Будущее Вместо Настоящего

Рано утром, после двух пропущенных будильников, я проснулась с яростным желанием убить кого-то. Причина до неприличия простая: насколько бы люди не восхищались панорамными окнами в квартирах, это абсолютно не практично. Из-за отсутствующих штор, солнечные лучи беспрепятственно падали никуда больше, как на моё лицо. По этой элементарной причине мои глаза не смогли успокоиться, а уже проснувшийся мозг начал проклинать все мироздание. Если мне и дальше придётся жить именно в этой комнате, то проблему со шторами решить придётся. Такими темпами, я скорее брошусь в окно, чем проснусь.

Сажусь в своей новой кровати, блаженно потягиваясь, ибо этот матрас творит чудеса. Богатая жизнь начинает мне нравиться все больше. Но даже она не в состоянии избавить меня от сегодняшних дел, а в особенности, от похода на работу. Угрозы Алекса дали мне ясно понять, что если я этого не сделаю, то за моим непослушанием последует неприятные последствия. Во избежание раздражения своего мужа, лучше действовать на опережение. Но сегодня там будет Влад... Всякое настроение улетучилось, уступая место чему-то тоскливому и давящему в груди. Как бы я не обманывала себя, что смогу справиться со всем, я обманываюсь. Я вытерплю все, но не разлуку с ним.

Тряхнув головой ныряю в ванную, смывая с себя остатки сна.

Я должна забыть о Владе. Теперь Алекс моя реальность; мой муж; мой насильник. Неприятные воспоминания пробуждают боль во всем теле. Тут же впиваюсь ногтями в лицо, отгоняя все отрицательные эмоции. Нельзя вспоминать об этом.

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

С трудом, при помощи дыхательной гимнастики, возвращаюсь в реальность, где стою под горячими, почти обжигающими струями воды. Начинаю дрожать от контраста внутреннего холода и внешнего кипятка. Все будет хорошо, если я этого захочу. Просто нужно перестать искать отрицательное и начать искать положительное. Пессимист во мне либо умрёт сам, либо мне придётся задушить его. Если он хоть на секунду возьмёт управление в свои руки...

Замотавшись наглухо в белый халат выхожу на охоту. Или просто на поиски еды. Ночного перекуса никак не хватило, но перенасыщенный вчерашними событиями организм вырубился ещё до того, как субтитры появились на экране моего телефона. Надо бы ещё заехать домой и собрать вещи. Хотя так же надо будет остаться на некоторое время с мамой, для реабилитации. Она не обязана быть одна в квартире.

Нахожу яйца и приступаю к готовке.

— Это не должно быть уж так сложно! – бросаю себе вызов прежде, чем начать свой завтрак, который заканчивается моим паническим: — Бл*ть!

Моё творение пригорело. Нет, не просто пригорело. Оно сгорело!

Пессимистично помешиваю лопаточкой свой завтрак, борясь с подступающими слезами. Меня останавливает тихий смех позади, из-за которого я резко разворачиваюсь, вооружившись лопаточкой, словно она сможет спасти меня. Алекс сидит на высоком барном стуле и пристально следит за моей позой, с этой чёртовой лопаточкой, прежде, чем опять засмеяться.

— Это. Не. Смешно. – говорю медленно, отворачиваясь. Мой позор настолько велик, что даже мой муж-миллиардер смеётся с меня, как с клоуна. День с самого начала не задался, чего я ещё ожидала. Это карма. Точно. Кто-то сглазил.

— Знай я о твоих кулинарных навыках заранее, пересмотрел бы свои взгляды на этот брак. – протягивает Алекс позади меня, пока я борюсь со слезами и испорченными яйцами. Слышу тяжёлый вздох, после которого большие ладони появляются на талии, от чего замираю пронзенная мгновенным страхом. Но ничего не происходит. Алекс мягко отодвигает меня от плиты, выхватывает испорченную сковородку из руки и выбрасывает её в мусорный бак.

— Ты выкинул сковородку! – восклицаю после того, как выхожу из некого оцепенения. Сажусь на стул, под насмешливым взглядом, ощущая себя более чем неловко. — Это расточительство!

— Расточительство — это начинать делать то, в чем заранее не уверен. – невозмутимо отвечает мой муж и закатывает рукава своей темной рубашки, открывая мне вид на свои жилистые руки. Отвожу взгляд, вспоминая боль, которую могут причинять эти руки.

— Надо же с чего-то начинать. – не отступаю от своих позиций, натянув капюшон на голову, в глупом желании казаться меньше и незаметнее.

— Можешь нарезать овощи. – указывает он, в прямом смысле начав готовить мне завтрак, после чего оборачивается ко мне с сомнением на лице, — Я должен беспокоиться, что ты порежешься?

— Я не беспомощная! – фыркаю возмущённо и выхватываю нож, который тут же выпадает из мокрых рук прямо на пол. Алекс скептично поджимает губы, пока я наклоняюсь, чтобы взять предмет, — Правило пяти секунд. Если успел поднять, значит бактерии не прицепились. Но я все равно промою... – начинаю нарезать овощи, пытаясь сделать это с такой же природной грацией, как мой муж, который жарит яйца с такой уверенностью, точно делает это по несколько раз на дню, — Какие планы на день?

Алекс отвечает не сразу; сначала чувствую, как его взгляд скользит по мне, после чего, видимо, удостоверившись в чем-то, он наконец отвечает:

— Нужно уладить кое-какие дела с одной фирмой. Мы заключили договор, условия которого не устраивают их директора. Так что придётся договариваться о новых пунктах. – никогда бы не подумала, что буду стоять на кухне со своим мужем-миллиардером и обсуждать его контракты; жизнь слишком непредсказуемая, — На днях я улетаю в Гонконг. Если есть желание, можешь поехать со мной. Это поездка на два дня.

Едва удерживаю в руках нож, который опять попытался выскользнуть. Закусываю губу и тяжело сглатываю.

— Мне нужно остаться здесь, с мамой. – выдавливаю через силу, сжимая холодное оружие в руке, — Думаю, в следующую твою командировку мы отправимся вместе. – добавляю оптимистично, и сжимаюсь, когда боковым зрением наблюдаю, как Алекс поворачивается ко мне и начинает наступать.

Подавляю порыв бежать; вместо этого начинаю отступать от него, делая параллельно его шагам, шаги назад, не прекращая смотреть в эти серебристые глаза, которые мне понравились с нашей первой встречи. И, когда бежать уже некуда, а моя спина уперлась в стену, закрываю глаза, готовясь к очередной боли. Ничего не происходит. Чувствую дыхание Алекса, когда он наклоняется близко, его резкий мужской аромат, даже запах пены для бритья, но никаких прикосновений. Открываю глаза, замечая, что он потянулся за солью, бросив на меня внимательный взгляд. Выдыхаю лишь тогда, когда между нами появляется больше пространства; слыша стук зубов друг о друга. Я даже не заметила, когда моя челюсть начала ходить ходуном.

— К-какие планы на Рождество? – спрашиваю, стряхивая страх с плеч. Алекс вновь награждает меня этим взглядом, точно взвешивает, какой ответ мне дать, — Знаю, пока рано. Но, может, есть что-то определённое? А тут я на голову свалилась. Если хочешь, можем провести праздники отдельно. Я ни на что не претендую.

— Назови страну. – бросает небрежно, ответив на мой невысказанный вопрос только после того, как наполнил тарелки совместным завтраком, — Мы не будем справлять праздники порознь. Помнится мне, теперь мы семья.

Закусываю губу в нерешительности. Точно не тот ответ, который я ожидала. Кажется, Алекс действительно старается сделать этот брак настоящим. Стоит ли мне подыграть ему? Потому что, покуда моё сердце принадлежит другому, вряд ли у меня получится стать примерной женой кому-то другому. Вздыхаю и сжимаю зубы до едва слышного хруста челюсти.

— Финляндия. – произношу практически шепотом, усаживаясь за стол напротив Алекса, взяв вилку, — Думаю, там будет неплохо. Но у тебя напряжённый график, – очередная попытка, — Я не хочу нарушать его только из-за своих прихотей.

— Думаю, я придумаю что-нибудь со своим графиком, – обрывает моментально, выхватывая любой шанс на спор, прищурившись. Собираюсь извиниться, как мой телефон взрывается громким звонком.

Резко встаю и отвечаю Соне.

— Две новости: Хорошая и плохая. – весело щебечет сестра, — Хотя, обе хорошие. Потому расскажу и без скучного вопроса с чего начать. – она на секунду замолкает, — Во-первых, Наташа проснулась! Врачи недавно осматривали её, к вечеру переведут в обычную палату. И во-вторых... Здесь должна быть барабанная дробь. Приходили твой недо-жених со своей бабушкой; кричали ночью, ругались. Как оказалось, их бизнес закрыли! – сестра впервые смеётся так по-дьявольски, пока я бросаю полный ужаса взгляд на Алекса, который невозмутимо ест свой завтрак. Встретившись со мной взглядом, он прищуривается, — Видимо карма все-таки существует и сегодня под её стрелу попала эта чокнутая семейка. Им остался только один ресторан, и то, который находится на другом конце города и практически не приносит никаких доходов! Ох, я так хочу пожать руку тому, кто поспособствовал этому!

— Я вскоре познакомлю тебя с ним. – отвечаю сестре и сбрасываю. Медленно возвращаюсь на свое место, беру столовые приборы, — Не знала, что твоё второе имя — карма. – тщательно подбираю слова, боясь наткнуться на волну гнева; однако вместо него вижу, как Алекс использует милость, позволяя мне говорить, — Зачем ты так поступил с ними? Они ведь ничего не сделали.

— Они хотели забрать то, что принадлежит мне. И, как я уже сказал, я не люблю делиться.

— Ты не можешь так поступать! – продолжаю давить, получив взгляд, который ясно давал понять что он может, и не может сделать, — Алекс!

— Алиса?

— Это неправильно. – выдавливаю сквозь зубы, сжимая вилку так, будто это она повинна во всех моих грехах, — Точно не то, что я бы хотела.

— Зато этого хотел я. – его невозмутимости нет предела, — И если я чего-то хочу, этого уже достаточно. Каждый твой враг, теперь мой враг, маленькая королева; любой кто даже косо посмотрит на тебя, лишится глаз. То, что я оставил твоего жениха в живых должно его радовать.

— Ты убивал? – не удержала. Вилка упала с грохотом на тарелку, а взгляд Алекса стал хищным. Любой даже намёк на лёгкость исчез, уступив чему-то опасному и неконтролируемому.

— Нужно было задавать этот вопрос до того, как поставила свою подпись. – насмешливо бросает он, скрестив руки под подбородком, — Помнишь, как Колесников рассказывал тебе о своей прошлой жертве? – киваю с трудом, потеряв аппетит от воспоминаний, — Это то, что для него потолок, в то время как для меня это пол, по которому я хожу ежедневно. – тело начинает дрожать, пока Алекс продолжает, словно не замечает моей реакции, — Убивал ли я? Возможно. – леска, сдавливающая глотку, слегка ослабла, чтобы затянуться с большей силой, — Чаще я доводил до кондиции, когда смерть была желаемой. Мне не интересно марать руки, чтобы быть чьим-то палачом, маленькая миссис Андерсон, я люблю быть чужой судьбой, решающей, когда человеку жить, а когда страдать.

Не выдерживаю. Резко поднимаюсь и бросаюсь в уборную, где, склонившись над унитазом, выплевываю весь свой завтрак, а вместе с ним и страх перед человеком, который зовётся моим мужем. Моё тело горит огнём, а душа мечется где-то внутри. Я так хочу проснуться от того кошмара, который происходит со мной в последнее время, что готова кожу на себе сдирать. Не нужно было совершать этой ошибки. Я не должна была выходить за Алекса. Не смотря ни на что, он опаснее Станислава и Григория вместе взятых. Я обязана была подумать об этом, когда в тот день Колесников испугался Алекса, как самого дьявола. Но почему-то моя неукротимая натура решила, что сможет справиться. Тогда почему так страшно?

Смываю весь свой позор, уставившись в огромное зеркало. Кажется, что в глазах погас тот огонь, который горел в них раньше. Давно. В тот день, когда мы гуляли с Владом. А сейчас я жена убийцы, совершенно одинокая. Как долго я смогу справляться с ролью хорошей жены, прежде, чем сломаться окончательно. Эта жизнь не для меня. Нет. Мне нужно выбраться отсюда, пока я не превратилась в такую же, как Алекс. То, с какой легкостью он говорит о чужой жизни в очередной раз доказывает страх Колесникова. А что, если Алекс и Колесникова?.. Тогда я стала причиной чужой смерти.

Нет-нет-нет. Только не это.

Хватаюсь за волосы у корней, в непонятном желании выдернуть их, снять скальп с головы. Из-за меня страдают так много людей. Это слишком много. Я не должна быть причиной чьего-то страха или чьей-то боли. Это так нечестно. Пока я здесь решаю куда поехать на Рождество, другие страдают из-за меня.

Дверь открывается. На пороге появляется Алекс, с абсолютно холодным выражением лица. Его серебристые глаза сверкают металлическим отблеском того оружия, которым он, обычно, пытает людей. Сколько осталось прежде, чем я и сама впаду в немилость и окажусь среди его жертв? А что, если такой станет мама?

— Хватит. – отдает приказ, перехватывая мои запястья, скрещивая их за спиной. Начинаю вырываться, безуспешно пытаться выбраться из этих сильных рук, — Я сказал хватит, Алиса! Прекрати истерику.

— Не трогай! – выкрикиваю, в страхе представляя, как его пистолет заносится над головой мамы, — Нет! Пожалуйста! Алекс, не трогай никого! Я сделаю все, что угодно! Только не трогай никого ради меня! Не надо! Умоляю! – упираюсь лбом в его грудь. Рыдания рвутся наружу. Я опять повержена им. Опять. Как вчера, когда он бросил меня. Оставил на кровати умирать, отобрав каждую частичку меня.

— Страшно? – вдруг спрашивает он, не предпринимая попыток меня успокоить, наоборот, он догоняет мою истерику и начинает играть с ней в "кошки-мышки". Благоразумно киваю, не скрывая своих страхов. Говорят, нельзя показывать хищнику страх, ибо он любит видеть жертву в безвыходном состоянии; но если я этого не сделаю, Алекс может поступить хуже, — Ты должна была осознавать, у кого просишь помощи, малышка. Я решу все твои проблемы по одной твоей просьбе. В миг испарю любую причину твоей грусти. Но ты обязана справиться с собой сама. Я смогу защитить тебя от проблем с внешнего мира; но спасать себя от самой же себя тебе придётся в одиночку.

— Пожалуйста, – начинаю ластиться, расслабляясь в руках того, кто сможет исполнить каждую клятву, данную мне, — Не заставляй страдать других из-за меня. Я не переживу чью-то смерть по моей вине. – опустошенный мозг отключается, а тело реагирует на стресс по своему. Высвобождаюсь из его хватки, начинаю водить пальцами по твёрдой груди, играя с пуговицами рубашки. — Каждый мой обидчик не должен стать твоим грехом. Они не достойны. Никто не достоин. – перехожу на бред, не особо осознавая, что от полетевшей нервной системы, говорю бессвязные предложения, — Мне было так страшно. Вчера. Позавчера. Все это время. – перехожу на откровения, все так же водя руками по телу напротив, — Я думала, что после брака с тобой, смогу избавиться от этого. Думала, что смогу справиться с одиночеством. Но нет. – воспоминания о Владе вызывают новые слезы, — С тобой я боюсь, что, вызвав твой гнев, могу пожертвовать своей семьёй.

— Я никогда не трону семью своей женщины. – грубо произносит он, так контрастируя с моим нежным, полным отчаяния голосом.

— Поклянись. – вцепляюсь скрюченными пальцами в его рубашку и бесстрашно заглядываю в глаза, видя, как в них сгущается тьма. Алекс наклоняется, вдавливая меня в мраморную поверхность, выставив руки по обе стороны так, что заключил меня в персональную клетку.

— Здесь я отдаю приказы, маленькая королева, – говорит чётко, закрепляя слова опасным блеском в глазах, — Не путай мою милость с добротой. Они могут жить. Это моё последнее слово.

Отстраняется, оставляя меня вновь одну. Лишает тепла, погружает в холод. Смотрю на него и не могу остановиться от дрожи. Слова гадалки вспоминаются практически против воли: "Наполнит жизнь красками, но потребует ее же взамен." Неужели она говорила про Алекса?

Мой муж уходит, оставив меня в этой ванной, потерянную и напуганную. История повторяется, персонажи все те же. Неужели так будет всегда? Я буду плакать; он уходить. Не такой я представляла себе брак. Да я вообще его для себя никак не представляла, а сейчас вот стою, полностью опустошенная утренней истерикой. А ведь все так хорошо начиналось... Эти гормоны от противозачаточных убьют первой либо меня, либо Алекса. И если у него есть терпение, то я профан в этом деле. Скорее всего прыгну где-нибудь в реку и утоплюсь.

Ах, вот и наглухо забытый юмор проснулся. Как раз вовремя.

Выпрямляюсь, готовая покорить весь мир, наконец справившись со своей истерикой. Алекс прав, только я смогу справиться с собой; никто другой мне не поможет, сколько бы у него денег ни было. Пора заткнуть эту трусливую пессимистку внутри, пока она не убила все позитивное во мне. Потому смотрим на мир с другой стороны: мне пообещали неприкосновенность и покуда врать мне не врали, я могу довериться. Что касается остальных — меня они не должны волновать. Особенно те, кто перешёл мне дорогу.

Выхожу из ванной, решив немного пройтись по новой квартире, дабы стряхнуть с себя оставшуюся дрожь. Нужно немного думать о себе. Потому начинаю бродить по этому месту, с восхищением разглядывая хоромы. Мне нравится. Определённо нравится эта квартира. Если бы у меня было достаточно денег, я бы и сама купила её, но так как такого не представилось возможным, приходится довольствоваться чужими деньгами. Толкаю дверь в дальнюю комнату, натыкаясь на спальню.

Признаться честно, так как она в западном крыле, солнце здесь не светит. Да и комната не состоит сплошь из стёкол, как моя. И тогда меня озаряет, чья эта комната. Ровно в тот момент, когда дверь, ведущая в личную ванную, распахивается. Появляется Алекс, в одних штанах и дорогой обуви, по пути застегивая пуговицы на новой рубашке. Заметив меня, он слегка замедляется, все ещё, видимо, привыкая к моему варварскому присутствию в его квартире. Как оказалось, теперь мне будет сложно избежать его компании в этой квартире. Сложно быть мужем и женой. Хотя наша семейная жизнь началась неплохо: совместный завтрак, моя истерика, а сейчас мой блуждающий взгляд по совершенному телу моего мужа.

— Я думала, ты ушёл. – шепчу едва слышно, отступая к стене, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Алекс прекращает возиться с пуговицами, приглашая меня рассмотреть каждый доступный сантиметр своего тела, что я и делаю, испытывая смущение наравне с любопытством.

Его загорелая кожа так резко гармонирует со светлой рубашкой. Я помню, какая она на ощупь и какая сила скрывается за ней. Этот мужчина с телом самого греческого бога может доставить высшее удовольствие, как это было в те два раза нашей близости, а так же держать твою душу в своих сильных руках, верша её судьбу. Спонтанное желание прикоснуться, убедиться в реальности такого божества, вспыхивает в груди. Пальцы начинают дрожать, но уже не от страха или истерики; кончики покалывают от чёртовой нужды вновь почувствовать тело Алекса. Я просто спятила. Это моя нестабильная психика после истерики.

— Подойди. – вздрагиваю всем телом, точно как от испуга; поднимаю глаза на Алекса, чей взгляд буквально плавился. Я видела это выражение его лица: дважды, и оба раза я находилась где-то в облаках, чтобы осмыслить его.

Маленький, проверочный шаг вперёд, за которым следует ещё один. У меня нет воли противиться этому доминированию, огню в его глазах. Он будто призывает, зазывает вкусить запретный плод. Если у змея был такой взгляд, то немудрено, что Ева не смогла сдержаться. Даже я, яростный защитник женских прав, не имею никакой возможности противостоять взгляду Алекса, пока он следит за моими трусливыми шагами. Интересно, о чем он думает?

— Меня не будет до вечера. – начинает говорить он тихим голосом, с такой манерой, словно ведёт светскую беседу, а не играет с прядью моих волос, пока я давлюсь слюнками, — До позднего вечера, – уточняет нарочито мягко, на что я бессмысленно киваю, — Как примерная жена, можешь встретить меня с королевским ужином, в одном нижнем белье, – опять киваю, не слыша его слов из-за шума в ушах, — Накинь одну из моих рубашек сверху, мне нравится как они смотрятся на тебе.

— Да... – выдыхаю тихо и только заметив смешок Алекса прихожу в себя, — Точнее, что? У меня есть дела. Я... Да, мне надо сейчас на работу сходить, написать заявление об увольнении, потом в больницу, а вечером лекция. – начинаю быстро разговаривать, не в силах остановить бесконечный поток бреда, отходя подальше от источника своего дурмана в голове, — Мне ещё хотелось пройтись с однокурсницей после, так что я тоже могу прийти поздно. Не у одного тебя насыщенная жизнь. – вырывается и я тут же прикладываю ладонь к губам, не веря, что подобное могло с них сорваться, — Я не... – останавливаюсь, заметив склоненную на бок голову. — Позвони, если что-то понадобится.

Выбегаю из его комнаты, переодеваюсь в ту же одежду, проклиная свою прокрастинацию и ухожу. Уже знакомые охранники увязались следом за мной, играя на и без того раздраженных нервах. Максимально игнорирую их, как и заинтересованные взгляды нашей соседки. Я виделась вчера с ней, но так и не заговорила.

На работу меня привезли в едва ли не полуобморочном состоянии. Если верить графику, Влад сегодня работает. И если верить моим глазам — тоже. Как только наши глаза пересеклись, что-то болезненно заныло в груди. И практически уничтожило меня изнутри. Особенно, когда на горизонте всплыла Илона, с идеальной фигурой, красивым лицом и ядовитой ухмылкой на лице. Стоило только ей заметить меня, как ухмылка стала шире, а в глазах загорелась издевка. Она плавной походкой подошла к замершему Владу и поцеловала его, не прекращая смотреть на меня этим: "Выкуси" — взглядом.

Отворачиваюсь, проглатывая слезы обиды. Ирина стоит неподалёку, с выражением полного сострадания на лице, что прорывает мою истерику. Слезы скатываются от той несправедливости, которую испытываю сейчас я. Всячески стараюсь собраться, но это как пытаться удержать в ладони воду: она неизбежно ускользает сквозь пальцы. Ирина бросается ко мне, обнимая за плечи.

— Не плачь. – велит она мне, заглядывая в мне в лицо, — Какой бы выбор мы не сделали, он всегда приводит к чему-то хорошему. И если он так легко смог забыть тебя, значит никогда и не любил.

— Нет! – выдыхаю истерично, отталкивая её руки, — Ты не знаешь всего, Ирина! Он меня любит. Любил, – добавляю тише, — Просто так надо. – повторяю про себя, — Надо. Он прав, что не стал ждать. Что не живёт прошлым, – продолжаю, сотрясаемая истерикой, — Я пришла за увольнением, – перевожу тему, потирая запястья, — Мне надо написать заявление, да?

— Пошли.

Мы поднимаемся на лифте в ее кабинет, где после написания нужного текста, она сразу достает бутылку коньяка, с громким стуком поставив её на стол. Непонимающе смотрю на свою уже бывшую начальницу, которая подмигивает мне самым коварным способом и передаёт мне наполненный едва не до краёв пластиковый стаканчик.

— Уж лучше ты будешь слегка пьяная, но счастливая, чем трезвая и грустная. – с этим тостом она делает свой первый глоток, помогая так же мне сделать мой. Морщусь, не привыкшая к такому вкусу, зато Ирина выглядит довольной. — Ох, и сложно теперь будет без тебя. Как никак, уже почти как дочь мне. Сколько мы вместе работаем? Пол года? Скажу прямо, лучше такие пол года с гордой тобой, чем год с неугомонной Илоной. Куда теперь?

— В лучшую жизнь, – хихикаю, поднимая ладонь с кольцом Алекса; большие глаза Ирины с интересом разглядывают золото, — Вышла вот замуж, если ты не знала. – осознание мелькает в глазах, — И поэтому Влад так быстро переключился на Илону. Это не он меня не любил, а, видимо, я его — в глазах общественности так точно.

— Такой скорый брак, для чего?

— Опять же, для лучшей жизни. – пожимаю плечами и, даже в шоке для самой себя, опустошаю стаканчик одним глотком, — Может Влад прав, и я действительно меркантильная сука. Мой муж — чудом не попал в список Forbes. Его состояние можно оценить в несколько раз больше, чем состояние того, кто стоит на первом месте. Кто там, Илон Маск? – сжимаю пластик в руках и выбрасываю в урну.

— Кто угодно, но не ты. – прищуривается моя бывшая начальница, предлагая свой стаканчик, из которого я тоже немного пригубила, — Будь это так, ты бы не рыдала, увидев своего бывшего в компании новой пассии. Они начали встречаться буквально вчера. – внезапно рассказывает женщина, откинувшись в своём кресле, — Это было слишком спонтанно. Илона ведь всегда видела в нем друга, а тут бац, и встречаются. Говорят, они переспали случайно и теперь, дабы успокоить муки совести, начали отношения. Эй, прекрати плакать. – тут же запричитала Ирина, потянувшись вперёд, — Зато теперь у тебя богатый муж, молодой? – киваю, — Красивый? – опять киваю, — Ну тогда почему ты расстраиваешься? Если бы он был ещё полным, низким и старым, тогда я бы все поняла. Но в данной ситуации...

— Я не люблю его! – выкрикиваю в отчаянии, позволив Ирине налить мне ещё, — Боже, никогда не думала, что скажу это, но деньги не играют никакой роли. Он... Он... – алкоголь развязывает язык, — Изнасиловал меня вчера. Это было оскорбительно и обидно, но больше всего — больно. И я не про традиционные места, – добавляю многозначительно.

— Так купи себе чёртову виллу на Бали в отместку. Если у него достаточно денег, купи себе весь остров. – советует Ирина яростно, после чего добавляет уже спокойнее, — Он твой муж, это ваш брак, и если цепляться за прошлое, можно разрушить жизнь себе. Это неприятно, больно, обидно, любые отрицательные эпитеты, знаю, но во избежание повторения, заставь себя идти дальше. Заставь его уважать тебя настолько, чтобы такого больше он себе не позволил.

Задумываюсь на минуту, приходя в ужас от одной только мысли о повторении. Я сомневаюсь, что Алексу может что-то помешать сделать это вновь, но лучше ведь попробовать. Слова Ирины приобретают смысл только в том случае, если я перестану бояться своего мужа и его возможностей, а так же перестану держаться за чувства к Владу.

— Этот брак сработает только тогда, когда ты прекратишь плакать по пустякам. – продолжает Ирина все злее, — Влад глупец, если отпустил тебя не поборовшись. Я не знаю всей истории и не хочу знать. С Илоной у Влада ничего не получится, но он хотя бы продолжит жить дальше. Сделай так же и ты. Не позволяй прошлому определять твоё будущее.

Выхожу от неё только спустя час, полностью пьяная и с Наполеоновскими планами. На нетвердых ногах, без своего уже привычного конвоя, я бреду к выходу, решив, что университет мне точно не светит. Меня просто самым нахальным образом споили, запрограммировали мозг на действия, и отпустили домой. Надо бы выспаться, иначе можно натворить дел.

— Лиса? – кто-то окликнул меня, — Ты едва на ногах стоишь, Лиса, подожди.

Ускоряюсь. К черту сладкие речи; я не должна больше вестись на это. Не тут-то было. Запястье пленяют как раз в тот момент, когда я замечаю своих охранников. Они разом начинают приближаться к нам.

— Отпусти. – выходит ровно; охранники останавливаются по первому моему приказу, но недостаточно далеко, чтобы в случае опасности спасти. Такой бред. Поворачиваюсь к Владу, который выглядел слишком отчаянно, слишком неправильно для того, кто встречается с другой, — Влад, я не хочу проблем для тебя. Отпусти, пожалуйста.

— Нет, пока ты меня не выслушаешь. – не сдаётся он, смотря только на меня, не обращая внимания на моих телохранителей, — Я хочу извиниться за те слова. Прости меня, Лиса. Даже не дослушав тебя, я вспылил, – его ладонь скользнула ниже, переплетая наши пальцы, — Все потому, что ты мне слишком дорога. Я не говорил тебе этого до, потому что считал, что у нас много времени впереди, – трясу головой, не желая слышать продолжения. Но Влад продолжает, ни капли меня не жалея, — Никогда и ни с кем я не испытывал подобных чувств, как с тобой. Это больше, чем симпатия, даже сильнее чем влюбленность. В первый день увидев тебя, мне показалось, словно ты настоящий ангел, которого я не достоин. Сейчас же я понимаю, что ты действительно сошла с небес, но теперь я хочу быть достойным тебя. Когда ты сказала мне о своём браке, я думал, что это конец. – он начинает поглаживать мои пальцы; поднимает мою ладонь и начинает целовать каждый из них, остановившись только на безымянном, — Оно другое... Не важно. Мы все ещё можем быть вместе, Лиса. Плевать на мою гордость и моё имя, я хочу быть с тобой, даже не смотря на твоего мужа. И я сделаю все, если ты мне разрешишь. Если ты так же хочешь быть со мной.

— Я не... – замолкаю на полу-слове.

Влад внезапно подаётся вперёд, обхватывает мою голову своими ладонями и впивается в губы, по-настоящему удушающим поцелуем. Не пытаюсь вырываться, впервые за эти дни почувствовав себя счастливой. Когда его губы скользят по моим, когда его язык ныряет в мой рот, напоминая о том, каково нам было раньше. И только очередной злобный шаг охранников напоминает мне о реальности. Мягко отстраняюсь, прижавшись лбом к парню, который безвозвратно захватил моё сердце.

— Я обязана выбирать будущее вместо настоящего, Влад. – произношу со слезами на глазах, — Прости меня, мой хороший. Но это конец.

А потом ухожу, чувствуя спазмы по всему телу. С этого момента я оставляю свое прошлое здесь и начинаю новую страничку в жизни. Пора двигаться вперёд, не смотря ни на что. Даже если моё сердце осталось разбитым до мельчайших осколков.