Intradrive

Прикосновения, которые мне раньше только снились. Его губы, жаждущие наверстать упущенное. Его язык – голодный, жадный. Его руки, обезумевшие от всего того, что я предлагал ему. Его глаза, наполненные яркими отблесками вспыхнувшего в нем пожара...

И все это предназначалось мне.

И все это я собирался взять, не испытывая угрызений совести.

И пусть волны разбиваются о берега, пусть где-то существует Хосок, которому он принадлежит, пусть триста голосов вопят в голове, что я должен остановиться, – я не остановлюсь.

Не остановлюсь.

Юнги неожиданно встал, резко поднял меня на руки, отчего я тихо ойкнул, и, вопреки исходившей агрессии, осторожно уложил на диванчик рядом. В повадках альфы проскальзывало нечто животное, но не опасное, словно этот зверь уже принял меня как свою пару. У меня  сердце готово было выскочить из груди, когда Юнги навис надо мной, скользя голодным взглядом по телу. В ответ на движение рукой по бедру, я выгнулся со вздохом от мурашек по телу. Юнги касался меня, блуждал ладонями по черному водолазному костюму, растегнув его он касался носом обнаженной груди и втягивал запах, как чокнутый парфюмер. Но меня вело от этих повадок, я дурел от запаха и внезапно сорванного, тяжелого дыхания альфы.

- Ты, даже не представляешь, что сейчас со мной делаешь, - выдохнул Юнги мне на ухо, прижался ко мне, наваливаясь всем телом, прикоснулся губами к жилке шеи, вырывая из меня первый стон.

Я припал к нему в неумелом, но опьяняющем поцелуе – самом лучшем, что у меня когда-либо был. Руки Юнги заскользили по мне, горячие, исступленные.

- Юнгиии.

Произносить его имя на выдохе было так чертовски приятно, так здорово, что голова начала кружиться. Я чуть выгнулся, давая почувствовать свое возбуждение, которое настолько явное, что скрыть уже никак не получится.

- Котенок мой, - ласково прошептал Юнги в губы. Поцелуй опьянял лучше дорогого вина, распалял, открывал все запрятанные глубоко желания, вытаскивал наружу все тайное.

Я даже в таком угаре помнил, что нельзя давить, спешить, как-то управлять альфой, поэтому лишь сжимал края чужого гидрокостюма до хруста, ожидая разрешения. Юнги слегка потряхивало, но он не отстранялся, его руки блуждали по телу, сжимали бока, словно языки пламени.

Что ты хочешь? — хрипло спросил он.

- Тебя... я... можно, я сниму с тебя это? взмолился я. У меня уже крыша ехала от желания потрогать парня.

Юнги тихо хмыкнул:

- Сними.

Я дернул замок вещи с такой силой, словно намеревался ее разорвать на части. Но теперь Юнги был без нее. Он оседлал мои ноги, но не навалился всем весом, лишь обозначил позиции.

Я завороженно скользнул пальцами по обнаженной груди парня. Юнги дышал как-то совсем сорванно, но смотрел ему в лицо, следил за реакцией, выжидал чего-то. Напряженный, как камень, готовый в любую секунду сорваться с цепи.
...

Я приподнялся и мягко прикоснулся к губам альфы, потерся носом о щеку. - Я люблю тебя, - вложив в свои слова все то, что чувствовал, произнес я на ухо.

Поцелуй в ответ, как первые лучики света в кромешной темноте, как первый рассвет после долгих холодных ночей. В нем благодарность, надежда и любовь. Это намного больше, чем слова. Я чувствовал все, Юнги не скрывал, раскрывался, доверяясь. Я задыхался, коротко постанывая от удовольствия, пока Юнги прокладывал губами путь вниз по груди, дразня кончиком языка. Я тихо хныкнул, сжимая кожу на спине альфы. Его переполняли чувства настолько сильно, что, казалось, сейчас разорвет на части. Юнги будоражил кровь, каждое его прикосновение разливалось в теле волшебной волной.

Я никогда не чувствовал себя настолько желанным, необходимым, нужным. Молния разошлась до упора. Юнги потянул ткань в стороны, обнажая мои плечи, освобождая грудь с отвердевшими от возбуждения сосками. Ему потребовалось время, чтобы извлечь меня из костюма полностью, и все это время я не дышал. А потом он освободил меня – от одежды, от одиночества, от проклятия Стигмалиона – и крылья, которым раньше некуда было расти, раскрылись за моей спиной...

Я подпускал его ближе, тянул за волосы и продолжал шептать его имя, как в бреду. Мозги сносило напрочь, когда Юнги трогал меня там, прикасался открытой ладонью, водил то вверх, то вниз, сжимая то сильнее, то слабее, не переставая целовать.

Мир растворился в его поцелуях.

Не было прошлого, не было будущего, были только мы – разделенные одной лишь кожей. Или наоборот, соединенные ею...

Вид голого альфы кружил голову. Мне казалось, что у меня сейчас сердце остановится, я с таким удовольствием смотрел на Юнги, облизывая пересохшие вмиг губы.

- Можно не только смотреть, но и потрогать, — со смешком бросил Юнги, беря меня руку и кладя себе на пах.

- Нравится? — Юнги убрал мою руку и потерся об меня стоявшим членом.

Я потрясенно выдохнул. У меня звездочки перед глазами запрыгали от такого, настолько мне нравилось.

Я прерывисто дышал прикусывая губы, чтобы громко не стонать. Я вообще не соображал в тот момент, только не тогда, когда член Юнги скользил по моему.

Инстинктивно раздвинув ноги, я обхватил ими Юнги. Рычание следом подсказало, что я на правильном пути. Юнги, кажется, терял самообладание, и я по-настоящему наслаждался низким стоном дикого альфы.

Юнги подхватил меня под бедра, развел колени шире, чередуя крышесносные поцелуи с болью от сильной хватки. Я цеплялся за него, тянул на себя, не в силах насытиться. Комната наполнялась безудержными стонами и шумным дыханием.

Юнги пытался унять меня и растянуть лучше, но я неугомонно ерзал, не желая больше медлить. Я готов был зарычать, вырвать клок волос и заорать во все горло, лишь бы уже альфа вошел в меня. Юнги и сам был на грани, я видел, как он едва сдерживается, лишь бы не навредить, но вскоре всякий самоконтроль разлетелся в прах.

Юнги умело вел меня к звездам, открывая совершенно новый мир, от которого все в душе переворачивалось. Первый толчок отдался легким дискомфортом, но последующий за ним откровенный стон альфы смял все неудобства. Я ожидал боли и неприятного натяжения мышц, но с Юнги все оказалось иначе, с ним напряжение было каким-то другим, острым, но необходимым, таким запретно-чарующим, что сердце, казалось, не выдержит. Словно между нами не просто секс, а что-то большее. Словно Юнги принял меня до конца, до каждого вздоха, признал как своего омегу.

Юнги словно читал мои мысли, предугадывал желания, доводя до беспамятства. И меня переклинивало. В голове короткое замыкание, и от каждого движения внутри так хорошо, что сдерживать желание пометить нереально. Сжимать Юнги до синяков, лишь бы не впиться зубами в его плечо, чтобы никто и никогда больше не посмел тронуть ЕГО альфу.

Боже, смотри, как он возносит меня к небесам, снова и снова. Мне немного больно, но боль – это последнее, что может меня сейчас остановить. Я не остановлюсь, я не устану, я не собьюсь с ритма, ведь еще чуть-чуть – и я смогу коснуться головой корней деревьев, что растут в Эдеме! Я смогу дотянуться до облака, сразу за которым – рай.

Еще никогда я не забирался так высоко, что переставал видеть землю. Еще никогда я не забывал о том, что земля вообще есть...

Я не был уверен, жив ли я до сих пор. Потому что моя мечта, мои фантазии вдруг стали такими реальными.

Мы смотрели в глаза друг другу, убеждаясь в правильности происходящего. Я тонул во взгляде Юнги, мое маленькое сердечко билось так часто, радостно, так счастливо, что от переполняющих эмоций, казалось, сейчас просто остановится.

- Люблю тебя, - горячим шепотом произнес Юнги, нежно убирая взмокшую прядь волос с моего лица.

* * *

Юнги вел машину по залитой луной дороге. Я полулежал рядом на пассажирском, изучая его красивый профиль. Его правая рука лежала на руле, а левая гладила мое колено. Мне хотелось остановить время. Взять эти драгоценные минуты, эту темноту, эту надрывную, тихую песню, что звучала из динамиков – и спрятать все это внутри. Носить в себе это маленькое счастье, эту восхитительную тайну. Помнить эту ночь, когда все обрело смысл.

– Что будет дальше? – спросил я, охрипнув от страха, блаженства и эйфории.

– Что ты хочешь, чтобы было дальше? – ответил он.

– Хочу делать это снова и снова, каждую ночь. Каждое утро. Или даже чаще. И чтобы никто не мешал, – с детской бескомпромиссностью заявил я.

– Значит, ты будешь делать это Пак Юён Чимин, – сказал он, улыбаясь и прижимая мою руку к губам. – Каждое утро и каждую ночь.

– С тобой? – настороженно спросил я, ожидая подвоха. Все так сюрреалистично. Не может быть правдой.

– С кем же еще? – рассмеялся он.

– И я не хочу ни с кем тебя делить. – Мне вдруг показалось, что в эту минуту я могу покапризничать, что могу попросить все что угодно и мне это немедленно подарят!

– Ты не будешь, – ответил Юнги.

Тишина наполнила салон, блаженство наполнило мои вены, как сильнейший в мире наркотик. Слишком большая доза: захотелось высунуть голову в окно и кричать!

– Обещай мне!

– Обещаю, – ответил он, наслаждаясь моим безудержным восторгом: его глаза сияли, как звезды, и улыбка не сходила с губ. – Чим, только дай мне немного времени, чтобы как-то объяснить все это Хосоку.

– Хорошо, – кивнул я.

Я готов ждать столько, сколько нужно. Время не столь большая цена за столь желанный дар.

Потом мы целовались в машине на парковке, погасив огни. Мы касались друг друга и наслаждались тем, чего никогда не могли себе позволить. Два бедняка, обезумевшие от голода и нищеты и внезапно выигравшие целое состояние, – это были мы. Два ребенка, на чьей улице перевернулся грузовик с леденцами, – это были мы. Две птицы, сумевшие выбраться из железной клетки и взмыть под небеса, – это были мы...

– Все, теперь беги спать, – сказал мне Юнги на прощание, проводив до дверей. – Думаю, Тэхен этим вечером снова сбежит к своему альфе, придешь ко мне?

– Только если ты скажешь что-нибудь по-норвежски.

– Нет, это прозвучит слишком сексуально, а у тебя и так выдержки кот наплакал, – расхохотался он.

– Пожалуйста!

– Du gjør meg gal (ты сводишь меня с ума).

– Ох... Еще!

– Du er alt jeg vil ha (ты - все что я хочу).

– О господи, я сейчас снова кончу...

Юнги рассмеялся и прижал меня к двери.

– Ну тогда jeg vil at du skal være min (я хочу, чтобы ты был моим). И надеюсь, тебе было хорошо.

– И чего ты мне тут наговорил?

– Что Клара у Карла украла кораллы.

– Так я и поверил!

Юнги прижал меня к стене, покрывая мое лицо поцелуями. Я уже знал, что не буду умываться весь грядущий день. Мне не хотелось смывать с себя его нежность.

* * *

Ирландские зори,
Норвежские крылья,
Юнги и Чимин,
Чимин и Юнги
Эйфория, ярче которой только сверхновые звезды. Счастье, огромней которого только планеты. Блаженство, сильнее которого только тропический шторм. И все это внутри меня. Как мало нужно, чтобы вдруг столкнулись планеты и нарушились созвездия: всего один человек.

Норвежские волки,
Ирландские лисы.
Знал бы ты только,
Как часто мне снишься.
Я лежал в кровати и чувствовал себя особенным частью мироздания. Частицей, которая перестала быть частью хаоса и стала частью гармонии, частью высшего порядка.

Мое тело, которое было обречено умереть нетронутым, которое не знало ничего более порочного, чем трение белья, вдруг познало себя в новом перевоплощении. Кожа словно стала мягче,  губы – розовее: все изменилось, все обрело смысл. Я обрел смысл!

Норвежские пальцы,
Ирландские губы,
Твое имя вписали
Во все мои судьбы.
Оно там курсивом
На всех разворотах.
Норвежские зимы
В ирландских широтах.
Только бы счастье не свело меня с ума, только бы я перестал писать стихи и слать их ему в эсэмэсках, только бы он не понял, как глубоко я увяз всего за одну ночь.

«Окей, френды. Сегодня у меня для вас немного стихов:

«Принцесса сбежала из Стигмалиона,
Бросив сокровища, трон и корону.
Рыцарь увез ее в сумрак багряный,
В свой плащ завернул, целовал ее раны,
О, больше не будет ни боли, ни шрамов!»
Комментарии (345):

«Господи Боже!»

«Давай, мы верим в тебя!»

«Ты нашлел лекарство или совместимого человека?»

«Чим, он совместим с тобой как Чонгук?!»

«Похоже, и то, и другое в одном флаконе:)»

«папочки, я так за тебя рад!»

«Вот видишь, нужно просто верить и ждать!»

«Надеюсь, вы предохраняетесь! Джисон»

* * *

Утром Юнги уехал раньше меня. В университете я не встретил ни его, ни Хосока. На обеде их не было за столом.  зато были друзья Хосока Ричи, Адам и  Айви.

Как бы я хотел, чтобы он пришел в кафе, сел один в стороне и посылал мне заговорщицкие улыбки из дальнего угла через весь зал. И они бы летели ко мне, как бабочки, и оседали на лице. А еще лучше – подошел бы ко мне и поцеловал у всех на глазах.

Но он так и не явился.

Мы договорились, что он позвонит, как только объяснится с Хосоку, но он не выходил на связь весь день. Вечером я все-таки набрал его номер, но он не взял трубку. Тогда я поднялся на этаж выше и разбил костяшки пальцев о дверь его квартиры, но мне так никто и не открыл.

Преисполненная предчувствия надвигающейся катастрофы, я вернулся к себе и позвонил – Тэ, я бы хотел увидеть твоего брата, ты не знаешь, где его найти? – прямо спросил я, слыша стук собственного сердца громче, чем свой голос.

– Чим, привет, – пробормотал он. – Да, я знаю, где он... Но вряд ли сейчас подходящее время... Тут такое...

– Что случилось?

– Ты не слышал ничего такого в универе?

– Н-нет... Тэхен! Говори!

– Хосока изнасиловали прошлой ночью на какой-то вечеринке, где онабыл без Юнги. И очень жестоко избили. Он в госпитале Святого Винсента. Юнги там же...

Я зажал рот ладонью, чувствуя, как земля резко уходит из-под ног, а я продолжаю беспомощно болтаться в пространстве, словно подвешенная на ниточках.

– Насколько все плохо?

– Очень плохо. Я был там сегодня тоже. На нем места живого нет...

– Боже... а как он?

– В шоке и ярости. Думаю, будет там ночевать...

Теперь это уже не предчувствие надвигающейся катастрофы, а сама она: грозовое небо, бегущие по нему белые вены молний, дрожащая земля, пепел, запах озона и гари.

Я еще раз набрал Юнги – автоответчик. Набрал снова, и снова, и снова... Потом позвонил в госпиталь и спросил, можно ли мне проведать друга прямо сейчас. Услужливый голос на том конце сказал, что приемные часы с двух до девяти. У меня оставалось полчаса времени, чтобы успеть добраться до госпиталя.