Пешка в чужой игре
Очнулась София от холода, который пробирал до костей. Она лежала на сыром бетонном полу, который, казалось, высасывал из неё всё тепло. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом плесени, ржавчины и чего-то металлического, что она не могла распознать. Её запястья жгло — грубая верёвка врезалась в кожу, оставляя красные полосы, которые уже начинали кровоточить. Во рту был металлический привкус, и она с трудом подавила подступающую тошноту. Голова гудела, как после удара, а в ушах стоял низкий гул, будто где-то рядом работала старая вентиляция. Её длинные светлые волосы прилипли к лицу, влажные от пота и сырости, и она попыталась откинуть их движением головы, но верёвки ограничивали её движения.
Она моргнула, пытаясь привыкнуть к тусклому свету одинокой лампочки, качающейся под потолком. Помещение напоминало заброшенный склад: высокие стены из потрескавшегося бетона, ржавые балки, торчащие из потолка, как кости старого скелета, и разбросанные по полу ящики, покрытые пылью и грязью. В углу валялись окурки, а где-то вдалеке капала вода, и этот звук раздражал, как метроном, отсчитывающий её последние минуты. София попыталась сесть, но верёвка на запястьях натянулась, заставив её поморщиться от боли. Её зелёные глаза, всё ещё яркие, несмотря на страх, внимательно осматривали помещение, ища хоть что-то, что могло бы помочь ей выбраться.
— "Очнулась, принцесса?" — голос раздался из тени, и София вздрогнула. Мужчина вышел на свет, и она смогла рассмотреть его. Высокий, с худым лицом, покрытым шрамами, будто кто-то пытался вырезать на нём карту. На нём была потёртая кожаная куртка, а в руках он держал нож с зазубренным лезвием, которым поигрывал, как будто это была игрушка. Его глаза, тёмные и пустые, смотрели на неё с хищным интересом, и София почувствовала, как её сердце сжалось от страха.
— "Ты кто? Где я?" — спросила она, стараясь звучать твёрдо, но голос дрожал, выдавая её. Она выпрямилась, насколько позволяли верёвки, её длинные волосы упали на грудь, и она посмотрела на него с вызовом, несмотря на то, что внутри всё кричало от ужаса.
Мужик оскалился, показав жёлтые зубы, и присел перед ней на корточки, так близко, что она почувствовала запах перегара и дешёвого одеколона.
— "Ты — наш билет, девочка. Каулитц либо заплатит за тебя своей кровью, либо бабками. Нам плевать, лишь бы он притащил свою задницу сюда," — он провёл кончиком ножа по её щеке, не надавливая, но достаточно близко, чтобы она почувствовала холод металла. — "Сиди смирно, или будет хуже."
София сглотнула, её горло пересохло. Она поняла, что попала в эпицентр мафиозных разборок, о которых раньше только слышала в новостях. Эти люди были врагами Тома, и она была их приманкой. Страх сковывал её, но где-то в глубине души зажглась искра надежды: Том найдёт её. Он всегда находил. Эта мысль одновременно успокаивала и бесила её. Она не хотела быть его, не хотела зависеть от него, но мысль, что он бросит её здесь, была ещё хуже.
— "Он не придёт," — сказала она, глядя в глаза шрамованному. Она хотела, чтобы это прозвучало уверенно, но голос предательски дрогнул.
Мужик рассмеялся, его смех был похож на лай собаки.
— "Не придёт? О, милая, ты его плохо знаешь. Том Каулитц не оставляет своё. Особенно такую, как ты."
Он поднялся и отошёл к ящикам, где его ждал второй мужчина, тот самый жилистый, который держал её в комнате. Они начали говорить на каком-то языке, которого София не понимала — кажется, это была смесь немецкого и чего-то ещё. Она напряглась, пытаясь уловить хоть что-то, но её мысли путались. Нужно было найти способ выбраться, но как? Верёвки, холод, страх — всё это сковывало её, как цепи. Она закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание, и подумала о Томе. Его образ вспыхнул в её сознании: его тёмные глаза, косички, падающие на плечи, его голос, который мог быть одновременно угрожающим и пугающе притягательным. Она ненавидела его, но сейчас он был её единственной надеждой.
—-