20. Встреча с подсказкой.
Патриция Даре оказалась нервной женщиной с невероятно мелкими кудрями цвета ржавого подсолнуха. Ее лицо было изборождено морщинами, а бледно-карие глаза отражали жалкую пустоту. Сколько я ни искал в ней схожести с Линдой, их будто ничего не связывало. Она сидела передо мной, долго бегая глазами по меню и покусывая тонкие розовые губы. Руки ее были плотно обтянуты кожаными перчатками которые она потирала с каким-то удовольствием. Изучив меню, она улыбнулась мне и кивнула официанту. Для начала мы перекинулись парой вежливых фраз. Но затем воцарилось долгое молчание. Я не знал как начать разговор, и с непонятной нервозностью теребил манжет рубашки. Патриция присматриваясь к заведению, осторожно достала из сумки пачку дорогих соломенных сигарет. Ловко зажгла сигарету и затянулась все время оглядываясь на отдыхающий персонал за соседним столиком.
- Мне очень совестно, что я не углядела за моей единственной дочерью. - с застывшей улыбкой произнесла она глядя поверх меня. - Я помню, как ее растила. Помню её первые шаги, слова... Но зачем я иду к этому... Все равно, былое не вернуть. Все мои труды были напрасны.
В безжизненных глазах блеснули слезы, и она с усилием судорожно вздохнула. Покачала головой и задыхаясь сделала ещё одну затяжку.
- Мне очень жаль миссис Даре. - чуть не плача проговорил я. - Но пожалуйста, если вам нужно выговориться, то сделайте это сейчас.
Она медленно покачала головой, но затем вспомнив что-то встрепенулась.
- Я совсем забыла для чего я хотела встретиться с вами! Вы не знаете, как я благодарна вам за всю помощь которую вы оказали моей Линни. Я при первой же возможности расплачусь за все растраты за проведенные похороны.
- Я хотел заняться последним делом, и это не значит, что я собираюсь требовать от вас каких-либо денег. - возразил я. - К тому же Линда была моим вторым менеджером, как видите, не чужой человек...
- Извините. - к моему удивлению она накрыла мою руку своей рукой в перчатке. - Я слышала, что вы хотели обручиться в будущем с моей дочерью. И вы должны испытывать даже большую скорбь чем мать.
В сердце колко отдались ее слова, и я наклонил голову чтобы она не заметила моих смешанных эмоций отражавшихся у меня на лице. Знала ли она, что я и являюсь причиной ее смерти? Если бы она не была впутана в эти злоключения, то никто бы не стал отравлять ее. Линда, как же я мог все прозевать? Простишь ли ты меня на том свете?
- Вы же знаете... О том, что с ней постоянно происходит. Вы о ней бы позаботились. И не дали бы ее в обиду.
Увидев мое растерянное лицо, она обеспокоенно оглянулась.
- Ну, о ее болезни... Разве она не упоминала... Или вы не замечали...
Она запнулась и дрожащими руками обхватила чашку с горячим чаем.
- Вы можете на меня довериться миссис Даре.
- Думаю, если Линда не сказала, то она не хотела чтобы вы знали об этом... - неуверенно проговорила она.
- Я обязан знать абсолютно все о Линде. И мое незнание о ее недугах меня очень расстраивает... Ведь мы долгое время встречались. - с силой врал я.
Это дало ожидаемый толчок. Она ещё сильнее обхватила чашку и подалась вперёд.
- Вы знаете о такой, не часто проявляемой болезни, как "Синдром Корсакова"? - волнуясь спросила она.
Никакой подсказки в голове не появилось, и я продолжал молчать ожидая дальнейшей информации.
- Линда с самого детства была очень болезненной девочкой. Ее психика была надломлена и она плохо усваивала школьные предметы. Над ней насмехались сверстники и у нее совершенно не было друзей. Врачи объясняли ее состояние просто подростковым периодом, но я понимала, что моя девочка на самом деле больна. Я никогда обращалась с ней грубо и старалась дать ей все, что могла. Со временем я начала замечать, что Линни частенько забывает о каких-то обычных вещах. Но в какой шок она меня ввела, когда она забыла сколько ей лет! Дальше - хуже. Один раз она прибежала домой вся в слезах, говоря, что ее побила одноклассница. Я конечно разобралась с ее сопротивляющейся родительницей и поругала эту девочку которая без конца повторяла, что не имела проблем с моей дочерью. Но затем я поняла, что все эти побои, странные замечания о мире, несуществующие существа о которых она с воодушевлением рассказывает, - это все плод ее фантазий. Я обращалась ко всем специализированным врачам, ходила в дорогие частные клиники, но никто не мог дать мне разъяснений о состоянии моей единственной и любимой дочурки. Ее отец умер ещё когда она была малюткой. И мне было очень трудно вырастить Линни. Когда ей было 16 лет, я повторно вышла замуж за прекрасного человека с кем могла разделить свою судьбу. Я слишком была увлечена своей личной жизнью, что не видела, как девочка все больше углубляется в свои фантазии и плохо воспринимает настоящее. В то время мы собирались переехать в Новозеландию, по причине того, что мой нынешний муж нашел отличную работу в райском уголке. Но Линни, ненавидевшая отчима запротестовала уезжать... и... нам...
Я очень любила мужа, он был добрейшим человеком с большой буквы. Он не хотел причинять какого-либо урона между нашими отношениями с дочерью. В то время Линни страдала и не могла мыслить нормально. Все время срывалась на мне, не хотела слушать... Мы решили поместить ее в охраняемую лечебницу, где госпиталировали душевнобольных. Вы должны понять, что для нас это было самым лучшим выбором. Мы уговорились встретиться с Линни через год, и улетели в Новозеландию в поисках лучшей жизни. Но год прошел, и второй, и третий... А мы были слишком жадны, и хотели накопить побольше денег. Я тщательно следила за почтой и открытками приходящими за морем. Через два года после нашего отъезда, наконец был поставлен диагноз - маловыраженная степень "Синдрома Корсакова", при котором человек становится рассеянным и забывчивым, в редких случаях страдает манией преследования и исключительными фантазиями не укладывающиеся в голове у нормального человека. Через три года я с волнением начала замечать, что новостей становится все меньше и меньше, а последние четыре месяца и совсем нет вестей. Я сказала мужу прекращать с нескончаемой работой и ехать на родину, но он был неумолим и наотрез отказался каждый раз говоря о завтрашнем дне, следующей неделе и последующем месяце. Когда же я наконец приземлилась на родной земле, и помчалась с самого аэропорта к Линде, было уже поздно. В приемной меня встретила девушка и весело сказала о том, что Линда выписалась с лечебницы, как самостоятельный человек который в состоянии позаботиться о себе сама, и предоставила документы о ее совершеннолетии.
- Миссис Даре... - пробормотал я все ещё переваривая всю информацию. - Вы пытались после этого разыскать ее?
- Я не нашла ее. Я много раз обращалась в полицию, но они только покачивали головой, и с раздражением говорили, что "маленькой, больной девчонке" уже 22 года.
- Значит с того времени вы с ней ни разу не встречались?
- Думаю, она не хотела видеть меня. - вздохнула Даре, - И делала все, чтобы на ее след не напали. Бедная Линни... Помню нашу последнюю встречу, когда я оставляла ее в лечебнице, уверяя, что вернусь через несколько месяцев... Она выглядела такой болезненной и бледной. Была обижена на меня из-за того, что я ее оставила на попечении медсестер... Они ещё тогда сказали, что эта болезнь не излечивается, а только прогрессирует.
- Я ничего об этом не знал. - с грустью посмотрел я на постаревшую за несколько секунд Патрицию.
- Каждый день я вставала только с одной мыслью о Линде... И вот через несколько лет, слышу по телефону, как сообщают о ее смерти.
- Соболезную миссис Даре. Вы можете обратиться ко мне за помощью в любое время.
Патриция с видимым удовольствием потерла свои руки и глотнула уже остывшего кофе.
- Я хотела бы... Получить по праву деньги... Я совещалась с мистером Шелдерсоном, но он сказал, что они переходят Мер...
- Вы про деньги Линды?
Патриция сделала наподобие улыбки и спокойно кивнула.
- Извините, но я видел завещание написанное самой Линдой, и могу с точностью сказать, что все имущее наследство завещано ее кузине Мерелин. - с досадой проговорил я, видя ее проступившую краску на лице.
- Но... Я ее мать. И часть денег должна перейти мне. - с упорством повысила голос Патриция с насупленным видом.
- Вы не хотели бы узнать, как такие огромные деньги оказались на счету у Линды?
- Моя девочка с самого детства была экономной и трудолюбивой... - начала она.
- Линда украла из сейфа миллиард долларов, за что и поняв свою ошибку, уволилась.
- Этого не может быть! - воскликнула она встав из-за стола. - Моя деточка никогда не воровала. Да у нее было больное воображение, забывчивость... Но чтобы украсть... Руку на отсечение даю, но она ничего не крала. Как это произошло? Вы должны мне все рассказать.
Я рассказал ей все, даже не скрыв моих эмоций которые я чувствовал при этих обстоятельств.
Я расплатился и ушел, оставив задумавшуюся Патрицию за чашкой остывшего недопитого кофе.
Она долго не верила, что Линда украла эти деньги. И осталась со своим же мнением невиновности дочери. Думаю, она бы не появилась, если бы не деньги в которых она нуждалась. Возможно сохранилась и материнская любовь, но в конце разговора, я понял, что ее интересует только материальная сторона этой печальной смерти. Теперь я начал припоминать слова Хельги о том, что Линда не справлялась со своей работой, или вечные недовольства Марка из-за ее забывчивости. Все вырисовывалось и предстало в ясной картине. Бедная Линда... Она обязана была сносить все в одиночку... Но как? Непонятный вопрос который я никак не мог сформулировать в своей голове. Линда, которая забыла сколько ей лет... Вдруг начинает работать? Запоминает свои задания, и знает, где живёт? Может к этому времени она вылечилась? Но болезнь не вылечивается... Это синдром на всю жизнь. На всю жизнь... Значит был способ, при котором она могла жить как остальные люди...
Я быстро набрал номер Шелдерсона и попросил посетить квартиру Линды. Я уже направлялся к машине, как увидел Патрицию переходящую перекресток. Я помахал ей и предложил повезти. Скоро мы уже ехали в направлении полицейского участка.