Персимон

Сон пришёл мягко, словно волны, накрывающие берег.

Я помнила только, как мои веки стали слишком тяжёлыми, чтобы бороться, как я опустилась на диван, кутаясь в одеяло, которое он накинул на меня.

В этот раз мне не снились кошмары.

В этот раз мне было легче.

Потому что я сказала правду.

Потому что я доверилась.

Когда я проснулась, солнце уже пробивалось сквозь шторы, рисуя золотые полосы на деревянном полу.

Голова болела так, будто внутри бился пульс всего мира.

Но внутри было странное спокойствие.

Я протянула руку за телефоном, но его не было.

И тут я вспомнила — он разбился.

Я села, зацепив ногами край одеяла, и оглядела комнату.

Тихо.

Его не было.

Я поднялась, чуть покачнувшись от слабости, и прошла в другую часть квартиры.

Он жил так, как и ожидалось — минималистично, но с характером.

В центре комнаты стоял его рабочий стол: массивный, из тёмного дерева, с идеальным порядком.

Книги, сложенные стопкой. Часы с кожаным ремешком. Тёмный портсигар, оставленный рядом с клавиатурой.

Всё на своих местах.

Всё под контролем.

Я опустилась в кресло и выдохнула.

Передо мной открывалось полупустое окно документа.

Эссе.

Я должна была закончить.

Но слова расплывались перед глазами, словно мёртвые буквы, потерявшие всякий смысл.

Я сжала пальцы вокруг стакана с водой, но даже холод не помогал сосредоточиться.

Голова болела.

Сотрясение превращало каждую мысль в раздробленные осколки, которые я не могла собрать.

Шаги.

Я услышала, как он вошёл.

Спокойные, уверенные, но неспешные.

Я не повернулась, но знала — он наблюдает за мной.

— Ты выглядишь так, будто готова написать свою эпитафию вместо эссе.

Я сжала зубы.

— Мне уже лучше.

— Конечно. Ты просто дрожишь и давишь пальцами на виски, как будто можешь вытолкнуть из головы головную боль.

Я оторвалась от экрана и посмотрела на него.

Он стоял спокойно, но в глазах читалась сталь.

Оценивает. Взвешивает.

Он протянул мне небольшой, чёрный телефон.

— У тебя был сломан. Это новый.

Я моргнула, глядя на него, но не взяла.

— Ты не должен был.

— Должен.

Он опустил телефон на стол.

— И ещё. Я нашёл человека, который может помочь тебе с документами.

Я стиснула зубы.

— Мне не нужна помощь.

Он наклонил голову, словно изучая меня.

— Я говорю тебе, что ты не справишься одна.

Мои пальцы сжались в кулаки.

Это невыносимо.

Я не могла контролировать себя, свои эмоции, даже собственное тело.

И он это видел.

— Я всё сделаю сама.

Он чуть склонил голову, уголки губ дрогнули в тени усмешки.

— Ты такая предсказуемая.

Я напряглась.

— Прости?

Он медленно наклонился ближе, опираясь ладонями о стол.

Слишком близко.

— Твой разум — это поле боя. Ты отчаянно сражаешься, но даже не понимаешь, что ведёшь войну не со мной.

Грудь вздымается от негодования.

— А ты, конечно, знаешь лучше?

Он чуть прищурил глаза, и мне показалось, что в его взгляде мелькнула искра.

— Разве я когда-то ошибался в тебе?

Я не ответила.

Потому что он не ошибался.

Потому что он видел меня насквозь.

Его голос стал тише, но тяжелее.

— Ты знаешь, что я прав. Твой проект касается не только искусства. Он касается тебя. И меня.

Я отшатнулась.

— Не льсти себе.

— Это не лесть. Это факт.

Я резко встала, стул скрипнул по полу.

— Ты ведёшь себя так, будто имеешь право указывать мне, что делать.

— Я не указываю.

Его голос стал твёрже.

— Я предлагаю.

Он выпрямился, глядя на меня сверху вниз.

— Прими мою помощь.

— Я не нуждаюсь в ней.

— Тогда почему ты дрожишь?

Мои пальцы сжались в кулаки.

Я не знала, от чего дрожу — от усталости, злости или...

Я отвернулась, сделала шаг назад.

— Ты доводишь меня.

— Ты тоже меня доводишь.

Его голос был ровный, но в глубине звучало что-то необузданное.

Я сглотнула.

Между нами нарастало напряжение.

Я ощущала его взгляд на моей коже.

— Ты сказала, что сама справишься.

Он сделал шаг вперёд, я сделала шаг назад.

— Но если ты так уверена, почему у тебя в глазах страх?

Я замерла.

Он знал.

Он видел, как сильно я боюсь не справиться.

Как сильно я ненавижу слабость.

— Ты просто невыносимый.

— А ты — упрямая.

Он опустил голос почти до шёпота.

— Но ты примешь мою помощь.

Я закрыла глаза.

Чувствовала, как он стоит слишком близко.

— Прими.

Я сдалась.

— Хорошо.

Она выдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Он отступил на шаг, но напряжение всё ещё висело в воздухе.

Я посмотрела на него, сжимая пальцы.

— Я должна тебе.

Он усмехнулся, наклоняя голову.

— Ты определённо должна.

Я напряглась, ожидая подвоха.

— И как же я могу расплатиться?

Он не сразу ответил.

Просто смотрел, словно оценивая вес моих слов.

Потом его губы дрогнули в тени едва заметной улыбки.

— Я знаю, как ты можешь мне помочь.

Моё сердце гулко стукнуло в груди.

Но прежде чем я успела задать вопрос, он спокойно добавил:

— Но не сейчас.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Он наклонился ближе, его голос стал низким, почти ленивым.

— Сейчас тебе нужно отдохнуть.

Я открыла рот, собираясь возразить, но он покачал головой, словно предугадав мою реакцию.

— Ты едва держишься на ногах, у тебя сотрясение, и ты упрямо пытаешься закончить эссе, которое едва можешь разобрать.

Я почувствовала, как раздражение вспыхнуло во мне.

— Я могу сама о себе позаботиться.

— Правда?

Он пристально посмотрел на меня, и я вдруг ощутила, насколько он близко.

— Тогда сделай это. Позаботься о себе.

Я нахмурилась.

— Это не то же самое.

— Это именно то же самое.

Его взгляд скользнул по моему лицу, и что-то в этом прикосновении без касания заставило меня замереть.

— Ложись.

Его голос был мягким, но в нём слышалась сталь.

— Отдохни.

Я колебалась, но вдруг ощутила, насколько устала.

Каждая клетка тела требовала передышки.

Я отвернулась, чувствуя себя побеждённой.

— Ты невыносим.

Он усмехнулся.

— Ты уже говорила.

Я закатила глаза, но медленно направилась к дивану.

Когда я легла, он накинул на меня одеяло.

Его тепло было почти обманчивым.

Я услышала, как он отходит, и закрыла глаза.

Тишина заполнила комнату.

Я не знала, как именно я могу ему помочь.

Но знала одно.

Я уже была вовлечена в это глубже, чем планировала.

Глава

Он молча читал.

Время тянулось, наполняя пространство между нами чем-то невидимым, но осязаемым.

Я наблюдала, как его взгляд бегает по строчкам, как брови чуть хмурятся, когда он замечает нестыковки, как пальцы лениво постукивают по краю листа.

Он так погружён в процесс, что кажется, будто мир за пределами этих страниц для него не существует.

— Ну? — я не выдержала первой.

Он медленно поднял глаза.

— Это... глубже, чем я думал.

Я напряглась.

— Глубже?

Он отложил листы в сторону, соединил пальцы в замок и внимательно на меня посмотрел.

— Ты слишком много заложила в этот проект.

Я сжала губы.

— Это нормально.

— Нет, — его голос был спокоен, но в нём скользнуло что-то неуловимо острое. — Это личное.

Моё дыхание сбилось.

— Это не личное, — упрямо повторила я.

Он наклонил голову, изучая меня, будто под лупой.

— Ложь.

Я резко выдохнула.

— Почему ты всегда так уверен, что знаешь обо мне всё?

— Я просто вижу.

— А я не хочу, чтобы ты видел, — выпалила я.

Он усмехнулся, но в глазах мелькнуло что-то тёмное.

— Тогда зачем рассказала мне?

Я сжала пальцы.

— Потому что мне нужно было это кому-то сказать.

Он ничего не ответил.

Я посмотрела на него.

— Теперь твоя очередь.

Он приподнял бровь.

— Что?

— Ты знаешь всё обо мне. Теперь расскажи о себе.

Его лицо застыло.

Я почувствовала, как в воздухе что-то изменилось.

— Это неважно.

Я замерла.

— Неважно?

Он отвёл взгляд, как будто собирался свернуть этот разговор.

Но я не собиралась позволить.

— Я вывернула перед тобой душу, а ты просто молчишь?

Он снова посмотрел на меня, но теперь его взгляд был... холодным.

— Ты сама сделала этот выбор.

Меня словно ударило.

В груди что-то взорвалось глухой болью.

Я резко встала, стул со скрипом заскользил назад.

— Ты. Чёртов. Ублюдок.

Его глаза чуть сузились, но он остался спокойным.

— Ты правда думаешь, что у тебя есть право злиться?

— У меня есть право требовать честности!

Я почти кричала.

— Если ты можешь разбирать меня по кусочкам, то почему я не могу сделать того же с тобой?

Он не ответил.

Я сжала кулаки.

— Скажи хоть что-то!

Его молчание было хуже всего.

Я почувствовала, как сердце сжалось от злости, от бессилия.

Голова закружилась.

Шаг назад.

Воздух исчез.

Я почувствовала, как что-то внутри меня рвётся.

Не физически — глубже, сильнее.

— Чёрт! — он вскочил со стула, но я уже отпрянула назад.

Он попытался меня поймать, но я вырвалась.

Гнев вспыхнул, хлынул лавиной, поглотил меня целиком.

Я дышала прерывисто, грудная клетка сжималась от ярости, от боли, от... разочарования.

— Ты издеваешься надо мной? — мой голос сорвался на полушёпот, но он был острее ножа.

Он нахмурился, но ничего не сказал.

— Я вывернула перед тобой свою душу! — Я толкнула его в грудь, но он даже не шелохнулся. — А ты... ты просто играешь!

Его взгляд сузился.

— Я не играю.

— Нет?! — я рассмеялась, но в этом смехе не было радости. — Тогда что это?

Я шагнула вперёд, ткнув пальцем в его грудь.

— Ты заставляешь меня чувствовать. Заставляешь открываться. Разрываешь меня изнутри. А сам что? Молчишь? Прячешься?

Я сжала кулаки, ногти впились в ладони.

— Я рассказала тебе всё! Всё, о чём молчала годами! Я доверилась тебе, а ты...

Моё дыхание сбилось.

Он молча смотрел на меня, и от этого мне становилось только хуже.

Почему он просто стоит? Почему молчит?

Я стиснула зубы, чувствуя, как гнев сотрясает моё тело.

— Ты боишься, да? Боишься сказать хоть что-то настоящее?

Я усмехнулась, сделала шаг назад, бросая ему холодный взгляд.

— Знаешь, а ты прав. Тебе не стоит никому верить. Ведь в итоге ты просто трус.

Что-то во взгляде его дрогнуло, но мне было уже плевать.

— Спасибо за всё, — я произнесла это с фальшивой улыбкой, медленно и ядовито. — Было мило.

Развернулась, взяла куртку и направилась к выходу.

— Не смей, — его голос стал ниже, угрожающим.

Я остановилась на секунду, но не обернулась.

— Поздно.

И хлопнула дверью.