ГЛАВА 6
Некоторые люди утверждают, что кролика нужно обескровливать особенным образом. Я знаю, что многие люди в моем городе вставляли кроликам в рот маленький нож и перерезали артерию в горле, делая при этом еще один надрез на носу или вынимая глазные яблоки. В книгах они тоже пишут, что если кровь не слита до последней капли, то это напрямую влияет на качество и вид мяса. Меня бросает в дрожь, когда я думаю о подобных вещах, хотя моя нынешняя жизнь уже сама превратилась в один бесконечный кошмар. Вынимать глаза мертвого кролика или перерезать ему горло через рот? Я никогда не делал ничего подобного, но не помню, чтобы кто-то жаловался на качество мяса. Обычно я просто жду около минуты или двух, пока кровь не вытечет до конца. Когда я вижу, что кровь начинает капать очень редко, это значит, что пришло время снимать шкуру. Для снятия шкуры я делаю надрез ножом от хвоста по направлению к внутренней поверхности задних лап и обрезаю вокруг стоп – так лапы остаются вместе со шкурой.
Если все надрезы сделаны правильно, нужно всего лишь взять шкуру у основания лап и начать медленно тянуть её вниз по направлению к голове. В этот момент я чувствую запах свежего мяса, который может с непривычки смутить человека. Это весьма омерзительный запах, особенно когда ты задумываешься о том, что кто-то может освежевать тебя подобным образом, и ты будешь пахнуть точно так же. Шкурка сама отделятся от мышц, хотя порой нужно помогать ей ножом, если хочется оставить больше жира на мясе. Мне жир безразличен, так что я просто тяну шкуру вниз. Когда я дохожу до головы, я оставляю шкуру свисать вниз, так как теперь время позаботиться о внутренностях. Выпотрошить тушку достаточно просто. Вообще, я думаю, нет другого такого животного, которое так легко свежевать. Я видел, как забивают и разделывают коров и свиней, и сомневаюсь, что я когда-нибудь бы сделал что-то подобное самостоятельно. С кроликом, однако, всё легко. Я аккуратно отделяю половые органы и мочевой пузырь. Тут нужно быть действительно осторожным, потому что если содержимое кишечника или мочевого пузыря выпадет наружу, то придется как минимум очень долго и тщательно промывать мясо.
Теперь я вижу, что это самец. Как только половые органы и кишечник отделены, дальше всё предельно просто. Я вырезаю внутренности сразу, и они падают в ведро. Теперь я снимаю кролика и кладу его на большое полено. Я беру свой топор и отрубаю сначала его задние лапы, а потом и голову. Я складываю все ненужные части тела в ведро, затем беру это ведро и выхожу в задний двор. Мне нужно избавиться от внутренностей, чтобы они не привлекли ко мне ненужное внимание. Я никогда не любил встречать гостей, а теперь эта нелюбовь еще больше. Я быстро иду к дому той семьи, что живет по соседству, и вываливаю содержимое ведра перед их домом.
«Приятного аппетита, сволочи», – я говорю вслух, сам не понимая, зачем.
Я действительно не знаю, зачем я говорю подобные вещи, но мне кажется, что когда ты озвучиваешь свои мысли, ты чувствуешь себя лучше, чем когда ты просто оставляешь их в голове. Я жалею о том, что я не делал этого раньше, но раньше это было делать труднее, ведь тебе страшно делать подобные вещи, когда кто-то может ответить или спросить: «Что ты там бормочешь себе под нос?» Сейчас я уверен, что никто ничего не ответит, потому что эти упыри даже и разговаривать не умеют.
Как только я избавляюсь от внутренностей кролика, я иду обратно домой. Мне нужно позаботиться о многих вещах до того, как на мой город снова опустится ночь. Честно говоря, раньше я любил ночь, любил сидеть допоздна и играть в компьютерные игры или смотреть фильмы, когда мне предоставлялась такая возможность. Не могу точно определить, почему это именно так, но играть в компьютер ночью всегда было гораздо интереснее. Теперь, когда электричества нет, и я не могу даже мечтать об этом. Само слово «ночь» теперь вызывает лишь самые отравительные ассоциации. Но я не собираюсь думать об этом прямо сейчас, так как у меня еще будет такая возможность, когда ночь наступит.
Я возвращаюсь в дом, неся в руках кролика и дрова. Внутри очень тепло и огонь весело потрескивает в печи. Когда я захожу внутрь, обычно я сразу же открываю дверцу печи, чтобы огонь освещал помещение, потому что я не хочу тратить свечи днем. Ну а другим способом освещать помещение я просто не располагаю. Я не могу отрывать, а затем снова приколачивать доски каждый день. Я не могу держать двери открытыми, потому что тогда температура внутри будет такая же, как и снаружи. Когда на улице очень холодно, совершенно не хочется выходить наружу. Тебе хватает пяти минут снаружи, чтобы в голове осталось лишь одно желание – остаться внутри и просидеть весь день у печи. К сожалению, это я себе позволить тоже не могу.
Я беру одно из двух ведер, что у меня есть тут, и снова иду на задний двор. Там я пробираюсь в самый дальний угол и набираю полное ведро чистого снега, утрамбовывая его так, чтобы в ведре его поместилось как можно больше. Снег – это моя вода. На самом деле, добыча воды всегда была огромной проблемой для большинства жителей нашего города. В большинстве домов вода из крана тут никогда не бежала, да и самого крана у них тоже не было. В нескольких многоэтажных домах вода, конечно, была, но она всегда была такого низкого качества, что пить её было просто невозможно. В действительности, они её почти не использовали даже для стирки из-за слишком большого количества примесей. Таким образом, у людей было всего несколько способов добывать воду. Способ номер один: взять ёмкость и отправиться на одну из колонок, большинство из которых давно были сломаны. И так как никто не спешил их ремонтировать, людям приходилось катить тележку с ёмкостью километр или два, чтобы просто приготовить еды или вскипятить чайник. Что же, теперь у них нет подобных проблем, так что можно порадоваться...
Я замечаю за собой всё больше черного юмора, хотя прежде у меня таких наклонностей никогда не было. Кажется, я перестаю быть сострадательным, несмотря на все мои тщетные попытки сохранить в себе это качество. Так или иначе, способ номер два – это сделать колонку прямо у себя дома. Это дорого и долго. Приезжает большая машина и начинает долбить глубокую дыру в земле, чтобы добраться до воды. Многие делали себе скважины, но порой они также жаловались на низкое качество воды, так что это было отличным оправданием для моего отца, чтобы не тратить деньги, которые он мог потратить на алкоголь или новую машину, на которой он бы поехать выпивать со своими друзьями, вроде Брюса.
Наконец, способ номер три – водовоз. Водовоз, как следует из названия, это такой человек, который водит машину с большой бочкой и доставляет воду тем, кто платит за неё. Именно этим способом добычи воды пользовалась моя семья. Мама платила водовозу определенную сумму денег, и тот привозил воду, которую он наливал в бочку, стоящую в нашей ограде. Важно отметить, что бочка находится снаружи, соответственно при низких температурах вода в ней замерзает, но так как бочка большая, вода замерзает в ней не так быстро, как это происходит в малых емкостях. Если тебе нужна вода, бери ведро и топор и иди на улицу. Затем проруби верхний слой льда, который может быть весьма толстым, после чего набери воды и иди домой. Другая достаточно большая проблема с водой заключается в том, что ввиду отсутствия канализации ты должен вынести столько воды, сколько ты принес внутрь. Соответственно, если ведро, куда ты сливаешь грязную воду, наполнилось, бери его и тоже выноси. Да, раньше подобные вещи меня не особо беспокоили, но теперь всё иначе.
К сожалению, теперь вода в моей бочке замерзла полностью, и у меня остается только снег. Пока было тепло на улице, я еще мог брать воду из бочки, по лёд становился всё толще и толще, пока одним утром я не обнаружил, что не мог прорубить дыру во льду и добраться до воды. Я немного жалею о том, что не был достаточно изобретательным и не придумал способ, чтобы сохранить на будущее куски льда, потому что лёд дает гораздо больше воды, чем снег. Например, я мог выкопать неглубокие ямы в земле, затем положить в них пленку или другой материал, не пропускающий воду. Затем, после прихода холодов у меня был бы лёд, чтобы таять вместо снега. В России есть поговорка: «Задним умом все крепки». Что же, я крепок этим умом в чрезвычайной степени.
Прошло всего несколько часов с наступления нового дня, а я уже чувствую себя уставшим. Я не думаю, что это физическая усталость, так как я получаю достаточное количество калорий, чтобы поддерживать себя активным. Скорее всего, дело в ментальной утомленности. Возможно, мой разум начинает уступать перед испытаниями, через которые я прохожу день изо дня. Желание бороться за свою жизнь соткано из весьма неоднородной материи. Сегодня ты можешь быть полон сил, чтобы противостоять всему мира, но уже завтра волна апатии накрывает тебя с головой, не оставляя возможности даже просто дышать. Я думаю, мне нужен какой-то приятный опыт, чтобы поднять себе настроение. И сейчас я не говорю о поимке кролика, которого сначала я должен убить, а затем еще отрезать его половые органы, стараясь не повредить мочевой пузырь. Я говорю о чем-то действительно хорошем. Я не знаю, что хорошего может случиться в Сибири, но вдруг судьба припасла для меня нечто особенное, чтобы поддерживать во мне это крохотное желание жить и не умереть от холода, голода, одиночества или страха.
«Я всё еще не хочу умирать...» – слышу свой собственный голос, но он такой неуверенный и безразличный, словно я повторял эти слова слишком много раз. Сколько раз я произнес эти слова сегодня? Разве это не второй раз за сегодня?
Как я уже говорил прежде, я не имею никакого понятия о том, что случилось с миром. Наверное, мне стоило смотреть телевизор больше, чтобы быть в курсе происходящего, и возможно тогда я бы смог провести собственное расследование прямо отсюда, из моего крошечного летнего домика в самом сердце Сибири, чтобы определить виновника апокалипсиса. Насколько я помню, когда мой отец смотрел телевизор в последний раз до объявления эвакуации, там постоянно говорили что-то про Северную Корею, которая собиралась бомбить всех ядерными боеголовками. Быть может, они в итоге так и сделали, но я не слышал никаких взрывов. Может быть, это всё радиация, которую принес сюда ветер и превратил людей в безмозглых упырей, убивающих всех, кто еще сохранил рассудок и вызывает тем самым в них необъяснимо ярость. Как мне кажется, эта теория звучит весьма правдоподобно, но меня немного унесло прочь от моей изначальной мысли, а ведь я хотел сказать, что, даже не зная причин происходящего, я всё же мою руки каждый раз, когда прихожу с улицы. Не знаю, может ли это спасти от радиации или смертоносных вирусов, но это мой единственный способ хоть как-то себя успокоить. Проблема в том, что из-за этого ведро под умывальником наполняется очень быстро. Обычно мне нужно около двух ведер воды в день, что эквивалентно почти шести ведрам снега, если не больше, так что у меня много работы. Также каждый день я приношу дрова в дом, чтобы разжечь огонь утром, а еще мне нужна береста и тонкие щепки, и это всё я готовлю в течение дня каждый день, день за днем.
Я ставлю ведро со снегом на печь и смотрю, как он начинает таять на огне, что не занимает много времени в отличие от самого похода на задний двор, чтобы набрать снега. Я бы мог брать снег неподалеку, но снег вокруг моего дома не такой чистый из-за дыма из трубы. И хотя дым почти прозрачный, он все равно оседает на снег, а я не хочу пить грязную воду. К тому моменту, когда мне удается приготовить три ведра воды, одно из которых запасное на экстренный, непредвиденный случай, я уже опять голоден. Должен признаться, я действительно ненавижу чувство голова. Трудно любить чувство голода, когда у тебя нет ничего даже отдаленно вкусного, чтобы утолить его. К слову, что у нас на обед? Неужели макароны? Я обожаю макароны!
Я уже говорил, что не особо хочу есть этого бедного кролика, но теперь, когда я голоден, моё мнение на данный счет уже не такое однозначное. Я иду к полке с книгами во второй комнате и беру одну из книг. Это едва ли не единственная книга, которую я регулярно почитываю. На самом деле, я люблю читать, но я не в силах заставить себя читать всё подряд, особенно те книги, что собраны тут. Я не могу сказать, откуда эти книги попали в наш дом, но эта полка была тут даже тогда, когда мой летний домик всё еще был гаражом, так что я сомневаюсь, что кто-то из нашей семьи читал их.
На самом деле, тут есть еще одна книга, которую я читал. Это «Идиот» Достоевского, но это не было моим личным решением. Пожалуй, эта история заслуживает того, чтобы быть рассказанной. Нет, она определенно заслуживает того, чтобы все о ней узнали. Итак, это случилось год назад. Наша учительница литературы... Да, да, правильно, та самая, что умерла от туберкулеза, сказала нам прочитать «Идиота». Конечно, не собирался читать «Идиота» не при каких обстоятельствах, или, по крайней мере, я так думал, потому что это была не первая книга, которую я собирался пропустить. Когда ты не читаешь книги, которые тебе говорят читать в школе, ты зарабатываешь себе авторитет в глазах других школьников. И когда в твоем классе пятнадцать других ребят, ты не хочешь позволить твоей репутации опуститься на самое дно этой пирамиды.
Так или иначе, моим планам не суждено было исполниться в тот раз, так как отец встретил мою учительницу прямо на улице в выходной день. Я уже неоднократно упоминал, что это не город, а скорее деревня, и подобного следовало ожидать рано или поздно. Самое печальное в этой истории то, что я был в тот момент с ним.
«Это твоя учительница литературы?» – он кивнул головой в сторону какой-то женщины, когда мы ехали по центральной улице.
«Да, это она», – я ответил с презрением, признав её лицо.
Нет, призрение было адресовано не отцу, а моей учительнице. Ему я ответил крайне учтиво. Конечно, мне следовало солгать, потому что он не был уверен, что это была она, но я всегда был слишком честным. По крайней мере, теперь я могу быть честным без страха того, что это приведёт к печальным последствиям. Удивительно, но честность становится опасной лишь тогда, когда вокруг тебя люди. Стоит остаться в одиночестве и честность становится единственной реальностью, ведь обычно нет никакого смысла в том, чтобы обманывать самого себя...
Тогда я не мог представить, что он остановит машину и решит поговорить с ней. Мне кажется, это было решение, рожденное одной из слабостей его характера. Его слабость была в том, что он не был нормальным отцом. Я не говорю, что он был ненормальным отцом. Скорее всего, он был самым обычным отцом, но обычным отцом на фоне других не совсем нормальных отцов, так что мы оба понимали, что не всё было гладко в наших отношениях. Таким образом, он решил что-то себе доказать посредством общения с моей учительницей, что, как ему казалось, было правильным действием со стороны нормального отца. Но если это правильное решение, то тогда почему он не делал это регулярно или не помогал мне с домашними заданиями? Он остановил машину и вышел, чтобы поговорить с ней. Уже тогда я понял, что ничего хорошего мне это принести не могло, но всё оказалось еще хуже, как всегда. Вместо того чтобы поговорить с ней минутку и вернуться в машину, он предложил подвезти её домой. Отмечу, что её дом был в противоположном направлении от нашего, но это была другая слабость моего отца – он никогда не имел определенной цели перед глазами. Так что мы развернулись и поехали обратно.
«Как дела у моего оболтуса?» – он спросил её, усмехнувшись своему собственному вопросу.
Я не могу избавиться от чувства, что все родители называют своих детей оболтусами, когда дело доходит до разговора с учителями. Конечно, мой отец не был исключением.
«Хотелось бы, чтобы они были лучше», – она ответила, улыбнувшись притворно.
«Нормально у меня дела», – я нахмурился, будучи недовольным ситуацией. Любой школьник знает, что если ты подвозишь учителя до дома, то можешь попрощаться со своим авторитетом среди одноклассников, если только это не останется секретом.
Нужно признаться, что дела у меня и правда были не очень, так как я почти ничего никогда не читал. Кое-как мне удавалось зарабатывать средние оценки по большинству предметов, и пока этого хватало, чтобы перейти в следующий класс, меня сей факт не беспокоил.
«Значит нужно постараться, чтобы это исправить, – отец ответил услужливо, а мгновение спустя повернулся ко мне, уставившись на меня глазами полными злобы, словно я поставил его в неловкое положение, – что у вас сейчас по программе?»
«Достоевский. «Идиот», – немного покашляв, в спешке ответила учительница, не особо заботясь о паузе между именем автора и названием произведения.
«Ох, классика...» – отец задумчиво покачал головой.
«Вам нравится Достоевский?» – она невольно удивилась.
«Конечно, кому не нравится Достоевский?» – он ответил серьёзно, глядя перед собой.
Я знаю, что он врал. Я знаю наверняка, что он понятия не имел, о чем писал Достоевский, но, как всем известно, мир принимает правду той стороны, которая громче всего её повторяет, так что именно его версия была правдивой в тот вечер.
«Будешь читать «Идиота» до тех пор, пока не запомнишь каждую строчку», – он сказал мне, когда мы довезли учительницу до дома и поехали обратно.
«Зачем? Никто не читает эти книги всё равно», – я пожаловался.
«Я повторять не буду», – он сказал строго и замолчал.
Я тоже замолчал, понимая, что не было смысла спорить. Конечно, я даже представить не мог, что именно ожидало меня впереди, а именно семьсот страниц абсолютно непонятных мне на тот момент диалогов и казавшихся необоснованными поступков. Я сделал всё, что от меня зависело, чтобы понять этот роман, но меня всё еще мучает сомнения относительно степени успешности моей попытки. Почему они вели себя подобным образом? Зачем он убил её в конце? И вообще, как я понимаю, Достоевский был гением и писал он как гений, тогда как обычный школьник должен понять его работы? Как человек, который не является гением, может понять мысли гения? Этот вопрос продолжал мучить меня некоторое время после прочтения той книги, но сейчас он просто кажется мне странным. Позже я узнал, что Достоевский провёл несколько лет в ссылке в Сибири, и была весьма интересно узнать нечто подобное, раз уж я тоже живу тут. После окончания его ссылки, он сразу же покинул Сибирь, так что нужно полагать, ему тут не особо понравилось. Быть может, когда-нибудь я тоже стану популярным подобно Достоевскому. В школах они будут заставлять детей читать мою книгу о выживании в Сибири, и они будут ненавидеть меня всем сердцем. Я же, в свою очередь, буду полностью безразличен по отношению к данному факту, потому что я буду глупым взрослым, которого не волнует, что думают о нём дети. Самое смешное во всей этой истории то, что в итоге мой отец забыл спросить меня, прочитал ли я книгу и запомнил ли я в ней каждую строчку. Моя учительница тоже меня ни о чем не спросила на данную тему, а сам я вызваться не мог, пусть и понимал содержание романа лучше других детей в моём классе. Все знают, что только полные неудачники читают книги, которые задают к школе, а рисковать своей репутацией я не мог...
Возможно, когда я стану старше и умнее, я прочитаю «Идиота» еще раз, но прямо сейчас я беру с полки другую книгу. Это «Полезные советы на каждый день». На обложке написано, что её автор некто Иван Петров, но это и не важно. Конечно, это не Достоевский в том смысле, что он явно не гений, так что я могу понимать написанное весьма неплохо. В этой книге есть советы по всем темам о жизни в деревне. Например, тут можно найти заметки о том, что нужно выкалывать глаза мертвому кролику или перерезать ему горло путем засовывания ножа в рот животного. Наверное, господин Иван Петров мог иметь определённые психические отклонения от нормы, но с другой стороны его кровожадность может сослужить ему хорошую службу в этом новом мире, если только он еще живой. Прямо сейчас меня интересует раздел, посвященный приготовлению кролика. Если честно, я больше всего заинтересован в картинках, нежели в рецептах.
Я открываю нужную страницу и начинаю разглядывать картинки. Картинки тут действительно очень красивые. Тушеный кролик в сметанном соусе, тушеный кролик со сметаной и грибами, мясо кролика с луком и чесноком под соусом из сметаны. Мясо кролика с белым вином, горчицей и сметаной. Звучит очень странно, но выглядит невероятно вкусно. Возможно, Иван Петров, не такой ненормальный, как я изначально думал. Но где, по его мнению, мне взять столько сметаны? Все коровы либо съедены, либо умерли от голода и холода. И даже если бы у меня была корова, я не умею её доить. Всё же нужно признать, что большинство советов этой книге – это полный бред. Если бы я написал книгу полную советов о выживании в Сибири, то она была бы гораздо лучше. Совет номер один: приготовься умереть. Совет номер два: если ты все еще живой, то начинай завидовать мертвым. Совет номер три: каждый сам за себя. Конечно, это всё шутки. Или нет?
В итоге, устав от разглядывания картинок, я возвращаюсь на кухню и ставлю воду на огонь, чтобы сварить себе макароны. Я снова чувствую, как моё настроение начинает портиться, и в этом нет ничего удивительного. Что это за день? Так ли должен проводить свой день шестнадцатилетний школьник? В чем смысл подобной жизни? Нет, я не хочу думать о подобных вещах прямо сейчас. Возможно, это просто голод, который вынуждает меня жаловаться подобным образом. Я должен быть сильным и сносить все тяготы, но на самом деле, я чувствую, как мои глаза готовы наполниться слезами в любой момент, если я только ослаблю контроль над чувствами. Слезы всегда где-то поблизости, за исключением того времени, когда я выхожу на улицу, ведь там так холодно, что любая влага испаряется мгновенно. Я не хочу плакать, потому что я не знаю, что это даст мне. В кино они всегда говорят, что если ты поплачешь, то потом ты почувствуешь себя лучше, но я скептически отношусь к подобным заявлениям. Если нужно, я буду сдерживать слезы до тех пор, пока я не забуду, как плакать. Было бы здорово забыть, что такое слезы.