Персимон

После той ночи наши встречи стали более частыми. Но они не были запланированными. Или, по крайней мере, мне хотелось думать, что это случайность. Я не искала его, не подстраивала свой маршрут, но как-то всегда оказывалась в том месте, где он был. Это было странное ощущение, будто мир вдруг сговорился и пытался нас столкнуть друг с другом.

Иногда это была лавочка рядом с домом, где я садилась и доставала свой скетчбук. Он сидел неподалёку с книгой, листал страницы, погружённый в чтение. Я рисовала, не думая о чём-то конкретном, а просто позволяя руке двигаться по бумаге.

Мы не всегда разговаривали. Порой мы просто молчали. Но это молчание было каким-то живым, наполненным невыраженными словами. Он смотрел на меня, и я знала, что замечает каждое моё движение, даже если я делала вид, что его не вижу.

Однажды, когда я сидела на той же лавочке, он сказал, не отрывая взгляда от книги:

— Ты часто рисуешь.

Я не сразу ответила, а просто пожалела плечами.

— Это моя жизнь.

Он отложил книгу и повернулся ко мне.

— Или попытка понять её?

Я усмехнулась.

— Ты всегда так говоришь?

— Как?

— Как будто знаешь обо мне больше, чем я сама.

Он задумался на мгновение и наклонил голову немного вбок, как будто выбирал слова.

— А если так?

Меня вдруг охватило странное чувство — одновременно тревожное и притягательное, словно он видел меня насквозь. Но я быстро отпустила его, переведя разговор в другое русло.

— А ты? Почему всегда с книгой?

— Привычка.

— Ты так говорил раньше.

— А ты не веришь в привычки?

— Верю. Но мне кажется, у тебя другие причины.

Он посмотрел на меня, и в его глазах было что-то, что я не могла понять. Но я чувствовала, что он что-то скрывает.

— Возможно.

Я поджала губы, будто пытаясь скрыть свой интерес, но он заметил это.

— Загадочный, — сказала я, чуть улыбнувшись.

Он чуть приподнял уголок рта в ответ.

— Ты тоже.

С каждым днём наши встречи становились привычными. Но я замечала, как с каждым новым взглядом между нами возникает нечто большее, чем просто короткий разговор. Это было словно тянущееся напряжение, которое не исчезало.

Недели пролетели, и я снова оказалась в мастерской. Учёба поглотила меня, но она не приносила радости. Писала работу о смысле своей работы, и каждая строчка казалась мне пустой. Перебирала эскизы для выставки, но ни один не вызывал отклика. Я чувствовала себя чужой среди своих однокурсников, обсуждающих тренды и галереи. 

Их разговоры не имели значения, потому что в голове звучала только одна мысль: "Каково это — быть понятым?" И я не знала ответа.

Когда мне становилось особенно тяжело, я снова шла туда, где его можно было встретить — в парке, у книжного. Иногда я ловила себя на мысли, что начинаю ждать этих встреч, хотя они всегда начинались случайно. Но после каждой из них я уходила с чувством пустоты. Он становился частью моего мира, но я не могла понять, какой. И чем больше я пыталась разобраться, тем больше чувствовала, что не готова к этому. Не готова открыться. Не готова быть уязвимой.

Однажды, когда я снова встретила его у лавочки, он заметил, что я не совсем похожа на себя. Это было не словами, но в его взгляде. Он сказал, поставив книгу:

— Ты грустная сегодня.

Я удивилась, но быстро скрыла свою реакцию, стараясь быть непринуждённой.

— Не думала, что ты замечаешь.

— Ты слишком часто сидишь одна, чтобы это не заметить.

Я рассмеялась, но смех был лёгким и безрадостным.

— Это просто привычка.

Он не сказал ничего, но его взгляд был настойчивым, будто хотел, чтобы я призналась, что за этой "привычкой" скрывается нечто большее. Я поняла, что его слова заставили меня задуматься о том, чего я действительно хочу.

— Ты всё чаще приходишь сюда, — продолжил он. — Не хочешь сказать мне, что на самом деле ищешь?

Я почувствовала, как что-то внутри меня сжалось. Ответ был слишком сложным, чтобы его просто сказать. И в этот момент я поняла, что, возможно, ищу его. Искала его взгляды, его слова, его присутствие. Искала что-то, что мне не хватало, что-то, что я не могла найти в своём мире, полном пустых разговоров и ненастоящих отношений.

Я покачала головой.

— Не знаю.

Его глаза не отрывались от меня. Я видела, как он оценивает мои слова, как пытается понять, что скрывается за этой фразой. И чем больше я встречалась с ним, тем яснее становилось одно: я не могла оставаться в стороне. В глубине души я ждала его, хотела его понять, но боюсь, что ещё не готова была признать это.

Он смотрел на меня, и его взгляд был как тихий шторм — спокойный на поверхности, но с глубиной, которая затягивала. В его глазах читалось что-то, от чего внутри всё сжималось, будто он видел не только то, что я показывала, но и то, что я так тщательно прятала. Словно он знал, что за моей лёгкостью и полуулыбками скрывается что-то большее. Что-то, о чём я сама боялась думать.

Я почувствовала странное, почти болезненное желание — рассказать ему. Всё. О себе. О том, какая я на самом деле, когда остаюсь одна, когда никто не видит. О прошлом, которое я ношу с собой, как тяжёлый чемодан без ручки. О страхах, которые живут во мне, как тени, и о том, как я научилась с ними сосуществовать.

Я хотела сказать: "Я не всегда была такой".

Хотела признаться, что иногда мне кажется, будто я живу не свою жизнь, а какую-то чужую, придуманную мной же, чтобы не сталкиваться с правдой.

Что одиночество для меня — это не просто привычка, а выбор.

Что тишина давно стала моим убежищем, местом, где я могу быть собой, даже если эта "я" — это только половина правды.

Но как сказать всё это?

Как озвучить то, что так долго было частью меня, что стало почти тайной даже для самой себя?

Я знала, что если начну говорить, то не смогу остановиться. Что одно слово потянет за собой следующее, и вскроется всё.

А этого я не могла позволить.

— Я просто устала, — вместо всего этого сказала я, и мои слова прозвучали как эхо, пустое и безжизненное.

Его взгляд задержался на мне, словно он знал, что это неправда.

Но он ничего не спросил.

Просто кивнул, и в этом кивке было больше понимания, чем в тысяче слов.

И почему-то именно это было самым правильным ответом.

Мы сидели так ещё несколько минут, и тишина между нами была не неловкой, а скорее уютной, как тёплое одеяло в холодный вечер. Он не пытался заполнить её словами, не требовал от меня объяснений. Он просто был рядом, и этого было достаточно.

Но в глубине души я знала, что это только начало.

Что рано или поздно мне придётся выбрать: остаться в своей тишине или рискнуть и позволить ему войти в мой мир.

И я не знала, что страшнее.