Монтаж памяти

«Всё-таки заставила меня читать свои романчики, да? Книги книгами, моя дорогая, но давай-ка глянем новости. У-у-у, жесть», - брюнет начал читать вслух газетную заметку о пойманном Ангарском маньяке. Пресса прозвала его двуликим Янусом. Днём мужчина был добропорядочным полицейским, а ночью превращался в зверя, терзающего девушек.

Март 2014 года (последняя встреча)
Анатолий

- Что Вас так вывело из себя, перед приходом Михаила тем вечером? Вы не думаете, что это послужило причиной для её суицида часом позже? – Татьяна внимательно всматривалась в два бегающих бирюзовых стеклышка на лице Анатолия.

- Чепуха! Вы сами-то в это верите? И это после всего, что я Вам рассказал, - мужчина качал головой, негодуя, что услышал такую версию. – Вот Вы верите во всякие символичные штуковины?

- Что Вы имеете ввиду? – спокойно спросила Татьяна. Она чувствовала, что разгадка уже совсем близко.

- Блин, ну, что имя человека, его фамилия влияют на характер, судьбу?

Татьяна только отрицательно покачала в ответ.

- А я верю. Вот откуда фамилия Гедеонова пошла?

Татьяна пожала плечами.

Анатолий продолжил:

- Бабуля все-все православные байки знала. Всё соблюдала. Сядет бывало в воскресенье в кресло в зале. На голове цветастый платок, на вязаной коричневой кофте, застегнутой на все пуговицы, все её «сокровища»: позолоченная брошь в форме черепашки, бусы из обыкновенного розового стекла. А в руках молитвенник на старославянском языке, и только губы беззвучно двигаются. Мать стирает. Я скручиваю в хате ковровые дорожки и несу на улицу выбивать пыль. Сестра в это время драит полы. Отец слушает пластинки и дымит дешёвым «Беломорканалом». А бабушка приговаривает: «Ой, грэх-то у сёмы дзень прыбірацца». Типа даже Бог в седьмой день отдыхал от дел Своих, и нам велел. А мы ей, умники такие, отвечали: «Баба, Гагарин в космос летал, и никакого Бога там не нашел. Всё это хлусня».

Так вот она говорила, что Гедеоновы пошли от Гедеона. Такой с виду хиленький еврейский паренек, младший сын в семье. Все давно просекли по сказкам, что младшие – ну, эти самые... дурачки, короче. А ангел явился именно ему и поручил идти с этой «силой» его в лагерь поработивших их врагов. Понятно, родня решила, что шизанулся щегол. Набралось с ним всего-то триста человек из всего народа. И эта горстка как раз и завалила целую армию ночью. Да ещё как? Просто испугом взяли. Подошли к лагерю, затрубили трубами, разбили кувшины, внутри которых были светильники, резко свет ослепил. Чистый обман зрения сонных противников. Те и побежали, в чем были, побросав манатки.

Так что не надо обманываться на её счет. Она не зря Гедеонова. Только с виду маленькая, худенькая, а внутри силищи и хитрости столько, что любого мужика под каблук загонит.

- И всё же, о чем Вы говорили тем вечером
накануне Нового года? – Татьяна смотрела на часы: сколько времени тратится молодым человеком напрасно.

- Ну тут издалека надо начинать, иначе сложно будет догнать. Дембельнулся я, короче. Возвращаюсь в город. Настюхи нет. Спрашиваю мать, а та давай меня успокаивать, мол, иди выспись, покушай вначале. Я думаю: «Какого лешего тут творится? Что-то не договаривает мне». Потом осторожно так говорит: «Она с мужем сегодня вечером ждет нас в гости».

Какой, к черту, муж? Столько писем мне написала, и даже не заикнулась про свадьбу.

«Боялась, что ты сбежишь с армии и выкинешь чего. Ты ж у нас тот ещё шут гороховый. А родители его люди очень интеллигентные. Толя, ждать окончания твоей службы долго бы пришлось», - уговаривала меня мать, всё гладя по плечу.

Знал бы их адрес, метнулся бы туда в ту же минуту. Мать умоляла меня вести себя прилично вечером.

Они жили в однушке, которую уступила им бабка её мужа, а сама пошла жить к своим детям. Стоило мне глянуть на него, сразу понял - всё, как Настя хотела: высоченный, почти под два метра, брюнет, аристократ, чистоплюй сраный. На мои издевки только краснел, но вежливо помалкивал. С юмором у парня всё плохо, над шутками не смеялся. Слишком серьезный. Подумал тогда, что она с ним со скуки подохнет.

Чтобы не спалить всё нафиг своим длинным языком, пошёл на кухню от греха подальше. Там мать суетилась. На столе тыква, мясо и тесто. Манты собралась лепить. И Мишкина сестра, Людка. Я тогда её впервые увидел. Короче, Настя в своем репертуаре - гости сами на кухне пашут, ведь от неё в этом деле никакого толку.

Уселся у распахнутого окна, чтобы курить. Ушёл в свои мысли, а сам наблюдаю, как бабы готовят. Людка показалась мне какой-то с приветом: сутулая, почти как Горбун, в очках с толстыми стёклами, длинным носом и стрижкой под мальчика. В ушах здоровенные серьги, расписанные под хохлому. Пожалуй, только глаза у неё были невероятные, такого красно-коричневого, чайного цвета, как и у её брата.

Но как она красиво готовила. Боже! Художник на кухне, ни дать ни взять. Так мне нравился этот кадр. Огромная тыква на столе, от которой уже отрезали два куска. Тут же противень с запеченными оранжевыми ломтиками. В деревянной ложке горка корицы. Рядом горсть грецких орехов на сковороде, ручка которой обернута льняным полотенцем. Стеклянная миска, а в ней три сырых желтка. Плитка шоколада без обертки. И Людка в фартуке с венчиком в руках, собралась что-то взбивать.

- Замри. Я сейчас, - остановил девушку.

Побежал на поиски карандаша и бумаги. Башка полыхала внутри и пульсировала от вдохновения, так хотел сделать набросок увиденного, красочный, вкусный кухонный хаос.

Когда вернулся и начал рисовать, оказалось, что она тоже этим болеет. Но и тут взамен привычных названий акварельных красок она дала цветам съедобные прозвища: карамелька, вишнёвый джем, виноградный мармелад. Окончила архитектурно-строительный, но сейчас работает журналистом. И также, как и Настюха, была книжным маньяком. В школе ходила в библиотеку с тележкой, потому что не могла унести всё, что хотелось прочесть. Для неё там был безлимит, знали с малолетства Людкину манию к чтению. И сколиоз по этой же причине заработала – читала в кровати.

Такая простушка с виду - всё-всё про себя выложила. Но как она завораживающе колдовала на кухне. Я один схавал за чаем половину её тыквенно-шоколадного кекса. Просто не мог остановиться. Такой влажный внутри, а снаружи толстый слой шоколадной глазури.

Знаете, с детства не знаю меры в сладком. Съесть одну ириску – пффф, разве получишь кайф? Брал сразу горсть, чистил от фантиков и всё эту кучу в один подход в рот загружал. Вот это я понимаю. Помню, ещё до школы сестре отец на 8 Марта подарил новую большущую куклу (всегда вот он её баловал) и коробку шоколадных конфет «Красный октябрь». Я ревел в голосину от обиды. Не понимал, почему мне нет подарков. А ночью стащил её конфеты и сожрал всю коробку. Ох, и полоскало меня тогда. И всё равно не разлюбил сладкое.

Короче, после того вечера я напросился к Людке в гости посмотреть её художественные работы. У них дома в зале два здоровенных книжных шкафа, все издания расставлены ровненько, как по линейке, ещё и по цвету корешков. Наверное, у них не голова, а дом советов.

Пока предки были на работе... Нет-нет, мы не занялись с ней любовью. Мы плавили сахар на сковороде и заливали в формочки петушков на деревянных палочках.

Я язык на замке держать не привык. Пошутил за чаем с её родителями. Видимо, не слишком интеллигентно, потому что те сидели в замешательстве. Не смеялись. Зато Людка хохотала, чуть не подавилась медовиком. Его мы тоже успели вместе испечь до прихода родителей.

Девчонка, кроме своей писанины в местном журнале и книжек, ничего-то больше и не видела в жизни. Я её затаскал по паркам, научил играть в боулинг и даже в покер на раздевания (правда, она так и не разделась), потащил на японский ужастик. Блин, как же было здорово. Мы выбирались за город, чтобы рисовать, собирать яблоки, грибы, кормить белок. Однажды, летом после дождя она шлёпнулась в такую грязюку. Я ржал над ней, как припадочный, за что был наказан порцией глины, намазанной прямо на лицо. Отстирывались в речке, а потом бегали вдоль берега в одних трусах и бросали камешки в воду, пока на деревьях сушились шмотки.

Не понравилось её предкам, что она шляется всюду со мной. Так и вижу, как её мамаша брезгливо морщит носик и говорит: «Хватит нам, Романовым, одной Гедеоновой, еще не хватало этого клоуна в родственнички». Думается мне, что Настюха-то только из-за такой царской фамилии и выскочила замуж, да из дома смыться хотела побыстрее.

А я ведь без высшего образования. И до лампочки им было, что зарабатывал тогда прилично своими руками. Батя помог мне купить участок земли с времянкой. Я хотел дом построить. За лето и фундамент заложили, и стены подняли.

Людкины предки, видать, науськали её против меня. Стала отказываться от свиданий. А потом её выдали замуж за какого-то сына маминой подруги, забитого инженера-очкарика. Видел я их вместе. Держались друг от друга на расстоянии метра. Зуб даю, наверное, даже сексом ни разу не занимались после свадьбы, лежат в кровати, руки по швам, книжки обсуждают.

Ой, черт с ней. Достаточно уже из-за неё ужирался в хламину. Тогда-то и начались недельные запои. Ничего продолжать строить уже не хотелось. Отец приезжал на выходных помогать с отделкой, видел, что я валяюсь немычачий, разворачивался и уезжал.

Когда жрачка заканчивалась, я шёл куда-то подработать по-быстрому. Со столяркой хорошо управлялся. Кому лестницу в дом, кому подсвечники, тортовницы ручной работы делал.

Я перестал появляться по праздникам у Настюхи, избегая встречи с Людой и её киборгом-мужем. А потом и к отцу с матерью не стал приезжать. И сестра, и родители изредка меня навещали, но я не терпел жалости и «гуманитарной помощи» с их стороны. Вёл себя, как скот.

Незадолго до того разговора, который Вас интересует, родители скончались. Я уже рассказывал как это произошло. Нас с Настюхой батя любил, а трезвый так вообще образцовый родитель был, научил многому, гостинцы таскал, денег не жалел.

Но предки вместе с систер подложили мне свинью. Приезжаю в родительскую хату. А ключ не фурычит. Звоню сестре, мол, что там случилось. А они с Мишей, оказывается, уже и барахло всё своё туда перевезли и замки сменили. И тут она мне сообщает, что отец с матерью на неё дарственную ещё в прошлом году оформили. Родительская трехкомнатная квартира теперь её. А я значит с голой жопой остался. Вот так тебе сюрприз. Крест на мне поставили.

Да, я орал. Злился. Даже стул сломал. И да, был в стельку пьян, когда застал её дома перед Новым годом. Но разве нормально, что я всё узнаю самым последним?

2014 год (за месяц до решающего признания)
Михаил

- Я тут всю душу выворачиваю каждый раз. А Вы всё говорите, что нужно ещё и ещё, что рано ещё, - сказал Михаил в кабинете психотерапевта.

Татьяна до прихода мужчины передвинула своё кресло так, чтобы сидеть по правую сторону от него, а не строго напротив. Теперь между Мишей и трехметровым забором за окном, на который он смотрел во время разговоров, сидела блондинка-психотерапевт с сострадательным, но настойчивым взглядом. За последний месяц она немного постройнела и даже сделала новую модную стрижку.

- Почему нельзя просто применить гипноз? – недоумевал Михаил.

- Потому что не все поддаются гипнозу – это раз. А во-вторых, нет никаких гарантий, что то, что придет в мозг во время такого сеанса будет настоящими воспоминаниями. В итоге мы получим очередную нарисованную воображением выдумку, в которой разубедить себя будет гораздо сложнее. Я противница гипноза.

- Ладно... Начать с того, на чём остановился в прошлый раз? Или Вас интересует что-то конкретное? – сдаваясь, сказал Михаил.

- Да, я бы хотела дослушать всю историю до конца.

- Шёл второй месяц моих военных сборов. Одному военнослужащему дали звание полковника. Тот собрал всех вояк, командиров взводов, чтобы это дело отметить. Воинская часть была в получасе езды от реки. Они надумали отправиться туда на шашлыки. Бросили 400 человек из молодняка без присмотра в воинской части. Меня и ещё одного паренька отправили за руль мощных военных грузовиков Урал 4320. Сами господа офицеры запрыгнули на лавки в кузов.

Через бурную реку переехали по мосту вполне благополучно. Военные дядьки самых разных званий знатно наклюкались к тому моменту, когда хлынул ливень. Мы с моим товарищем с горем пополам усадили еле стоящих на ногах военнослужащих. Но когда подъехали обратно к мосту, то обнаружили, что сошёл сель, неся в потоке валуны, и смыл мост. Уровень реки доходил, по моим догадкам, до груди.

Переезжать по воде грозило тем, что застрянем и течение понесет грузовик. Когда я рванул на свой страх и риск вперед, то на середине движок начал опасно стучать. А уж я-то в этом неплохо шарю. Командиры в кузове лишь распевали песни, ни о чем не догадываясь.

Нос грузовика уже начало вести в правую сторону.

Я опять дал по газам на первой скорости.

Пронесло. Выбрались.

За героический поступок меня наградили тремя сутками на воле. Естественно, помчался домой. К ней. Пока добрался, осталось всего 2 дня. К сестре пришел на поклон. Так мол и так, выручай, что Вам, девчонкам, нравится, чем можно удивить и вымолить прощение. Я не знал, как сделать предложение.

К тому моменту женился только один мой друг. И то его опыт мне бы не помог. Он встречался с девчонкой без особых намерений. На Новый год купил ей в подарок копеечное серебряное колечко со скидкой в 80% в каком-то инстаграмном магазине. Даже с компьютерного кресла не сдвинулся – с доставкой. Вручил с опозданием, второго января, потому что новогоднюю ночь провел с друзьями, а ей даже не позвонил. И тут она неожиданно говорит: «Да, да, да. Я согласна». И начинает плакать от счастья, обнимать его. Пацан впал в ступор, во рту сработал стоп-кран, ничего не смог сказать. Он и не думал на ней жениться. Не знаю, почему не стал отпираться и все-таки повел её под венец.

В общем, я выложил сестре всё, что знал о своей девушке: что любит шить старомодные платья: то, как пастушка, выйдет, то, как героиня сказки, назвал книги, которые видел в её комнате. Сестра посмеялась над тем, как я втюрился по уши и захотела познакомиться с той, которая, как она сказала, «оседлала её братца». Но кое-что посоветовала всё-таки.

В тот же день я стоял с краскопультом, полным белой краски, возле своего мотоцикла. Коня-то белого у меня не было. Хотя бы так. Вечером забрал кое-что из студии в двух кварталах от нашего дома.

Я знал, что учеба у неё с половины девятого с утра. Но выходила она всегда по-разному. Опоздать, проворонить свою остановку, замечтаться – обычное дело для неё.

В семь утра я пристраивал кофе с розмариновой карамелью в термокружке и коробку с её любимыми лимонными булочками на переднем сиденье машины. А в её дворе сестра охраняла мой беленький байк.

И вот без четверти восемь девушка выходит из подъезда, медленно соображая спросонья, что тут происходит. Стоит с минуту, а потом говорит: «Миша, ты такой балбес. То котом хочешь стать, то привез свой цирк-шапито сюда».

А я такой, сижу на мотоцикле, в черном сюртуке, белом шелковом жилете, на шее мужской платок. Герой-любовник. За это спасибо студии по прокату карнавальных костюмов. Когда приподнимаю шелковый цилиндр в знак приветствия, под ним лысая, местами обгоревшая по краям голова, и уши торчат, как у Чебурашки.

Она не выдерживает и смеется, но ни шагу не делает мне навстречу. Я подхожу к ней с бумажным пакетом, в котором кофе, булки и бархатная коробочка с маминым золотым кольцом с изумрудом (не успел купить другое).

Бабки из окон наблюдали за мной еще до того, как девушка вышла, а тут и вовсе перевесились через подоконники.

- До-о-ча, ну прости ты уже мальчика, - услышал голос её матери с четвертого этажа.

Боже, эта женщина была золотым человеком. Всегда за меня. Когда мы поженились с моей врединой, тёща носила в автомастерскую по субботам теплые домашние беляши и банку с молоком. Представляете, всю неделю красить стены и потолки на стройке, а потом в выходные возиться с дрожжевым тестом. Иногда с утра кричала у нас под окнами, чтобы спустились за докторской колбасой, сыром и копченой рыбой. Себе домой в магазине купит продукты и нам принесет, а заходить на чай нежданным гостем стеснялась.

- Ну всё, теперь соседки будут на лавке говорить, что к Анкиной дочке с утра какой-то наркоман приезжал, - прыснула со смеху девушка и взяла у меня пакет. Я был прощён и вернулся отбывать остаток срока на военных сборах.

1860 год

- Майкл? - удивилась я.

- Бог Ты мой, Вы и вправду чокнутая, - он устало приложил руку ко лбу и прикрыл глаза, выдыхая. – А я ещё зачем-то во всё это вляпался ради Вас.

- Что? Что это значит? – я не могла обознаться. Передо  мной стоял Майкл Вудмен собственной персоны. Те же добрые глаза чайного цвета, те же черные волосы, и тот же акцент с неправильным звуком «Р». – Нет-нет-нет, я не сумасшедшая, - я запаниковала. – Что Вы здесь делаете?

- Что, что? Вас спасаю. Сильно худо Вам здесь? Кое-как признал, совсем не похожи на свой портрет. Без волос, с отощавшим лицом, другой человек.

Я не сдержалась и заплакала от воспоминаний прошлой недели.

Он выругался еле слышно.

- Вас прислал мистер Эрмитаж? Я писала ему письмо и просила мне помочь, если всё-таки окажусь здесь.

- Не знаю никакого Эрмитажа. Моей сестре пришло письмо от некоего Хартрайта. Она репортер в «Таймс». Давно зуб точит на сумасшедшие дома. В одном из таких скончалась её близкая подруга, писательница, муж сдал её, а врач запер и запретил писать. Посетителей к ней не пускали. Похоронили на кладбище сумасшедшего дома без всяких прощальных церемоний. А при проверке комиссарами одной из таких лечебниц с подозрительной статистикой несколько изъятых из земли гробов оказались исцарапанными изнутри. О некоторых сумасшедших, видать, родные позабыли, перестали платить, вот и избавился алчный Anybody Doctor. Она хочет провести расследование и написать разоблачающую статью. А тут и повод хороший. Сама не могла сюда заявиться. Слишком очевидно, всё бы вылизали перед её визитом. Потому я имитировал помешательство, а дядя привез меня сюда. Так... - Майкл быстро оглянулся по сторонам. - Мы привлекаем слишком много внимания. Вон смотритель из башни высунулся в окно. – Я посмотрела в сторону башни. Там стоял красивый мужчина, а на плече у него сидела рыженькая белочка, которая тут же соскочила к ладошке хозяина, когда он вынул её из кармана. Видимо, там было какое-то лакомство для зверька. Смотритель радушно помахал мне рукой и улыбнулся. Я подумала, что его можно не опасаться. - Завтра, вон на той скамье. Я буду с обратной стороны. Поговорим. Но, похоже, леди, Вы здесь надолго.

2014 год (последняя встреча)
Михаил

- Да если бы она хоть иногда читала газеты, а не только далекие от реальности романы, такого бы никогда не случилось, - раздраженно закончил свой рассказ Михаил.

Татьяна всякое предполагала, но не такое. И просто молчала. Развязка её разочаровала, но пазл наконец-то сложился.

- Что мне нужно сделать, чтобы попасть сюда? Вены себе перерезать или голодовку устроить? Честно, я уже на всё готов, - мужчина почти кричал.