Тени в ночи
София сидела на краю огромной кровати, обтянутой чёрным шёлком, её длинные светлые волосы струились по плечам, касаясь обнажённой кожи, словно золотая вуаль. Она сжимала хрустальный стакан с водой, её тонкие пальцы слегка дрожали, выдавая внутреннее смятение. Зелёные глаза, яркие, как изумруды в лунном свете, метались по комнате, ища хоть малейший намёк на путь к свободе. Комната была воплощением роскоши: высокие потолки с золотой лепниной, тёмно-бордовые стены, украшенные абстрактными картинами в тяжёлых рамах, и огромные окна, через которые лился слабый свет луны, отражаясь в хрустальной люстре. Но решётки на окнах и массивная стальная дверь с электронным замком напоминали, что это не спальня, а тюрьма — пусть и позолоченная.
Ненависть к Тому Каулитцу жгла её изнутри, как раскалённый уголь. Его голос, низкий и хриплый, его грубые прикосновения, его запах — смесь дорогого одеколона, сигарет и чего-то терпкого, почти животного — всё это въелось в её кожу, в её мысли. Она ненавидела его за то, как он смотрел на неё: с абсолютной уверенностью, будто она уже принадлежала ему. Но ещё больше она ненавидела себя за то, как её тело реагировало на него. Когда он приближался, её пульс учащался, кожа покрывалась мурашками, а дыхание сбивалось, как будто она тонула в его присутствии. Это было предательство её собственного разума, и она не могла с этим смириться. Её зелёные глаза вспыхивали гневом при одной мысли о нём, но где-то в глубине души тлела искра, которую она боялась признать.
Тишина в комнате была почти осязаемой, давила на виски, как тяжёлый пресс. София поставила стакан на мраморную тумбочку, её пальцы скользнули по холодной поверхности, оставляя едва заметные следы. Она пыталась собраться с мыслями. Нужно было найти способ выбраться. Она не собиралась быть его игрушкой, его трофеем, его добычей. Её рост — всего 158 сантиметров — не давал шансов на физическое сопротивление, но она не была глупой. Её разум был её оружием, и она собиралась его использовать. Она встала, её босые ноги коснулись мягкого ковра, и она медленно подошла к окну, вглядываясь в тёмный сад за решётками. Где-то там, за стенами особняка, была свобода. Но как до неё добраться?
Внезапно свет в комнате мигнул. Один раз, другой, а потом погас совсем. Темнота накрыла всё, как чёрный саван, и София замерла, её сердце заколотилось так, что казалось, оно вырвется из груди. За дверью послышались шаги — тяжёлые, быстрые, с металлическим скрежетом, будто кто-то тащил что-то тяжёлое. Она отступила к стене, её пальцы вцепились в край кровати, а дыхание стало прерывистым. Дверь с оглушительным грохотом распахнулась, и в проёме появились двое мужчин в чёрных масках. Их силуэты едва различались в тусклом свете, льющемся из коридора, но София заметила блеск металла в руках одного из них — нож или пистолет, она не могла разобрать.
— "Тихо, или тебе конец," — прошипел тот, что был ближе. Его голос был низким, с хрипотцой, от которой по спине пробежали мурашки. Он шагнул к ней, и София инстинктивно отпрянула, но второй, высокий и жилистый, как хлыст, схватил её за руку. Его пальцы впились в её запястье так сильно, что она едва подавила вскрик.
— "Не дёргайся, если хочешь жить," — добавил второй, прижимая к её лицу тряпку. Запах был резким, химическим, как дешёвый растворитель, и София задохнулась, пытаясь отвернуться. Она брыкалась, царапала его руку, её длинные волосы запутались в пальцах нападавшего, но силы покидали её с каждой секундой. Мир вокруг начал расплываться, звуки стали приглушёнными, как будто она тонула в густом тумане. Последнее, что она запомнила — холодные, как у змеи, глаза нападавшего, смотрящие на неё через прорези в маске. Потом тьма поглотила её.