Глава X
Татьяна убедилась, что её пациентка действительно начисто забыла родной русский язык после комы. Это подтвердила стимуляция зоны Брока. Воздействуя на эту часть головного мозга магнитными полями, можно вызвать неудержимое многословие у пациента. Но даже в этом случае девушка тараторила на английском. Приборы, фиксирующие мозговую деятельность, также подтвердили то, что девушка верила в историю, которую рассказывала о самой себе в этот момент, какой бы вымышленной она ни казалась слушателю. Мало того, мозг говорил о том, что он помнит эти события, а не просто сочиняет, ведь активизировался гипокамп - зона долговременной памяти.
1860 год
Митчелл вот уже два дня не выходил из библиотеки. Не брился, не переодевался, отказывался от еды. В первую ночь я слышала, как деревянный пол вторит резким шагам, которыми Митчелл изматывал себя за закрытыми дверями библиотеки.
В доме стало особенно сыро, камин в гостиной и спальнях не топили - Кора ушла в самоволку. Видимо, испугалась реакции хозяина. Но и от самых добрых людей можно ждать праведного гнева в такой ситуации. Митчелл сначала разбил раму с семейным портретом, изрезал его в клочья ножом, потом обнимал вещи в шкафу Аны, вдыхая их аромат, и плакал. Вот уж не ожидала, что такой рациональный и мужественный человек способен на столь сильное проявление эмоций.
Мы с Корой оставили его наедине с самим собой. Часом позже он спустился в библиотеку, и теперь никого туда не пускал.
Я сама занялась огнём в очаге гостиной, чтобы всё время находиться поблизости от Митчелла. Периодически прикладывала ухо к двери – боялась, как бы с ним чего не вышло. Не видела раньше ни у одного мужчины такого выражения боли на лице. Меня одолевали навязчивые мысли стыдливо покинуть дом после всего, что произошло, но идти было некуда, никто меня не ждал.
Утром на третий день из-под двери библиотеки сильно подуло, так что она даже поскрипывала. Возможно, окно открылось от порывов ветра. На улице шел ледяной дождь. Кто-то из прохожих то и дело наворачивался на булыжной мостовой, изрыгая проклятия.
В библиотеке было слишком тихо, поэтому подумала, что Митчеллу удалось наконец-то задремать. И всё же боялась, что он простудится в слишком легкой для такого холода одежде.
Дверь так и не открывалась. Я пошла на кухню, чтобы пошарить в переднике Коры в поисках запасного ключа. Связка была на месте. Я захватила плед в спальне и тихонько открыла дверь ключом, чтобы не разбудить хозяина.
Митчелл сидел в мягком кресле у окна спиной к двери. И я бы побоялась его беспокоить, если бы не тот ужас, который приковал мой взгляд.
Из-под закатанных рукавов рубашки выглядывали свесившиеся с подлокотников предплечья и кисти багрового цвета, покрытые сильной сыпью. Когда я подошла ближе, то оказалось, что и шея, и лицо точно такого же вида. В нос ударил резкий кислый запах рвоты из напольной вазы. Дышал Митчелл с трудом.
Я тут же бросилась к нему. Что за напасть? Он заболел или намеренно решил отправиться на тот свет?
Его кадык, видимо, доставлял болезненные ощущения во время попытки что-то сказать, поэтому Митчелл указал трясущимся пальцем на ящик письменного стола. Я выдвинула его до конца и положила ему на колени. Он, еле-еле передвигая руками, всё же изловчился достать визитку врача, соседа через два дома от нас.
Не тратя времени на переодевания, я помчалась прямо в домашнем платье и без теплой верхней одежды к мистеру Фелпсу. Домашние туфли опасно скользили по ледяной дороге. Платье промокло насквозь.
Было предчувствие, что счет идет на минуты. По тому, что я была в слезах, одетая не по погоде, ворвалась в гостиную вперед дворецкого, мычала и тянула без всяких светских манер врача за рукав, тот понял, что вопрос жизни и смерти.
Ещё на входе в библиотеку, мистер Фелпс неодобрительно покачал головой. Он что ставит диагноз по одному лишь запаху в комнате? А не шарлатан ли он?
Врач бегло осмотрел и ощупал Митчелла. Достал пузырек нашатырного спирта, и, к моему удивлению, не дал его больному, а зачем-то капнул на обои.
Пятно тут же посинело.
- Швейнфурсткая зелень, - врач обреченно выдохнул воздух из легких. - Сколько же людей, даже совсем крохотных, похоронили из-за моды на зеленые обои.
Я недоуменно нахмурилась и подошла ближе разглядеть синеву на стене.
Фелпс спокойно продолжил свой ликбез, словно пациента всё равно уже не спасти:
- Стойкую зеленую краску получают из медной стружки, растворенной в мышьяке. При большой влажности яд начинает испарятся от стен, мебели с зелёной обивкой и ковров. Он скоро умрет. Увы, я ничем не могу помочь. У Вас есть «Лауданум», чтобы облегчить предсмертные муки? Или выписать рецепт? Кстати, Вы немы с рождения?
Я помотала головой.
- Вполне, возможно, это тоже реакция на накопленный в организме мышьяк, но в меньшей концентрации. Раз Вы до сих пор живы.
Бедный Митчелл провел в этой комнате целых два дня взаперти, а сколько вечеров он просидел в библиотеке за чертежами.
Матерь Божья, неужели Анастейша намеренно хотела его отравить? Не потому ли заперла библиотеку от меня, когда поняла, что яд угрожает её компаньонке? Нет, я не могу... Эта женщина не настолько бессердечная и хладнокровная.
- Я оформлю необходимые бумаги, чтобы у миссис Кроун не возникло проблем, но прежде нужно заскочить домой, - он слабо кивнул мне и Митчеллу головой.
А я припала на колени возле кресла умирающего брюнета не в силах сдерживать ручьи слез. Мне теперь было всё равно до условностей, да что говорить, мне всегда было на них плевать, поэтому я обхватила ноги Митчелла, прижалась к его коленям головой. Меня трясло, было очень холодно и страшно, что он сейчас умрет. Мокрые волосы облепили моё лицо и шею, а позади тянулась грязная полоса на ковре от дождевой воды. Это последние наши минуты. Он гладил меня по волосам, по спине, хотя чувствовалось, каких усилий требуется его телу для этого. Мужчина, остающийся стойким джентльменом даже на смертном одре:
- Ты... такая красивая. По...чему ты плачешь, Чер...рнушка? - он останавливался, чтобы глотнуть ничтожный объём воздуха.
В тот момент я настолько была потрясена трагедией, что не придала значения тому, как Митчелл назвал меня. Мне хотелось закричать, что я его люблю, что это всё несправедливо, он, такой добрый, такой красивый и молодой, не заслужил всего этого. Мужчина словно читал мои мысли:
- Потому что... - он закашлялся, но через минуту продолжил надрывным хриплым голосом с таким уже привычным для меня акцентом, - ты любишь меня?
Я ещё сильнее обняла его, теперь уже за плечи, прислонившись к груди, вслушиваясь в каждый удар его сердца, и утвердительно покачала головой.
Он вынул золотые карманные часы на цепочке с красивыми вензелями. Открыл крышку и дал взглянуть мне. Часы показывали без четверти двенадцать. Но тут я увидела нечто страшное.
Свое отражение. С золотой крышки часов смотрело лицо, точная копия Аны, только измученное, худое, с синяками, словно глаза енота, по лбу текла струйка крови, а не дождевая вода.
Что за чертовщина? Это уже никак не укладывалось в моей голове.
Вокруг вдруг резко потемнело. Через плотную, тягучую завесу черноты я видела наверху слабо пробивающуюся тусклую полосу света.
Стало так жутко, но я не смогла ни замычать, ни шелохнуться. Не видела и не чувствовала саму себя, свое тело. Если я всё ещё могу думать, то почему не ощущаю себя и ничего не вижу?
Рядом раздавалась непонятная мне речь всё тем же голосом Майкла, Митчелла или мистера Кинга, кем бы он ни был. Может быть, это какое-то неземное существо и небесный язык?
Как же звали трёх главных Ангелов из Библии Майкла? Рафаил, Гавриил и... ну, как же имя третьего? Что-то на букву «М»... Мафусаил? Нет. Маханаим? Не-а, не то. Михаил!
Единственным знакомым словом, которое я уловила в мужском голосе, было Chernushka. А затем и слабый свет, и звук постепенно стали отдаляться.
31 декабря 2013 года
Михаил
Ася вернулась после обеда с работы в хорошем настроении, что было в последнее время большой редкостью для её мужа. Миша подумал, что ещё сильнее обрадует её, когда под бой курантов вручит билеты в Питер. Чувствовал себя настоящим Дедом Морозом.
Она разглядывала новые елочные игрушки, так любовно их поглаживала, не замечая, как Михаил вошел в спальню. Ася вздрогнула от неожиданности, когда он тихонько прикоснулся губами к её шее, чуть покалывая щетиной. Она уже успела снять карнавальный костюм, но ещё не надела домашнюю одежду.
В деревянной коробке лежали очень красивые вещицы. Миша с восхищением заметил, что один стеклянный шар был с портретом Аси.
- Можно эту игрушку, мини-версию тебя, я стащу в свою машину? Буду любоваться. От кого такой подарок? Кто-то хорошо тебя знает, - мужчина, всё ещё стоя позади неё, обнял жену за талию и принялся щекотать носом её щёчки, а затем пристроил благоухающую одеколоном голову на её плече, согнувшись почти пополам.
Ася поспешила закрыть крышку коробки.
- Не знаю. На то и существует игра «Тайный Санта», чтобы сохранить интригу.
- Давай сразу их повешаем на елку?
Ася развернулась лицом к мужу и скривила недовольную судейскую гримасу. Так было всегда, когда муж произносил что-то безграмотное.
- Повесим, да? - сконфуженно улыбнулся брюнет.
- Да.
Он поднял её за талию, понёс к кровати и прижал своими бёдрами к матрасу.
- Анастасия, я давно схожу по Вам с ума. Давайте познакомимся побли-и-иже, - прошептал Миша, наклонился и поцеловал шрамик на голени жены. Тот самый от пореза взорвавшейся бутылкой шампанского. Все ноги брюнетки хранили отпечатки непоседливого детства: на правой ступне - след от прокола ржавым гвоздём (бегала босиком на даче), на коленке воспоминание о том, как поскользнулась на речке и рассекла кожу об острый камень. Зато по деревьям она лазала лучше мальчишек и ни разу не упала.
Ася начала щекотать мужа в постели (он до невозможного боялся щекотки) и ускользнула из его объятий в туалет. Ей казалось всё каким-то неправильным. Так нельзя. Нельзя быть одновременно с двумя мужчинами. Муж сейчас заводил её не больше, чем огромный плюшевый медведь. Да, милый, да, такой забавный и большой, но не более.
- Э-эй, - застонал он, - ну куда-а? Оставишь меня без подарка?
Тишина.
Миша взял коробку и направился в гостиную к ёлке. Тут он заметил адрес, коряво написанный от руки. У него самого, как выпускника архитектурного института, был отточенный годами до идеала рукописный чертежный шрифт: рубленные слова из букв одинаковой высоты, выведенные с одинаковым нажимом, и идеальным наклоном в 75 градусов. Миша возмутился, неужели творец игрушек, создающий такой уникальный товар, не может заказать себе нормальные визитки.
Часом позже он мариновал утку на кухне, пока на плите варились овощи для новогодних салатов. Он обожал эксперименты с маринадами, и в этот раз заранее купил можжевеловые ягоды, помолол вручную чёрный душистый перец, выбрал самые ароматные апельсины.
Асин телефон то и дело вибрировал, а сама она невпопад отвечала на вопросы, уставившись в дисплей, но такое было брюнету не в новинку, жена часто витала в облаках. Миша дал ей попробовать клюквенный соус, который уже приготовил. Она облизывала ложку с отсутствующим взглядом и даже не похвалила домашнего повара, а ведь он надеялся на какие-нибудь милые шалости (сказать, что она испачкала рот и поцеловать) или хотя бы подколы с её стороны. Жена часто говорила, что он «мистер Вселенная», когда готовит.
Ася нечаянно разбила фужер из богемского стекла, который ударившись о каменную столешницу, разлетелся на мелкие осколки по всему полу. За год из комплекта на шесть персон осталось всего три. Она опять была босая, без тапок, как ни ворчал на неё Миша. Начала собирать стекло руками, пока хмурый муж пошёл за пылесосом.
- Сказал же тебе «стой, где стоишь», - строго отчитывал он жену, пока осматривал её пятки, облепленные мелкой переливающейся крошкой. Всего один фужер, а столько стекла. Миша вспомнил, как летом во время своего отпуска Ася мыла двухлитровую банку в фаянсовой раковине в ванной и выронила. Вместо банки разбилась раковина (уму непостижимо), тяжёлый кусок отвалился девушке на ногу, а когда она наклонилась, чтобы его поднять, порезала до самой мышцы ладонь. Кровь хлыстала фонтаном на её платье, на пол, будто кого-то убили в этой ванной.
Когда они закончили приготовления к праздничному столу, девушка открыла мини-бар и недовольно фыркнула.
- Какой Новый год без Martini? Ты не купил, да?
Ощущалось нарастающее напряжение.
Потом Ася заглянула в холодильник.
- Что и красной икры не будет... даже на Новый год? Мне вот это всё, - она обвела рукой традиционные салаты на их столе, - не нужно. Миш, твоя экономия осточертела.
- Черт. Прости. Я и не думал экономить. Просто забыл. Честно. Ну, хочешь сгоняю на машине в супермаркет? Я быстро.
Миша не был почитателем алкоголя, потому что после пары фужеров его моментально клонило в сладкий сон.
- Тогда уж и на клубнику не пожмоться.
- Я даже захвачу корзину фиалок для тебя, если повезет набрести на костер двенадцати месяцев, Чернушка моя, - кричал с порога муж, прыгая на одной ноге и натягивая кроссовки.
Когда Михаил вернулся из магазина, стоически проторчав в километровой очереди возле кассы, то застал жуткую ссору Аси со своим братом. Тот был вдрызг пьян и кричал на сестру.
Всё это время девушка боялась сообщить Анатолию, что родительская квартира, в которой они теперь жили с мужем, досталась ей в виде дарственной от отца и матери ещё при их жизни. Брат выждал законных полгода после их смерти, и надеялся обсудить раздел наследства. Такого «сюрприза» он не предвидел и просто осатанел. По пьяни ему мерещились хитрость и коварство сестрицы, благодаря которому она завладела недвижимостью. Может, она опоила их отца? Он обзывал её хитрожопой Настей-порукастей. Притом запамятовал, что ему самому родители оказали достаточную помощь, которой он распорядился халатно, так и не достроил дом. Видимо, напиваться вполне сносно можно было и во времянке.
Заявился бы он без приглашения в новогоднюю ночь трезвым, Миша с радостью оставил Толяна вместе встречать праздник. Шутки шурина, часто непонятные Мише, доводили до невероятного хохота Асю. Но сейчас Толик нарывался на скандал и даже толкал Мишу в грудь. Пришлось его силой усадить в такси и отправить домой.
Всё шло наперекосяк. Может, зря он настоял на переезде? Может, надо было продать к черту эту квартиру, чтобы не сыпать соль на рану жене? Но ведь комнаты было совсем не узнать, всё-всё было новым, он так постарался над этим проектом.
Когда неприятный визит остался позади, Миша склонился над Асей, которая сидела за кухонным мозаичным столом, и начал массировать шею и плечи, чтобы как-то снять напряжение. В этот момент экран Асиного телефона на столе засветился от нового сообщения, и мужчина ясно увидел имя «Артем» на дисплее. Но ни одна мышца Аси не дрогнула, она не потянулась к своему перламутровому смартфону. Лишь завела руки за голову, чтобы обнять мужа за шею, и сказала:
- Миш, иди в душ, а потом я. Скоро уже полночь, можем не успеть надеть твои безумные свитеры с оленями.
Ася никогда не рассказывала ему ни про какого Артёма, но он слышал однажды, как жена произнесла это имя во сне. А тут вдруг сей самый товарищ написывает ей, да ещё и в канун Нового года.
Миша схватил телефон.
Девушка тут же подскочила со стула, чтобы вернуть его.
Муж спокойно, хотя и тяжелой рукой прижал её обратно к стулу и увидел на экране блокировки уведомление с текстом сообщения:
«Пошли его к черту, уложи спать, не знаю, отправь куда-нибудь, и приходи ко мне. Ну, пожалуйста. Позвони мне, я тебя встречу».
В Асиной голове тут же, словно приговор, раздались слова отца, подслушанные из разговора с его другом на рыбалке: «Если бы я узнал об измене своей Анки, то не разговоры разговаривал, а увез бы в лес и пристрелил сразу же к чертовой матери».
Потом она вспомнила с каким остервенением Миша рубил дрова на даче её родителей. Целый час. Рубашка взмокла, а он всё махал и колотил топором. Хотя должен был просто забрать Асю оттуда по окончании своего рабочего дня. В тот день клиент обматерил его. Нарушил договоренности. Не доплатил за израсходованные Мишей из личных запасов лакокрасочные материалы. Обман.