Глава V
«Страх хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно, или мало, всё лучше, чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания...
Неужели ты не видела, что я готов, что я рад простить? Как ты не понимала? Но до этого я не думал тебя довести...».
Стефан Цвейг, «Страх».
Ноябрь 2013 года
- Напрасно теряешь время, она замужем.
- Знаю. И Вам «здравствуйте», Артём, - произнес улыбчивый Сергей Дворецкий, воспринимая слова актера, как шутку.
«Он знает, а почему я не знал? Развела, как щегла», - гневно подумал Артём.
Он всё стоял и тяжёлым взглядом вдавливал Асю в стену, давая понять, чтобы Сергей сгинул сию же минуту.
- Ну что ж, обед сам себя не съест. Ася, тебе что-то захватить? – она отрицательно покачала головой, и «напомаженный лакей» самоустранился.
- Дурочка! Дурочка! – Артём задыхался от растерянности, от гнева, бил ладонью в стену прямо рядом с Асей. Он был похож на дикого зверя, раньше вольного, но внезапно загнанного в клетку. Ходил взад и вперёд. Вдруг стало нестерпимо душно, грудь распирало от боли. Артём бросил своё дорогое пальто прямо на пол в коридоре. Хоть бы инфаркт чего доброго не хватил.
– Ты замужем! Чёрт возьми, замужем! Какой же я идиот! Идио-о-от! – это был отчаянный пронзительный крик человека, который узнал страшный факт, будто смертельный диагноз.
Он пнул передвижную металлическую вешалку, та с грохотом упала.
Даже если кто-то и слышал Артёма, вряд ли осмелился бы попадаться ему на глаза.
Асе стало страшно, сердце затикало, как таймер на бомбе перед самым её взрывом. Этот крик и ярость актера вдруг напомнили сцены из детства. Отца. И как ни парадоксально, отца она любила. Это он приносил ей книги из библиотеки своего завода, он научил кататься на лыжах и коньках, он брал её на рыбалку и впервые посадил за руль автомобиля, он восхищенным взглядом провожал её на свидания и отдавал по ползарплаты на новые сапоги. Когда ей было три, Ася каждый день вставала на муравейник на садовом участке, каждый день начинала кричать, когда муравьи ползли вверх по её голым ножкам и ручонкам, и каждый раз отец бежал её спасать, стряхивать насекомых. И ни разу не отшлепал.
В самом деле Артём внешне был похож на её отца – те же синие глаза, вьющиеся волосы, грация в каждом движении и особый надменно-снисходительный тон с женщинами. Ей было прекрасно известно, что следует за такими разъяренными криками, однако же твердый, колючий взгляд Аси был полон вызова и смелости. Никто не дождётся чернильных ручейков на её лице. Лишь раз в жизни отец намеревался наказать Асю ремнём за проступок, но увидев лужу на полу под её ногами, выругался, бросил ремень и больше никогда не повторил этой попытки. А вот матери доставалось за всех. Маленькая Ася никак не могла понять, что за зелье превращает её шутливого папочку, который катает дочку на шее, в жестокого монстра. Она его любила и заставляла сердце прощать, но только до чудовищного события этого лета...
И тут Артём схватил её за голову.
Девушка зажмурилась в ожидании глухого удара об бетонную стену позади себя. Инстинктивно подтянула плечи к голове. Надо было бежать сразу же, как услышала знакомые нотки ярости. Теперь поздно.
Всё произошло так быстро. В голове пронеслась мысль, почему же в этот раз она не смогла за себя постоять. Она всегда говорила, что будь на месте матери, разделалась бы с обидчиком кухонным топориком для мяса, разбила вазу об голову, да что угодно, и сбежала бы от тирана навсегда, без малейшего сожаления. К горлу подкатила трусливая тошнота, Ася задержала дыхание. Ни топора, ни вазы рядом, а её голова в тисках бешеного и сильного мужчины, который ей даже не муж.
Но вместо того, чтобы ударить девушку или толкнуть (как она ожидала), Артём сильно поцеловал, кусая её губы, руками не позволяя увернуться.
Ася опешила. За сильнейшим выбросом адреналина мгновенно наступило истощение. Руки превратились в онемевшие безвольные плети, пальцы покалывало и трясло мелкой дрожью. Девушка всё ещё не открывала глаза из-за страха перед неизвестностью.
Артём не мог оторваться от неё, но уже медленно и нежно касался своим языком её языка, будто гладил. Где-то на задворках мыслей сигналило предостережение, что она нежданно-негаданно возьмёт и откусит его, как однажды больно цапнула палец. Чёрте что можно ожидать от Аси. Но он успокаивающе легонько поглаживал кожу на её шее, где бешено пульсировала артерия. Артема уже ничуть не заботило, что он посягает за чужое, что это скверно. Он всегда жил моментом без оглядки на расплату за удовольствия. Тем более что и не расплачивался раньше никогда.
Если бы он не придерживал её одной рукой, Ася бы просто стекла, как растаявший снег, по стене.
Артёму даже нравился бесконтрольный страх, бегущий по Асиным венам. Не о такой ли реакции он мечтал с первого дня их знакомства? Подчинить её себе? И да, и нет. Почему всё так сложно?
Через минуту Артём смотрел в упор, бесстыдно. Она не опустила глаза.
- Ты не собиралась становиться моей? – теперь его голос звучал спокойно, но тяжело и хрипло. – Зачем ты морочила мне голову? Чего хотела добиться от меня? Почему не сказала, что замужем?
- А Вы не спрашивали.
- Хороша. Если ты ещё раз скажешь «Вы», я найду способ наказать тебя.
- Я ничего намеренно не скрывала. Другие же знают, что я замужем. По правде говоря, не ожидала, что для Вас это станет Serborian bog.*
- Чего? Вот только не начинай умничать, не то время выбрала, филологиня.
- В общем, я хочу сказать, что на самом деле Вы, - он больно сжал ей руку после очередного «Вы», но Ася и глазом не моргнула, - мало мной интересовались по-настоящему. Вас волновали свои собственные мысли и ощущения. Достаточно полистать мой инстаграм, чтобы всё понять: там и фото с мужем, и хобби, и любимые книги. Никто Вам капкан не расставлял.
Пока Ася объясняла свою точку зрения, Артём уже тащил её за руку в сторону складских помещений, где никто их не мог ни увидеть, ни услышать. И Ася послушно шла за ним, потому что иначе актёр продолжил бы излишне откровенные излияния, позоря её у всех на виду.
- Ой, ну извините, что я из поколения с ключами на шее, а не Вашего оцифрованного до кончиков ногтей, - при этом Артём сознавался самому себе, что и вправду не интересовался личностью Аси, мало знал про неё: ни дня рождения, ни возраста, ни увлечений, а она не та, кто преподносит мужчинам всё на блюдечке. – Неужели совсем ничего не чувствуешь ко мне?
Они стояли в подвальном помещении среди кучи коробок, старых декораций. Слова отдавались эхом от тёмных бетонных стен. Свет ламп был скудным и холодным. Трудно поверить, что на заре своей карьеры он жил здесь.
- Не-а, - равнодушно ответила девушка, продолжая смотреть в глаза Артёму.
- Врешь! Зачем же тогда разрешила поцеловать в тот вечер в ресторане? – он посмотрел на её распухшие и покрасневшие от его укусов губы.
- Любопытство, - она пожала плечами.
- А пару минут назад?
- Ну, Вы неплохо целуетесь, - произнесла Ася так буднично, словно речь шла о выпитой вместе кружке хорошего чая. Боже милостивый, это же его манера, его жизненная философия. Бумеранг.
- А ты не очень-то порядочная.
- Says the pot to the kettle, - хмыкнув и закатив глаза, едва слышно сказала Ася фразу, аналогичную русскому «чья бы корова мычала».
- Моветон и показуха - говорить иностранные слова, когда есть достойные им замены в родной речи, тем более находясь в «храме» русской драмы, - строго отчитал её Артём. Порой он считал обязанным привить ей хорошие манеры, словно родитель, который журит своего строптивого подростка.
- А его? Мужа любишь?
- Он мне очень симпатичен, и я привязана к нему.
Одному Богу было известно, любила ли Ася мужа, потому что она и сама не знала. Воспринимала его, как должное, что-то привычное и комфортное, как мы привыкли к горячей воде, льющейся прямо из крана, электричеству и тёплым батареям зимой. «Он хороший», - говорила она себе, словно нахваливая уже купленные туфли на удобном квадратном каблуке.
- Я тебя отобью у него. Вот увидишь. Гадство, почему я не встретил тебя раньше? - Артём сложил ладони домиком около своего рта и резко выдохнул, подняв голову к мрачному потолку.
Вопрос был риторическим, но раздался шокирующий ответ.
- А ты встречал меня раньше. Раньше Миши. Только посчитал бездарной коротышкой с плоской грудью. Тогда в театралку конкурс был 150 человек на одно место, а ты состоял в приемной комиссии.
Артём выдохнул, взялся за голову и сполз вниз по стене. Такого дурацкого сюжета в своей жизни он не мог представить. Он ведь даже не помнил её абитуриенткой. Это было семь или восемь лет назад, а преподавал он в театральном всего полгода, на большее его не хватило.
- Так это чертова утонченная месть, лапочка? - Артём прислонился лбом к коленям, заставляя себя размеренно дышать, считая до десяти.
- Вовсе я не мстила. Стечение обстоятельств. Просто была собой всё это время, и не бросалась разубеждать Вас в легенде, которую Вы ошибочно сложили на мой счет.
- Уж в это я не поверю. Ты всё знала. Знала, куда идёшь. Знала, что я играю в этом театре. И в мужской костюмерный цех неслучайно попала. И бесила меня. И дразнила. Ты хотела залезть на сцену через мою постель. И почти сработало. Вот только я не сплю с замужним. Облом, а?
- О, а я напротив, не сплю со свободными. С женатиками, и только женатиками. Точнее с одним сильно женатым и до чёртиков влюблённым. Со своим мужем. Каждую ночь. Представляешь?
- Прекрати. Прошу, - перебил её Артём, не в силах думать о том, чем она занимается с мужем. Он до сих пор не свыкся с мыслью, что у неё есть другой мужчина.
- Облом, а? - Ася передразнила Артёма. - Хватит. Я ухожу. Вообще-то, я увольняюсь и иду на театральные курсы при нашем театре. Сергей сказал, что я талантлива. Я сильно обманывалась, когда пришла сюда и думала, что мне будет достаточно причаститься к театру, делая любую работу. Я не могу... Этого мало. У меня есть мечта...
- Нет! – резко и грубо оборвал Артём. – Лучше быть хорошим костюмером, чем посредственной актрисой без ролей.
- Ничего другого и не ожидала от тебя. Прощай, Артём, - сухо сказала Ася.
Он ухватился рукой за край её длинной юбки.
- Не уходи... Прости, - шепотом сказал актер, смотря на неё снизу вверх с пола. Для него это было небывалое унижение перед женщиной.
Ася вырвала подол из его руки и пошла прочь, бросив напоследок, даже не обернувшись:
- Думаю, Гуров в «Даме с собачкой» теперь заиграет яркими красками в твоем исполнении.
Несомненно, это была месть, но был ли хоть крошечный шанс, что за год она могла смешаться с другим чувством, хоть и болезненным.
В тот же день Артём отправился к режиссёру. Он хотел её удержать здесь любыми способами.
- У тебя ведь до сих пор нет замены на роль Кая в новогоднем спектакле?
Детские представления по четыре раза в день на протяжении трёх новогодних недель давали неплохие доходы.
- Да, этих худосочных и мелких девок нигде не найти. Обзвонил несколько театров, и даже студенток подумывал взять.
- Дай роль Асе. Только не говори ей, что я попросил. Иначе откажется... дура.
- Ты опять за своё Артём? Если Митрошина уплывёт из Попечительского совета вместе со своими денежками, я тебе такой разнос устрою.
- А это что эскорт-агентство, а не театр? Простите, я, кажется, ошибся номером, - Артём пытался иронизировать, хотя на душе было препаршиво.
- Артём, как там Цветаева говорила? «Любовь – сделка. Шкуру за деньги. Шкуру за шкуру. Шкуру за душу». Выбирай: или шкуру за деньги, или шкуру за шкуру. Кончишь тем, что из-за этой белошвейки вылетишь из театра. Митрошина ведь может настоять, чтобы я вышвырнул тебя, если узнаёт о твоих похождениях. А я выберу деньги, Тёма, а не твою шкуру. Позову твою Асю на прослушивание завтра в обмен на то, что ты угомонишься. Ясно тебе?
На следующий день костюмерша обнаружила на рабочем месте книгу в дорогом зеленом переплете и золотыми обрезами страниц, красивая закладка открывала страницу с рассказом Чехова А.П. «Дама с собачкой». Подарок Артёма. И подкуп за вчерашнюю дерзость, и намёк на непристойное предложение одновременно.
Проходя мимо индивидуальной маленькой репетиционной комнаты, Артём заметил там Асю в мужских брюках, рубашке и кепи. Босая. Нервничала. Она репетировала. А рядом Сергей Дворецкий.
«Поганый лакей, тварь такая. Вчера этот засранец отдал ей свои цветы после спектакля, а сегодня изображает из себя наставника. И ведь всё в рамках приличия. Поди стоит и раздаёт ей «дружеские» советы. С такими обходительными гадами в конце концов и оказываются в постели чьи-то жёнушки. А ведь это я, а не он, добился этой роли для неё», - накручивал себя Артём.
Через пару часов во время прослушивания в зал вошёл Артём, нахально развалился рядом с режиссёром, через минуту что-то шепнул ему на ухо во время выступления Аси. Надменно медленно растянул хамскую улыбочку, разглядывая девушку, отрицательно помотал головой, и так же бестактно покинул зал ещё до завершения её монолога. Ася услышала отказ. У Артёма семь пятниц на неделе, выполнить новую прихоть актера режиссеру было даже легче.
Март 2014 года (последняя встреча)
Михаил
- Как такая мысль вообще могла прийти в голову? Я не понимаю.
- Миша, в состоянии страха и тревоги первичный мозг берет контроль на себя, и защитные меры, которые он принимает, иногда хуже самой ситуации, в которой оказался человек. Потому, например, во время землетрясения или пожара люди прыгают из окон высоток. Если ребенок рос в угрожающей среде, его симпатическая система всегда в режиме «включено», что тренирует организм по щелчку драться или бежать. Человек отовсюду чувствует угрозу, неверно истолковывает, преувеличивает намерения окружающих. И если невозможно убежать физически (например, от коллег на работе), он будет убегать мыслями, отключаться от разговора, напевать.
Автоматические реакции сильнее здравого смысла. Часто случается, что «убийца» стал заложником собственных инстинктов и вызывает не меньше сочувствия, чем жертва. Вот Вам реальный случай. Семейная пара вернулась утром из поездки. Мужчина услышал шорох где-то в спальне. Вытащил из тумбочки припрятанный револьвер, ожидая встречи с вором, и двинулся в сторону шума. Из чулана со звуком «Бу-у-у» выпрыгнула жертва, хозяин дома выстрелил и попал в шею. Через 12 часов его четырнадцатилетняя дочь скончалась. Родители не ожидали застать её дома, девочка ночевала у друзей (так они думали). Увидел ли он, кто выпрыгнул на него? Да. Смог ли остановить автоматическую реакцию на страх? Нет.
1860 год
Не хотелось выбираться посреди ночи из-под одеяла. Было невыносимо холодно. Подумала надеть перчатки, но в этот момент почувствовала, что большие ладони нежно обхватили мои руки, отогревая свои теплом. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это руки Митчелла. Я просто знала. Чувствовала его запах. Его бедра обняли мои оледеневшие ступни. Я ощущала абсолютную безопасность, заботу и нежность вместо подобающих этой ситуации стыда, тревоги и желания поскорее отстраниться. Меня пробудил лай собаки под окнами. Конечно же, никакого Митчелла рядом со мной не было. Руки и ноги онемели от холода и покалывали.
Странно, я впервые увидела сон. А вдруг это воспоминания? Может быть, когда-то, где-то мы с Митчеллом были вместе, любили друг друга, согревали холодными ночами. И так горько стало, что он с другой женщиной, такой нежный и заботливый, хотя я не чувствовала неприязни к самой Ане. Она была мне очень близка.
Я услышала тихий стук в дверь. Сначала робкий. Потом чуть громче.
Стучали в соседнюю дверь. Шёпот Митчелла: «Ана, дорогая». Ещё три удара в дверь. Затем скрип половиц. Пара шагов по коридору. Плач поворачивающейся дверной ручки.
Ана ему не отворила, пришлось отвергнутому супругу вернуться в свою холодную постель.
Я проснулась от смеха и разговора Аны и Митчелла за стенкой:
- Это Баргест** приходил за девочкой, которая не открыла ночью дверь своему мужу. Такой огро-о-омный чёрный пёс. Он хотел тебя покусать вот так...
Потом раздался заливистый, как колокольчик, смех Аны.
Позже после завтрака на секретере у хозяйки я заметила письмо:
«С удовольствием приму Ваше приглашение на чай. Ждите сегодня к четырем часам.
Ваша А.»
Рядом лежала короткая записка:
«Afternoon tea. Отель Mitre, комната №13
Жду с нетерпением.
А.».
Своё письмо Ана поспешно завернула и попросила меня передать лакею, ожидавшему через один квартал от нашей улицы (якобы к нашему дому никак невозможно было пробраться из-за скопления экипажей).
Но вот, что осталось для меня тогда загадкой. Чай Ана пила всё-таки дома. Со мной и Митчеллом в гостиной возле камина. Молчаливая. От насмешливости и острот и следа не осталось.
До этого, несмотря на жуткий ливень, днём мы ездили в карете на Shambles Square. По дороге в окошке мелькали мосты через реку Ирвел с левой стороны и террасные двух- и трёхэтажные домики из красного кирпича с эркерами - цепочки домов, имеющих по две общие стены с соседями. Моя первая прогулка по Манчестеру.
Мы остановились возле фахверковых белых домов. Рядом был устричный бар Синклера, чуть дальше кафедральный собор Манчестера и Четамская библиотека. Ана пошутила, что однажды мы оденемся, как истинные джентльмены, и одурачим библиотекаря.
Зашли к портнихе. Здесь же находился швейный магазинчик. Ана скрылась за высокой и широкой, украшенной китайскими мотивами ширмой. Меня разрывало любопытство взглянуть на себя в зеркало, но оно стояло за гармошкой примерочной перегородки.
Пришлось бесцельно разглядывать кружева и ленты в швейном магазинчике. Когда я обернулась на голос Аны, та стояла уже в новом платье лимонного цвета. В нём же села в экипаж. Не очень-то практичный цвет для улиц, по которым чуть ли не рекой хлыщет дождевая грязная вода и бегают крысы.
Только на обратном пути я заметила по правую сторону от Shambles Square стрельчатые окна того самого отеля и вывеску «The Mitre» на первом этаже. Но Ана по-прежнему сидела рядом со мной, а наша карета направлялась домой к пятичасовому чаю.
Почему она передумала? И кому отправила письмо?
Ноябрь 2013
Михаил
Жена Михаила часто разговаривала во сне. Обычно речь была бессвязной. Но этой ночью она отчетливо произнесла имя мужчины. Незнакомого ему мужчины. Ей снился какой-то Артём.
_______________________
* Serbonian bog – «Сербонское болото», английский фразеологизм со значением «безвыходное положение, трудная ситуация». Происходит от названия высохшего Сербонского озера в Египте. Занесенное песком, оно было похоже на твердую почву, а на самом деле было болотом. Попав в такую трясину, армии не могли из неё выбраться и погибали.
** Баргест - мифическое существо из английских легенд в виде огромного чёрного пса с горящими глазами, охотится на капризных детей, пугая их. Спокойные и послушные дети его не волнуют. Может напугать до потери речи, а в некоторых случаях и до смерти.
Shambles Square в Манчестере