прессу и...
— Это твоих рук дело! — полетел в нашу строну разъяренный крик. — Я знаю, что это твоих рук дело, чертов ты сукин сын!
Не успел я подняться на ноги, к нам подлетел взлохмаченный Деймон. Его идеальный костюмчик от Армани смотрелся несколько комично на фоне окружающего хаоса. Парень – ему было с натяжкой двадцать четыре – впился в меня злющими до одури, черными глазами.
— Для твоего ареста мне не хватает одного ордера! — презрительно выплюнул он.
— Деймон, — попытался Рик.
Однако мистер Мэр зыркнул на него взгляд, и тот был вынужден замолчать. Здесь и сейчас он был директором ФБР, а не его зятем и тем, кто практически выкормил этого неблагодарного ублюдка.
— Я знаю, что это сделал ты, Грегори, — ткнул в меня пальцем младший Блейк. Дым клубился у его носа, как будто это он его выдыхал. — Пусть и не твоими руками, но пламя пришло в Чикаго! И я сделаю все, чтобы подобные тебе в нем сгорели!
Подобные мне...
Краем глаза я вновь посмотрел на этот жуткий символ. В животе свело, и кровь, пульсируя, устремилась в сосуды на моей шее.
Я покачал головой.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Дей...
Блейк обошел возникшего между нами Алларика и остановился вплотную со мной. Его глаза оказались на какие-то считанные дюймы ниже моих, однако это не умолило решимость в его голосе. Нужно отдать должное, Деймон знал себе цену и был отличным мэром. Я уважал его как политика и любил, как мальчика, выросшего практически на моих глазах.
— На все есть закон, Грегс, — процедил он сквозь зубы. — И за это, — он едва мотнул головой в сторону трупа. — Вы все ответите передо мной.
— Человек, сотворивший подобное, не боится закона, — я усмехнулся прямо в его лицо. — И он не носит выглаженные костюмы, Деймон. Ты не знаешь настоящих ублюдков.
— Правда, что ли? — подражая мне изогнул губы в улыбке мелкий засранец.
— Хватит вам, — встрял Рик. — Это место преступления и, знаете, что? Я сейчас вас двоих арестую, если вы будите мешать следствию! — затем он пихнул Деймона плечом и рявкнул: — Пошли вон! Оба!
Напоследок, прежде чем развернуться и уйти, я наклонился к уху Блейка и без капли иронии прошептал:
— Тебе лучше готовиться к войне, Деймон. Поверь мне, — я сглотнул, внутренне холодея, — это всего лишь начало...