Intradrive

2008 год, мне десять лет

После трех лет тишины и покоя попытки наладить процесс социализации возобновились. Однажды я вернулся с папой от врача и обнаружил в доме гостей. Незнакомый мужчина - высокий, пугающе-серьезный. Рядом с ним женщина - русоволосая, красивая и важно разодета. И подростки лет четырнадцати-пятнадцати - мальчики - очень похожие, брюнеты с узкими кошачими глазами. Оба выше меня на голову.

Первый мальчишка - омега. Рассматривал кубок, который Чонгук получил за победу в Чемпионате по хёрлингу среди школ города, и его заинтересованность кубком Чонгука тут же привела меня в негодование.

А второй мальчик - альфа. Напряженно застыл посреди комнаты и, прищурившись, озирался по сторонам. Ему здесь явно не нравилось.

«Что ж, а мне не нравитесь все вы», - решил я, приготовившись к побегу. Но тут отец поднялся из кресла и обратился ко мне:

- Чимин, проходи. Познакомься, это мистер Минхо, его жена Розэ, это Тэхен и Юнги.

- Здравствуйте. - Я приподнял концы воображаемой юбки и изобразил комический реверанс. Вообще-то на мне были брюки, куртка и заляпанные грязью сапоги, и я надеялся, что мое позерство оскорбит незваных гостей и они поскорее уедут, но никто не оскорбился. Женщина тепло улыбнулась, Тэхен склонил набок голову, с интересом изучая меня. А Юнги оглядел меня с ног до головы и тут же отвел глаза.

- Чимин, нам нужно обсудить с мистером и миссис Мин кое-какие дела, не мог бы ты показать Тэхену и Юнги дом и сад? А чуть позже соберемся все за ужином, окей?

- А где Чонгук? - шепотом спросил я, одеревенев под взглядами всех этих незнакомцев.

Пусть его не будет дома, пусть он не видит этих чужих мальчишек. А не то думаю, что этот Тэхен уцепится за его рукав и попросит показать ему все спортивные трофеи! А их у него много!

- Чонгук скоро вернется с тренировки и составит вам компанию!

Черт.

Отец попросил няню подать им кофе в гостиную. Я развернулся и, не оглядываясь, направился в сад. Только у самых дверей я заметил, что чужие дети следуют за мной - молчаливо, с опаской, как лесные звери. Чуют, наверное, что мне хочется отлупить их клюшкой для хёрлинга. Жаль, что Чонгук забрал ее с собой на тренировку...

- Тебя зовут Чимин, так? - спросил Тэхен. Голос - низкий, бархатный, как будто мороженого переел, и еще я уловил акцент. Точно не из нашего города.

Я ничего не ответил, не слишком хотелось говорить с ним.

- Можно называть тебя Чим Чим?

- Нет!

Такое чувство, что мы родные люди. Я их даже не знаю! И не хочу знать.

- У тебя испанские корни? Это же не слишком обычное имя для Ирландии? - снова спросил мальчишка.

- Обычное. - Им Чимин певец из группы "JUST B" , - начал загибать пальцы я. - Ким Чимин. - главный танцор группы Weeekly, которая может зачитать рэп! Еще одна известная Чимин - это бывшая участница AOA и Шин Джимин . Она была лидером группы, рэпером, а также ведущим гитаристом в юните группы AOA Black. - еще одна певица, бабушке нравится. А мне не очень. Чимин - медбрат, который сегодня брал у меня кровь в больнице. «Чимин» было написано у него на бейджике. Поэтому я думаю, что так его и зовут. Иначе зачем бы он прицепил его себе спереди, прямо вот тут? - И я ткнул себя в левую грудь. - и вообще я из Китая.

- Ладно, верю, - рассмеялся Тэхен. - Получается, это распространенное имя. А что оно значит?

Я прекрасно знал, что означает мое имя. И его значение мне не то что бы не нравилось. Иногда я даже думал, что имя не подходит к описанию моей жизни. Потому что оно означало силу воли, цель, амбиции, быстрый и умный. Не сильно подходит. Вот имя моего папы означает "сокровище" . А имя брата - "центр страны" . А мое...

- Давай лучше про тебя поговорим, - сказал я, раздражаясь. - Тебя зовут Тэен?

Я помнил, как его зовут. Просто мне хотелось его подразнить.

- Тэхен, - исправил мальчишка, останавливаясь рядом со мной у двери, ведущей в сад.

- А его - Тунги? - кивнул я в сторону его молчаливого брата, который со скучающим видом разглядывал сад. Поздняя осень, смотреть и правда было не на что.

- Юнги, - терпеливо исправил Тэхен. - Ты легко запомнишь. Ведь у вас это имя так же популярно, как и у нас.

- Где это «у вас»?

- В Корее.

- Вы из Кореи?

- Да, сегодня прилетели. У твоего отца с нашим какие-то дела.

- Ты хорошо говоришь по-английски, - заметил я, и Тэхен тут же поблагодарил меня. Странный. Наверное, подумал, что я сделал ей комплимент. А я просто сказал вслух то, что подумал. - А Тунги говорит?

Мальчик оглянулся на брата и неловко улыбнулся.

- Нет, он не говорит. Юнги, а не Тунги. У них в школе... французский учат.

- Значит, он не понимает, о чем мы говорим? Вот круто!

- Не-а, - протянул Тэхен, снова оглядываясь на брата.

- Хорошо, потому что он мне не нравится, - сказал я. - Лицо у него - как будто его от всего тут тошнит. Зачем приезжать с таким лицом? А я сегодня полдня провел в больнице, где меня вего иголками истыкали. Не вовремя вы как-то приехали. И еще у него что, руки к карманам приросли? - кивнул я на Юнги, который как ни в чем не бывало стоял рядом и разглядывал бесцветное небо над головой.

Тэхен точно не ждал ничего подобного. Его глаза расширились, теперь он смотрел на меня уже не так радостно, как минуту назад.

- Прости, мне жаль. По поводу больницы...

Вы гляньте, какой вежливый. Разве люди так отвечают на грубости? Чонгук бы мне точно подзатыльник дал. Наверное, что-то задумал. Тэхен был старше меня года на четыре, а может, даже на пять, но я не пасовал. Считал, что разница в возрасте легко компенсируется особыми умениями. Например, умением драться.

- А по поводу Юнги зря ты так. Он самый лучший брат на свете.

- Что-то не верится, - с сомнением заявил я, и тут мое сердце упало и закатилось в самую пятку. В самый дальний уголок пятки.

У дома остановилась наша машина, и с пассажирского сиденья соскочил Чонгук. Открыл багажник, набросил на плечо рюкзак, взял клюшку и шлем. До чего же он хорош! Вот как должен выглядеть мальчик! Вернее, парень - ему уже пятнадцать. Темные волосы, на лице улыбка, в глазах - огоньки. Я любовалсч им. И было совершенно ясно, что залюбовался и Тэхен.

- Привет, - сказал Чонгук , разглядывая новых гостей.

Я открылаю рот, чтобы объяснить, кто это тут у нас, но Тэхен опередил меня:

- Привет! Я Тэхен, а это Юнги. Мы приехали с родителями к вам в гости на несколько дней...

- На несколько дней?! - поперхнулся я.

Тэхен даже ухом не повел, он уже утонул в темной бездне глаз моего брата.

- Я Чонгук, - сказал он мальчишке. Протянул руку Юнги, но тот не пожал ее (ну и невежа!), просто кивнул.

- Мы хотим прогуляться, ты с нами? - хлопнул ресничками Тэхен.

Ну и выскочка! Я открыл рот, чтобы поставить его на место, но не успел ничего сказать.

- Только переоденусь, - ответил Чонгук.

А? Что? Когда?! Когда это я перестал быть главным в этом доме?!

Чонгук поцеловал меня в висок и отправился в дом. Тэхен смотрел ему вслед, сложив руки на груди.

Тэхен вдруг вознесся в моих глазах куда-то на недостижимую высоту - где мне его было не одолеть. Даже если бы толкнул на землю и начал бить кулаками... Чонгук не позволил бы мне бить его - и не только потому, что после драки с Тэхеном меня наверняка увезли бы в больницу с ожогами. Но и потому, что Тэ был красивый, высокиц, взрослый и с накачанным телом!

Чонгук вернулся быстрее, чем я ожидал. В своей любимой футболке, намазал волосы гелем, на руку нацепил фенечку, и кроссовки эти он надевал только по особым случаям...

Я перевел взгляд на Тэхена - вот он, особый случай. И внезапно брат начал бесить меня не меньше этих чужих подростков. Придурок, влюбленный баран, пятнадцать лет, а как маленький! Вырядился! Надухарился! Идет, лыбится! И все ради кого? Ради какого-то дурочка с накаченной задницей...

- Тили-тили тесто, жених и невеста! Тесто упало - невеста пропала! - запел я, сердито сунув руки в карманы.

- Чим! - строго одернул меня Чонгук.

- Вдруг невеста под кровать, а жених ее искать!

- Давайте погуляем? - предложил Тэхен, даже внимания на меня не обращая. - У вас здесь есть что-нибудь интересное?

- У нас есть огромный батут. Ты когда-нибудь на таких прыгал? Умеешь делать сальто? - заворковал Чонгук, ослепительно улыбаясь.

- Тили-тили тесто, жених и невеста! Тесто засохло - невеста сдохла! - выкрикнул я, развернулся и быстро пошел прочь, со злостью пиная камни, которыми была посыпана площадка перед домом.

- Чимин! Чимин! - закричал мне вслед Чонгук. - Ну что ты как маленький?!

- Отвали! - огрызнулся я и прибавил шаг, почти побежал. Меня душили обида и разочарование. Я рванул туда, где для меня точно найдется утешение - к небольшому домику на заднем дворе, окруженному невысоким забором. Туда родители отправляли мою собаку, когда у нас в доме были гости. Она, как и я, не любила чужих и начинала нервничать в их присутствии.

Жеон вырос. Вымахал. Он весил в полтора раза больше меня - почти сорок пять килограммов! Светло-серый, с белой грудью и острыми ушами - иногда онабольше напоминал мне гигантского волка, чем собаку.

Жеон заметил меня и прыгнул на невысокую ограду, поставив на нее огромные лапы. Я вошел, обнялаю собаку, мы с ней упали в душистое сено и начали брыкаться и барахтаться.

- Жеон, - вздохнул я и прижался лицом к белой груди. Слезы потекли ручьями. - Пришел этот Тэен, а Чонгук к ней сразу прилип. А он - ничего особенного, ты б видел. А брат его- совсем отстой! На черта они сюда приперлись?! За что?!

Жеон навострил уши и посмотрел куда-то поверх забора. Я поднял голову и проследил за его взглядом. Неподалеку стоял Тунги, или как там его, и озирался по сторонам. Совсем один. Тэхен и Чонгук , видимо, решили, что им вдвоем будет лучше. Без свидетелей. Мои щеки запылали, а горло сжали невидимые тиски.

- Эй! - закричал я ему. - Проваливай отсюда! Брат твой - идиот! И ты дурак!

Но мальчик и не думал проваливать. Я схватил палку, которую Жеон грызл пару минут назад, и бросил в него изо всех сил. Палка приземлилась у ног Юнги. Он посмотрел на нее с полным равнодушием, потом развернулся и пошел прочь.

- Да-да, вали! И побыстрее!

Я поднял ком сухой земли - твердый, как камень, и бросила ему вслед. И почти попала в него: ком пролетел прямо у него над головой.

Мальчишка развернулся, поднял другой ком земли и запустил обратно - так точно, что тот врезался в решетку ограды, за которой я стоял, и рассыпался в облако пыли. Я взвизгнул и закашлял. Жеон припал на передние лапы и угрожающе зарычал.

- С ума сошел?! - заорал я. - Ты знаешь, кто это, у моих ног? Это настоящий волкособ! Она просто разорвет тебя на кусочки! Придурок!

И тут молчун Юнги послал мне насмешливую улыбку и показал средний палец.

- Жить надоело?! - повторил я.

Он что-то ответил мне на непонятном языке. Наверное, это тот самый норвежский. Я ничегошеньки не понял, но, судя по голосу и интонациям, мне не сказали ничего хорошего.

И тогда я нашел камень и вышел за ограду. Жеон нервничал, он тяжело дышал и глухо лаял. Я замахнулся и запустил камнем в Юнги. На этот раз он не успел увернуться, и мой подарочек врезался прямо ему в лицо. Не ожидал от меня такой точности! Получи!

Кровь потекла у него из носа, заливая губы и подбородок. Мальчишка сплюнул и быстрым шагом направился ко мне. Бравада и наглость стали быстро покидать меня. Он налетел, схватил за воротник куртки и повалил на землю. Я начал вырываться. Попытался расцарапать ему лицо, но он был куда больше и гораздо сильнее.

- Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох! - закречал я.

Юнги схватил меня за запястья, прижал к земле и приблизил лицо к моему - его широко раскрытые карие глаза показались просто огромными на фоне бледного лица.

- Тупое. Мелкое. Чудовище, - сказал он на идеальном чистом английском. - Отлупил бы тебя, но стыдно лупить ребенка.

- Тогда отлупи-ка мою собаку, - завопил я. - Жеон, ату его! АТУ!

Я миллион раз возвращался к тому моменту. Ведь всё могло сложиться совсем иначе. Я мог просто прикусить язык и гордо принять поражение. Разобраться с ним сам, без собаки. Или просто разреветься, и Юнги ушел бы сам. Но я не смог справиться с ураганом своих эмоций.

Жеон, повинуясь моей команде, перемахнул через забор, и в следующую секунду в Юнги врезались сорок пять килограммов звериной ярости. Его тело просто отлетело в сторону. Он не кричал, но его рот беззвучно хватал воздух, пока моя собака терзала его грудь, лицо, руки, которыми он пытался закрыться. А потом я увидел кровь - ярко-алые брызги. Белый кардиган Юнги стал грязно-бордовым.

- Жеон! Жеон, стой!

Собака мотала тело мальчика из стороны в сторону и отказывалась мне подчиниться.

- Жеон! Стоп!

Зверь словно не слышал меня. Я попытался оттащить его в сторону, но куда мне. Каждая лапа была толще моей руки.

Выход был только один... Я упал сверху на тело Юнги и крепко обхватил его руками. Подмял под себя его руки, чтобы Жеон больше не смог терзать их. Обнял голову и прижался лицом к его лицу, чтобы собака не могла притронуться к нему. Жеон переключился на ногу Юнги, но я отпихнул его морду своей ногой.

- Фу, Жеон! Фу! - заорал я так громко, что сорвал связки. Я еще никогда в жизни так не кричал. - Уходи!

Юнги застонал. Кажется, потерял сознание от боли. Его лицо было все в крови, на щеке - рваная рана. Он поднял руку, слабо оттолкнул меня - и я вскрикнул, когда увидела два болтающихся пальца. Я зарыдал и стал звать на помощь.

- Папа! Отец! Чонгук! Потерпи, сейчас кто-нибудь придет! Мне жаль, мне так жаль, ты прав... Я чудовище...

Я чудовище, а мое имя должно переводится как «страдания»! Вот что оно должно означать! Чимин - это страдания и боль!

Кровь Юнги пропитала мою одежду. Мои руки, мое лицо - все было в его крови. Я знал, что дорого заплачу за то, что прикоснулся к нему. Прикосновение к другим людям оставляет на мне ожоги, а чужая кровь просто разъедает кожу, как кислота. Но разве у меня был выбор? Разве я мог остаться в стороне и позволить ему умереть?

Первым появился наш сосед, мистер Хенджин, - одинокий седовласый старик, который увидел все через забор. В его руках был шланг, и ему удалось отогнать Жеон, поливая его водой. Потом он стащил меня с тела Юнши, и на его крики прибежали родители... Не очень помню, что было потом. Кажется, с меня сорвали одежду и поливали из шланга, чтобы смыть чужую кровь. Вода была ледяной, но жгла, как пламя...

А потом были звуки сирен - громкие, страшные...

А после - темнота.

* * *

В шесть лет я был просто диковатым.

В восемь впадал в истерику, когда видел чужих детей в своем доме.

А в десять лет натравил собаку на другого ребенка. Ожогов на мне тогда оказалось не слишком много - одежда защитила. Я провел всего неделю в больнице и еще несколько в реабилитационном центре. И все это время постоянно думал о Юнги: о разодранной щеке и двух поврежденных пальцах на руке. Думал о том, как страшно и больно ему было. О том, как, наверное, плакала его мама, которая привезла к нам в гости чистого, красивого, здорового мальчика, а увезла...

Калеку?

Нет, нет, я даже мысленно не хотел произносить это слово. Оно звучало слишком страшно, слишком больно и было таким колючим, что застревало в горле, если я пробовал его произнести. Юнги не будет калекой, ведь я не мог напортачить так сильно!

Мои родители после этого случая зареклись приглашать в дом других людей. Слухи разлетелись жуткие: мальчишка Паков- исчадие ада, а может, и вовсе не в себе. А еще у них есть собака, у которой явные проблемы с психикой. А папа и отец куда смотрели? Ну и семейка!

Чонгук пару раз приходил из школы с синяками - затевал драки в ответ на оскорбления. Я воображал, как он кричит: «Он не сумасшедший! И собака тоже! Она просто защищала ее!» - и тут же набрасывается с кулаками на обидчика...

Бедный Чонгук, бедная моя семья, бедный Жеон.

Скоро к нам явились люди из службы по контролю за домашними животными. Вошли в дом, начали с родителями разговор, хотели забрать моего волкособа, но я бы скорее позволил себя четвертовать, чем отдал бы ее. Я не знал, что делают такие люди с собаками и куда увозят их в своем фургоне, но что-то подсказывало мне, что собаки больше никогда не возвращаются домой.

Я выбежал из дома и помчался к дереву у дальней ограды сада, под которым Жеон любил вздремнуть после обеда. Вцепился руками в его ошейник и потащил за собой в дыру в заборе, через которую иногда убегал на улицу, а оттуда - в городской парк. Собака беспрекословно послушалась меня, словно тоже почуяла неладное. Помню, как мы бежали с ней к зарослям дикой ежевики, в которой вили гнезда черные дрозды. Помню, как приказал ей лезть под густые ветви, а сам пополз следом, всхлипывая от боли: острые шипы расцарапали мне руки и шею. Жеон принялся лизать мое распухшее от слез лицо. Я обнял ее руками, и там мы пролежали целую вечность, пока кто-то не поднял ветви и не обнаружил нас.

Это был мой отец, и впервые в жизни я испугался его. Был готова драться с ним, как Жеон дрался за меня. Потому что он был на чужой стороне - на стороне взрослых, а не на моей с Жеон. Я видел строгость в его глазах, холод, гнев.

Он стоял и смотрел на меня сверху вниз, пока я лежал среди колючих ветвей, вцепившись обеими руками в Жеон и стойко превозмогая боль, весь в кровоточащих ссадинах и грязи. И, должно быть, он увидел что-то, чего раньше никогда не замечал. Что-то, что кольнуло его в самое сердце.

И заставило перейти на мою сторону.

- Лежи, пока я не вернусь, - сказал он, погладил меня по плечу и ушел. Колючки впивались в лопатки, но мысль о том, что у меня появился сообщник, придала сил. Вскоре отец вернулся в сопровождении нашего соседа и сказал, что Жеон должен немедленно уехать с мистером Хенджином в Донегал к моей бабушке. И больше никаких вариантов нет. И если я хочу спасти ее, то должен согласиться.

- Я согласен, - закивал я, вылезая из-под кустов и громко всхлипывая. Отец склонился к волкособу, но так и не смог вытащить ее из-под ветвей, пока я не позвал и не сказал:

- Выходи, Жеон. Все в порядке. Тебя не тронут.

Я обнял собаку, сжал так, что она захрипела. Потом мистер Хенджин прицепил поводок к ошейнику и повел ее к машине, припаркованной у выхода из парка. А мы с отцом остались у ежевичного куста, глядя им вслед. Он осторожно обнял меня и вытащил из плеча ежевичный шип. Я даже не заплакал: внутри все болело сильней.

Отец знал, что собака просто защищала меня. Я все ему рассказал. Воспитанности и вежливости у меня, может, и не много было, но зато смелости признать свою вину - достаточно. Я рассказал ему, как дразнил Юнги и бросал в него палки, как он кинулся на меня, как мне захотелось проучить его...

Я умолчал только об одном: как я лёг на Юнги и закрыл его своим телом. Боялся, что мне все равно не поверят и сочтут, что я все выдумываю, лишь бы выкрутиться.

Мистер Хенджин сказал родителям, что пока Жеон грызл мальчика за руку, я сидел на нем верхом и бил кулаками. На самом деле я бил собаку. Старик не рассмотрел, что происходило на самом деле, а я не стал выгораживать себя. Пусть думают, что хотят. Все равно ничего не вернуть и не исправить.

Мы просидели в парке до темноты. Отец долго говорил со мной, объяснял, как ужасно я поступил и какие последствия могут быть у этого поступка. Раны затягиваются, шрамы бледнеют, тело выздоравливает, а душа - нет. Может так статься, что тот мальчик больше никогда не оправится от страха перед животными и перестанет верить другим людям.

Но больше всего мне запомнилось то, что отец сказал в самом конце:

- Надеюсь, однажды он сможет простить тебя, Чимин.

Отец был очень, очень грустным.

- Ты хрупкий, как бабочка. Чужое прикосновение может убить тебя, ты знаешь это. Но ты можешь ранить других людей так же сильно. Одним движением можешь перевернуть Землю вверх ногами. Одним словом сломать чью-то жизнь. Помни об этом.

Я поклялся себе, что буду помнить.

- Рука Юнги - ее вылечили?

- Я не знаю, милый, - вздохнул отец. - Мистер и миссис Мин отказываются говорить со мной. Кажется, они вернулись в Норвегию, и Юнги будут долечивать там...

- Отец, а тело чинить легко?

- Нет, это очень тяжело.

- Но врачи умеют?

- Хорошие врачи - умеют.

- А в Норвегии хорошие врачи?

- Надеюсь, хорошие.

- И я надеюсь, что там самые лучшие врачи на свете! - воскликнул я, размазывая руками слезы по лицу, и с жаром добавил: - Отец, я сделал это не специально! Ты же веришь мне? Я не хотел, чтобы все так получилось. Я не злой. Я не хочу думать, что я злой...

- Один очень умный человек когда-то сказал: «Никогда не ищи злой умысел там, где, скорее всего, имела место обыкновенная глупость». Эта мудрость всем так понравилась, что ей даже дали особенное название: «Бритва Хэнлона». Я тоже часто достаю эту «бритву», чтобы отсечь ненужные подозрения и не искать коварное зло там, где его не было... Так что давай мы достанем ее и в этот раз и решим, что ты не злой, а просто немного...

- Глупый, - закончил я, горестно вздыхая.

Отец грустно улыбнулся и дал мне руку, обтянутую перчаткой.

- Сглупил, - поправил он меня. - Что случается со всеми. Главное - понять это и постараться не повторять.

- Я больше не буду злиться на детей... И кричать на них. И бросать в них палки... Хоть они мне и не очень нравятся. Но пусть живут, да? Как комары - они ведь тоже не очень, но если их не замечать...

Отец то ли засмеялся, то ли застонал, я так и не понял: уже стемнело, и я не видел его лица. Мы шли домой по мокрой от вечерней росы траве, и он держал меня за руку. И совсем-совсем не злился. А дома нас ждал теплый камин, и ужин, и папа с добрыми глазами. И Чонгук. И если они и дальше будут любить меня, то я постараюсь быть самым лучшим мальчиком на свете.