5. Похороны.
Промозглый холод влетел в комнату как только я открыл окно с северной стороны. По телу пробежали мурашки, ноги будто сковало льдом, я подался вперед к окну, вдыхая оледенелый воздух. Приближался рассвет, и как-бы романтично это не прозвучало, я хотел его встретить сидя на высоком подоконнике, растянув ноги во всю длину и заняться соцерзанием пока еще темного неба. Я жил на восьмом этаже, и занимал половину девятого, куда не часто заходил, так что южное крыло квартиры было всегда темным и нежилым, где на дорогой мебели лежал слой пыли, а в углах теплились паутинки. Я всегда жалел о покупке именно этой квартиры, я чувствовал себя до невозможности ужасно одиноким, в чем никогда не признавался родителям, которые каждый раз тактично намекали переехать мне к ним. Странно, но для меня это было невообразимым позором, жить в родительском доме, достигнув тридцатника с хвостиком. Мне не спалось в эту ночь, несмотря на то, что еще вчера я чувствовал себя убитым. Впервые, сейчас смотря на небо где появились первые блики рассвета, я понял что не могу жить холостяцкой жизнью все дальнейшие годы. Может если я признаюсь Линде в своих чувствах.. может тогда, одним словом.. я смогу начать семейную жизнь, если только.. только она согласится... Вот, прямо сейчас, я обещаю что после прояснения этого дела с Эндрю, после его похорон, и бесчисленных показаний полиции, а также после поимки настоящего преступника, я преподнесу ей обручальное кольцо в бархатной коробочке, без всяких объяснений и без ничего не значащих свиданий признаюсь ей в любви... а дальше как оно будет. Утро наступило слишком быстро, я провел несколько часов на подоконнике, с тонкостью романтика думая о превратностях судьбы. Ноги затекли, шея издала благодатный хруст, солнечные зайчики резвяся игрались на белых обоях. Сегодня был трудный день. День похорон Генри Эндрю. И хотя я не был приглашен в дом семьи Эндрю, да и к тому же для них я оставался убийцей, инспектор Шелдерсон горячо рекомендовал для поддержания планки своего статуса невиновного пойти на похороны, даже если родственники умершего могли на меня напасть. В любом случае Марк обещал послать нескольких ребят следом за мной. Я впервые помолился этим утром за мои грехи, (хотя я думаю их не так много). Я был весьма верующим человеком, но сейчас понял что на душе у меня кошки скребут от того что давно этим не занимался, и совсем ушел далеко от Бога. После молитвы в моей душе остановилось все смятение обуявшее меня когда я подумал, как какой-то Эндрю покоится в гробе, уж точно зная, что я не убийца, и унеся с собой этот секрет навсегда на тот свет где он предстанет перед высшими силами. Я оделся во все черное как подобает в знак величайшей скорби. И выглянув с окна, как говорят с высоты птичьего полета, я заметил ожидающую меня машину с Дэном который всегда сопровождал меня в случае отлучки Марка. Я спустился, и поздоровавшись с огромным Дэном, сел в машину. Кажется, Марк вбил адрес позаботившись о навигаторе, мы без проблем добрались до назначенного места. Возле входной калитки кучками столпились близкие люди, коллеги друзья Генри. Все низко склонили головы и из вежливости разговаривали об Эндрю, давали ему почести, вспоминали каким он был кротким и добрым человеком. Возле тротуара стояли с десяток одинаковых черных автомобилей взятых напрокат из похоронного бюро. Как перешептывались столпившиеся люди - семье Эндрю с похоронами помогал сам Лоше. Он был очень опечален известием, и больше всех скорбил о потере самого лучшего друга и советчика. Все эти скорбящие люди приехавшие на похороны были мне неизвестны. Я был бы в очень неловком положении если бы меня на каждом шагу не сопровождал Дэн. А в трех-четырех метрах от меня, его ребята следящие за моей безопасностью.
Семья Эндрю проживала в простеньком домике, обделанном светлым деревом, веранда была загромождена обставленными стульями и столами где сидели более пожилые мужчины попивая наспех приготовленный кофе. Сзади дома находился прекрасный распустившийся поздними розами сад, где молодые мужчины с флегматичной серьезностью в глазах покуривали сигары, время от времени буркнув что-нибудь невразумительное соседу. Я пытался глазами выискать хоть какое-нибудь знакомое лицо, и вдруг увидел Линду под руку с женщиной крупного телосложения. Рядом с ней она выглядела словно беззащитная маленькая птичка с беспокойными глазами. Что здесь делает Линда? Я ужаснулся мысли о том что она могла узнать о моей прямой причастности и близкому расположению к убийству. Я решил набраться смелости, и подойти к ней чтобы развеять ее сомнения. Но вдруг цепкая рука ухватилась за мой рукав и я увидел то же самое добродушное лицо толстосума. Я несказанно обрадовался ему в толпе чужаков.
- Мистер Лоше!
- Я очень рад что ты пришел. Ничего если я буду обращаться к тебе неформально? Ведь я уже тебе в отцы гожусь.
Я понял его шутку, Лоше часто называли старичком - он намного старше выглядел своего возраста который до сих пор еще никому не выдал. Он смеялся когда кто-то пытался вызнать у него возраст, и неопределенно кивал головой соглашаясь хоть со столетним рубежом.
- А ведь он знал сколько мне лет... - в глазах Лоше промелькнула грусть. - И даже храбро мог обращаться ко мне неформально, за что я его понукал... Ах если бы я знал, что он недалек от смерти - я бы его отпустил на обещанный отпуск, но люди так жадны, я не был исключением. Бедняга работал и днем, и ночью - исправляя мои недочеты. - О Боже, я ведь уже написал повысить ему жалование на следующий месяц...
Миндалевидные глаза Лоше заискрились, и из уголка глаз медленно потянулась непрошенная слеза которую он поспешно вытер. Я похлопал его по плечу, а он даже не думая о скромности крепко обнял меня. И не отпускал до тех пор, пока люди не начали оглядываться. Он все бормотал каким он был незаменимым, и даже употребил несколько грубых слов чтобы описать какого ценного друга он лишился. Вдруг что-то вспомнив, он взяв меня под руку повел к дальнему концу сада, где виднелась одинокая скамейка выкрашеная в белый цвет, где мы и уселись. К этому времени толстосум окончательно успокоился и несколько минут мы провели молчании. После этого я сильно зауважал Лоше, какие-бы он спекуляции не вел за спиной, как бы плохо не отзывалась о нем местная полиция, я никогда больше не буду его недооценивать. Ведь человечность так ценится в наше время.
- Я не знаю, как ты оказался на скамье подозреваемых... Но я обещаю, что прикажу - чтобы все подозрения с тебя были сняты. - проговорил он ровным голосом. - Я уверен, что ты этого не делал, а просто был приманкой.
Я испытал душевное облегчение, от того что рядом сидящий человек понимает меня как никто другой. Я вдруг захотел ему все высказать, рассказать обо всей моей жизни, расписать каждое мое действие с того момента как я пробился в бизнес, но подавил мое желание насильно.
- Спасибо. - только и смог я сказать.
- Я догадываюсь, кто бы мог это сделать. - его взгляд стал холодным как сталь. - Я хотел бы познакомить вас с семьей Генри, но я не думаю, что это хорошая идея. Его мать ужасно себя чувствует... Это конечно понятно, он у нее был единственным сыном. Она так ждала его женитьбы, а он...
Дальше я уже ничего не слышал. Я вспомнил слова матери, о скорой моей женитьбе с Хлоей, обо всех разговорах о моем будущем, моей будущей семье. И о том что я единственный сын. Нет, нельзя тянуть с Линдой, нужно сейчас же найти ее и завязать разговор. Но как только я решился, все люди собрались и начали готовиться к отъезду на кладбище, гроб привезли. Толстосум сказал мне подождать около входа, пока его машина не подъедет. Я быстро ринулся искать Линду, но нигде не смог ее найти. Я залез в первую попавшуюся машину, думая что Линда уже отъехала с первыми машинами.
На кладбище, как и во всех таких местах было мрачно и пугающе. Каменные надгробия устрашающе выглядывали из под земли с прошлыми историями и незнакомыми именами датируемыми ничего не значащими для проходимцев годами. На некоторых были посажены деревья которые высасывали всю силу с мертвецов и за счет этого вытянувшись гордо смотрели и будто говорили - я воскрес... но другой жизнью.
Вся свита черных людей поддерживающих друг-друга подошли к свежескопанной яме которая грозно чернела... Я увидел кофейную женщину она с легкой улыбкой на губах стояла прислонившись к каменному надгробию некой Марии Лис. Одетая в ослепительное белое платье с кружевным воротничком, с распущенными волосами, скрестив руки, она смотрела прямо на меня, и это не было видением. Рядом со мной люди неодобрительно зацокали видя ее волнущую улыбку и цветущесть в лице, а некоторые удивленно запахивались поглубже в пуховики, мельком оглядывая ее оголенные белоснежные руки и летнее платье. В моем горле образовался ком и я не мог двигаться. У меня засосало под ложечкой и я тоже смотрел на нее. Казалось она не замечает, ни священника, ни несущих гроб людей, ни черную толпу, она видит только меня. Когда священник неторопливо растягивая слова начал свою молитву, она быстро приблизилась к толпе, обычной походкой человека и встала в ряду со всеми. И я опять почувствовал тошнотворный запах кофе. Я набрался смелости, я должен узнать кто она, и почему она меня преследует, почему я вижу видения с ней. И почему она была на месте на преступления? Это мой последний шанс, и пусть я согрешу, и поведу разговор во время молитвы, но это того стоит
Я шагнул, и вдруг почувствовал ледяную руку придерживающую меня. Я с неописанным ужасом повернул голову и увидел ее, с красивыми словно глубокое дно темного океана глаза, смотрящие на меня с таким воодушевлением, красные губы растянутые в блаженной улыбке.
- Так тебе нужно алиби? - спросила она шепотом вздрагивая от малейшего ветерка.
Я с бешено бьющимся сердцем оглядывал ее с ног до головы, еще не веря ее человеческой сущности, казалось что она то же самое видение.
- Кто ты? - спросил я задыхаясь.
Она рассмеялась, и рассмеялась так громко что священник передернулся, а толпа ненавистныи взглядом прожгла нас обоих. Смех был неприятен, резкий и сухой. Не злодейский смех какой я уже приписывал ей, и не милый как у леди. Казалось она все еще не видела толпы. Я увидел Лоше, насупившего брови и смотрящего на меня. А ее и след уже простыл, только смех еще витал в воздухе, подхваченный ветром.