Тень из сновидений

Одна из комнат, отведенных для гостей, напоминала скорее больничные покои. Выкрашенные в белый оттенок стены; выбеленный потолок, под которым протянулась по периметру гипсовая лепнина; высокая дверь из белого дерева с темным пятнышком дверной ручки из латуни и бронзовой замочной скважиной. Пол, правда, был из такого же темного паркета, как и в остальных частях дома.

Переступив порог, Виктория увидела, что вся мебель была спрятана под чехлы. Пылинки витали в воздухе, точно семена одуванчика или липовый пух. Подойдя к балкону, заменяющему окно, она выглянула через раскрытую стеклянную дверь, перед которой полупрозрачная тюль раздувалась, подобно парусам, охватывая сильный ветер и придавая ему формы воздушных нимф. Балкон такой крохотный, с видом на лес, окружающий дом. В нем хватит места, чтобы постоять одному человеку, наслаждаясь ароматом лесной чащи и голосами многочисленных птиц. Виктория слушала их заливистое пение и звонкую трель, не в силах оторваться. Над насыщенной зеленью ясное небо голубизной словно вселяло мечты о чем-то возвышенном, прекрасном. Ведь будущее всегда кажется впереди самым светлым, несмотря на все невзгоды невозможно верить, что вся эта прелесть природы и жизнь построены на одних лишь страданиях. Все обязательно однажды станет таким, что она поверит в то, что счастливая жизнь возможна не только в мечтах.

На несколько дней эта просторная комната, напоминающая музейную экспозицию старинной мебелью, будет ее спальней. И не только ее.

Пройдясь по комнате, Виктория сняла чехлы и сложила на банкетке в изножье кровати, выглядевшей величественно: двуспальная со столбиками для балдахина и по обе стороны нее столики у изголовья. У стены невысокий комод с выдвижными ящиками и зеркало в полный рост в обрамлении темного дерева.

Протерев пыль во всей комнате, Виктория стала застилать постельное белье, пахнущее кондиционером для белья с ароматом сладких бледных роз. Медленно, расправляя каждую складку идеально выглаженного постельного, чувствуя, как кончики пальцев покалывало мелкой нервной дрожью. Обычно, когда эмоции и впечатления переполняли ее, она брала дневник и выливала в него всю душу, посвящая в каждую свою тайну. Иначе эти мысли не оставляли ее и не давали свободу думать о чем-то другом.

Девушка всюду носила на своем плече рюкзак, боясь оставлять где-либо. Отныне обстоятельства требовали каждую минуту быть готовой ко всему, а терять последнее, что у нее оставалось, возможно, было бы не самой большой потерей, однако, обладая своими вещами из дома, она все еще владела кусочками воспоминаний о том, что у нее когда-то были спокойная жизнь и семья.

Раскрыв молнию рюкзака, поставленного на комод, она достала сверху лежащий телефон. Зажала в ладони, надавив на боковую кнопку, и по отсутствию реакции поняла, что у него сел заряд. К несчастью, зарядного устройства у нее с собой не было, чтобы вернуть хранилище цифровых фото и номеров контактов к жизни. Ее посетила мысль, что было бы лучше избавиться от него, чтобы по нему каким-то неизвестным ей способом их всех не выследили, но засомневалась: никто не поднимал эту тему, и девушка сочла благоразумным делать так, как ей скажут, если в чем-то будут возникать сомнения.

Виктория отложила телефон, взяла книгу в твердой обложке, обшитой бежевой и нежно-розовой тканью. Провела по рисунку рукой, воскрешая воспоминания о доме, которые напоминали уже прошедшую жизнь.

Сев на кровать, она положила дневник на колени, повернула механизм на ручке с черными чернилами и стала выводить строка за строкой на бумаге в широкую линейку.

29 июня 2016 г. Среда

Дорогой Дневник!

Я пропустила столько дней своей жизни, что ты, наверное, подумал, что я про тебя забыла? Но это не так: в последнее время произошло очень много событий. И у меня не было возможности раньше рассказать тебе обо всем.

Мне кажется все это моим сном, ведь представить подобное в реальности невозможно. Ты знаешь, как мне было грустно, с какими мыслями я просыпалась каждое утро и на что тратила все время в попытках забыться. Я всей душой желала, чтобы мое существование прекратилось. И это желание почти сбылось.

26 числа, вечером, я упала под машину и после этого моя жизнь навсегда изменилась. Мне повстречался человек, которому нужна я. С самого первого взгляда я уже знала, что мы станем кем-то очень близкими друг другу. Так и произошло.

Очень далеко моя кошка грустно сидит у окна и плачет, вспоминая меня. Мама говорила, что она мой маленький двойник в кошачьем обличии. Точно так же тоскую и я по ней, вспоминая свою одинокую и грустную любимицу.

Думаю, я должна теперь стараться находить время для записей всего, что происходит со мной. За все эти дни случилось много чего опасного и захватывающего, что сейчас страниц в дневнике не хватит, чтобы все описать. Но я и так ничего из этого не забуду.

Мне приснился уже дважды мой детский ночной кошмар: таинственный образ Демона в черно-белой маске, навеянный фильмами ужасов. Мне было восемь, когда я увидела его впервые. Этот сон приснился в первую ночь после нового года, в нем я вышла из своей комнаты, как передо мной в коридоре материализовался Демон в черном одеянии. Он стоял и смотрел на меня, а я даже закричать не могла, так как не управляла сном. И на протяжении девяти лет время от времени мне снилось, как ночью он ходил по моей комнате и смотрел на меня.

Не знаю, что находится за его маской, но я никогда не чувствовала, что этот взгляд страшный. Навевает страх скорее сама необычная маска — как будто своей неизвестностью. Демон никогда не нападал на меня, но шел ко мне с протянутыми руками. Я пыталась убежать, спрятаться под кроватью, но он находил меня, и темнота, словно его черным плащом, поглощала меня. После этого раздавалась вспышка белого света, и я просыпалась.

Недавно Демон во сне пытался задушить меня. А после этого я своими глазами увидела, как он убил за меня человека. Его одежда таких же цветов, как и у Демона. Эта странность не уходит из моей головы. Может быть, это всего лишь совпадение, но я не могу не сравнивать их. Слишком сильно он напоминает мне того, кто навещал меня столько лет во снах.

А этим утром я увидела во сне Демона в окне дома Профессора Элая и Офелии. Я не понимаю, действительно ли этот дом мне приснился, но он очень похож. Мне немного не по себе от того, что Демон везде преследует меня.

Дневник, однажды я расскажу тебе больше о нем. Когда я думаю об этом человеке, когда оказываюсь рядом с ним, то все тревоги уходят, и я остаюсь самой собой. Мне нравится наше общение, что я чувствую, задыхаясь от сбившегося дыхания и частого сердцебиения. Мне кажется, что я влюблена в него, хоть мы и знакомы всего три дня. Но прожили уже достаточно для того, чтобы считаться кем-то очень важными друг для друга.

Дневник, обещаю чаще говорить с тобой, оставляя записи обо всем, что происходит, сохраняя в памяти то, что может навсегда стереться, как случилось с моей семьей. Теперь моя жизнь стоит так много денег, что хватит расплатиться со всеми долгами моей семьи. Но даже если меня не станет, к сожалению, их материальное положение не улучшится. Я должна помочь всем отыскать ответы. Теперь я не одна, а с целой компанией людей, которых мне еще предстоит узнать. Они здорово помогли нам, и они правда все хорошие и достойные люди.

Мне очень не хватает моих родных, но... солгу если скажу, что с новыми знакомыми мне плохо. Дома мне было намного хуже.

У меня нет никакого желания перечитывать старые записи и вспоминать то, кем я была. Мне нужно стать кем-то другим. Потому что старой меня — в этом мире ее больше нет. Ни в памяти людей, ни в настоящем, где та девочка бы и секунды не протянула в одиночку.

Внутри меня столько воодушевления. И я знаю, чья вина в этом. Когда я вижу его, чувствую исходящую от него жизнь и энергию, как он преобразует окружающий мир одним лишь своим присутствием, мне хочется провести каждый миг рядом с ним. Если это не любовь, тогда — что?

⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆

Сложив руки на поясе, Макс стоял перед минивэном, обратившись внутрь салона хмурым от солнца взглядом. Подняв с пола объемную сумку, Джеймс поставил ее на сидение, открыл молнию и дал ему взглянуть. Подойдя ближе, он присвистнул, немного неуверенно собираясь со словами, затем все же решился:

— Так для чего вам стволы и химическое оружие?

— Нам крайне невыгодны столкновения с полицией, так как нам нельзя раскрывать свои несуществующие личности, — пояснил Гарри из минивэна. — Поэтому проще исчезнуть в тумане без следов.

Для наглядности Джеймс достал из сумки умещающееся в ладони устройство стального цвета со спусковым механизмом.

— Применяется в замкнутых помещениях с радиусом поражения до пятидесяти метров, — объяснял принцип работы Эдвард, стоя за дверцей. — Всего пара вдохов, и у нас есть час, чтобы скрыться бесследно.

— А что насчет стволов?

— Все чистое, — ответил Гарри. — Используем исключительно для предупреждения.

— Да вы опасны, — оценив порядок, в котором хранилось оружие, Макс усмехнулся.

— Мы сами себе защита.

— Справедливо.

Гарри забросил за спину набитую до отказа черную сумку, Стивен выбрался из минивэна с биноклем в руках, ткнул в плечо Эдварда, что стоял, опираясь на дверцу. Привлеченный вниманием он обернулся и взял протянутую кожаную сумку на длинном ремне, напоминающую чехол.

Убрав сумку полную оружия обратно в салон, лидер закрыл дверцы минивэна, и все потянулись обратно к дому. Макс оглядывался на Джеймса, который шел, положив руку на его плечо, и со всем вниманием слушал, изредка кивая.

— Здесь точно безопасно?

— Да, — полностью убежденно заверил лидер. — Иначе мы бы не стали рисковать безопасностью ни хозяев дома, ни своей. Честно говоря, я удивлен, что вы не испугались. Если поговоришь со своими друзьями и узнаешь, что они обо всем этом думают, будем признательны.

— Вы наша последняя надежда прожить дольше пары часов в этом безумном мире, — Макс покачал головой, поражаясь происходящему. — Мы понимаем что происходит, по крайней мере, на данный момент. И вы не похожи на бандитов.

— Просто мы очень вежливые, — по-теплому улыбнулся Эдвард, шагая позади.

— Возможно, — Макс усмехнулся, на секунду оглянувшись и обведя быстрым взглядом высокого молодого мужчину.

— В любом случае, спасибо, что прислушались, — Гарри остановился перед крыльцом и обратился к нему. — Мы не хотели вас напугать, просто другого выхода не было.

— Если будете честными с нами и сразу обо всем предупреждать, мы поладим, — Макс миролюбиво протянул руку Гарри, когда тот опустил увесистую сумку перед лестницей.

— Хорошая работа, — кивнул Джеймс, сохраняя сосредоточенное выражение лица и смотря на рукопожатие. — Не думал, что вы так легко втеретесь нам в доверие.

— О, так это мы еще втираемся? — на лице Макса брови удивленно поползли вверх, а улыбка потянула уголки его губ.

Джеймс слегка прищурился, слабо улыбнулся и похлопал его по плечу:

— Все хорошо. Ваше присутствие нам не повредит.

— Полагаю, за домом не будет лишним присматривать, — бросил вопросительный взгляд Макс.

— Верно, — лидер окинул его изучающим взглядом. — У Стивена есть бинокль, в ночное время будем присматривать за периметром. Раз уж в любом случае нам придется спать по очереди.

Дом хоть и поражал внутренней площадью, однако в нем было всего шесть спален, две из которых занимали хозяева. Гостям не оставалось ничего иного кроме как вновь ночевать с кем-то еще.

— Мы в деле, — отозвался Макс не терпящим возражений тоном.

— Принято, — Джеймс слегка качнулся вперед. — Можете разделить с нами обязанности.

— Договорились, — Макс кивнул. Затем потянулся с зевком от усталости, произнеся сонным голосом: — Даже не верится, что нас могла ждать участь тех, кто погиб в машине Алекса.

— Мы поищем информацию, однако ты полагаешь, что случайность исключена? — Джеймс задумчиво оперся на колено, поставив ногу на вторую ступеньку.

— Кто бы ни стоял за созданием неисправности, у него было намерение избавиться не только от машины, — произносил мысли вслух Макс. — Я не думаю, что это совпадение. Вопрос только в том, ошибся ли убийца в том, что в машине оказались не мы? Если за нами следили с самого начала.

— Мы все проверим.

— Алекс всегда такой? — поинтересовался неохотно Эдвард с неприятием на лице. — Не похоже, чтобы вы хорошо ладили. Понимаем, обстоятельства довольно нестандартны, однако...

— Меня всегда выводила из себя его заносчивость, — пожаловался он на друга без особого желания и кинул понимающий взгляд. — И да: он всегда таким был. Надеюсь, вся эта история с нами мозги ему на место поставит.

Эдвард хмыкнул. Стивен, державшийся молчаливее обычного, тоже усмехнулся.

Макс не отчаивался и продолжал видеть даже в такой безнадежной тьме проблески надежды на что-то. Гарри допустил, что его участие в делах будет весьма кстати с его аналитическим складом ума и вниманием к деталям. Он смотрел на все совсем под другим углом, да и держать его мысли открытыми было бы им только на руку.

⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆

Из кабинета Офелия проводила гостей на второй этаж. Длинный прямой коридор заканчивался большим окном, вдоль друг напротив друга были расположены двери гостевых спален и комнаты хозяев. Интерьер выдержан в строгом стиле: отражающий свет гладкий паркет из темного дерева, светло-голубые стены и двери, выкрашенные в белый.

— Если не возражаешь, я пока подготовлю комнату, — предложила Виктория, смотря в спины уходящим мужчинам.

Эмма кивнула, оставаясь в одиночестве, взглядом проводив медленно притворяемую за девушкой дверь.

Неторопливо в задумчивости прогуливаясь по этажу, светловолосая держала в руках полотенца и небольшую шкатулку с французской косметикой Офелии, которую та весьма любезно предложила девушкам. Женщина еще попросила дождаться ее, пока сама отправилась искать для них сохранившиеся платья, сорочки и пеньюары, которые носила в их возрасте. Офелия поделилась, что хранить одежду и предметы быта нечто вроде семейной традиции, ведь со временем их ценность только растет. А еще такие мелочи служат кладезем воспоминаний.

Мужчины спустились вниз, чтобы взять вещи из минивэна. Эмма через окно наблюдала за ними, как они ходили на подъездной дорожке вокруг автомобиля с раскрытыми дверцами, доставая сумки с оружием и всем тем, что оказывается необходимым только в бегах.

Именно этим обернулась ее жизнь. Внезапно свернула с прямой дороги, где все привычные ориентиры поснимало шквалистым ветром суровой и невероятной реальности. Осознание, что теперь ей и ее близким придется думать о том, как выжить каждое мгновение своей жизни, холодным расчетом выстраивало все требующие внимания аспекты, которые необходимо учитывать. Жить постоянно скрываясь, оглядываясь себе за спину, с новой внешностью, с чистого листа.

Эмма вздохнула, нежным взглядом обводя пепельно-серую макушку Макса. По встревоженным лицам было заметно, что они обсуждали что-то серьезное.

Понимая, какие именно мысли занимают возлюбленного, Эмма тоже решила присмотреться к тем, с кем их свела сама судьба. Настолько поразительное совпадение не укладывалось в голове. Они словно стали пешками в чьей-то шахматной партии, и будут вынуждены следовать неукоснительным повелениям, пока на доске будут разворачиваться независимо от них, возможно, более страшные события. Скорее всего, для них все только начинается. И кто знает, может, они повторят судьбу своего предшественника и однажды тоже бесследно исчезнут?

Поднявшись до последней ступени, Алекс увидел подругу, стоявшую в конце холла и обратившуюся лицом к окну. Мысли поглотили ее, и та не замечала вокруг себя ничего.

— Эмма, — обратился он, приближаясь. Неся за своими плечами тень, что тяжелой аурой расщепляла дневной свет, поглощала все краски и настраивала всех предупреждающе.

Эмма резко повернулась и выставила свободную руку, обороняясь каждым выставленным пальчиком.

— Нет, Алекс. Даже не думай, — строго пригрозила она, пронзив его взглядом.

— Одну минуту, — он издал краткий смех и слегка отклонил голову назад. Подошел ближе к подруге, стоявшей с напыщенным видом и подогнувшей одежду поставленной на талию рукой, под которой находились вещи, и спокойно заметил: — Но ты даже договорить мне не дала.

— Мне и так известно, что ты хотел сказать. Я знаю тебя всю сознательную жизнь, думаешь, я не пойму, что у тебя внутри? — усмехнулась она и покачала головой, не веря в его наивность.

— Поделишься своими мыслями? — полностью заинтересованный Алекс обошел ее и остановился у стены, сложив руки перед собой.

— Комнату с Викторией займу я, — произнесла она безапелляционным тоном и посмотрела холодными блестящими глазами в ожидании реакции.

— Как... проницательно, — он вновь не сдержал смех и более внимательным взглядом изучил девушку. Как бы в неловком жесте коснулся затылка, растрепав темно-русые волосы.

— А то я не вижу, что у тебя на уме, — слегка прищурилась Эмма и осуждающе покачала головой. — В кабинете Профессора что было?

— «Что было?» — эхом повторил Алекс.

— Не притворяйся. Ты прекрасно понял, о чем я, — она провокационно приподняла бровь и вызывающе не сводила взгляда, настаивая на раскаянии и признании вины. — Даже слепой заметит, как вы друг с другом ведете себя.

— Не лезь не в свое дело, — произнес он и больно схватил ее за кончик маленького носа, слегка потянув вверх.

— С ума сошел?! — Эмма взвыла и мгновенно покраснела от боли. Бархатная персиковая кожа приобрела насыщенный оттенок от пережатия тонкого носа. Она возмутилась, прижав ладонь к лицу, и предупредила обиженным тоном: — Какой ты грубый. Я все расскажу Виктории о тебе.

— Угрожаешь мне? — бросил хищный взгляд Алекс свысока. — Но вопрос в том, когда ты сможешь с ней поговорить.

— Алекс, — она возмущенно сдула с лица легкий локон, упавший перед глазами в момент, когда ей пришлось поднять голову из-за болезненного захвата. — Значит, мне не показалось. Ты действительно ее скрываешь.

— Если она сама того захочет, то предложит тебе разделить с ней комнату, — развел он одной рукой.

— Виктория стесняется нас? — предположила неуверенно подруга, прижав к себе то, что держала перед собой и под рукой.

— Вы ведь такие сумасшедшие на вид, особенно ты, как вас не бояться, — произнес Алекс иронично, понизив голос. Добавил тише и безразличнее, будто все его чувства закончились к этому моменту их диалога: — Понятия не имею, что у нее в голове.

Эмма обиженно отвернулась, собираясь уйти, но оглянулась и обольстительно улыбнулась уголком губ последней мысли, посетившей ее:

— Предложу Виктории вместе принять ванну, — она наигранно мрачно рассмеялась и оставил друга замершим с потерянным видом. — Как жаль, что ты парень и лишен такой привилегии, — жалобно добавила подруга и закусила губу с несчастным видом. Затем вновь издала дьявольский смех.

— Эмманион, — спустя несколько секунд к Алексу вернулась отшибленная до луны способность мыслить, отправленная в далекий полет по вине неожиданно найденного хода, чтобы разговор между девушками о нем состоялся. Понимая, что задумала подруга, позвал ее полным именем, что говорило о его непоколебимой серьезности в просьбе: — Не надо.

Эмма сверкнула обелиском темного льда в своих глазах, услышав обращение. Не успело их столкновение дойти до прямой атаки, как послышался звук поворачивающегося механизма дверной ручки. Из раскрытой двери вышла Офелия, неся в руках шифоновые и хлопковые платья на вешалках, шелковые пеньюары и сатиновые ночнушки.

— Как мне это нравится: сейчас всех гостей приодену в элегантные костюмы и платья, — обратилась она к стоявшим друг против друга друзьям, между которыми градус размолвки стремительно снижался. — Дом будет счастлив окунуться вновь в прекрасные времена.

Эмма слабо улыбнулась женщине, отвлекшись на нее:

— Вы настоящая хозяйка, дом выглядит просто бесподобно. Здесь чувствуется атмосфера прошлого, того времени, когда все было красивым и утонченным.

— Очень любезно с твоей стороны, — кивнула Офелия и бросила выразительный взгляд на молодого человека, который замер, задумавшись о чем-то, и не сводил взгляда от подруги. — Александр, определились с комнатами?

— А, да, — помотав головой, Алекс оставил их, направляясь к лестнице, и спешно стал спускаться.

— Надо почаще его полным именем звать, — ухмыльнулась Эмма, проводив друга взглядом. — Он сразу таким важным становится.

— Красивый молодой человек, — заметила Офелия.

— Не то слово, — девушка отпустила все обиды и мечтательно вздохнула. — Знаете, мы последние несколько лет почти не общались. А сейчас он постоянно у меня перед глазами, и я вспоминаю нас в детстве. Вспоминаю маму Алекса, он ведь так похож на нее. Как же я скучаю по старым временам, — поделилась она с глубокими чувствами ностальгии в голосе, когда мысли наполнились трогательными воспоминаниями.

— Понимаю, о чем ты, — Офелия кивнула. — Возможно, сейчас самое подходящее время, чтобы наладить общение и вновь сблизиться. Ведь неизвестно, что ждет завтра и как скоро жизнь снова вас разлучит...

— Я уверена, это еще не конец, — Эмма сверкнула подбадривающей улыбкой, вложив в свой мелодичный голос надежду, когда услышала в словах женщины легкую меланхолию и тоску. — Мы обязательно разыщем Дмитрия, и вы закончите свои исследования.

— Твои слова словно бальзам на душу, — женщина развернулась и застенчиво посмеялась. — Благодарю, дорогая. Вы обе чудесные девушки. И заслуживаете только хорошее в этой жизни.

⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆

Закончив запись, Виктория заметила на лице присутствие мокрых дорожек, тянущихся от слипшихся ресниц. Она упустила момент, в который дала волю слезам. Убрав дневник в рюкзак, подошла к зеркалу и осмотрела свои ярко-зеленые глаза, припухлое лицо с менее острыми чертами. Слезы опустошили, лишив всех эмоций, поэтому она предстала совсем в другом состоянии, словно душа покинула ее тело. Сжимая ладони, впиваясь ногтями в кожу, жалела, что ей выделили в этом роскошном особняке личный уголок. Без этого ее не терзало бы желание забиться и пострадать в одиночестве.

Дверь открылась с той стороны. Виктория подняла взгляд на вошедшую Эмму. И едва встретилась лицом к лицу с лучиком света, подобному долгожданной заре, как ее изнутри наполнила волна мотивации, и все печали остались позади. Вспомнились настойчивые слова Алекса о том, что убегать от проблем не есть хорошо. Нужно жить прямо сейчас и решать все сообща.

Девушки смотрели друг на друга в неловком волнении. Эмма дружелюбно улыбнулась, ее лицо все еще сияло розовым пламенем горящих эмоций, в руках едва все умещалось. Виктория пришла на помощь, взяла вешалки и ночные платья, что-то сложила на комоде, а что-то повесила на один из крючков на стене рядом.

— Не помешала? — Эмма огляделась в просторной комнате, с восторгом изучая старинную мебель из белого дерева с узорами.

— Нисколько, — поборов смущение, Виктория подошла ближе. — Рада тебя видеть.

Эмма кивнула, оглядывая ее с любопытством. Глаза пробежались по зажатому нервным напряжением телу девушки, с которой она наконец встретилась. Долгожданная встреча вдохновляла на проявление инициативы и на излучение своей положительной энергии, подобно тому, как Солнце согревает Землю. Отвлечение прямо сейчас будет лучшим отдыхом от всех проблем для обеих.

— Честно говоря, мне сначала показалось, что нам будет тяжело найти общий язык. Но Алекс нам в этом поможет, — Эмма таинственно улыбнулась. — Вообще я пришла к тебе с предложением вместе сходить в ванную. Сэкономить время и пообщаться заодно. Тебя не напугает такое нарушение личных границ?

— Нет, конечно, — Виктория сделала над собой усилие, заставив поверить в то, что улучшение отношений возможно только провождением времени вместе. Раздеваться перед малознакомыми людьми, чтобы доказать доверие, стало входить в привычку. — Большое спасибо за предложение.

— Не за что. Идем, — захватив платья, Эмма открыла дверь.

Одна ванных была разделена перегородкой: со стороны двери раковина с зеркалом с высокими шкафами, за стеной — глубокая ванна, напротив душ. Единственное небольшое окошко в самом верху над ванной, поэтому та часть, где раковина, находилась в тени, куда пробивалось всего несколько прямоугольников света. Просторная комната была выложена серым мрамором, каждая ручка и кран выполнены в серебристом цвете.

Разложив полотенца и повесив платья, девушки подошли к полке, рассматривая французские средства по уходу. Эмма восхищенно выражала свои эмоции, перебирая баночки.

— У Офелии хороший вкус и она знает, что на себе не стоит экономить, — обратилась Эмма к девушке, остановившейся у стены и прижимающей к себе руки. Заметив волнение, она решила подбодрить ее, снимая через голову белую толстовку: — Не переживай, Вик. Я думаю, ты красивая, и не буду ничего говорить. Мы ведь обе девушки, поэтому ничего нового не увидим. Ну, я не увижу, — она сделала снисходительное лицо. — Я работала моделью, поэтому привыкла видеть обнаженных ровесниц, так как часто находилась с несколькими моделями в одной гримерке или даже жила в одной квартире. Мне кажется, подобное можно сравнить с жизнью в казармах, — Эмма посмеялась, разряжая атмосферу. — Но я не спрашивала об этом Алекса, он не поймет, — добавила она обреченным голосом.

— Ты тоже очень красивая, — произнесла Виктория, осматривая ничего не стесняющуюся девушку.

Ей показалось, Эмма очень смелая и любит общение без условностей. С натуральными золотыми локонами прямых волос, густыми бровями над голубыми глазами, в которых будто плавают льдинки. Курносый нос, чуть вздернутая верхняя губа. На одной из щек крохотная родинка, в ушах по несколько проколов, крохотные гвоздики и колечки украшают мочки ее ушей. Эмма немного выше ростом, особенно пока была в высоких кроссовках. Без одежды открылось, что у нее хорошо сложенное стройное тело девушки, живущей активной жизнью.

— Спасибо, — на лице светловолосой промелькнула улыбка, пока она складывала снятую с себя одежду. — Выбирай, что предпочитаешь ты.

— Давай лучше ты, — Виктория растерялась, посмотрев в сторону косметики.

— Как скажешь, — кивнув, Эмма открутила крышку и поднесла к лицу. Сделав вдох сладкого аромата геля, улыбнулась. — Я приму ванну, чтобы не мочить волосы. Мне их очень долго придется сушить, — объяснила она, наклонив голову, и стала собирать локоны высоко на затылке.

Виктория повесила полотенце на крючок и стала снимать с себя одежду, повернувшись спиной. Ее слегка лихорадило от страха обнажаться перед кем-то и ловить на себе чужое внимание, но отказать по ряду причин она не могла себе позволить. Ей хотелось попробовать подружиться с Эммой, как подсказал Алекс. И, судя по доброжелательному отношению, его подруга тоже шла к ней навстречу. Поэтому закрываться в себе последнее, что она могла сделать после всего, через что они вместе прошли.

Когда она повернулась, Эмма увидела на ее ребрах обширные синяки и не сдержала беспокойства:

— Боже мой, это Алекс с тобой сделал? — на ее лице возникло искреннее волнение. — Очень больно?

— Нет, уже давно не болит, — Виктория окинула взглядом фиолетовые отметины, которые с каждым днем становились светлее и менее насыщенными. — И это я сама упала на машину.

— Точно? Ничего не сломала? Ты показывала врачу?

— Я в полном порядке, — она убедительно кивнула, включила воду в душе и потрогала теплые струи перед тем, как ступить под них. Усталость смывалась с кожи, и чувство очищающей легкости охватывало ее.

— Извини, если смущаю вниманием, — Эмма помахала ладонями перед собой, потупив взгляд. Улучив подходящий момент, она решила расспросить девушку: — Вик, пока мы наедине, можно у тебя узнать об Алексе? Он тебе нравится? — она прикрыла глаза и легла в ванну, наполнявшейся водой со вкусно пахнущей цветами пеной, будто от дорогого парфюма, от которой раздавался лопающийся хруст.

— Мне кажется, что да, — она нахмурилась, не зная, как стоило ответить, когда в ее мыслях возник образ того, о ком они говорили. — Вы знакомы очень давно?

— Алекс не рассказал тебе? — удивилась Эмма. — Мы втроем с детства дружим. Выросли на одной улице, наши матери познакомились и стали собираться вместе с маленькими нами. С этого все началось.

— Очень здорово, что ваша дружба выдержала столько лет.

— В этом плане нам очень повезло, что мы остались все вместе. А у тебя есть друзья, с которыми ты была близка?

— Нет. Наверное, Алекс первый человек, который стал мне другом, — Виктория задумалась, когда вспомнила их разговор о том, что Алекс считает ее не совсем за друга. Неизвестно, какого мнения он сам о ней. Он сказал, что хочет видеть ее сильной рядом, и только.

Эмма открыла глаза, не находя слов для ответа, смотря на безоблачный кусочек неба в окне. После столь искреннего откровения стало понятнее поведение Алекса, пытающегося оградить Викторию от непривычно большого круга общения. Ее доверчивость воспринималась как нечто хрупкое, подобно опадающим чешуйкам с крыльев бабочки. Стоило ее задеть, как она принимала уязвимый вид, рассыпаясь и истончаясь на глазах.

Полностью не способный к эмпатии Алекс, который с хирургической точностью и безжалостностью лишил себя всех чувств, и эта девушка, напоминающая открытую книгу, словно иначе не может. Как эти двое смогли найти что-то друг в друге, при этом поддерживая интерес, Эмма понять не могла. Но они стремились друг к другу, будто находя то, в чем нуждались. Поэтому она приняла решение уступить комнату, оставив их наедине, в надежде, что совместное проживание поможет им обоим найти гармонию с собой, чтобы спокойно влиться в не терпящие отлагательств дела. Изначально она планировала, чтобы, будучи соседями, Макс и Алекс поговорили и перестали сторониться друг друга. Но что-то подсказывало ей, что Алекс больше нужен Виктории, нежели старым друзьям, которые никуда не денутся, в конце концов.

— Поэтому он столько значит для тебя, — Эмма кивнула своим мыслям. — А сколько тебе лет?

— Семнадцать. А тебе?

— Неужели Алекс не мог подождать всего год... Мы втроем в один год родились. Парням уже стукнуло двадцать, мой черед в сентябре. — И она издала обреченный вздох: — Если доживем.

— Хотелось бы в этом году дожить до совершеннолетия, — произнесла Виктория, став алой после услышанной первой фразы.

Понимающе кивнув, Эмма кончиками пальцев прошлась по бортику наполненной ванны, нежась в тепле. Вернулась мыслями к скромному поведению новой подруги, решив ее подбодрить:

— Не бойся его. Алекс хоть и старше и кажется упрямым, но это всего лишь его защитная оболочка. Признаюсь, мне нравится видеть такую спокойную девушку, как ты, рядом с ним. По действиям Алекса ясно, что ты ему нравишься, однако он не торопится открыто проявлять свои чувства. — Она пожала плечами: — Возможно, ему нужно время.

— Спасибо, Эмма, — растерявшись от доверия и одобрения, Виктория смутилась. — Я очень дорожу знакомством с Алексом и вами, его друзьями.

— Мы и так это знаем, — она улыбнулась, отклонилась назад и положила руку на бортик ванны. Ее голос, пронизанный теплотой и уверенностью, звучал так, как будто она хорошо понимала новую подругу несмотря на то, что это их первый разговор, но им легко удалось найти общую нить. — Просто расслабься и будь собой. Хотя твоя стеснительность и придает тебе загадочности и шарма, однако с таким набором качеств очень тяжело быть открытой всему миру.

— А какой человек ты, Эмма? — зардевшись, Виктория проявляла любопытство, чтобы не замыкаться в себе. Выключив воду, дотянулась до полотенца и прижала его к телу.

— Я люблю узнавать людей. Мне кажется, каждый человек уникальная личность и способен на хорошие дела. Просто к каждому человеку нужен свой ключ, или иными словами подход. А еще я до чертиков люблю своих парней, — признание вызвало на ее лице счастливую улыбку.

Эмма обернулась голубым полотенцем, распустила волосы и подошла к шкатулке, чтобы заняться поиском чего-то конкретного. Достав гребень, принялась тщательно расчесывать волосы, пока Виктория застегивала молнию сбоку платья чуть ниже колена нежно-розового оттенка с воротником и короткими рукавами.

Сняв с вешалки белое платье из хлопка с узорами кружев, Эмма надела его и расправила, убеждаясь, что оно подошло. Нечто подобное она видела в коллекциях модных домов, но такое носили еще до ее рождения. Такую одежду уже давно не шьют ввиду непрактичности. Если часто носить воздушные платья становится тяжело сосредоточиться на реальности.

— Нам нужно постараться сделать так, чтобы нас не нашли, — поделилась мыслями Эмма. — Хм, как насчет небольшой смены внешности?

Разделив волосы на две половины, она стала их заплетать. Виктория смотрела на занятую девушку, пока та виртуозно создавала из своих волос красивую прическу. Начиная с виска и спускаясь к затылку, тяжелые косы ложились на плечи. Эмма закрепила свое творение и поглядела на себя со всех сторон в зеркало.

— Теперь твоя очередь, — она вынула пару белых заколок и протянула на ладони. — У меня идея: давай подчеркнем твои глаза и брови. Честно говоря, я не встречала людей с такими большими глазами, как у тебя. Но это комплимент. И у тебя очень красивая естественная форма бровей, поэтому не прячь их.

— Хорошо, — Виктория замерла, с интересом наблюдая, как Эмма бережно прошлась гребнем по коротким прядям, отвела волосы с ее лба и закрепила сверху заколкой. То же самое повторила и с противоположной стороны. Легкое касание к ее волосам вызвало покалывание на затылке, чувство мурашек и приятного исступления.

— Любишь, когда твои волосы трогают? — хитро улыбнулась Эмма, смотря на смутившуюся девушку перед собой.

— Есть немного, — призналась она с пылающим лицом.

— А я, наоборот, не переношу. Такое чувство, будто к самому сокровенному прикасаются, — Эмма удовлетворенно кивнула законченной работе. — Только не говори никому, это секрет. Подобные личностные черты очень легко использовать против тебя, поэтому лучше делать вид, что у тебя никаких слабостей нет. Так врагам будет сложнее оказать влияние.

— Я поняла, большое спасибо, Эмма. И что поделилась советом. Я очень рада была поговорить с тобой.

— Взаимно.

⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆

— Что это за малышка, — не скрывая удивления и восторга в голосе, громко заявил Стивен и присвистнул, встречая взглядом вошедших в столовую девушек в платьях. Все гости собрались в четыре часа дня за столом в ожидании хозяев.

Виктория прижала ладони ко лбу, но Эмма не позволила ей снять заколки с волос, поддержав мягкой улыбкой:

— Все хорошо, Вик. Они тебе очень идут.

— Трак, держи себя в руках, — призвал Гарри, когда заметил, что Эдвард удостоил Стивена одним лишь тяжелым взглядом, и воспринял это как усталость поддерживать порядок. Фросту ничего не оставалось кроме как взять эту задачу на себя.

Для него было вполне привычным просто слушать и наблюдать со стороны, не вмешиваясь. Его контроля всегда было достаточно для участия, поэтому ни у кого сомнений в его вовлеченности не возникало. Но в последнее время прибавилось активности, и нахождение в стороне воспринималась как непозволительная роскошь для интроверта до мозга костей.

— Я держался как мог, — безнадежно всплеснул руками Стивен, ища себе оправдание. — Но я больше не могу молчать. Да и я ничего плохого не имел в виду. Наоборот заметил, как смена образа подходит девчонке.

— У нее есть имя, — заметил Гарри.

— Ну да, девчонке с именем, — нисколько не смутился Стивен. Затем перевел взгляд на Алекса и расплылся в ухмылке: — Но даже эта малышка ни в какое сравнение не идет с Белоснежкой, само собой.

— Какая к черту «Белоснежка»? — резко спросил Алекс, заметив на себе пристальный взгляд. Он непонимающе нахмурился, не обращая внимания на шикнувших в его сторону друзей. Даже несмотря на отсутствие Элая и Офелии, они призывали друга к тому, чтобы он не смущал никого своей несдержанностью в выражениях и тоне.

— Ну как: диснеевская принцесса, которую причисляют к лику кровососов. С белоснежной кожей и алыми устами, охраняемая семью гномами, — на полном серьезе вещал Стивен, указывая на лицо Алекса вилкой, обводя в воздухе подходящие под описание черты его лица.

Эдвард прикрыл за ладонью глаза, не выдерживая испытываемого стыда за слова человека, которого обязан называть своим «товарищем». Джеймс и Гарри смотрели на Стивена снисходительно, воздержавшись от комментариев.

— А мы, стало быть, эти семь гномов? — недоуменно нахмурился Макс.

— Так точно, — расхохотался Стивен, радуясь пониманию, и ткнул в его сторону вилкой.

Алекс отклонился на спинку стула и посмотрел свысока на Стивена, который продолжал подогревать свое веселье несдерживаемым хохотом, не замечая на себе взгляда, в котором словно ранее голубое безоблачное небо заполонили грозовые тучи.

Эмма улыбнулась, увидев раздражение друга, взглянула на Викторию, которая тоже с легким и светлым выражением на лице наблюдала за беседой за столом, позабыв о том, как неловко себя ощущала от всеобщего внимания.

Макс негодующе покачал головой и сложил руки перед собой на столе. Однако его посетила мысль, что в юморе Стивена Трака обычно улавливалась доля правды.

— Лучше полностью поменять внешность, цвет волос, стиль в одежде, — подсказал Гарри, обращаясь к девушкам. — И менять как можно чаще. Если не хотите портить волосы, просто скрывайте их.

Девушки кивнули, принимая себе на заметку совет.

Вскоре к ним вышел Профессор Элай и занял свое место во главе. Офелия быстрым шагом прошествовала в столовую, ее приближение было предупреждено стуком каблуков.

— Как шумно, — заметила женщина с легким озорным блеском в золотистых глазах. Она вынесла из кухни горячее и поставила в центр стола. Сладко-островатый аромат запеченного мяса с овощами заполнил пространство и пробудил аппетит у подуставших и проголодавшихся гостей.

— Уверяю, обычно мы ответственны и сама серьезность, — в оправдание сказал Джеймс. — Просто с появлением кое-кого немного расслабились. Да, Трак?

— Я думал, что умру со скуки с вами, — не остался в долгу он. — А котята, так сказать, оживили нашу мужскую крепкую дружбу.

Девушки уткнулись в ладони, пряча свои горящие от неловкости лица. Макса позабавила реакция старших, которые сохраняли невозмутимые выражения, пряча улыбки.

— Тебя как человека попросили: веди себя сдержанно, — произнес Эдвард и издал тяжелый вздох. — Мы ведь за столом.

— И кстати, почему «котята»? — поинтересовалась Эмма, перестав смеяться.

— Когда мы вас увидели, вы напоминали брошенных котят. Знаете, такие маленькие, пищащие, — ответил Гарри, пожав плечами. — Вот как-то так и привязалось обращение.

— Мы уже взрослые люди вообще-то, — заметила светловолосая.

— Вы бы видели себя со стороны. Дети на дороге. Ну как мимо таких проедешь? — риторически добавил Стивен.

Офелия и Элай с улыбками наблюдали за обменом репликами за поздним обедом. После того, как за отвлеченной непринужденной беседой все немного отдохнули, приступили к делам. В первую очередь Офелия раздала чистую бумагу собравшимся в гостиной и попросила указать все сведения, которые будут значиться в документах, чтобы сегодня же отправить вместе с их снимками знакомому Профессора и тот без промедления смог заняться подготовкой.

Эдвард принес кожаный чехол, из которого вынул цифровую камеру и стал настраивать для того, чтобы сделать фотографии. Девушки, положив листки на кофейный столик, сверялись друг с другом, сидя рядышком на диване, указывая сведения об образовании, последней работе, месте рождения, данные о родителях и близких родственниках. Макс и Джеймс использовали в качестве подставки широкую каминную полку. Эдвард, как освободился, присоединился к ним. Стивен карандашом размашисто крупными символами расписывал листок, приложив к стене, словно рисуя абстракцию. Алекс стоял позади дивана, подложив под листок книгу, которую передала ему для удобства Офелия, и сосредоточенно писал свои личные данные, в хронологическом порядке указывая, где жил после того, как покинул родительский дом.

— Завтра с утра Офелия возьмет у вас кровь на анализ. А после мы подробно разберем вашу историю, что скажете? — предложил Элай, стоя у одного из распахнутых окон и наблюдая за склонившимися над листками молодыми людьми.

— Идет, — кивнул Макс.

Офелия собрала листки и удалилась в кабинет. Элай задернул шторы, развернул и включил настольные лампы, чтобы яркий свет попадал в одно пространство, подходящее для съемки на фоне однотонной стены гостиной.

Эдвард убрал с объектива затвор и спрятал в карман темных брюк. Поправил свет и подкорректировал настройки.

— Эдвард, сними меня красавицей, пожалуйста, — кокетливо попросила Эмма и закинула ногу на ногу, наблюдая со своего места на диване.

Тот покачал головой, усмехнувшись.

— Разве такую красоту испортит какая-то камера? — улыбнулся он. Показал Виктории как правильно встать и прижал камеру к лицу. Она поправила заколки, приподняв брови. Расправила плечи и замерла, не сводя взгляда с объектива. Яркие вспышки озарили несколько раз ее серьезное лицо.

— Ты фотограф? — поинтересовалась Эмма, лениво поднимаясь и приближаясь.

— Просто хобби, — кратко ответил Эдвард, не вдаваясь в подробности о том, где приобрел привычку все фиксировать. Посмотрел в экран камеры на получившиеся снимки.

Шорох песка фантомным касанием прошелся по его рукам холодными мурашками. Перед глазами возникли разрушенные дома и заваленные обломками улицы его родного города.

С покрытым пылью блокнотом и кусочком графита Эдвард пробирался в самые разрушенные части города, чтобы помогать искать раненых и записывать имена тех, кого уже было не спасти. Это большее, на что он был способен. С голыми руками против мощных воздушных машин, выпускавших с ревом ракеты и уничтожавших последнее мирное население.

На фоне затянутого пылью грязно-серого неба от дыма, после серии воздушных ударов по городу, он видел в грязной луже отражение смуглого четырнадцатилетнего мальчишки с растрепанными длинными черными волосами, его лицо было залито кровью. Он зажимал руками горло, из которого хлестала бордовая субстанция, заливая землю под ним и дождевую лужу, единственную воду в городе после нескольких месяцев блокады до полного истребления несогласных с новой политикой.

Осколок от взрыва ракеты прошелся по шее, кровь затопила дыхательные пути. Если бы не чертов Доктор, он бы вписался вечной памятью на гранитном камне в число погибших невинных жителей в гражданской войне. Но специалист по искусственным частям тел действовал не из милосердных побуждений. Ему был необходим расходный материал для исследований, поэтому он в сопровождении военных отправлялся на поиски еще живых, но не способных к бегству. Это воспоминание из города навечно переплелось со словом «Эспайр» на спине плаща Доктора Х, что спас ему жизнь.

Эмма таинственно протянула задумчивое «хм», наблюдая за выпавшим из происходящего на минуту Эдвардом и смотрящим без отрыва на только сделанный снимок Виктории. Светловолосая рассмеялась, заразив смехом присутствующих, собравшихся возле дивана, чтобы не мешать съемке.

Покачав головой, Эдвард протянул камеру и показал фотографии Виктории. Она держалась поодаль, боясь вставать рядом. И неловко попросила выбрать подходящую за нее.

После сбора всех данных Офелия подготовила документы к сканированию и отправке. Перед ней на столе лежали те самые сведения, которые расходились по Сети и охватывали с каждым часом все больше интернет-пространства. Офелия открыла очередной файл с фотографиями, рассмотрела строгий взгляд Александра, аккуратное лицо с плавными и мягкими очертаниями, темно-русые волосы, светло-голубые глаза. Сверила с теми данными, которые некто списал с него и остальных, будто видел каждого воочию.

— Боюсь, это вопрос времени, как скоро ваши лица замелькают на таблоидах, — с сожалением произнесла она себе под нос, понимая неизбежность их скорой известности. Завершила отправку, собрала все документы и убрала в ящик стола под ключ.

⋆ ˚｡⋆୨♡୧⋆ ˚｡⋆

Под конец ужина, когда покидали последние силы после полного на события дня, гости разбрелись по дому отдыхать до утра. Стивен с биноклем забрался на чердак, чтобы проверить открыт ли выход на крышу для наблюдения за округой в ночное время. Эмма и Макс продолжали общение с Эдвардом, с которым построился легкий и ненавязчивый разговор. Виктория шла за ними, поднимаясь по лестнице на второй этаж слабо освещенного холла, не замечая, как улыбка касалась и ее губ, когда до нее доносились обрывки забавных реплик.

Виктория не стала дожидаться, когда беседа завершится, пожелала всем доброй ночи, получив ответные пожелания, и сонно поплелась к своей комнате между одинаковых с виду дверей с противоположной стороны.

Включив свет, она прогнала вечернюю темноту после захода солнца. И удивленно посмотрела на комод, на котором лежало лишь одно ночное платье. А на крючке висел только ее шелковый халат. Нахмурившись, она вспомнила, что после того, как они вышли из ванной, Эмма проигнорировала ее вопрос, будут ли они ночевать вместе. Виктория тогда подумала, что новая подруга не расслышала, и не решилась переспрашивать.

От нервного волнения стало слегка подташнивать, а колени чуть ли не подогнулись, когда осознание подкралось внезапным счастьем. Даже сонливость сняло как рукой неожиданно откуда взявшимися силами. Ее сердце застучало сильнее, когда раздались шаги прямо за дверью. С ожиданием чуда она стояла, надеясь увидеть того, на кого желала смотреть каждую минуту своей жизни. Дверь открылась, Алекс прошел в комнату, недовольно хмурясь от стерильно-белого пространства.

— Ты не видел комнаты? — Виктория наблюдала за тем, как изучающий взгляд осматривал каждый метр пространства, затем перескочил на нее, обводя так же заинтересованно, будто никогда не видел и ее прежде.

Алекс в ответ лишь покачал головой, закрыв дверь.

— Можно спросить? — звонким от сдерживаемых эмоций голосом спросила Виктория, ощущая сильное желание разделить испытываемое счастье. Заразившись всеобщим весельем, сохранила в себе остатки теплого общения и не хотела расставаться с притупляющими переживания ценными крохами положительных чувств.

— Можешь, — сделав несколько неспешных шагов навстречу, он поднял взгляд к потолку, рассматривая лепнину.

— Хотела спросить о... нас, — после ее тихих и нерешительных слов, Алекс опустил мрачный взгляд, от которого она будто уменьшилась, став ближе к полу.

— О чем ты говоришь? — он хмурился, его лицо выражало полное непонимание. — Каких «нас»? Что ты там себе придумала?

— Но мы ведь... — Она смутилась и не смогла договорить.

— Что? — требовательно переспросил Алекс. — Говори, что «мы»?

— Мы были вместе, — тихо произнесла она и стала ждать ответной реакции. От счастья не осталось и следа. В душе раскинулась такая же бездушная пустыня, какая наблюдалась в чувствах собеседника.

— Вместе мы только спали, — он посмотрел на нее снисходительно.

— Но ведь... — Ей не дали договорить и вынужденно прервали невнятный лепет:

— Давай сейчас все навсегда разъясним, чтобы в дальнейшем не было недопонимания, ладно?

Она кивнула. От волнения сердце часто стучало в ее груди, пока глаза впитывали усталый и раздраженный образ, напоминающий исчезающий сон.

— Ты легла в постель с человеком, с которым была знакома всего несколько часов. Отдалась неизвестно кому в первый раз, — он безжалостно высказал истинное положение вещей, ломая иллюзию в глазах подбитой от удара в самое уязвимое место. — Если это ты считаешь чем-то большим, то я тебя разочарую.

Услышав то, что она никак не ожидала, Виктория не могла в ответ вымолвить ни слова, словно упав с небес на землю. На минуту она просто застыла, опустив полные глаза слез в пол. Теперь ей стала ясна как день причина кардинально изменившегося отношения. Для нее открылась новая сторона видения всей ситуации с его стороны.

Невероятным усилием ей удавалось понять свои же чувства. Множество новых впечатлений тогда открылись ей, но собственные принципы не позволили принять полностью то, что ей предложил другой человек, раскрыв свое тепло. Она восприняла все как дар, снизошедший с небес: ее удостоил внимания и симпатии такой прекрасный человек, и не смела отказываться в тот момент, когда объятия перестали быть целомудренными. Лишь с нерешительностью смотрела на лицо, что было так близко с ее, надеясь, что все сделала правильно.

Интуиция противилась ее решению, на глазах выступали слезы от горечи и страха. Неправильно было разрешать так много едва знакомому человеку. Даже если он казался самым добрым и замечательным, что с ней случалось. Воспитанная примерная девочка позволила себя использовать в надежде на то, что случится чудо и ее одинокая и грустная жизнь преобразится.

Но чудес не бывает, есть только одна единственная реальность, которую нужно принимать такой, какая она есть. Она это поняла еще тогда, когда зажмуривала глаза от боли, резавшей острым осколком ей грудную клетку изнутри, а сильные руки обхватывали ее обнаженное тело. Ее партнер упивался ею, пока ей хотелось просто пережить стремительно несущиеся мгновения. Мысли о том, что она делала с собой, неужели нельзя было не позволить случиться всему этому, что заставит в дальнейшем их обоих обратиться ненавистью к ней, занимали ее обрывками осознанности, в основном ей с трудом удавалось контролировать себя, потерянную почти без остатка в жарком тепле чувств.

Сейчас она не могла изменить то, что уже произошло. На ум приходили только жалостливые мысли о том, как ей необходимо попросить прощения; как она докажет ему своей верностью, что она не такой слабый и развязный человек, какой проявляла себя до сих пор.

— Прости, мне не стоило... — Тихим голосом произнесла Виктория, когда наконец удалось подыскать нужные слова. — Я и правда повела себя легкомысленно.

— Мне все равно, — отведя взгляд от крупинок слез в уголках глаз, ответил Алекс абсолютно равнодушным голосом.

— Просто мне показалось... — Ее дыхание сбилось. В голове стало туманно, жар наполнял всю ее целиком, изнуряя негативными чувствами. Она говорила и понимала, что напрасно продолжала раскрывать душу, но остановиться не могла, действительно поверив в то, что сможет оживить уже мертвую надежду. — Что если бы я не сделала этого, то ты не остался бы со мной.

— Ну, ты сама видишь, что ситуация полностью противоположна твоим ожиданиям, — Алекс говорил спокойно, как если его нисколько не волновали ни ее слезы, ни то, о чем они говорили.

— Я совершила ошибку, — медленно произнесла она.

— Жалеешь теперь об этом? — предположил он, увидев, какой ценой давалась ей искренность, оглядывая более ранимые черты лица, лишенные спокойствия и мягкости.

Виктория кивнула.

— И правильно, — согласился Алекс, удостоив понимающим взглядом свысока. — Нельзя вести себя так доступно.

— Но я не... — Она нахмурилась, не решаясь возразить.

— Хочешь сказать, это я заставил тебя? — он непонимающе склонил голову набок, по-новому взглянув на девушку.

Виктория в ответ пожала плечами, едва не задрожав от пробирающего взгляда.

— Вот это да, — Алекс выдохнул. Казалось, впервые он не мог найти слов для выражения своих мыслей. — Неожиданное обвинение. Скажи еще, что я тебя изнасиловал.

— Я не вела себя доступно, — собравшись с духом, она вложила всю силу в свой голос, убрав из него жалобную дрожь. — То, что произошло в моей комнате, было не моей инициативой. Вот, что я хотела сказать, — тише и мягче добавила она, надеясь, что правильно донесла мысли, исключив вину их обоих в произошедшем. Подняла глаза и увидела хоть какую-то эмоцию. Хмурое непонимание на грани недовольства.

— Или, может, ты еще считаешь, что в силу своего возраста не поняла ничего? Сколько тебе лет?

— Мне семнадцать.

Алекс некоторое время думал, глядя на девушку в сомнении, что она настоящая.

— То есть, хочешь сказать, я ввел тебя в заблуждение, и поэтому ты согласилась? Не было такого, — допытывался он ровным голосом, перечисляя варианты и предлагая собеседнице остановить свой выбор на одном из них: — Или ты имеешь в виду, что я принудил несовершеннолетнюю тебя? Разве так все было?

Девушка смутилась, пытаясь воскресить в памяти спутанные воспоминания между собой. Она не была уверена, что помнила верный порядок произошедшего, ведь почти ни о чем не думала в ту ночь, встречаясь с неизвестными и новыми чувствами для себя.

— Ты не сказала мне «нет», — согнув руку и до ощутимого вдавливания в ладонь он сжал пальцы, придавая голосу силу, что скапливалась под кожей в напряженных до упора мышцах. — Не кричала, не отталкивала меня. Не давала понять, что тебе что-то не нравится.

— Ты уговаривал меня, — произнесла она.

Алекс ждал продолжения, не сводя взгляда с девушки, не понимая, что означали ее слова.

— Что? — едва слышно переспросил он через минуту так, будто ослышался.

— Мне было больно, и ты уговаривал меня, — произнесла она громче, покраснев.

— То есть, — он прижал ладонь к лицу и издал тяжелый вздох усталости поражаться происходящему. Отнял руку и испытующе посмотрел прямо в ее глаза. — Мне следовало расценивать твое стеснительное «сопротивление» как отказ?

Ей нечего было на это ответить, она лишь хлопала ресницами, поджав бесцветные губы. Алекс жег ее взглядом, с намерением обратить в менее раздражающую горстку пепла.

К семнадцати годам не иметь реальных представлений о том, как люди спят друг с другом. Открытие взорвало выпущенной пулей ему мозг, когда как девчонка только и ждала случая вновь полакомиться стекающей со стенок осколков черепа массой серого вещества, раз за разом доводя до исступления на грани шока.

— Я говорил тебе успокоиться и просил расслабиться, чтобы тебе не было больно, и только. Ты меня не слушала, — прошипел он, почти сорвавшись на яростный шепот, чтобы избежать повышения голоса, где за стенами были свидетели.

— Что означает «расслабиться»?

— Ты издеваешься? Откуда я знаю, что ты чувствуешь?

— Я все еще не понимаю, что тогда произошло...

— Зато я сейчас прекрасно все понимаю, — он прервал лепет, не вынося слышать жалко звучащую бессмыслицу. Прижал пальцы к переносице, скрывая за ладонью девицу перед собой. — И ни капли не жалею о том, какое мнение о тебе сложилось при первом впечатлении.

— Я думала, это что-то значит для тебя, — произнесла она дрожащим голосом как последнюю надежду что-то изменить.

— Значило, — отрезал Алекс и пренебрежительно закончил: — Пока ты не начала выдумывать невесть что.

— Спасибо, что объяснил мне все, — Виктория осмотрела его большими печальными глазами и обреченно кивнула. — Я вела себя очень глупо...

— Давай ты оставишь все сделанные выводы для размышлений наедине с собой? Уже поздно, — Алекс пожал плечами, не понимая, за что его поблагодарили.

— Где ты будешь спать? — внезапно побеспокоилась Виктория, встрепенувшись от обиды.

— На первом этаже. Мне без разницы.

— Но ты можешь спать здесь... — Почувствовав укол острой вины, она попыталась настоять на том, чтобы переночевать все же вместе.

— Чтобы снова получить обвинение в том, что я тебя совратил? Избавь, пожалуйста, — со вздохом он направился к двери. — Лучше уж пересплю с чертовыми исследованиями, чем еще раз свяжусь с малолеткой.

Ироничная ухмылка на его холодном и циничном лице создавала ложное впечатление, что ему вся эта ситуация хоть немного показалась забавной. Его улыбкой можно было вскрыть себе вены.

— Доброй ночи, — едва слышно пожелала Виктория и проводила его взглядом.

— Ага.

Алекс ушел, даже не обернувшись. Виктория погасила свет, опустилась на край кровати, затем легла, свернувшись, и тихо заплакала.

Одиночество опустошало, безжалостно терзали изводящие чувства вины и стыда. Как она была наивна и глупа, считая, что если дать человеку, то, что ему нужно, он будет рад и ответит так необходимым ей.

Он оставил ее совсем одну с претензиями, высказанным отношением, где реальность сочилась отрезвляющей горечью из каждого слова, произнесенного ровным голосом, что будто поучал ее. Оставалось наедине с собой пытаться разложить каждую мысль в голове, задаваясь вопросами о том, что между ними произошло и что будет дальше. Ответы лежали на поверхности: она не доверяла ему настолько, чтобы полностью окунуться в чувства, позволить себе расслабиться и отпустить все насущное в пламенных объятиях, а ему полное доверие от нее, после согласия на порочную связь, было уже не нужно.

Понимая, что Алекс больше не приблизится к ней, узнав подчистую все ее чувства, оттолкнувшие его, она несколько часов маялась без сна, отягощенная переживаниями. Старалась не винить себя в том, что если бы не настояла на очередном выяснении отношений, сейчас было бы все как всегда: слегка волнительно от неизвестности, а не сводило нервным спазмом изнутри все внутренности от отвращения к самой себе. Искренне или нет, но они были бы вместе, потому что нуждались друг в друге. Сейчас ничего нельзя было изменить, только оставить очередной пропитанный ядом эпизод в прошлом.

Страх преследования, на который она также была не в силах повлиять, напоминал кошмар, от которого хотелось убежать в сон. Жизнь превратилась в ловушку побольше площади ее комнаты.