Intradrive

Юнги преследовал меня. Он был повсюду. Я то и дело натыкался на него в университетском кафе, постоянно обнаруживал в зеркале заднего вида его машину, следующую за мной до университета, мы часто уходили с лекций в одно и то же время. Иногда начинало казаться, что на мне датчик слежения, иначе как бы он мог так часто оказываться рядом?

По спине до сих пор бегали мурашки, когда я видел его. Я часто не могл заставить себя отвести от него взгляд. Мне становилось жарко, когда я слышал его голос.

Реакции моего тела на Юнги были просто феноменальными: все наркотики мира были просто конфетами в сравнении с одним его присутствием... Но тело - это, черт возьми, всего лишь тело. И я не буду падать к его ногам только потому, что я изголодался до смерти, а он - такое удобное и безопасное блюдо.

Теперь я был честен с собой: Юнги поселился в моей голове сразу же после того, как я узнал, что мы совместимы. Это не была любовь - это была безнадежность. Это был не танец душ, всего лишь диктатура тела, у которого не было иного способа нормально жить и удовлетворять свои потребности. Я полюбил Юнги, как полюбил бы любого, окажись он совместимым со мной.

Да, это не было любовью.

А мне нужна была любовь. И я собирался ее найти. А не найти, так вырастить самостоятельно. Из дружбы, говорят, может вырасти прекрасная любовь.

А из хорошей дружбы и вовсе может получиться нечто чудесное.

Джисон как-то пригласил меня на свидание, и мне оно понравилось. Мы болтали без умолку, бродили по улицам, смеялись над всякой ерундой. Например, над тем, как потрясно он изображал моего альфу и бросал к моим ногам розы на парковке универа.

Потом было еще одно свидание и еще одно. И уже на втором я бы поцеловал его, если бы мог целовать. На третьем Джисон взял меня за руку и обнял. На моей руке была варежка, шею закрывал шарф, а к лицу он не прикасался. Он был очень осторожен, и это было здорово.

Джисон знал практически все обо мне. Он с удовольствием читал мой Инстаграм уже несколько лет. А там я много откровенничал. Он знал меня дольше, чем Юнги, если уж на то пошло. И с каждым днем мое доверие к нему росло, укреплялось и превращалось в нечто большее.

Так что я даже однажды пригласил его в гости. Мы пили вино, я чувствовал себя очень расслабленно и счастливо. И в какой-то момент подумал, что могу позволить себе чуть-чуть больше, чем обычно. Я подошел и обнял его. Не по-дружески. Уткнулся лицом в его облегающий джемпер, провел ладонями по плечам. А он ответил мне. Ладони, облаченные в перчатки, коснулись моего лица, шеи, прошлись по спине.

- О чем ты думаешь? - спросил он.

- О том, что мог бы сделать прямо сейчас, не будь моя кожа такой эгоистичной сволочью...

Он рассмеялся, а потом добавил:

- Я думаю о том же. Если бы существовал хоть какой-то способ вытащить тебя из темницы, я бы вытащил. Я бы сделал тебя счастливым.

Мое горло свело от невыразимого волнения.

- А что, если есть... один способ?

И я рассказал ему обо всем. О горячей воде. О воске, которым можно покрыть ладони. И об окне в тринадцать минут, когда можно успеть делать все. Почти все. А потом мне просто нужно принять душ. Горячий, на пределе терпимости душ.

И Джисон не испугался. Не испугался, как сложно, странно и стремно все может быть.

Он прижал меня к себе и сказал, что сделает все, о чем я попрошу. Тем более что он тоже этого хочет. Только пусть это случится не сегодня, после того, как мы распили бутылку вина, а когда мысли будут ясными, когда мы купим восковой спрей и сможем точно отсчитать тринадцать минут. Раз уж это вопрос жизни и смерти.

* * *

Всю неделю после этого разговора я очень нервничал. Моя фантазия рисовала не слишком приятные последствия того, что мы с Джисоном запланировали. Я представлял себя с ожогами по всему телу. Представлял как Джисон в ужасе кричит, что это был первый и последний раз, когда он тронул меня. Я думал о том, что будет, если, например, порвется презерватив. Горячая вода не сможет спасти - меня обожжет изнутри так, что о сексе можно будет забыть до конца дней.

В конце концов я так себя запугал, что позвонил брату и попросил быть неподалеку в пятницу вечером.

- А что будет в пятницу вечером?

- Я собираюсь отдаться альфе.

- Совместимому с тобой?

- Нет.

- Отличная шутка, - рассмеялся он.

И тогда я сказал, что это не шутка. Чонгук ответил, что не верит. Я заявил, мол, и пусть не верит, но он нужен неподалеку в конце недели.

Тогда Чонгук бросил трубку и примчался ко мне в квартиру через двадцать минут, взведенный, как курок, на грани истерики.

- Скажи, что ты пошутил!

- Чонгук. Я понимаю, что это звучит... пугающе. Но я знаю один способ. Проверенный способ. Юнги когда-то рассказал о нем. Горячая вода разрушает чужеродные молекулы, на которые возникает аллергия. Так что если использовать презерватив, а после прыгнуть под горячую-прегорячую воду, то ничего не случится!

- Бнги, значит, рассказал?! Господи, поверить не могу!

- Пожалуйста, прекрати кричать, - попросил я, забираясь в кресло с ногами и прижимая к щекам ладони. - Давай поговорим спокойно. Я сделаю это в любом случае, и меня ничто не остановит. Но мне очень нужна подстраховка...

Чонгук резко остановился посреди комнаты, возводя к потолку глаза.

- Ты понимаешь, что в пятницу я весь день буду мысленно тебя хоронить? Буду стоять у твоей могилы, бросать розы на твой гроб...

- Да не будете вы меня хоронить. Максимум в реанимации без кожи поваляюсь.

- Это не смешно, Чимин, черт побери! Ни капельки! Кто этот урод?!

- Ну вот, началось...

- Кто он? Имя? Адрес?

- Чонгук, я не могу всю жизнь сидеть в этом долбаном Стигмалионе! Я должен начать копать выход из него. Помоги мне. Я научусь побеждать эту проклятую аллергию, но нужно с чего-то начать.

- С похорон! Как тебе идея начать с похорон?!

- Ох, блин...

- Знаешь, что? Почему бы тебе не проглотить свою дурацкую обиду и не вернуться к Юнги? Так как вы совместимы, то с этим парнем все будет в сто тысяч раз менее смертельно!

Меня тряхнуло, как будто я гвоздь в розетку сунул.

- Чтобы вернуться к кому-то, нужно сначала уйти от него! А я не уходил, потому что мы и не встречались. Мы просто бездумно трахнулись. Вот и все.

- Если бы это было так, тебя бы потом не подкосила такая депрессия!

- И это еще одна причина, почему я даже думать о нем не хочу. Я хочу быть с Джисоном. Я хочу быть с тем, кто будет относиться к моей нервной системе не как к рулону туалетной бумаги.

- Оп-па, имя записал. Остался адрес.

С Чонгуком я так ни о чем и не договорился. Наоборот, пожалел, что сказал ему. Он пробыл у меня час и все это время безостановочно орал на меня, пока я не распахнул дверь и не предложил ему уйти.

«Ну и ладно, - подумал я. - Если что, Джисон справится сам. Вызовет скорую, объяснит им, что со мной, и не впадет в истерику, если на моей коже начнут высыпать волдыри. Он справится».

* * *

В пятницу Джисон заехал за мной, и мы отправились в город погулять по Темпл-бару и посмотреть в кинотеатре какую-нибудь комедию. Я дал себе слово думать только о хорошем, а не воображать рыдающих родственников у свежевырытой могилы. Я дал слово и сдержал его.

Ко мне домой мы вернулись только к восьми. Не спеша поднялись по лестнице, обнявшись. Меня слегка трясло и знобило. Совсем как тогда, когда Юнги снимал с меня промокший гидрокостюм...

Как давно это было, но я мог бы восстановить в памяти все до последней детали. Как его руки гладили мои плечи, как я жался к нему, целуя неумело и голодно, как капала вода на пол с моего гидрокостюма и как мы потом вытирали ее, смеясь и болтая... Уже после того как обрели друг друга...

Хорошо, что я тогда не знал, что все это закончится истощением, травмой позвоночника и страшной депрессией...

- Чим, - остановил меня Джисон у двери. - Если ты слишком волнуешься, можно отложить. Я буду ждать столько, сколько нужно.

- Почему ты решил, что я слишком волнуюсь? - вымученно улыбнулся я.

- Ты уже две минуты пытаешься открыть ключом не свою дверь.

- Что?! Вот черт! - рассмеялся я, хватая его под руку. - Как будто ты никогда не путался в этажах!

«Уходи из моей головы, Юнги. Господи, ну хотя бы сегодня!»

- А вообще я поражен, как быстро ты запомнил номер моей квартиры, Джисон! - поддразнил я.
- О, это было просто. Номер твоей квартиры - шестнадцать. Он совпадает с двумя последними цифрами на моем медальоне смерти. Медальон я ношу на груди. В груди - сердце. Мое сердце - у Чимина. Чимин живет в квартире номер шестнадцать. Все просто.

- Ох, Джисон! - воскликнул я, тупо улыбаясь и полностью растаяв от сказанного. Какой же он классный и милый, все должно получиться. Все получится...

Черт!

Я остановился как вкопанный у дверей своей квартиры. Пусть мне это снится, господи! Какого...

Из-под двери вытекала вода. Целая река горячей, исходящей паром воды! Целая Ниагара, черт побери.

* * *

Я открыл дверь, и мне на обувь тотчас выплеснулась чуть ли не океаническая волна. Я вбежалаю в квартиру, поднимая тучи брызг.

- Похоже, трубу прорвало, - сказал Джисон, вбегая следом за мной.

Джисон поспешил в ванную, я за ним. Так оно и было: труба полотенцесушителя лопнула, и из нее лила на пол горячая вода. Джисон схватил полотенце и попытался заткнуть им брешь. Я схватил телефон и начал звонить в аварийную службу...

Через несколько часов, когда трое сантехников устранили все неполадки, отсосали воду, а мы с Джисоном кое-как подтерли остальное, о сексе уже никто не думал. Мы устали, как два пса, которых выбросили за борт и которые еле-еле доплыли до берега. Мне было так досадно и так неудобно. Провести вместе такой чудесный день и закончить его по колено в воде, среди плавающих стульев и отсыревших обоев.

Ближе к полуночи мне позвонил Тэхен.

- Вижу огромную машину аварийной службы через дорогу у твоего дома! Что там у вас произошло? Надеюсь, все в порядке?

- Тэ, если что-то произошло, то, скорее всего, у меня! - всхлипнул я. - В ванной прорвало трубу и затопило весь этаж...

- О нет! - воскликнул он. - Сейчас буду.

Через десять минут прибежал Тэхен с термосом, пледом и во-о-от такими глазами.

- Какой ужас, Чимин! Кто бы мог подумать, что в наше время могут делать такие фиговые трубы!

Он с сомнением оглядел Джисона, вымокшего с ног до головы. Меня, испортившего свою лучшую одежду. Квартиру, превратившуюся в сырое болото. Мокрые распаренные обои начали источать ужасную химическую вонь. Ковровое покрытие разбухло и надулось пузырями. Электричество отключили, чтобы никого не убило током, так что было еще и темно.

- Ты не можешь здесь оставаться, Чим. Пойдем ко мне, - сказал Тэхен, набрасывая плед мне на плечи.

- Не волнуйся, я поеду к брату, - поторопился успокоить его я. Я скорее буду ночевать на улице, чем отправлюсь в гости к Юнги.

- Или ко мне, - сказал Джисон, выливая воду из ботинок.

- Джисон, - возразил Тэ, - будет лучше, если Чимин отправится ко мне. Я живу совсем рядом, через дорогу, у меня найдется подходящая одежда. Ремонт, вероятно, займет несколько дней, мне бы не хотелось, чтобы друг жил у человека, о котором он никогда ничего не рассказывал.

Я и правда никому не рассказывал о Джисоне, о чем сейчас пожалел. Из уст Тэ это звучало ужасно...

- Простите, Джисон , но Чимин  и правда лучше пойти ко мне. Он устал и ничего не соображает. А завтра, когда проснется у вас и не найдет ни латексных перчаток, ни свежей одежды, - вот тогда триста раз пожалеет. А у меня все это есть. - И БэТэ высоко вскинул брови, словно напоминая мне о том, что у Юнги та же болезнь, а значит, все, что мне нужно, уже есть в его квартире.

Джисон почему-то тут же встал на его сторону.

- Твой друг прав, Чимин. Наверное, у него будет лучше.

Тэхен тем временем напомнил, как, вероятно, сильно будет завтра болеть моя спина от перегрузки. И если понадобится ехать в госпиталь, то он, кстати, совсем рядом. И что моему брату будет куда спокойней, если я останусь у него... в общем, Тэхен добилась своего и выпроводил Джисона на раз-два.

Я тем временем позвонил Чонгуку и спросил, нельзя ли перекантоваться у него пару дней, на что он ответил - я ушам своим не поверил! - что не может принять меня. Что у них с омегой сегодня годовщина, и они будут праздновать ее очень громко.

- Чонгук, - взмолился я. - Мою квартиру залило! Я без дома остался, считай! Не ехать же в Атлон!

- Езжай к своему другу.

- Я не могу пойти к Тэхену!

- Это еще почему? Он вроде приличный омега.

- Потому что... там Юнги...

- Что-что? Повтори!

- Я не могу отправиться ночевать в квартиру Юнги!

- Какие-то неполадки со связью. Ничего не слышу.

- Чонгук! Я не могу пойти к нему, черт побери! Не могу и все! - заорал я в трубку.

Связь оборвалась, и я разревелся. Попробовал набрать номер брата снова, но он, бессовестный, был вне сети. Тэ заглянул мне в лицо, погладил по голове и сказал, что не оставит меня, что бы я ни решил. Даже если я решу спать на мокром ковре и укрываться крышкой от унитаза - он ляжет рядом. Вот это друг!

* * *

В час ночи, после безуспешных попыток навести порядок, мы пришли в квартиру Тэ. Я был на грани всех граней. Ночь, которая обещала быть лучшей в моей жизни, обернулась катастрофой. Я дрожал от холода и нервного истощения. Промок до трусов, продрог до синевы и напоминал только что откачанного утопленника.

Тэ распахнул дверь, пропуская меня вперед, и я вошел.

Над письменным столом горел свет, пахло кофе и чем-то очень приятным, и тишина стояла такая, что хотелось упасть в кровать и сразу же заснуть.

- Тэ, ты не знаешь, где те бумаги, что вчера передал отец Чимина? - послышалось из комнаты Юнги, и в следующую секунду я увидел его.

Он вошел в гостиную по пояс обнаженный, с тонкой белой футболкой в руках, которую собирался надеть. Его волосы были влажными, как после душа. На бедрах низко сидели штаны, из-под которых виднелся пояс его боксеров (мои глаза, конечно же, не постеснялись заметить и это).

Ну здравствуй, прекрасное видение. Посмотри, кто к тебе приполз из грязного болота...

- Чимин? Что случилось? - испугался он, глядя на меня во все глаза.

И этот страх, и изумление на его лице, и обнаженные плечи и грудь, которые я когда-то целовал, и руки, которые бросили футболку и собрались меня обнять, и вся неожиданность, и невыносимость этой ситуации - все это отбросило меня к двери. Я развернулся и быстро вышел на площадку. Я не мог находиться так близко к нему, слишком больно. Все равно что стоять на руинах большого города, в котором ты когда-то жил и был счастлив.

Я поеду в гостиницу. В моей сумочке немного денег и водительские права, я смогу снять номер...

За спиной послышались быстрые шаги, и в следующий миг Юнги обогнал меня и загородил дорогу.

- Чим. Останься у нас, прошу. Я уйду, если тебе так будет легче. А ты оставайся.

- Н-нет, не беспокойся, я найду, где переноче... - и я закусил губу, чтобы не разрыдаться.

- Господи, я убью их обоих, что же они творят, - едва слышно пробормотал он, хватая меня за плечи и разворачивая на сто восемьдесят градусов. - Пожалуйста, иди к нам. Меня там уже нет...

И он зашагал по лестнице вниз - едва одетый. Только куртку успел набросить на плечи. Ко мне подбежал Тэхен и крепко взял за руку.

- Идем, Чимин. - Его голос дрожал.

* * *

Я лежал в кровати Юнги и не мог уснуть. Все здесь сводило с ума: запах его одеколона, который витал в воздухе. Его вещи, книги, его ноутбук, записки на норвежском, приколотые к стенке над столом...

Почему я снова здесь? Как это возможно? Какая потусторонняя сила заставила меня снова оказаться в этой постели? Наверное, это какая-то проверка на прочность. Тест на выживание. Сейчас включится свет, заиграет дурацкая музыка, откуда-то выскочит ведущий реалити-шоу в нелепом костюме и скажет: «А здесь у нас Пак Чимин! И сейчас мы проверим, сможет ли он лечь в постель Мин Юнги  и не сойти с ума от боли! Или все-таки нервишки не выдержат, и он начнет кричать, плакать и обнимать его подушку! Последняя минута теста пошла!»

Я не пройду этот тест...

Я свернулся калачиком и дал волю слезам, впиваясь пальцами в ткань одеяла, в простыни, в подушку. Сжимая вещи, которые обнимали его тело каждую ночь. Как не мог я...

Мой болеметр снова начал вибрировать, после чего, как обычно, позвонил папа:

- Родной, ты в порядке? Мы снова получили сигнал.

- Да, пап, все в порядке. Просто... просто ногу подвернул, - всхлипнул я. - Обезболивающего нет, идти в аптеку не могу... Так что я сниму его на ночь, о'кей? Не волнуйтесь, если штуковина начнет вам кричать, что не чувствует мой пульс.

- О'кей, поспи, милый. Наступит утро, и боль утихнет, вот увидишь.

- Хорошо, пап.

Я снял болеметр и положил на прикроватную тумбочку. Сегодня и правда лучше его снять. Он сломается от перенапряжения, если я оставлю его на руке...